Признания по принуждению

Глава 11 Его магия перенесла их в тот самый зал охотничьих трофеев. Сара огляделась – все было в точности как в ту ночь – те же чучела страшных чудовищ, тот же дракон, орк и прочие мертвые создания. Тот же неверотно огромный камин и рыжая шкура перед ним. Сара привычно опустилась на шкуру на колени – две недели оказались вполне достаточным сроком чтобы все обдумать и проанализировать – теперь она знала, что ей нравится играть в эти его игры. Но он последовал за нею и тоже расположился на шкуре. Это ее даже как–то разочаровало – надо было успеть вызвать его самой, черт! Он весело усмехнулся, как будто прочел ее мысли, но промолчал. Вот уж действительно, садист – это тот, кто отказывается помучить мазохиста! Сара даже нахмурилась. – Тебе не надо пить столько кофе, это плохо влияет на психику. У нее от неожиданности просто челюсть отвалилась: – Все в порядке с моей психикой... – пробурчала она. Он не отрываясь задумчиво смотрел в огонь, Сара ждала какое–то время, потом придвинулась к нему, положила голову к нему на плечо. Как та женщина во сне – вспомнилось ей. Этот сон никак не хотел отпускать ее, как будто она еще не все поняла про него, еще не услышала всех его предупреждений. Сара тяжело вздохнула – все она прекрасно услышала... – Все будет хорошо, – он повернулся к ней, его голос такой теплый. Джарет поцеловал ее в висок, провел рукой сверху вниз по волосам и спине. – Ты помнишь позу, которую я придал тебе тогда в твоей комнате? Она кивнула. Ее сердце застучало громче – наконец–то! – Прими ее. – А одежда? Изумлению на его лице просто не было предела. Он уже беззвучно смеялся: – Хорошо. Сними ее. Глупо как–то получилось... Сара начала раздеваться, сначала верх – блузку и лифчик, потом низ – носки, джинсы, трусы. Для этого ей пришлось встать – она все еще никак не могла заставить себя сесть на шкуру голой задницей. Она взглянула на Джарета – тот сидел в расслабленной, задумчивой позе и смотрел на огонь. Глупо, глупо, глупо... Она опустилась на колени, свела руки за спиной и широко развела колени. Он не сдвинулся с места, даже не повернулся в ее сторону. Да что же это такое? Минуты шли, и ничего не происходило. Сара была на грани истерики, руки и ноги затекли, и как же она злилась на него! Что он себе позволяет?! Если он притащил ее сюда только чтобы игнорировать, она не позволит ему себя так унижать! Она резким движением свела колени, язвительные слова готовы сорваться с ее языка... – Не смей! – его голос оглушил ее. Она даже не видела, как он повернулся, ее взгляд не уловил вообще никакого движения, – но его руки были теперь на ее коленях, резко и с силой раздвигая их в прежнюю позицию. – Ты будешь сидеть так столько, сколько я сочту нужным. И ты не будешь перечить мне, даже в мыслях. Ты поняла? Его сильные пальцы сжали ее нижнюю челюсть. Сара сглотнула и попыталась кивнуть. Ее сердце стучало где–то в ушах. – Не двигайся. Малейшее движение может стоить тебе жизни... Она посмотрела вниз и замерла – он снимал перчатку с правой руки. Вторую перчатку он оставил на месте. У него была красивая, аристократичная ладонь с длинными изящными пальцами. Кожа на руке тонкая и бледная. Он протянул руку и чуть коснулся кончиками пальцев внутренней поверхности ее бедра. Она задохнулась. Как будто от его пальцев шел искрящийся электрический ток, в смеси с чем–то еще, тягучим, сильным и болезненным. На коже, там где его пальцы коснулись ее, остался розовый след, постепенно темнеющий и превращающийся в багровый. Он посмотрел ей в глаза, она не шевелилась, но он видел, что ее зрачки расширены, дыхание потеряло свой ритм, дрожь прорывалась наружу. – Очень хорошо, девочка. – Он улыбнулся ей. – Теперь посмотрим, как далеко ты позволишь мне зайти. ...Она не знала, сколько часов прошло, как долго длилась пытка. Ее тело было покрыто багровыми пятнами. Она позволила ему все. Медленно, очень медленно, его пальцы побывали везде, снаружи и внутри нее. Только один раз она крепко зажмурилась, когда его рука приблизилась к ее глазам, и он сразу убрал руку. Его взгляд был буквально прикован к ней, он пожирал ее глазами. Она изо всех сил старалась молчать, но когда крики все–таки вырывались из нее, его губы ласково, но властно, накрывали ее рот, поглощая все звуки. Его вторая рука в перчатке постоянно была на ее теле, как будто утешая ее – гладила ее волосы, руки, плечи, бедра, лаская ее между ног, расширяя, превращая боль в удовольствие. Он остановился сам, когда на ней уже фактически не осталось белой кожи. Джарет снова целовал ее – страстно и глубоко. Она была уже где–то между мирами, в непонятном и непостижимом состоянии, ему пришлось ждать, пока она придет в себя. Он как маленькую закутал ее в свой плащ, обхватил руками ее голову – обе его руки снова в перчатках. – Сара. Сара, возвращайся! – он улыбался ей нежно, его глаза смеялись. Взгляд девушки постепенно сфокусировался на Джарете, ее кожа пылала и болела, но прикосновение его магического плаща охлаждало и снимало боль. – Спасибо... Он усмехнулся: – Ты себе просто не представляешь, что ты со мной делаешь! В его голосе слышалось счастье – или ей показалось? Она улыбнулась ему, но тут же поморщилась – где–то на щеках были эти ожоги... – Я хочу, чтобы ты сделала кое–что для меня, Сара. – его лицо снова серьезное, даже суровое. – Все, что угодно. – она с вызовом посмотрела ему в глаза. Он наклонил голову вбок, задумчиво глядя на нее, потом поднялся и протянул ей руку. Она приняла его руку и тоже встала на ноги. Он подошел к огромному камину – так близко, почти к самому огню. Король Гоблинов в ожидании смотрел на девушку. Потом сказал: – Верь мне, ты очнешься дома, целая и невредимая. В этот момент понимание того, что он имел в виду, обрушилось на нее многотонной каменной глыбой. Ее глаза расширились, рот раскрылся – да он с ума сошел! Чертов псих! Он приглашающе протянул к ней руку: – Окажи мне эту честь, Сара. Она сделала шаг вперед и вложила свою руку в его. В ее ушах отчаянный голос, ее собственный голос, вопил во всю мочь. Джарет привлек ее к себе, и они вступили в высокое пламя камина. Волосы и перья его костюма вспыхнули сразу же, как порох. Его одежда и плащ на девушке стремительно тлели, превращаясь в невесомый пепел. Кожа закипала пузырями, плоть переливалась оттенками багряного и глубокого черного. Языки пламени поглотили их, пока тела не рассыпались в искрящихся потоках. Ни единого звука не нарушило мирного потрескивание огня – их губы до самого последнего момента были соединены в поцелуе. Глава 12 ...Сара в замедленном движении падала со стула на пол. Книга в красном кожаном переплете выскользнула из ее рук, медленно планируя в воздухе, страницы раскрывались как птичьи крылья, наконец, с гулким раскатисным звуком, повторяемым многократным эхо, книга приземлилась на пол рядом с ножкой стула. Твердый пол постепенно приближался и к Саре, кисть ее руки приземлилась первой, потом удар – плечо, потом голова – удар в висок, и вокруг стало темно... ...Тело не слушалось, было как ватное. Девушка открыла глаза, какое–то время фокусировала взгляд, рассматривая предметы перед собой – она была дома, в своей комнате, на полу рядом со столиком. Ее голова была тяжелой, очень тяжелой, как будто она прилипла к полу. Неимоверным усилием Сара подняла голову, потом оперлась руками об пол и попыталась сесть. Руки заскользили по мокрому полу. Она с усилием поднесла ладони к лицу и узнала запах кофе. Рядом в темной луже лежала тонкая книга – «Лабиринт». Золотое тиснение сверкнуло огненным переливом. Огонь... Она горела... Она сгорала заживо... Или это был сон? Сара поморщилась, как же болит голова!... Надо еще раз попытаться подняться... Чьи–то руки мягко обхватили ее и подняли в воздух. Она закрыла глаза, проваливаясь в темноту... Яркий солнечный свет разбудил ее, Сара привстала в постели и удивленно огляделась – огромная кровать с расшитым золотом балдахином, стены из грубого камня, незанавешенное окно, сквозь которое комнату наполняет яркий свет восходящего солнца. Обстановка одновременно спартанская и роскошная – мрачная пещера, в которую зачем–то поставили роскошную мебель, достойную королевского дворца. Спальня Джарета... Но его самого нигде не было видно. Сара дотронулась до своих губ, она готова была поклясться, что за секунду до пробуждения чувствовала на своем лице его горячее дыхание, его губы. Его аромат все еще был вокруг нее. Девушка легко вспорхнула с кровати, подбежала к раскрытому окну – было раннее утро, небо переливалось лазурью и золотом, Лабиринт весь искрился в ярких лучах, доносилось пение птиц. Сара даже не заметила сначала, что она – в одежде! На ней джинсы и блузка, на ногах тонкие носки... Она высунулась в окно. Вид Лабиринта завораживал ее, девушка забралась с ногами на широкий каменный подоконник, свежий ветер теребил пряди ее длинных волос, она с трепетом всматривалась в далекие изгибы бесконечных стен и проходов, прислушивалась к звукам, доносящимся снизу, от подножия стен замка. Город Гоблинов был где–то внизу, но Саре не было его видно. Зато она слышала скрип механизма окрываемых ворот, слышала перебранку сонных гоблинов–стражников, пропускающих повозки с провизией, слышала кудахтанье куриц и приглушенные женские голоса... – Тебе пора возвращаться домой. Она резко обернулась, Джарет стоял прямо за ее спиной. Весь в черном, с непроницаемым выражением лица. – Я не хочу домой... Пожалуйста... – Сара была готова расплакаться, в бессилии, как маленький ребенок, которому не дают любимую игрушку. – Это невозможно, Сара. – ей показалось, или в его голосе все же было сочувствие? – Я только хочу увидеть своих друзей, Хоггла, Людо, Сэра Дидимуса... Он покачал головой – нет. Это ее взбесило. Сколько можно над ней издеваться! – Я никуда не пойду! Ты не имеешь права так выгонять меня каждый раз! – она вжалась в проем окна. – Сара! – его голос звучал спокойно и властно, в его руке появился хрустальный шар. И вдруг он загорелся, высокое пламя поднялось от ладони Короля Гоблинов, охватывая кристалл фиолетовыми и золотыми струящимися потоками. Внутри шара горел их последний поцелуй. Глаза девушки расшились в ужасе. Ее тело окаменело, каждый орган внутри болезненно сжался. Она вспомнила. – Что мы наделали, Джарет... – Мы обсудим это после, надо уходить. Руку! – он протянул ей руку в черной кожаной перчатке, и как только она приняла ее, резко притянул ее к себе, она практически падала с подоконника. Второй рукой он грубо схватил ее за волосы в районе затылка. ...Вся в слезах, она оседала на пол, но его сильные руки не отпускали ее. Вокруг снова была ее комната, за окнами снова ночь. Девушку била крупная дрожь, она сотрясалась в рыданиях. – Зачем мы сделали это? Нам нет прощенья... – Зачем ТЫ сделала это, вот в чем вопрос! – он резко запрокинул ее голову, так, чтобы она смотрела ему в лицо. – Глупая девчонка! Я же уничтожу тебя, ты должна изо всех сил бороться за свою жизнь! Он схватил ее левую ладонь, поднес к глазам – рассматривая едва заметную точку от укола иголкой. – Что это?! Ты мечтаешь о бессмертии, Сара? Или тебе кажется романтичным причинять себе боль? Это что, первая проба? Девушка ошарашенно замотала головой. – Я хотела понять тебя. Чего ты хочешь? Я люблю тебя, я хочу быть с тобой, ты тоже говорил, что любишь меня! Почему ты говоришь одно, а делаешь другое? – все ее мысли смешались. – Ты не ровня мне, Сара... – он отпустил ее и отошел. – Я люблю тебя, но моя любовь тебя погубит... Она присела на кровать, обхватила себя за плечи, ей вдруг стало очень холодно и одиноко, она вся сжалась. – Если бы ты любил меня, ты не уходил бы каждый раз, в моей жизни нет больше смысла без тебя... – она тихо всхлипывала. – Если бы я не любил тебя, я не отпускал бы тебя каждый раз, – он грустно покачал головой. – Ты лежала бы на том столе в моем подземелье, прикованная к нему навеки, я сделал бы тебя бессмертной и превратил твою вечную жизнь в вечный ад! Потому что твоя боль – это единственное, что я могу чувствовать, единственное, что питает меня! В шоке она не могла поднять на него взгляд, не могла поверить, что он способен на такую жестокость. И тут его голос снова смягчился: – Я делаю эти перерывы для тебя! Чтобы ты сохраняла связь со своей жизнью, со своим миром, чтобы тебе было куда уйти... Здесь твой дом, Сара, ты принадлежишь этому миру. Он сделал пару быстрых шагов в сторону стола, наклонился и поднял мокрую книжку в красном кожаном переплете. В его руках волнистые, темные от кофе страницы книги вновь стали сухими и чистыми. Король Гоблинов подошел к Саре и опустился перед ней на корточки, вкладывая книгу в ее руки. – Ты оставишь меня, придет время и ты скажешь нужные слова – он сжал ее руку с книгой. – Ты будешь жить дальше и будешь счастлива здесь. – Нет, ни за что... – ее слезы капали на мягкую кожу обложки, на его руки в перчатках у нее на коленях. – Так надо, Сара. Мы и так воруем это время, мы не должны вместе. Она в отчаянии мотала головой. Должен быть какой–то выход, всегда обязательно бывает выход... – ...Тогда почему ты сам до сих пор не сделал этого? Почему ты сваливаешь это решение на меня? – Я пытался, но не смог... – он смотрел теперь в сторону, его челюсти сжаты, наконец он снова заговорил – ...В твоем мире прошло две недели, а в моем – два невыносимых года... Казалось, он сдался. – Этот мост сможешь сжечь только ты, и ты знаешь, как. – он снова сжал ее руку с книгой, как будто убеждаясь, чтобы она крепко держала ее. – Так что ты сделаешь это, Сара, сделаешь сама, ты поставишь точку, переступишь через меня и сможешь жить дальше... И ты будешь знать, что я горжусь тобой... – он заглядывал ей в глаза, с нежностью вытирал слезы на ее щеках. – Я хочу быть с тобой... – пальцы Сары коснулись его лица – его щек, его лба. Это лицо стало для нее таким родным, он – часть ее, лучшая, желанная, самая главная... Он вздохнул, с горькой усмешкой: – Я, видимо, недостаточно красочно обрисовал тебе перспективы жизни со мной... – Я никогда так не поступлю! – решимость появилась на ее лице, она не сдастся так легко! Он поднялся, теперь он смотрел на нее сверху вниз, в его глазах – угроза. Голос звучал тихо и зловеще: – Ты это сделаешь, Сара. Даже если потребуется моя ...помощь, но ты скажешь слова, ты не сможешь противостоять мне! – Она содрогнулась при слове «помощь»... Страх внова проникал в нее, он прав. Его жестокости нет границ, она не сможет противостоять ему. Но это не значит, что она не будет даже пытаться... Она опустила взгляд, она не могла больше смотреть на него, страх поглотил ее, паника поднималась в ней откуда–то снизу живота. – Через пять дней. – с этими словами он расстворился в воздухе, золотая пыль осела на ее волосах, на ее дрожащих руках, на мокрой от слез обложке книги... Глава 13 Сара смахнула слипшиеся комочки золотой пыли с кожаной обложки книги, тисненные буквы с новой силой вспыхнули огненными отблесками. Отчаяние поднималось в ее душе. Она не ровня ему. Она на стоит его. Она чувствавала себя раздавленной, униженной до предела. Что он сделал с ней? Как, когда она потеряла себя? Она никогда не была такой, какой стала с ним – пустой, покорной, беспомощной и безвольной! Он играл с ней, как с тряпочной куклой, и она была только рада ему это позволить! Он отдавал приказы и она послушно выполняла – он брал ее, когда ему это было нужно, а потом отправлял обратно домой, несмотря на все ее протесты – а теперь он еще и говорит, что делает это для нее! Потому что видите ли любит ее! Ложь! Все это ложь! Разве так ведет себя человек, когда любит? Он сказал, что в его мире прошло целых два года... Так разве так ведет себя мужчина, который не видел любимую два года?... Даже секса не было!... Сара со всей силы зашвырнула книгу в стену, сжала голову руками – идиотка!!! Где были твои глаза? Где были твои мозги?! Она какая–то странная прихоть для него, наркотик. Да, он изголодался, он и выглядел истощенным – но он вернулся только за тем, чтобы вновь почувствовать власть над ней, чтобы снова прожить ее боль. За дозой. И она позволила ему пытать себя, беспрекословно приняла все, что он делал – она позволила ему сжечь себя! Она шагнула за ним в огонь, могла ли она предать себя сильнее! Чувство, что она совершила что–то непростительное, какое–то преступление, не покидало ее – и теперь она знала, что это было за преступление – предательство, она предала саму себя... ...Ты не ровня мне... Конечно! Ты безвольная дура, вот ты кто! Как, как она не видела этого, как она сама не понимала, что падает так низко! Отвращение к самой себе было сейчас самым сильным ее чувством. Боль была настолько сильной, что просто не умещалась в ее груди, Сара закричала. Она кричала, металась по комнате, хватая и швыряя все, что попадалось под руку. В бессильной ярости, не находящей выхода, круша все вокруг себя. Огромное зеркало со страшным грохотом обрушилось на пол, за ним последовал шкаф с пустыми нишами, потом стул полетел в окно с невероятной силой, выбивая стекла, она обезумела, ярость придавала ей невиданную силу. На улице завыли автомобильные сигнализации, свет зажегся в окнах соседских домов. На крики и грохот прибежали отец и Карен, какое–то время они в шоке стояли в двери, не веря собственным глазам, потом бросились к девушке. Сара видела все как сквозь туман – разрушенная и покореженная мебель, битое стекло на полу, перекошенные лица родителей, маленький испуганный Тоби, выглядывающий в дверном проеме... Потом были санитары, укол, снова сирены... Ее увозили куда–то, забирали из родного дома, от родных людей. В памяти навсегда отпечатался последний взгляд отца – полный отчаяния, тонкая струйка крови стекала с его лба, рядом в истерике плакал Тоби – Карен вместо того, чтобы успокоить, трясла его на руках как грудного младенца, ее глаза застыли, на лице шок... Потом все куда–то пропало, Сара провалилась в сон, без сновидений, но беспокойный и мрачный, полный ощущения чего–то непоправимого. Она боролась, чтобы проснуться, открыть глаза, вернуться в реальность... Тишина, она чуть приоткрыла сомкнутые веки – больничная палата, приглушенный свет, за окнами все еще ночь – значит, она недолго спала, или это уже следующая ночь?... Поспеши же, Сара! Девушка попыталась сесть – ничего не выходило, она была плотно привязана к кровати. Рядом, сбоку, что–то шевельнулось – санитар стоял вплотную к ее кровати, она не видела лица, его руки держали длинную трубку, ведущую от капельницы к сгибу ее локтя, что–то там регулируя. Ну и ладно, ей не нужно шевелиться для того чтобы сделать то, что она задумала, и свидетели ей не помеха... Скорее, скорее же, Сара! Голова кружилась, во рту было сухо, губы слиплись, она с усилием их разомкнула. – Джарет... – это был едва слышный хрип, – у тебя нет власти на... – рука санитара в прозрачной перчатке резко зажала ей рот. Второй рукой он выдернул иглу для капельницы из ее руки.