Бетанские ценности

      В ванной было жарко: воздух насыщен каплями пара; они оседали на коже, плитке и зеркале. Я вдохнул полной грудью, чувствуя, как всё тело окончательно расслабляется. Напротив стоял Антон и заговорщически улыбался. Я по привычке не отводил взгляд и почти не моргал. Антон наклонился, дотронулся до моего кончика носа своим. Мы почти что соприкасались телами. Он провёл ладонями по моим рукам вверх до плеч и притянул за шею для поцелуя.       Крышу свинтило моментально. Я и не знал, сколько во мне таилось неосознанного самоконтроля. Впившись в губы Антона агрессивным поцелуем, я, не рассчитав усилие, толкнул его в сторону раковины. Грохнулась полка, по полу поскакала какая-то занимавшая прорву места мелочёвка. Я расстегнул на Антоне осточертевшую белую рубашку и запустил руки под неё, шаря по горячему влажному от жары и пара телу. В таз полетела снятая с меня футболка, на пол упали, звякнув пряжкой, штаны. Антон прижал меня к себе, и его рука легла на мой зад. Стиснула.       — Не хочу показаться занудой, — сказал я на ухо и тут же прикусил бархатистую мочку, — но… тут такое важное дело…       Антон не дал договорить, прервав поцелуем. Он тронул мой член и провёл по всей длине, затем вжался бёдрами в мои, давая почувствовать ответное влечение.       — Гандоны и смазка были на полке. Теперь надо на полу искать, — закончил я совсем не тем, что собирался сказать сначала.       Антон мельком взглянул на пол, снял с меня остатки вещей, с лёгкостью поднял на руки и отправил в ванну, наполненную тёплой водой с пышной пеной из шампуня. Я устроился, наблюдая, как Антон теперь уже более внимательно оглядывает пол, подбирает ленту презервативов и флакон смазки. После он наклонился ко мне за поцелуем и сказал:       — Десять минут. Жду, — и вышел.       Отмокать уже не хотелось. Я быстро вымылся, побрился и, запнувшись о собственные штаны, вылетел головой вперед, снося дверь в ванную. В комнате оказалось почти темно. Горела только настольная лампа, постель была заправлена свежим бельем. На тумбочке рядом со всем необходимым обнаружилось незнакомое массажное масло.       — Падай, — скомандовал Антон, неслышно подкравшись сзади. Он снял с моих бёдер полотенце и несильно хлопнул по ягодицам. Я лёг на живот и почувствовал, как Антон уселся сверху.       — Масло с запахом свежескошенной травы. Очень лёгкое и приятное, — прокомментировал он, беря флакон в руки.       Прохладные капли брызнули мне на спину, и тут же сильные руки принялись разминать мышцы, доводя до грани блаженства и лёгкой боли. Я застонал от нестерпимого удовольствия, закрыл глаза и поплыл, наслаждаясь запахом летней свежести, будто бы мы находились посреди высоченного разнотравия, в котором что-то ползало, жужжало, шелестело, а над головами простиралось яркое голубое небо с ослепительно-белыми редкими облаками.       Руки скользили по коже вдоль позвоночника, по рёбрам, по плечам. Антон приостановился, чтобы наклониться и поцеловать меня под линией роста волос на шее и чуть ниже. Это вызвало волну мурашек по предплечьям. Я услышал вместе с легким выдохом улыбку, сменившуюся поцелуем между лопаток.       Антон выпрямился и чуть отсел, давая больший простор для ладоней. Добавив масла, он принялся разминать мою поясницу и оглаживать ягодицы, задевая (случайно или нарочно) вход. Я немного напрягся.       — Всё в порядке? — спросил Антон, наклонившись к моему уху.       — Угу, — промычал я в подушку. Мне хотелось то ли сбежать в мир сновидений, то ли, чтобы массаж никогда не прекращался, то ли ленивого медленного секса. Член, зажатый между матрасом и моим животом, всё же стоял. Я потёрся им о простынь.       Щёлкнула крышка другого флакона. Я обернулся, чтобы посмотреть на Антона, но он одним безапелляционным движением вернул меня в прежнее положение. Я возмущённо засопел в подушку. Капля, упавшая между ягодиц, была холоднее. Смазка. Так и думал. Антон скользкими пальцами коснулся моего ануса и начал массировать, не проникая. Я сосредоточился на его аккуратных действиях. Он трогал бережно, неспешно, будто дожидаясь, когда я потеряю остатки бдительности.       В меня проник палец. Сперва совсем чуть-чуть, но во рту загорчило. Я замер, напрягаясь.       — Волнуешься? — спросил Антон.       — Ну, так.       От подушки пахло стиральным порошком, я ткнулся в хлопковую ткань носом и закрыл глаза. Надо было расслабиться и не вызывать ненужных подозрений. Расслабиться — это довериться. Довериться — это сложно.       Палец двигался, должно быть, на одну-две фаланги вглубь. Свободной рукой Антон снова оглаживал мою спину.       Я чуть прогнулся в пояснице, показывая, что не против дальнейших действий. Но Антон вынул палец, слез и развернул меня на спину. Он серьезным взглядом посмотрел мне в лицо, изучая, затем наклонился и поцеловал. Я, наконец, получив пространство для маневра, прошелся руками по его плечам, спине, груди, тронул соски и спустился ниже. Обхватил наши члены, и к моей руке присоединилась рука Антона. Мы вдвоём, переплетаясь пальцами, путаясь в них, ласкали себя и друг друга. Я обхватил ноги Антона своими. Он неожиданно лег на меня всем весом, и я задержал дыхание как перед погружением на глубину.       Антон был тяжёлый, и вместе с тем появилось ощущение полного единения. Я почувствовал, как гулко бьётся его сердце в груди, будто оно находилось и во мне тоже. Полежав немного, Антон приподнялся, и я словно вынырнул на поверхность, хватая воздух ртом. Посмотрев вниз туда же, куда Антон, я увидел, как его пальцы касаются моего живота лёгкой, почти щекотной лаской. Они крались ниже.       — Хм, — протянул я задумчиво.       Вместо ответа получил быстро брошенный взгляд в лицо, а затем Антон спустился ниже и обхватил губами головку моего члена. Языком он прошёлся вдоль до основания и обратно. Накрыл и тут же выпустил.       — Не издевайся, — попросил я и откинулся на подушку. Щелчок флакона, и вновь влажный палец коснулся входа. Горячим дыханием обдало головку. Я чувствовал, как Антон касается губами, то вбирает, то выпускает. Потолок поплыл вертолётом, будто я был безобразно пьян.       Ощущения захватили полностью, постепенно я перестал соображать, что там вообще происходит, когда вдруг всё прекратилось. Потолок остановился, и я приподнялся на локтях. Антон разорвал упаковку презерватива.       — Дай, — попросил я.       Я сел и взял резинку. Отвлекшись на недолгий поцелуй, я надел её на член Антона, добавил ещё смазки и, набрав побольше воздуха в легкие, выпалил, мучительно покраснев до ушей:       — А вообще ты у меня первый. Я раньше только с девушками. Вот.       Антон улыбнулся и обнял меня, стиснув:       — Спасибо за доверие.       Встав на колени, я развернулся к нему спиной. Антон обнял меня снова — одной рукой поперек живота. Второй рукой он направил член, а я закусил губу до крови. Антон входил постепенно: становилось тесно, хотелось вытолкнуть его, избавиться, но уверенные и вместе с тем жёсткие объятия не давали такой возможности. Антон положил руку на мой член и начал неспешно ласкать, поддерживая схлынувшее возбуждение.       Отвлек от вкрадчивого и неумолимого вторжения поцелуй в шею, от которого вновь побежали мурашки. Антон раскачивался, постепенно увеличивая амплитуду движений и продвигаясь дальше. Я понял, что не страшно. Не страшно и почти не больно. Неудобно, непривычно, странно, но возбуждающе. Ощущение собственной беззащитности, полной подчинённости и абсолютного доверия другому человеку — вот, чем это оказалось.       Я осторожно двинул бедрами навстречу и получил в шею судорожный выдох. Я повторил действие, и руки Антона переместились мне на бедра, стиснув их.       — Обопрись руками.       Потом пришлось признать благоразумность этого решения… а сперва я почему-то удивился. Он двигался, а мне изо всех сил хотелось сдержать участившееся хриплое дыхание, срывающееся на полустон, дотянуться до своего члена, потому что он нестерпимо ныл и пульсировал, утонуть в химическом запахе стирального порошка, смешавшегося с разнотравием и мускусом. Хотелось, наконец, чтобы это всё прекратилось и одновременно продолжалось ещё и ещё, пока не поплывут стены.       А потом всё вдруг закончилось. Я съехал на живот, раскидал в стороны руки и протяжно выдохнул. Антон лёг сбоку, повозившись немного, развернул меня спиной к своей груди и довёл до оргазма рукой. Я кончил на простынь и отодвинулся, оттеснив Антона ближе к стене.       На улице уже была глубокая ночь. Я закрыл глаза, напоследок подумав, что зад всё-таки побаливает, и надо бы встать в душ. Почти сквозь сон заметил, что сверху появилось теплое уютное одеяло и по-хозяйски обхватившая меня рука.