"Верни меня..."

      Кенсу с опаской открыл глаза, так и не заснув. Все тот же поломанный джойстик и большой слой пыли. Парень не помнил, когда отключился, да и не важно это. Ничего уже не важно. Он медленно поднялся на ноги, абсолютно не избегая столкновения с диваном. За окном светило солнце, часы показывали десять. В дневном свете бардак в комнате оказался более ужасным: под вещами просматривались остатки полуфабрикатов, коробки из-под пиццы и смятые жестяные банки. Хозяин сего хаоса трупом валялся на диване, свесившись верхней половиной тела. Темные сальные волосы касались пола. Судя по состоянию одежды и пятнам на ковре, в квартире ужасно разило помойкой. Кенсу краем сознания порадовался, что не чувствует запахов.       — Свинарник, — поморщился До.       Он расправил на себе смятую толстовку и, повздыхав, снова обошел всю квартиру. К его счастью отыскалось относительно чистое место — широкий белый подоконник, врезанный в стену в комнате, где беспокойно мычал во сне незнакомец.       Проверив подоконник на «прозрачность», Кенсу без труда уселся на него с ногами. В голове крутилось множество вопросов: кто он теперь, как попал в это положение, где очутился и как вернуться обратно? Воспоминания о древней книге Минсока полностью стерлись из его памяти.       Далеко внизу сновали люди, непрерывным потоком лились машины. Кенсу узнал этот район, через пару кварталов по главной дороге его университет, а там недалеко и до общежития. Но выбраться из квартиры не представлялось возможным. Кенсу стал ее заложником.       Парень прислонился головой к стеклу, абсолютно не ощущая спасительного холода. Ему бы хоть какие-то ощущения, чтобы чувствовать себя частью обычного мира…       Тело на диване зашевелилось, недовольно мыча, вяло приподнялось и шлепнулось на пол. Кенсу криво улыбнулся, наблюдая, как неловко незнакомец пытается встать, опирается на дрожащие руки и валится обратно, заплетающимся языком матеря все на свете. Но вот ему удается совладать с собой, доползти на коленях до коридора и, поднявшись с опорой на дверной косяк, затечь в ванную.       Заниматься самокопанием не было смысла, поэтому Кенсу мягко спрыгнул с подоконника и поплелся на кухню в ожидании заспанного парня. Тот вошел ровно через пятнадцать минут, Кенсу считал, достал из холодильника два куриных яйца, поставил на плиту жирную сковороду и включил нагрев.       С темных волос капала вода, одежда сменилась на более потертую, но чистую, мешки под глазами стали меньше, однако бледное лицо все еще пылало.       — О здоровом образе жизни ты ничего не слышал, да? — спросил Кенсу, деловито опершись на стенку и разглядывая сонное недоразумение. Тот ловко разбил яйца на шипящую сковороду, быстро присыпал их солью и перцем и снова замер.       — Где у тебя кнопка включения? — хохотнул До, вспомнив, как резво незнакомец подскочил ночью, хотя был абсолютно измотан. Но улыбка враз сменилась серьезностью: — Кто же ты такой и почему я оказался у тебя?       Незнакомец ожидаемо молчал, отрешенно следя за шкворчащей глазуньей. Через пару минут он выключил плиту, параллельно соскребая со сковороды приготовленную еду и бросая ее на более или менее чистую тарелку.       — В тебе пропадает талант, — продолжал язвить До. В голове не укладывалось: как настолько вымотанный организм может четко исполнять сложные комбинации.       Парень тем временем оперся копчиком о плиту и стал есть. Складка между бровей показывала, с каким усилием юноша запихивает в себя каждый кусок. Кенсу готов был поспорить, что глазунья полезет обратно, но хозяин квартиры держался. Когда тарелка опустела, он залпом осушил налитый стакан воды и отдышался. Кенсу саркастично похлопал его выдержке, даже покричал «Браво!». Все же плюс в его нынешнем положении был.       Тишину наполнило приглушенное надрывание Джона Купера. Незнакомец протяжно выдохнул и поплелся на звук вызова. Кенсу, стоящий уже в дверном проеме, удержался от того, чтобы отойти в сторону. Он с вызовом уставился на сонного парня, когда тот приблизился, но его ожидаемо прошли насквозь. Незнакомец только поежился, потерев, согревая, оголенные плечи. Пока он рылся в плаще, все еще лежащем на полу, Кенсу подошел и провел пальцами по бледной шее, не ощутив тепла кожи. Парня передернуло, и он вжал шею в плечи. Вот оно! До Кенсу не исчез, он существует!       Радость заклокотала в груди, Кенсу попрыгал на месте, восторженно крича, как ребенок, получивший ворох шариков.       А незнакомец, выудив голосящий телефон, ответил.       — Чонин, брат, спасай! — оглушительно донеслось из аппарата.       Чонин, значит? Надо запомнить.       — Не ори, придурок, голова раскалывается, — хрипло пожаловался хозяин квартиры, поморщившись. Собеседник сбавил тон, поэтому разговора До не услышал. Не очень-то и хотелось, и вообще, подслушивание чужих бесед недостойное дело. А он все-таки будущий выпускник Академии культуры.       Чонин перешел на кухню, грузно опустился на стул и помассировал виски. Кенсу слышал удовлетворительные мычания, полные скорби вздохи и угуканья.       — Какой богатый словарный запас, Чонин, — До снова поаплодировал, наблюдая из коридора.       Но вот Чонин напряженно встрепенулся, глядя в никуда. На лице все отчетливей читалась паника. Парень проскользил взглядом по горам посуды, зрачки его вдруг потеряли блеск и он кивнул, хрипло соглашаясь:       — Скоро буду, хён.       Звонок прервался. Чонин обреченно прошел в ванную, шаркая ногами, и ровно через три минуты пять секунд (Кенсу снова считал) вышел, переодетый в мятую клетчатую рубашку и бордовые штаны. Высохшие волосы небрежно разметались.       — Куда собрался? — Кенсу скрестил руки на груди. — Ты в курсе, что такими темпами скоро в гроб ляжешь? Не, мне вообще-то до тебя нет дела, но ты явно причастен к странностям, которые со мной творятся.       Чонин ничего не ответил, да и не услышал, собственно. Он вытащил из валяющегося портфеля ворох бумаг, забросил листы в гостиную, где они ожидаемо разлетелись по полу, надел пальто, взял ключи и покинул квартиру, осторожно прикрывая железную дверь.       — Пока, — протянул Кенсу, махая ему на прощание. — Не подохни по дороге, — с улыбкой сказал он и добавил: — Кенсу, Кенсу, какой ты добрый.       Дело, видимо, было срочное. Да и вообще вся жизнь Чонина, скорее всего, была в беготне. Вон как он несчастно смотрел на посуду. Есть в его душе хорошие начала. Времени только нет.       До прошел в гостиную и из любопытства заглянул в листы. Это был реферат. Почти на всех страницах работы куча исправлений и зачеркиваний, где-то виднелись приписки. Ко всему этому прилагался внушительный список литературы и идеальный титульный лист.       «Ким Чонин, студент второго курса университета Корё по направлению журналистика», — прочитал Кенсу и озадачился:       — Умный, значит?       Больше ничто не привлекло его внимания. Со скуки парень даже прочитал доступные его взгляду куски реферата. Написано было хорошо, но его, увы, не интересовала журналистика, поэтому тема показалась нудной. Остаток дня Кенсу провел в раздумьях, сидя на полюбившемся подоконнике. Воспоминания вчерашнего (а вчерашнего ли?) дня остались: он помнил, как сидел в универе, как стоял рядом с Лу, Чондэ и Минсоком, но вот ни о чем они разговаривали, ни что было после — не помнил.       Так же однообразно прошло четыре дня. Чонин уходил рано утром, возвращался за полночь полностью вымотанный. Плелся в гостиную, скидывая по пути верхнюю одежду, и без сил валился на диван. И, не зная этого, постоянно выслушивал колкие замечания невидимого парня, который неизменно встречал его приветствиями и желал дожить до вечера перед уходом.       Кенсу уже начал привыкать к несуществованию. Когда по ночам он не мог заснуть, то морозил спящего Чонина в отместку, пока тот полностью не спрячется под одеялом.       — Купи уже что-нибудь нормальное, — скривился Кенсу, наблюдая за тем, с каким отвращением Чонин запихивает в себя лапшу быстрого приготовления. Шел уже шестой день его знакомства с этим занятым парнем. Дома Чонин завтракал и даже иногда, когда оставались силы, ужинал, но едой Кенсу бы это не назвал. Так, срочные перекусы. — Серьезно, на тебя уже жалко смотреть, — смягчился До, вылавливая взглядом ребра под свободной майкой студента. — Накормить бы тебя. Я неплохо готовлю, кстати.       И снова его проигнорировали. Чонин отставил полупустую коробку, быстро влил в себя стакан воды и поплелся в зал. Его пошатнуло, он едва успел опереться на стол и, совладав с собой, пошел дальше. В проходе парень уже привычно поежился, неизменно проходя через Кенсу, даже проворчал что-то по поводу ремонта и свалился на диван, зарываясь в ворох листов с рефератом.       — Свинья, — фыркнул До, рассматривая разлетевшуюся по полу кухни лапшу. Видимо, Чонин свалил коробку, когда ему стало плохо. — Ай-яй, Кенсу, нельзя так говорить, — парень покачал головой и шепотом повторил оскорбление.       Он бы как обычно ушел к Киму и понаблюдал за его муками, но в голове кто-то неуловимый приказывал подойти к столу. И голос этот был настолько надоедливым, что Кенсу поддался, лишь бы заткнуть. Он модельной походкой прошелся вперед, а на обратном пути поскользнулся, успев заметить только свои ноги на уровне лица, и свалился к ножке стола.       — Гребанный Чонин, гребанная лапша, — прошипел До, прожигая взглядом потолок. Нет, было не больно, просто бульон впитался в толстовку.       Кенсу сел, стряхивая со спины прилипшую лапшу.       — Секундочку, — он нахмурился, разглядывая макаронину в руке.       Наконец, все произошедшее ясно предстало перед глазами. До боязливо пошарил вокруг себя, ощущая тепло еще не остывшего полуфабриката. Вскочив на ноги, он схватил первый попавшийся предмет (тарелку) и с восхищением сжал пальцы на твердых краях. Осязание вернулось.       — Жаргонная лексика в языке современных… — бубнил Чонин, заходя на кухню. Тарелка со звоном разбилась об пол, пугая сонного Кима до чертиков. Тот подскочил, поозирался и, заметив осколки вперемешку с лапшой, обреченно вздохнул и скрылся в ванной.       Кенсу непонимающе смотрел то на руки, то на устроенный бардак. Он наклонился, пальцы осторожно подцепили осколок и подняли в воздух. Но вот Чонин вернулся, вооруженный тряпкой и мусорным ведром, и кусочек керамики проскользнул сквозь ладонь обратно на пол.       — Ясно, при тебе нельзя, — вздохнул Кенсу, глядя на ползающего студента. — Не поранься только, придурок, — фыркнул он от досады.       Пока Ким в кои то веки наводил порядок, До проскользнул в зал и вдоволь наигрался со старыми-новыми ощущениями. Все вещи вдруг стали осязаемы. Ну, за исключением шариковой ручки, сотового и, почему-то, ноутбука.       Да, детка, До Кенсу возвращается в обычный мир!       Парень едва дождался момента, когда Ким заснет. Заслышав сопение, До прошмыгнул на кухню. Осматривая в полутьме привычный бардак, он с довольным выражением лица разминал пальцы рук.       — Приступим, — воодушевленно шепнул он и первым делом сгрудил посуду со стола на тумбу возле раковины…