I want you

— Несмотря на прекрасный финансовый отчет, представленный разработчиками, дела нашей компании далеко не так хороши, как на цифрах. Отделу, занимающемуся пиаром, стоит провести очередную акцию с целью улучшения имиджа. Мне нужны инвесторы, а они должны быть привлечены. Почему маркетологи ни хрена не делают? Вы хоть понятие имеете, чем должны быть заняты? Я не собираюсь давать бесплатный кофе и интернет тунеядцам. Директор отдела, отвечающего за маркетинг, невольно сжимается в своем кресле с каждым новым словом, слетающим с губ главы компании. Большая редкость — увидеть Блейна Андерсона... таким. У Блейна сегодня, мягко говоря, не очень хороший день. Вечером его ждет встреча с адвокатами, где будет присутствовать его жена, а он только вернулся в город, и первым хотел бы увидеть не жирные морды директоров и не скорченную гримасу вечно недовольной Куинн, а прекрасное лицо Курта, черты которого уже потихоньку стираются в памяти Андерсона, что заставляет Блейна ненавидеть себя так сильно, что он не в состоянии помнить каждую деталь любимого. Но им запрещено видеться, поэтому Блейн вовсю пользуется своим положением, приправляя крепким словцом свои крики. Его компанией управляют придурки, которые не смогли выполнить ни одной из задач, что поставил Блейн, перед тем как уехать. Финансовый отдел прекрасно справлялся со своими отчетами — годы практики по подделыванию счетов и прочего. Блейн далеко не глуп, чтобы понять, как тяжело приходится финансистам, когда они отвечают за расходы каждого отдела его компании и получают по шапке за дела других, им просто приходится выживать. Но Блейн не собирается позволить разрушить свой бизнес. Зато с новым отелем дела шли более чем замечательно. Строительные работы выполнялись по плану, они добились всех разрешений, так что Блейну не пришлось платить ведомственным органам, чему он несказанно был рад. — Я всех к чертям собачьим поувольняю, если к следующему собранию мне не представят нормальные отчеты, более-менее интересные идеи и менее зажравшиеся морды. Серьезно, вам еще сорока нет, а вы уже не влезаете в свои рабочие кресла. Блейн со зла бросил маркер, которым до этого рисовал схему на белой доске, согласно которой, если ее придерживаться, компания смогла бы принести куда более высокую прибыль, чем сейчас. Не стоит забывать, что Блейн до сих пор переживал из-за Курта и его отца. И хотя он помог, заплатив за операцию, Блейн не чувствовал собственного участия. Он должен был находиться все это время с Куртом, но, как всегда, судьба была не на их стороне. И Блейн ночами не мог спать, его руки неустанно тянулись к телефону, чтобы хотя бы позвонить Курту, спросить, как он, услышать звук его голоса, такой непохожий ни на чей, сказать ему, что ужасно соскучился, что жутко устал, что самое большое желание за всю его жизнь, как он понял за бессонные ночи в чужом городе, оказалось то, что он хочет просто провести остаток своих дней в объятиях Курта. Блейн садится обратно за стол, где притихшие директора смотрят в столешницу из красного дерева, не осмеливаясь поднять головы. Блейн Андерсон редко злился, но если выходил из себя, то мог сделать что угодно. Да и не стоит забывать, что Блейн пользовался большим уважением у своих сотрудников. Андерсон от усталости массирует большим и указательным пальцами переносицу, надеясь, что это немного сбавит его напряжение. Единственная мысль сейчас успокаивает его — после всей этой кутерьмы с компанией и разводом он приедет домой и просто напьется. Да, не самый лучший выход, но самое лучшее сейчас Блейну недоступно, так что придется довольствоваться алкоголем. — Надеюсь, я доступно объяснил? — тихо спрашивает Блейн, отвернувшись к огромному окну, за которым простирается город. Андерсону нравится думать, что Курт находится где-то там, так близко и одновременно так далеко. Блейн, наконец, поворачивается к столу, оглядывая всех сидящих. — Увидимся через две недели, — холодно произносит он, а после встает и идет к доске, чтобы стереть свою же схему. Блейну необходимо отвлечься, если он не успокоится до вечера, то адвокатам, возможно, придется вызвать полицию, чтобы Блейн прекратил орать. — Мистер Андерсон, могу ли я убрать? — пищит позади секретарша, и Блейн морщится от звука ее голоса. — Позже, оставьте меня. Про себя он молится, чтобы девушка просто ушла, заткнувшись, но сегодня у Блейна все не так. — Мистер Андерсон, там... — Вы не понимаете? — гаркает он. — Займитесь факсом, напишите подружкам в интернете, позвоните маме. Уйдите, в конце концов. В ответ лишь молчание и глухой звук каблучков, стучащих по полу с ковровым покрытием. Затем тишина. И Блейн чувствует, что наконец может спокойно выдохнуть. Едва слышный скрип двери. — Мистер Андерсон, — раздается позади Блейна, и он роняет губку и маркер на пол, чувствуя, как в его легких сперло дыхание. Он не знает почему, но чувствует, что его губы дрожат, и пытается вдохнуть, но не получается. Блейн не может повернуться. Он слышит, как приближаются тихие медленные шаги, а затем чувствует, как прохладные тонкие пальцы скользят в его расслабленную ладонь, а затем некрепко сжимают ее. Блейн не может отреагировать. Все его тело словно оцепенело, и он чувствует, как к горлу подкатывает комок, который он с большим трудом сглатывает. И ему наконец удается произнести хоть что-то, хоть один из миллионов вопросов, что сейчас крутятся в его совершенно пустой голове, все равно что стая потерявшихся птиц. — Что ты здесь делаешь? — шепчет он дрожащими губами и боится. Боится повернуться, боится увидеть, что один в кабинете, боится, что совсем сошел с ума, потому что такого просто не может быть. Вторая рука скользит к нему на талию, ее прохлада отчетливо чувствуется через тонкую ткань дорогой рубашки, а затем к подтянутому животу прижимается небольшая ладошка, а позади к широкой спине льнет чужое тело, но с таким знакомым теплом. — Я скучал, — говорит он, и Блейн пытается сморгнуть слезы, но выходит плохо, и он, будто цепляясь за реальность, прикасается к руке, что лежит на его животе. Скользит пальцами меж чужих и сжимает. Такие знакомые, такие тонкие и длинные, идеальные. Блейн прикусывает губу, чтобы унять дрожь. — Курт, — все, что он может прошептать. Блейн не помнит, в какой момент все-таки набрался сил повернуться, вроде бы после того, как Курт поцеловал его в шею. Это был один поцелуй, одними губами, никакой слюны, но от этого не менее интимный. Блейн должен спросить Курта, должен сказать ему, предупредить, что им нельзя, напомнить, что они сейчас должны быть чужими людьми, но слишком поздно для подобного, когда ладони Блейна обхватывают скулы Курта, а губы так настойчиво прижимаются ко лбу, к щекам, подбородку, носу и, наконец, к губам. Когда поцелуй перерастает во что-то большее, влажное, возбуждающее. Когда в перерывах между этими поцелуями, Курт пытается говорить, но Блейн слишком счастлив от того, что перед ним стоит его любовь, чтобы слушать слова. Андерсон не может насладиться голубизной глаз Курта, поэтому останавливается на какой-то момент и просто прижимается к его лбу собственным. Курт молчит, он лишь смотрит в глаза Блейна, замечая тот самый блеск, с которым Андерсон все время на него смотрит. За это время в радужках Курта прибавилось золотого, но Блейн думает, что это просто от счастья, от радости, что они наконец увиделись. Трудно спокойно смотреть друг на друга, когда в груди кипит целая смесь чувств. И Блейн знает, насколько опасно и опрометчиво целовать Курта так страстно, кусая его губы, отчаянно лаская его рот и язык, как ужасно глупо тащить его к огромному столу для совещаний. Но он хочет, он жаждет. И ему сейчас глубоко все равно, если кто-то зайдет, будь то секретарша, Куинн или сам Господь Бог, ничто сейчас не имеет значения, ничто, кроме Курта. Курт же не сопротивляется, и когда он касается задницей края стола, он лишь отрывается от губ Блейна и стаскивает с себя кардиган, а следом и футболку. Его щеки раскраснелись, а глаза потемнели. Курт прикусывает нижнюю губу, пока взгляд Блейна, оголодавший, скользит по его торсу. Курт — совершенство, и Блейну до дрожи в коленях хочется прикоснуться к нему. Курт все еще растет, постепенно превращаясь в мужчину, на его груди уже отчетливо вырисовываются рельефные мышцы, а плечи стали немного шире, насколько помнит их Блейн с последнего раза. Блейн поднимает глаза на лицо Курта, видит его озорной взгляд и как бледные руки тянут узел темного галстука, чтобы освободить Андерсона от одежды. Это слишком для Блейна. И он подхватывает Курта чуть выше колен, чтобы усадить его на стол. Блейн облизывает пересохшие губы — этот юноша пару минут назад чуть не заставил его разреветься, а теперь Блейн готов кончить только от одного взгляда Курта, словно это Андерсон здесь подросток. Блейн протягивает свою руку, касаясь груди Курта одними подушечками пальцев. Выходит едва уловимо и настолько нежно, что Курт резко выдыхает, цепляясь пальцами за край стола, потому что боится, что упадет на столешницу и сможет только стонать, умоляя Блейна коснуться его грубее, взять его, заставить кончить. Кожа Курта невероятно мягкая, матовая, и Блейн не может не наслаждаться тем, какой фарфоровой выглядит она по сравнению с его темной. Блейн улыбается каждому вздоху Курта, когда его пальцы ласкают соски юноши, и Андерсон не может оторвать взгляд от раскрасневшегося подростка, который пытается справиться со своим дыханием, запрокидывая голову. Блейн наклоняется к молочно-белой шее, которая просто жаждет прикосновений, которая выглядит слишком чистой, нетронутой, и Блейну невыносимо сильно хочется оставить пару засосов, глупо, не по-взрослому, но Блейн всегда чувствует себя куда моложе рядом с Куртом. — Блейн... — слетает с губ Курта, когда Андерсон настойчиво ласкает языком место под ушком парня. Бледные пальцы зарываются в темные короткие кудряшки, оттягивая волосы, и Блейн отрывается от сладкой шеи и, тяжело дыша, смотрит в глаза Курту. — Я... — выдыхает Блейн, когда руки Курта настойчиво тянут его за рубашку на себя, а затем тонкие пальцы начинают судорожно расстегивать мелкие пуговички. Даже не удосужившись вытащить края рубашки из-под пояса брюк Блейна, Курт скользит руками по его телу, наслаждаясь крепкими мышцами и тем, какой Блейн горячий на ощупь. Пальцы юноши впиваются в поясницу мужчины, а сам Курт опускается губами на ключицы Андерсона и ласкает их своими губами, настойчиво, неистово, пока бедра Блейна не дергаются навстречу бедрам Курта, отчего Хаммел горячо выдыхает в грудь Блейна. И тогда Блейн подхватывает Курта за талию и усаживает подальше от края стола, после чего он скидывает с себя рубашку и залезает вслед за ним на огромную столешницу. На полпути их губы встречаются, и Курт хватается пальцами за пояс брюк Блейна, чтобы потянуть его на себя и лечь вместе на стол. Курт выгибается в спине, когда его голый торс соприкасается с грудью Блейна, невероятно горячей, покрытой мелкими волосками, он не может прекратить оглаживать крепкую талию Блейна, и пока Андерсон вновь переходит поцелуями на его шею, Курт раздвигает ноги, а руками скользит под пояс брюк, к округлой заднице Блейна. Курт сжимает упругие мышцы своими пальцами и трется бедрами о возбужденный член Блейна, заставляя того оторваться от его шеи, и громко выдохнуть. У Блейна в голове нет ни одной мысли, только один Курт, Курт, Курт. Блейну требуется пара секунд, чтобы понять, что он произносит все это вслух, отчего юноша стонет ему в ухо, обдавая горячим дыханием. — Я так соскучился, — шепчет Блейн и опускается ниже, к груди Курта, целуя каждый сантиметр матовой кожи, оставляя влажные следы, и Курт наслаждается, как мокрую кожу холодит воздух офиса. Блейн ласкает его живот, а Курт не может прекратить смотреть на него, он часто дышит, неотрывно глядя за тем, как пухлые губы мужчины ласково касаются его плоского живота, как переливаются крепкие мышцы плеч Блейна, как свет садящегося солнца играет всеми оттенками золотого на смуглой коже. Блейн расстегивает пуговицу брюк Курта и дергает молнию вниз, аккуратно, чтобы не причинить боли его члену, пальцем Блейн отодвигает вниз резинку боксеров и прижимается губами к новым открытым кусочкам кожи. Пальцы Курта цепляются за его плечи, а бедра немного подергиваются, пока Блейн опускает ниже его трусы, продолжая целовать. Пухлые губы целуют горячую головку, и Курт готов кричать от удовольствия, что растекается по его телу с каждым новым нежным касанием. Блейн целует дальше, вниз, а затем прибавляет язык. Всего лишь уверенный кончик языка, и Курт запрокидывает голову и прогибается в пояснице, ему невыносимо сложно не закричать, чтобы Блейн ему отсосал, да и побыстрее, поэтому юноша закусывает губу, давя в себе свои грязные желания. Блейн слышит, как Курт притих, и поднимает голову, обхватывая рукой его член. Он медленно ведет ладонью, размазывая смазку, смешивая ее со своей слюной, отчего движения становятся более плавными. Блейн движет кулаком вверх-вниз, наблюдая за тем, как Курт борется с собой. Блейн улыбается, когда юноша открывает глаза — темно-синие, словно Северное море, обрамленное льдами Арктики — и подкручивает ладонь к головке, ускоряя темп. Штаны Курта спущены до середины бедра, его член ласкают самые умелые руки в мире, а в ногах лежит самый красивый мужчина во Вселенной с невероятно сексуальной улыбкой на губах. Только от этого вида можно уже кончить. — Блейн, — стонет Курт, хватая его за руку, чтобы остановить ладонь на своем члене. — Я не могу больше. — Чего ты хочешь, Курт? — этот невыносимый мурлыкающий звук, когда Блейн произносит его имя. Курт стонет — голос этого мужчины слишком возбуждающий своей бархатностью, низким звучанием и легкой хрипотцой от частого дыхания. Курт без слов обхватывает кисть Блейна, все еще лежащую на его члене, и опускает ее вниз, чувствуя, как подушечки пальцев едва уловимо пробегаются по нежной коже мошонки, отчего Курт прикрывает глаза, пока пальцы Блейна не достигают его входа. Курт невыносимо горячий там, а Блейн еще даже не оказался внутри. Поэтому он обильно смачивает слюной пальцы и скользит вокруг отверстия. Два пальца входят в Курта без особой сложности, и поэтому Блейн уже с уверенностью расстегивает свои брюки, которые тут же без поддержки ремня падают к его коленям. Курт стонет, царапая короткими ногтями поверхность стола, его фарфоровая кожа выглядит невероятно идеальной на фоне красного дерева, а чертовы узкие джинсы только мешают движениям Блейна. Выскользнув из Курта, Андерсон стягивает их с парня вместе с бельем, тихо рыча, а после чего он слезает со стола и решает закрыть дверь, ну раз уж он прервался и нашел время, то явно не помешает немного осторожности, особенно, когда на носу развод. Курт разочарованно стонет и смотрит вниз на свои расставленные ноги и на свой покрасневший член. Курт чувствует себя невыносимо эротично и неосознанно тянется рукой к своему члену, чтобы принести немного удовольствия, пока Блейн отлучился. Шлепок по руке. — Я тебя уже не устраиваю? — горячо шепчет Блейн прямо в губы Курта, скользя внутрь него смазанными пальцами, и в голове Курта на секунду мелькает мысль, откуда у Блейна в зале для совещаний есть смазка, но она тут же пропадает, когда пальцы Блейна касаются его простаты, отчего Курт выгибается в пояснице, оторвавшись от нежных губ Блейна. Блейн продолжает толкаться внутрь пальцами, увеличивая темп, пока губы Курта пытаются ухватить немного воздуха. — Черт возьми, — шепчет Курт, чувствуя, как по телу бежит легкое онемение перед оргазмом. — Блейн, ну же... Хватит, милый... Курт тянет мужчину на себя, он так хочет поцеловать его, будто прошла целая вечность с момента последнего, будто ему больше никогда не позволят поцеловать его снова, просто Курт тоже боится, что Блейн может исчезнуть — возникнут дела, Куинн сойдет с ума, случится что-то с его родственниками, или же он разлюбит Курта, и все эти мысли о вещах, способных их разлучить, слишком глубоко въелись в мозг юноши. И сейчас все, что ему нужно, — это Блейн. Его губы, его член, его стоны, его любовь. И Блейн целует его, одновременно входя, а затем останавливается, чтобы ощутить этот момент единения, когда можешь идеально почувствовать своего партнера. Внутри Курта все еще узко и невероятно горячо, и этим необходимо насладиться, пока все еще в состоянии чувствовать и осознавать, пока удовольствие не накрыло с головой. Ладони Курта прижимаются к скулам Блейна, пока парни долго целуются, вкладывая всю нежность в поцелуй, а затем руки юноши падают на стол, когда Блейн начинает двигаться. На столе не совсем удобно заниматься любовью, и у Курта, несмотря на все удовольствие, быстро затекает спина, отчего он останавливается и смотрит в глаза Блейну. Это невероятное чувство, когда твой партнер понимает тебя без слов. И Курту гораздо лучше верхом. Он может контролировать темп и силу, он может беспрепятственно наклониться и поцеловать Блейна, и нет нужды царапать бедный стол, когда есть плечи Блейна, чьи руки помогают юноше насаживаться на член. Курт устает двигаться и ложится на Блейна, и тот сам толкается внутрь, куда быстрее, чем мог Курт, и они оба быстро приходят к разрядке. Никто из них не может поверить, что они сделали это в офисе, где работает полно народу, где Блейн начальник, а Курт все еще несовершеннолетний. Но это так — на их животах сперма Курта, а член Блейна по-прежнему внутри, и первое, что может выдать Курт не слова любви, которые уже несколько недель вертятся у него на языке, а: — Мой отец хочет с тобой познакомиться. И тут все встает на свои места, возвращая обоих в реальность. Курт впервые видит, как Блейн краснеет от осознания того, что Курт рассказал всё своему отцу, и тот наверняка уже считает его извращенцем. Но потом Блейн улыбается. Это все значит, что Курт не готов так просто его отпустить в любой момент и что Блейн имеет для него куда большее значение, чем тот думал.