Бетанские ценности

      Альфы делились на тех, кто предпочитает спорткары, и на тех, кто ездит на внедорожниках. Впрочем, внедорожники еще почему-то очень любили одинокие омеги. Сублимируют они что ли таким образом, я не знаю. Тачка у Антона была отличная — городской внедорожник. Я забрался на пассажирское сидение и сразу почувствовал себя в безопасности. Полноприводный, маневренный, тихий — он рассекал дорогу со спокойной уверенностью своего владельца.       В тишине у меня было время еще раз подумать над словами начальника, но мысль не шла. Мы неспешно обсудили преимущества полноприводных автомобилей, и я понял, что… встал. На голос, на едва уловимую улыбку, на манеру езды. Пришлось всю дорогу руками обнимать свой рюкзак, смотреть в окно, дышать глубоко и размеренно.       На манеру езды у меня еще ни разу не вставал. Перед собой было стыдно и смешно.       Антон свернул в мой квартал и сбавил скорость. В потемках я высматривал свой дом.       — Третий дом слева. Мой подъезд угловой, — сказал я, как только показалась из-за поворота родная девятиэтажка. Здесь все было одинаковое, чужие часто блуждали, путаясь в домах.       Мы подъехали к моему подъезду, и я обернулся на Антона.       — Хорошего вечера, — сказал он и протянул раскрытую ладонь. Я пожал его руку, отстегнул ремень безопасности и засобирался выходить.       — Тимур?       Я обернулся на голос и получил легкий поцелуй в губы.       — Пока, — ошарашенно выдохнул я и вывалился из машины, едва не забыв рюкзак.       К себе на этаж я влетел, не оглядываясь по сторонам. Внутри все переворачивалось, пульс лупил по ушам. Квартира встретила меня безмолвным спокойствием, и я нарушил тишину истеричным хохотом.       Отдышавшись, я понял, что сижу на полу возле незапертой двери. Я повернул торчащий в замке ключ и отправился прямиком в ванную. Холодный душ лучше всего возвращает в материальный мир из чертовых воздушных замков. Их настроилось сразу на целые лабиринты, пока я бегом поднимался на пятый этаж, а потом счастливо ржал без продыху.       Пришло время рационального мышления. Я сунул голову под ледяные струи и умылся. Выключив воду, я понял: полегчало. Воздушные замки истаяли, а я остался стоять перед зеркалом под тускло-желтым светом одинокой лампочки.       Я ненавидел влюбляться.       Мысленно я уже составлял монолог, адресованный Антону. В нем я благодарил его за проявленную симпатию (это льстит), но напоминал, что не являюсь и никогда не буду омегой. Нормальному альфе нужен омега, потому что так устроен этот мир. Сильному волевому лидеру нужен тот, кто будет прикрывать тыл и подавать патроны, а не тот, кто будет лезть со своим мнением под руку. Конечно, его сбила с толку моя внешность (спасибо матушке) и сходство с братом (Эмира запытаю до смерти!). Но я — бета. Родился и помру им, переделывать себя не собираюсь. Да и не смогу. Нельзя сломать основу своей личности, мы не выбираем, кем нам быть. Мы только и можем, что выбирать, как реализовать свой природный потенциал лучшим образом.       К тому же, я всегда был противником интрижек на работе.       Есть у нас симпатичные девушки-беты в архивном, в бухгалтерии и среди специалистов по документационному сопровождению, но даже на ежегодных корпоративных вечеринках я старался держаться с ними по-деловому или по-приятельски.       А тут — прямой начальник. Каждый день нос к носу работать, а потом смотреть, как он поднимается по карьерной лестнице, становясь все дальше и дальше от меня, пока не истает из памяти как личность. В лучшем случае лет через пять мне светит его должность. А ему? Акции компании и кресло в совете директоров. Хороша парочка…       Я ужинал, готовился ко сну и новому рабочему дню, убеждая себя каждым словом в том, что мы слишком разные и из параллельных миров. И все-таки для меня один мимолетный поцелуй менял слишком многое. Укрывшись одеялом, я представил, как целую его в ответ.       В трусах снова стояло, а повторно лезть под холодный душ уже не хотелось. Я не заметил, как в полусонном воображении снова возвелись лабиринты воздушных замков еще выше прежних, и меня уже это совсем не расстраивало.       Утром я потратил больше обычного на сборы. Надел новую толстовку поверх свежевыглаженной рубашки в клеточку. Вместо истертых джинсов с вздутыми коленями я нацепил вельветовые мешковатые штаны с карманами, на ноги — любимые вездеходы на рифленой подошве. Лицо выбрил начисто и добавил нотку туалетной воды с запахом хвои на запястье. В зеркало смотреть было приятно.       Но весь мой вид говорил плакатными буквами о том, что я — бета. Ни с кем другим меня нельзя было спутать. Я накинул дутую куртку, прихватил рюкзак и отправился на работу. Впереди меня ждали альфийские реформы, новые обязанности и человек, сидящий напротив. Я надеялся, что вчерашний поцелуй не был шуткой.