Чай и сахар

Утро выдалось отменным. Солнце ослепляло приезжих капитолийцев, собравшихся возле Дворца Правительства. Они были повсюду – крепили баннеры, вешали флаги, устанавливали какую-то громадную аппаратуру, налаживали звук и телевещание. Весь Панем сегодня готовился к чему-то очень важному… к чему-то непомерно грустному… Ким пришла домой ближе к рассвету. Как оказалось, никто её не искал – все думали, что она просто заработалась на берегу. Тем не менее, поспать девушке так и не удалось. Из своей семьи Ким последняя участвует в Жатве, все её близкие уже перешагнули восемнадцатилетний возраст. А теперь, когда она погибнет на Играх, им и вовсе не придётся волноваться о церемонии. Сегодня для Ким не просто важный день, сегодня её последняя возможность посмотреть на родной дистрикт. Сегодня девушка должна быть неотразима – ей придётся много светиться перед камерами. Она должна произвести впечатление прежде всего на капитолийцев, точнее обратить на себя внимание спонсоров. Но Ким было сейчас всё равно, как она выглядит, видны ли тёмные круги под глазами и как лежат короткие русые волосы. Пройдя в ванную, девушка посмотрела в зеркало. В отражении Ким увидела усталое существо с невыспавшимся лицом. Волосы торчали во все стороны, а шелушащаяся кожа неприятно саднила. Лишь одно в ней осталось неизменным - серо-голубые глаза, горящие ярким живым пламенем. Это внушало надежду. «Да уж, с таким видом спонсоров точно не заработать…» - подумала Ким, однако приложив некоторые усилия, девушка всё таки привела себя в человеческий вид. Вот только кожа на руках и ногах, отмытая после вчерашних приключений выглядела не лучшим образом. Однако Ким заботливо помазала конечности каким-то настоем из трав, надеясь, что этого будет достаточно. Умывшись и причесав волосы, она решила надеть льняной комбинезон и сандалии - просто и без излишеств. Пусть лучше будет так, а в Капитолии ею займутся стилисты. Ким, как ни странно, никогда не носила платьев. Вообще. Ни разу. Хотя, наверное, в детстве её наряжали в премилые наряды по праздникам. Но всю свою сознательную жизнь девушка одевала лишь то, в чём было удобно работать. Они вышли из дома всей семьёй. Шли до центральной площади весело, беззаботно. В конце концов, было прекрасное утро, впереди Голодные Игры, которые, по мнению отца, являются неплохим способом отвлечься от будничных дел. Джо всю дорогу вспоминал разные курьёзные случаи на тему Игр, отец травил анекдоты в том же духе. Только вот Ким было не до смеха. Со стороны могло показаться, что она вообще здесь лишняя – в этом весёлом и беззаботном мире. На самом деле она немного нервничала, её снова подстёгивал страх. Буквально через полчаса все будут смотреть на неё. Конечно, об этом ещё никто не догадывается, однако Ким это точно знала. И теперь шаг за шагом девушка отдалялась от бывшей спокойной жизни. На площади всё было также, как год назад. Поменялся лишь логотип Игр - теперь на фоне герба Панема была выгравирована цифра 68. Собралось уже приличное количество народа. Дети от двенадцати до восемнадцати отмечались у миротворцев. Подойдя к человеку в форме, Ким протянула искалеченную руку. Уколов палец и оставив отпечаток напротив имени, миротворец подозвал следующего. Очередь двигалась быстро. Ким прошла к месту, предназначенному для пятнадцатилетних, думая про себя: «Держу пари, они даже не догадываются, что через несколько минут произойдёт нечто из ряда вон выходящее…» Наконец все приготовления к Жатве были закончены, и ровно в два часа на сцену поднялся невысокий капитолиец. Ким знала его с детства – он каждый год представлял их дистрикт. Кажется, его звали Карц. Однако здесь он прослыл запросто - Одноглазый. Дело в том, что несколько лет назад мужчина трагическим образом потерял глаз, когда находился в эпицентре боевых действий, спускаясь на Арену. Конечно, это против правил, но в тот раз произошло что-то действительно ужасное. Отец никогда не говорил об этом… В общем, Капитолий решил компенсировать свою вину и предложил оплатить лечение Карца. Но спасти глаз так и не удалось. Вместо него теперь красовалась татуировка в виде герба Панема с цифрой четыре посередине. Вообще-то церемонию принято начинать с выступления мэра. Но в этом году всё иначе – недавно Капитолий прислал нового управляющего. Ким никогда его не видела, а интересоваться не было времени. Видимо, правительство Дистрикта-4 сочло целесообразным предоставить возможность начать церемонию Жатвы с выступления Одноглазого Карца. Ким только сейчас поняла, что её колотит. Тело не просто сотрясается от мелкой дрожи, оно отказывается слушаться. Перед глазами уже плясали чёрные пятна, а горло слабо сопротивлялось рвотному позыву. Ей было страшно! Безумно страшно! Вот сейчас, ещё немного, и обратной дороги уже не будет. Взяв себя в руки, девушка несколько раз глубоко вздохнула. Более-менее придя в себя, она постаралась переключиться на уже начавшуюся церемонию Жатвы. Одноглазый Карц снова молол какую-то чушь про Игры, говорил, какая это честь – оказаться Трибутами. На самом деле, он неплохой мужик, в дистрикте его уважают и Победители о нём всегда очень положительно отзываются. Однако ораторским талантом он точно не владеет. «Сейчас самое главное – не грохнуться в обморок на глазах у всех», - думала Ким, смотря в сторону сцены. Она уже давно потеряла нить размышлений Карца, даже не стараясь вникнуть в суть его монолога. Девушка наблюдала за своим будущим ментором – пожилой крепкой женщиной, которую звали Мэгз Коэн. Вот кого Ким искренне уважала, так это её. Ким не слышала, что говорили на сцене, мозг отказывался воспринимать любые звуки. Она лишь наблюдала за действиями. Вот наконец Одноглазый закончил свою долгую бессмысленную речь, и Ким снова обрела способность воспринимать звуки. После небольшой паузы Карц произнёс: - Поздравляю вас с Голодными Играми. И пусть удача всегда будет на вашей стороне. После этого он многозначительно заключил: «Сначала девушки» и пошёл к стеклянному шару, где лежали листки с именами претенденток. В воздухе зависло безмолвное напряжение, все готовились услышать приговор. Только для Ким эти листочки не имели никакого значения. Какой смысл замирать в ожидании, когда можно попытаться собраться с силами для того, чтобы спустя мгновение ошарашить всех своим заявлением. Карц запустил руку в шар, глубоко-глубоко, недолго перебирал пальцами бумажки и, наконец, вытащил руку. Подойдя к трибуне, он разорвал конверт и громко произнёс: - Первым трибутом от Дистрикта-4 становится Одетта Сэнт-Менс. Казалось бы, не прошло и доли секунды, как из толпы восемнадцатилетних претенденток доносится заветное: «Я доброволец!» Все оборачиваются, чтобы посмотреть на смелую девушку, а тем временем со всех сторон посыпались громкие выкрики о добровольном участии в Играх. Ким подняла глаза на толпу - словно обезумившие девушки уже подбежали к сцене и теперь тянут руки и орут так громко, словно боятся, что их никто не услышит. Конечно, Ким должна быть сейчас там, в гуще событий. Выше всех тянуть руку, делать всё для того, чтобы её заметили. Но она всё ещё стоит на месте и не может вымолвить ни слова. Ей кажется, будто ступни ног срослись с раскалённым асфальтом и теперь не могут сделать ни шага. Не известно, сколько бы ещё длилось безобразие, если бы один человек не прекратил это. Он появился незаметно, откуда-то из-за угла. Но было совершенно очевидно, что этот мужчина – важная шишка, потому что как только он заговорил, все почтительно замолчали и разошлись в стороны. - Стойте, стойте!!! Прекратите сейчас же! Девушки, прошу вас замолчать и разойтись по местам! Что-то в этом человеке зацепило взгляд Ким. От стресса она сначала не поняла, что именно, но когда их взгляды на секунду встретились, девушка всё поняла. Глаза… Металлического цвета, абсолютно холодные и безжизненные. Это был он. Страшный человек с острова. Он стоял сейчас здесь, все слушали его, а мужчина приближал самую страшную минуту в жизни Ким. Теперь ей стало всё ясно. Что тут ещё говорить, разве не понятно, что всё, что он говорит, было подстроено заранее. А безжалостный человек тем временем продолжал: - Именем Капитолия, я, мэр Дистрикта-4, провозглашаю: ради справедливости и честных Игр, с этого момента претендентам, заранее подготовленным в СпецАкадемиях, запрещается вызываться добровольцами на участие в ежегодных Голодных Играх!!! Постановление окончательно и обжалованию не подлежит!!! Сначала Ким не поняла истинный смысл этих слов. Но по мере того, как нарастали волны возмущения, до девушки стало доходить, что именно скрывается за принятием нового закона. - Тишина!!! Итак, есть ли добровольцы из народа? – в этот момент он не смотрел по сторонам или на кого-то другого, а именно на Ким. Толстяк давно отыскал её в толпе и теперь, также как на острове, пытал её взглядом. Прошла пара секунд, но Ким казалось, целая вечность не сравнима с этим моментом. На негнущихся ногах она сделала пару неуверенных шагов в направлении сцены. В наступившей тишине они были слышны так отчётливо, что в самых дальних закоулках люди тянули шеи в поисках смельчака. Ким знала, все камеры уже уловили её движения и сейчас направлены на неё. - У нас есть доброволец? Что ж, прекрасно! – мэр сказал это спокойным голосом, однако всем было понятно – он доволен. Нет, не так. Он ликовал! Только никто не понимал почему. Никто, кроме него и Ким. Она шагала уже немного смелее. Толпа расступилась и образовала широкий коридор. Подойдя к сцене, Ким попыталась подняться, однако её попытка не увенчалась успехом. Карц вовремя это заметил и подал ей руку. Только благодаря его помощи девушка не грохнулась со сцены. Мужчина, убедившись, что она достаточно хорошо стоит, подвёл её за плечи к трибуне. Ким была уверена, что он понимал, как ей сейчас трудно, что Одноглазый её не оставит и будет с ней до конца. - Твоё имя? – произнёс мэр, глядя Ким в глаза. «Нет, только не это, он опять меня терроризирует своим взглядом! Нельзя поддаваться, нельзя!» Девушка резко отвернулась и посмотрела прямо в камеру. В горле пересохло – солнце палило нещадно. Тем не менее, Ким выговорила громко и отчётливо: - Кимберли Эльман. Народ стоял в мёртвой тишине. Если не смотреть, что происходит сейчас на площади, можно было подумать, что тут никого нет. Ким сильно сжала зубы, чтобы ни один мускул её лица не дрогнул и гордо посмотрела в камеру, не отрывая взгляда – пусть весь Капитолий хорошенько её рассмотрит, они должны узнавать девушку сразу. Наконец Карц всё таки отпустил её плечи и, дабы разрушить ужасную тишину, произнёс: - Теперь юноши. Одноглазый подошёл к другому стеклянному шару. Запустив слегка дрожащую руку внутрь, слегка пошуршав бумагой, он выудил небольшой конверт и вернулся к трибуне. Ким всё ещё стояла и смотрела в камеры, совершенно не понимая, что вообще происходит в этом мире. Однако она вдруг ощутила, что с пальцами руки происходит что-то не то – кровь не остановилась, и теперь на кончике висит маленькая красная капля. Сильно сжав кулак, Ким спрятала руки за спину, думая лишь о том, чтобы церемония быстрее завершилась. Но тут она поняла, что ничего ещё не закончено, Жатва продолжается, и сейчас объявят имя второго несчастного, который вынужден будет "склеить ласты" на Арене. Ким взглянула на толпу, пытаясь отыскать семью. Девушка видела многих людей – кто-то смотрел на неё с недоумением, кто-то с пониманием, девушки из Академии откровенно злились. Спустя мгновение она столкнулась взглядом с отцом. Мужчина выглядел неважно, сыновья поддерживали его под руки. Его выражение лица говорило лишь об одном: «Зачем?!» Не в силах смотреть на мучения отца, девушка повернула голову в сторону трибуны и стала наблюдать за тем, как Карц рвёт бумагу. Мужчина тем временем уже вскрыл конверт. Окинув взглядом собравшихся на площади, он объявил: - Вторым трибутом от Дистрикта-4 становится Финник Одэйр! Ким тут же перебросила взгляд на толпу, из которой уже спешил юноша. Подойдя к сцене, он легко взобрался на неё и подошёл к трибуне с другой стороны от Ким. Казалось, парень совсем не испытывал неудобства в отличие от девушки. Ким смотрела на второго трибута во все глаза. Перед ней стоял не просто красивый человек, перед ней было божественное создание! Рядом с ним меркло всё, что до этого казалось симпатичным. Волосы, отливающие золотом, загорелая бронзовая кожа и прекрасное телосложение – вот, что сразу бросилось в глаза Ким. Она замерла в очаровании – никогда рядом с ней не стоял никто, настолько красивый. На Финника можно было любоваться часами, это приносило бы эстетическое удовольствие! Ким видела этого парня несколько раз в городе, однако девушка не знала, как его зовут. Финник был неместный, жил в другом конце дистрикта и тренировался в Академии. Ким с детства знала, как задаются ребята из специальной школы, казалось, их сразу к этому приучают. Можно не сомневаться, Финник такой же. Возможно, даже хуже, ведь он не слепой и однозначно видит, как реагируют окружающие на его красоту. Тем временем Карц произнёс: - Есть ли добровольцы? – но в ответ последовала лишь тишина. Никто не вызовется вместо Финника, никто не спасёт этого красавчика от страшных мучений. Ким их понимала, буквально неделю назад она бы ни за что не вызвалась добровольцем. После небольшой паузы Карц сказал, - что ж, раз таковых нет, тогда предлагаю трибутам пожать друг другу руки. Финник грациозно подошёл к Ким, в то время, как девушка не понимала, чего от неё хочет Одноглазый. Но парень, поняв её недоумение, решил действовать сам. Взяв её руку в свою, он мягко пожал её, улыбнувшись. Ким подняла глаза на Финника, наконец поняв, что происходит. Их взгляды на секунду встретились, и после этого девушка могла с уверенностью заявить – таких красивых глаз, как у него, она не видела никогда в жизни. Зелёные, яркие, живые, они так задорно подбадривали, что невозможно было не улыбнуться в ответ. Заиграл гимн, после которого Карц провозгласил: - Церемония Жатвы окончена. Спасибо всем присутствующим за внимание! Миротворцы тут же окружили молодых людей. Под конвоем их увели во Дворец Правительства, где в специально отведённых комнатах они могли попрощаться с семьями.