Бетанские ценности

      К половине седьмого вечера я доделал отчет и вынес на доску основные показатели. В офисе остались Саня, печально вздыхавший при каждом звонке от экспедитора, тридцатипятилетний Леха, перебиравший документы, и мы с начальником. Антон взглянул на доску и кивком попросил отойти в сторону. Я отодвинулся, позволив ему оценить результат.       — Хорошо месяц начали. Что у нас завтра?       — Главный Проект Года сдаем, — я заулыбался.       Толян был уже на пути домой, но перед уходом он весь светился от удовольствия. Самый сложный и дорогостоящий проект должен был, наконец, вот-вот закончиться. Весь год заказчики и менеджер отдела продаж мотали Толяну нервы, а он в свою очередь постоянно метался между складом и транспортной службой. Главный Проект Года не зря получил свой титул, потому что в нем все было не так. Задерживали производство, долго занимались сборкой, в первый раз отвезли не то, во второй отвезли то, но с браком, забирали, делали возврат средств, сверки, ошибки, недоплаты, переплаты, болели экспедиторы, был один скандал и переговоры на высшем уровне. Главный Проект Года стоил более сотни миллионов, и чудо, что до сих пор контракт не разорвали.       — Анатолий сможет, — Антон поднялся с рабочего места и посмотрел на наручные часы. — Домой?       — Домой, — я подошел к столу, чтобы выключить компьютер. Настроение за весь день не испортили даже Степка и анонимная записка. Я оделся и вышел к лифтам. Антон уже был там.       Я повернулся спросить, что он думает о реакции подчиненных на сообщение про испытательный срок, как был перебит вопросом:       — Подвезти?       — Давай, — я сразу стушевался.       Рано или поздно к езде в скоростном лифте привыкаешь, и сердце замирать от резкого рывка перестает. Но сегодня я вдруг снова, будто в первый раз, почувствовал уходящий из-под ног пол лифта. Сердце ухнуло куда-то в горло.       Мы неслись без остановок с шестидесятого этажа на минус второй. В районе третьего я почувствовал, как лифт сбросил скорость, и остальные этажи мы медленно ползли вниз. Все это время я безотрывно смотрел в глаза Антона и боролся с желанием поцеловать.       Двери лифта открылись в серое, плохо освещенное помещение парковки.       — Пойдем? — предложил Антон.       Я как завороженный вышел следом за ним. Его автомобиль мигнул габаритными огнями, приветствуя нас. Парковка пустовала. Кое-где еще оставались то тут, то там ожидающие своих владельцев машины, но людей вокруг не было. Чертыхнувшись на собственную робость, я единым порывом развернул Антона за плечо к себе и поцеловал. В ответ он обнял меня и ответил.       Это была беззлобная борьба за главенство. Поняв, что он не против столь тесного «общения», я попытался установить собственные правила. Как выяснилось, только в моем воображении это оказалось легко. На практике же я обнаружил себя через пару минут сидящим на капоте внедорожника, а в мою шею впивались жесткие губы.       Я отпихнул Антона и спрыгнул на пол. Зыркнув на альфу исподлобья, я отправился на пассажирское сиденье, пристегнулся и прикрылся рюкзаком. Антон неспешно обошел авто, устроился на месте водителя, и мы выехали с парковки.       Всю дорогу я молчал. Не то, чтобы мне было нечего сказать. Придуманная отповедь была как нельзя кстати, но произносить ее не хотелось. Не говорят такие вещи со стояком в штанах. А еще очень глупо обсуждать работу. В данный момент, как себя не поведи, все казалось лицемерием.       Мы свернули в мой квартал. Я из-под ресниц боковым зрением наблюдал за Антоном. Его лицо было спокойным и сосредоточенным на дороге. Напоминание не потребовалось — он безошибочно узнал мой дом и подъезд. Остановились. Я кусал обветренные губы и не двигался с места. Воображаемые воздушные замки рушились с неподобающим облакам грохотом.       Теплая ладонь коснулась моих холодных пальцев, прошлась чуть выше до рукава и сжала несильно. Я нашел в себе силы посмотреть на альфу.       — До завтра, — выдавил я из себя.       Но теплые пальцы скользнули выше и тронули обкусанную до крови губу. Я отстегнул ремень безопасности, но не двинулся с места, не в силах оторвать взгляд от темных глаз альфы. Он умный, все понял правильно. Притянул меня за шею и поцеловал сам.       Я не следил за временем, пока позволял целовать себя, пока шарил под рубашкой у Антона, грел об него озябшие руки, ерзал на его коленях. Я даже не понял, когда я успел там оказаться, только руль упирался мне в район поясницы, и крыша автомобиля оказалась как-то слишком уж низко.       Губы опухли от поцелуев, руки согрелись. Не скрывая возбуждения, я слегка терся о живот Антона.       — Пойду уже, — я, собрав волю в кулак, вернулся на пассажирское место и поправил перекрутившуюся толстовку и куртку. Во взгляде Антона мелькнула досада.       — Спокойной ночи, — сказал он и после недолгой паузы улыбнулся. Настоящая улыбка Антона оказалась очень светлой и не вызывала ни малейшего сомнения в искренности. Я не сдержался и на прощание еще раз поцеловал его.       Я проследил взглядом, как автомобиль Антона вырулил из дворов на общую дорогу и скрылся за поворотом. Какая тут может быть «спокойная ночь» после этого? Я поднялся на пятый этаж и зашел домой. Как только я оказался в своей холостяцкой квартирке, то сразу же расстегнул штаны и запустил в них руку.