Помнить больно

Следующие три дня после инцидента в гостиной я хожу по дому и саду Мэрлин, будто заблудшее привидение, которое не может вспомнить причины пребывания на земле. И в какой-то степени я улавливаю всё больше сходств с этим призрачным существом. Моё существование аналогичное. Я стараюсь улыбаться широко и искренне, отвечать весело и с энтузиазмом, полностью отдаваться делу по дому, но всё равно — улыбка потресканная, ответы получаются сухими, а в доме уже минус пять тарелок, два цветка фиалки и случайно разбитое стекло. Приятного, скажу я вам, мало, особенно когда на тебя взирают страшные и угрожающие зелёные глаза. Вечером я лежу на кровати, смотрю на то жёлтое пятно, словно точка опоры для моего мозга, и пытаюсь вспомнить, уже не ощущая боль в голове (быть может, привычка от вечной работы ранее неиспользуемой части мозга?). Нэт и Мэри считают, что после того воспоминания лиц незнакомых мне людей у меня больше не было неожиданного озарения, но я им просто не говорю, что душой считаю их своими друзьями, почему-то выделяя на фоне блондинку и того странного кота. Дружить с летающим синим котом? Для парня с розовыми волосами это нормально. Каждую ночь, во сне, я слышу голос девушки. Постепенно я называю её имя, произношу так, что она либо смущенно улыбается, либо строит серьёзные рожицы, но на утро это имя тает на кончике языка и становится дымом. Не могу вспомнить такое важное имя, как и имя кота. Про других я знаю мало, да и на фоне той девушки их образы как-то мелькнут, но это не значит, что они менее важны: чувствую, что каждый принёс в мою жизнь что-то, за что я им вечно буду должен. В эту ночь, четырнадцатую, мне снится кошмар. Он очень жуткий, тёмный, всё тело будто ошпарено огнём, органы внутри сгорают от пламени, кожа плавится от повышенной температуры, в горле стоят сотни маленьких комочков, предотвращая попытку воздуха пробраться к моим лёгким. Да, я просыпаюсь в поту, в жару, дёргаю возле груди руками, будто пытаюсь что-то отогнать, не обращаю внимания на скинутые одеяло и подушки. И да, не проходит и минута, как забываю кошмар. Забываю всё, кроме этого ужасного чувства боли, страха, ненависти, разрушения. Потому весь день хожу как в воду опущенный, ибо не смог замкнуть ни на секунды веки, даже не знаю, когда осмелюсь спокойно лечь спать, потому что эмоции до сих пор живы и терзают душу. Что-то в прошлом случилось такое, что-то произошло, и это что-то повлияло на мою память. Не хочу есть, не хочу спать, не хочу в туалет, не хочу видеть ни Нэта, ни Мэрлин. Прошу оставить меня одного в этот день, не трогать, не звать, не волноваться. Сижу несколько часов в одной позе. Уже не понимаю, думаю я или просто тупо пялюсь в одну точку, пока не срываюсь с места и не начинаю колотить ногами тумбочку. Бесит. Бесит, что время ускользает, а я не могу вспомнить всё, бесит, что эта замужняя парочка не хочет помогать мне вспомнить, бесит, что я такой беспомощный. Бью книжный шкаф. Наверное, шум всё-таки слышен, так как книги падают с характерным звуком, но меня никто не трогает, и это хорошо. Меньше всего хочу, что Мэри видела меня таким. Одна книжка падает, раскрывшись на страницы с рисунком. Среди некоторых других книг, упавших на корешок или обложкой вверх, именно эта привлекла моё внимание. Точнее будет сказать, дракон, нарисованный на одной странице. Красный, извилистый дракон с огнём, выходящим из пасти, с маленькими крыльями за чешуйчатой спиной. Перед глазами мелькает вначале эта картина, потом воспоминание, в котором красный и огромный для меня дракон смеётся, снова картина, после строгий дракон. Картина. А после дракон, с заботой смотрящий предположительно в мою сторону. Нарисованная картина. И снова знакомый дракон, говорящий и показывающий трюк с огнём. Всего лишь нарисованная картина. Белый клетчатый шарф и уходящий силуэт дракона. Картина. Дракон. Рисунок. Игнил.

***

Наверное, я это уже говорил, но могу легко повториться: я парень действия, не могу нормально усидеться на месте и могу идти прямо в лобовую. Именно это я сейчас делаю. Конечно, это не сражение, где я с голыми руками рвусь, как отважный рыцарь, в бой, но сидеть напротив взволнованной Мэрлин и грозного Нэта, поставив их перед выбором, — тоже подвиг. — Ты уверен? — у женщины был такой вид, что на момент сердце вздрогнуло нерешительно, но в следующую секунду Игнил пролетел перед глазами, после картины с моими друзьями, с девушкой, с её комнатой… и я уверенно кивнул. — Информация за информацию, всё честно, — пожимаю плечами и смотрю с вызовом на Нэта. Мужчина он, может, и грозный, но пятой точкой чувствую, что видал я взгляды и куда более страшные. — Только важной для меня информацией. Пара переглядывается, между ними ещё виден толстый слой неуверенности (она теребит своё старое потрёпанное платье, а он поджимает губы). Кажись, Нэт хотел в последний раз использовать свой «безумно-устрашающий-и-убивающий-на-месте» взгляд, но я его стойко выдержал, даже ни разу не моргнув. И за свою храбрость получил поверженный вздох. Мой рассказ, как кажется, слишком быстро заканчивается, то ли я быстро тараторил, то ли информации оказалось не так много, как отложилось в голове. Если мужчина слушал спокойно, иногда кивнув в подтверждение того, что я не совсем свихнулся, то женщина охала и ахала, вздыхала после каждого предложения и качала головой. У меня уже не было старой слепой доверенности к ним, впрочем, как и недоверчивости, в моих глазах они выглядели как важный источник получения воспоминаний или просто информации, которая бы подтолкнула меня ко мне же. — Значит так, — в конце моего рассказа выступает вперёд Нэт. Впрочем, слишком чувствительная Мэри сможет мне только сказать моё имя, какой я бедный, и расплачется по непонятной мне причине. Так что беседа с дядей куда более выгодная вещь. — Ты — маг, убийца драконов, огненных, насколько мне известно. Состоишь в одной из самых сильных светлых гильдий страны Фиор, название сам вспоминай, нечего балду гонять. Сам вспомнишь, сколько раз ваша гильдия падала, причем в прямом смысле была в обломках, и сколько поднималась, лично я уже сбился со счета. Про кровных родственников не знаю, вырастил тебя этот самый дракон, о котором ты рассказал. Да, нужно дополнить, что он уже мёртв. Думаю, информации даже больше, чем нужно. И с совершенно каменным и ничего не выражающим лицом мужчина встал из-за стола, прихватив под локоть свою супругу, и ушёл из кухни, оставив меня наедине с мыслями, с новыми фактами, с неизвестными моментами и с закипающим чайником, про которого все забыли на момент разговора, а мне ещё нужно его выключить, чтобы он не сгорел, как мой мозг сейчас. Ну… я так и думал, что не являюсь библиотекарем или учителем где-нибудь в деревенской школе, потому что, понимаете, нет ощущения спокойствия и умиротворения в душе; мне нужны действия, движения, какой-то смысл. А ещё в сердце поселилась тоска, даже нет, терзающая изнутри до мелких порезов. У меня воспоминаний не так много вернулось, есть ещё пробелы, да и не маленькие, как то пятно над моей кроватью, но даже по этим моментам я понимаю, насколько мне важен был этот чело… э-э, дракон. Я начинаю понимать себя больше, видеть по-другому. Эта информация уже не ощущается, как было с именем: приштопанное клеймо. Я осознаю, я понимаю, я верю, я даже могу сказать, что что-то помню. Мне нужно больше. Знаний, времени, моментов, случайных вещей, которые пробудят во мне спящие ленивые частички меня самого. Мне нужны ответы. Надоедает задавать вопросы, не имея даже возможности как-то их решить. Мне нужно… В своих мыслях не замечаю, как начинаю плакать. Слёзы почти что душат, и комок непонятно чего в голове рассасывается, позволяя душевной боли заполнить каждую частичку моего тела. Сейчас полностью осознаю, что я потерял Игнила, только найдя его. Снова. Во второй раз. И это сейчас для меня важнее всего, даже своей потери памяти. Слишком больно, невыносимо, несправедливо, неправильно. Время всегда быстро идёт, не дав возможности вспоминать больше, но сейчас оно меня не волнует. В данный момент меня волнует лишь черная дыра в сердце, которое, в отличие от головы, всё помнит и всё чувствует. От этого мне ещё более паршиво. Ненавижу своё беспамятство.