* * *
Хогвартс этим ранним утром тонул в тумане. У самых башен он рассеивался, но здесь, на открытом переходе второго этажа, был плотным настолько, что видимость была практически нулевой. Стояла поздняя осень, холодная и сырая. До подъема оставалось еще больше часа, но закутанная в теплую куртку и полосатый шарф Гермиона уже несколько минут стояла здесь и вглядывалась в непроницаемое белое марево. Позаниматься с утра не удалось. Редкий случай, когда у нее не получалось сосредоточиться. Впрочем, проверочную работу она и так напишет. Арифмантика была одним из самых близких ей предметов в этом семестре, так что проблем не должно было возникнуть. Она вздохнула. Беспокоиться об учебе сейчас, на фоне творящегося вокруг безумия — что может быть нелепее? Цепляться за привычные задачи, за учёбу, за подготовку к Ж.А.Б.А. было по-детски глупо. Творящийся вокруг кошмар не исчезнет только потому, что она не станет обращать на него внимания, сделает вид, что мир не катится к чёртовой матери. Но повседневные заботы помогали продержаться, не дать поглотить себя отчаянию и безнадежности. С тех самых пор, как она и Рон вернулись в школу, от осознания собственной беспомощности хотелось выть. Они прятались за стенами замка и с тревогой раскрывали газеты по утрам, выискивая среди откровенной лжи и перевранных фактов крупицы правдивой информации. Пророк контролировался Министерством, а Министерство, в свою очередь, — Волдемортом. Неофициально, правда, но сомнений в этом не осталось ни у кого. Гарри где-то скрывался, и это было действительно разумным решением. Хогвартс благодаря этому был в относительной безопасности, и простор для действий у него был шире, чем если бы он заперся здесь. Хотя особенных успехов все равно не было, иначе он обязательно сообщил бы. Тогда, летом после шестого курса, Гермиона готовилась сопровождать Гарри до самого конца. Собрала все, что могло понадобиться, оборвала связи с родителями… Дело было не только в их безопасности. Ей не хотелось, чтобы они страдали, если она не сможет вернуться. И к такому исходу она тоже была готова или убеждала себя, что это так. В любом случае готовиться к активным действиям, а потом оказаться вынужденной прятаться и сходить с ума от тревоги, оказалось непросто. Рон так вообще был взбешен таким поворотом событий. К сожалению, обстоятельства были по-настоящему непреодолимыми, и одну дуэль, пару скандалов и несколько серьезных бесед спустя рыжий гриффиндорец все же успокоился и почти по доброй воле вернулся в школу. Но, разумеется, за учебу браться не собирался. Впрочем, один плюс в своем возвращении Рон все же усмотрел: теперь он был рядом с братьями и сестрой. Все же он был очень привязан к семье и ценил каждую секунду, проведенную вместе. Потому что хорошо понимал: вряд ли им удастся выйти из этой войны без потерь. И, увы, его опасения оправдались. Но Уизли пережили смерть Перси так, как привыкли делать и все остальное — вместе, и поддержка друг друга помогла им не опустить руки. Их любовь была впечатляюще сильной, выходила за пределы простых чувств и эмоций и больше походила на особую магию. Возможно, это и была магия рода, которой была лишена магглорожденная девушка. Находясь рядом с Роном, который дурачился с братьями и Джинни, писал письма Молли и Артуру, она еще острее ощущала, что осталась одна. Родители больше не помнят ее. Для них она никогда не существовала. Она была уже достаточно взрослой, чтобы не прятаться за их спины, но только лишившись их нежной и несуразной поддержки, поняла, что они на самом деле для нее значили. Старые доски скрипнули под чьими-то ногами. Девушка не обернулась, откуда-то зная, кто решил присоединиться к ней. Морщинка между ее бровями разгладилась, а губы тронула легкая улыбка. — Что ты там видишь? — услышала она негромкий голос, в котором чувствовался искренний интерес. Луна подошла сзади и обняла Гермиону, сомкнув на ее животе бледные кисти, выглядывающие из длинных рукавов пестрого свитера. Гриффиндорка прикрыла глаза, расслабляясь в таких нужных объятиях, прижимаясь к девушке. Та положила подбородок ей на плечо и, Гермиона была готова поклясться, стала внимательно вглядываться в туман, надеясь разглядеть там нечто занимательное. — Даже не знаю, — серьезно проговорила она через минуту, разжала свои объятия и встала рядом с Гермионой, облокотившись на перила. Спутанные пепельные волосы рассыпались по плечам, Луна задумчиво отвела их от лица и снова устремила мечтательный взгляд туда, где из тумана начали проступать тёмные башни замка. Пригревшаяся было, Гермиона поежилась от холода и, сунув руки в карманы, ворчливо поинтересовалась: — Снова ты без шапки? Не нравится? — Она замечательная. Но я не представляю, куда она делась, — немного нараспев проговорила Луна, не оборачиваясь к подруге. Гермиона мягко улыбнулась. За это она и любила Луну — светлая и немного чудаковатая девушка не позволяла ей впадать в уныние, хоть и прекрасно понимала всю сложность ситуации. Она оказалась рядом в тот момент, когда вернувшаяся в Хогвартс девушка потихоньку начала сходить с ума. И Гермиона решительно не понимала желания рэйвенкловки проводить с ней, мрачной и унылой, время. Правда, чуть позже она уяснила для себя, что ее новую подругу можно даже не пытаться понять по причине явной бесполезности затеи. Что не делало ее менее приятной. С Луной, понимающей и невозмутимой, было просто. До такой степени, что иногда Гермиона терялась, не в силах определить пределы допустимого поведения. И это ощутимо ее мучило, потому что в своем желании ощутить поддержку, почувствовать себя живой и нужной девушка была готова зайти гораздо дальше дружеских объятий. Гермиона пообещала себе не злоупотреблять доверием Луны, но та сама сделала первый шаг, полагая, похоже, такое развитие событий закономерным продолжением их отношений. Гриффиндорке тогда довольно быстро удалось взять себя в руки. Она погрузилась в учебу, в жизнь школы, порядки в которой директор Макгонагалл старалась сохранить неизменными, несмотря на войну. Все эти привычные заботы и нежная, жизнерадостная девушка рядом делали жизнь намного проще и приятнее. Гермиона была достаточно умна, чтобы понимать: это не любовь. Симпатия, влюбленность, страх одиночества и желание жить, но не любовь. Временами она чувствовала угрызения совести. Ей казалось, что она использует подругу. Но они ничего не обещали друг другу, не клялись и даже не говорили о любви. Просто были рядом, пока хотели этого, пока чувствовали необходимость. — Замерзла? — Гермиона взяла ледяную ладонь подруги и спрятала в своих, согревая. Руки Луны всегда были холодными, за исключением случаев, когда жар охватывал все ее тело. Гриффиндорка считала раскрасневшееся лицо и расфокусированный взгляд подруги самым восхитительным и пьянящим зрелищем. И любила ее вечно мерзнущие пальцы, не упуская повода попытаться согреть их в своих ладонях. Это дарило восхитительное чувство неодиночества и близости. — Ни капельки. — Луна склонила голову набок, пристально разглядывая подругу. Серебристые глаза светились нежностью и пониманием, словно райвенкловка точно знала, что за мысли роятся в голове гордости школы. Вышеозначенная гордость фыркнула, поднесла бледную руку подруги к губам и легко поцеловала ледяные костяшки. — Ты хочешь какао? — мечтательно спросила Луна. — Пойдем на кухню. Эльфы всегда тебе рады. — Все-таки замерзла, — улыбнулась Гермиона. — Нет, — пожала плечами девушка. — Просто тебе срочно необходимо какао. Это лучшее средство от роя мозгошмыгов в твоей голове, пока я не нашла один из своих амулетов, естественно. — Смеешься? — фыркнула Гермиона. — Конечно, — нежно улыбнулась Луна. — И все равно пойдем. Прекращай меланхолию. Не знаю, как насчет мозгошмыгов, а вот морщинки точно скоро заработаешь. — И все равно буду прекрасна? — Гермиона весело посмотрела на подругу, картинно прижав её руку к своей груди и заглядывая в светлые глаза. — А то! — очень серьезно кивнула Луна, коротко чмокнула девушку в уголок губ и, обхватив холодными пальцами ее запястье, потащила Гермиону обратно в замок, в тепло.* * *
Снейп смотрел на Волдеморта, расхаживающего по своему «тронному залу», и думал о том, что со дня своего возрождения их повелитель так и не обзавелся обувью. По крайней мере, обутым его зельевар не видел ни разу. Впрочем, пешим прогулкам Лорд всегда предпочитал полеты, а холод полов явно представлялся ему незначительной мелочью, если он вообще замечал его. А может — Снейп мысленно усмехнулся и уставился в пол, чтобы ненароком не встретиться с Волдемортом взглядом, — его отвратительно длинные ногти не помещаются ни в одни ботинки. Еще немного — и они начнут цокать при ходьбе, как когти блохастого поттеровского крестного в анимагической форме, чтоб ему и за вуалью икалось. Зельевар разглядывал длинные плоские Волдемортовы ступни, и в его голове не было ни одной сколько-нибудь важной мысли. И хотя во время собраний он всегда был собран, сегодняшний день явно был исключением. Легкое головокружение — последствие недели на стимулирующих зельях — было даже приятным. Словно кто-то укачивает его, обнимает бережно и успокаивающе, как не бывало даже в детстве, и нет больше никакой войны и никакого Волдеморта. А если и есть, то где-то очень далеко, и они к нему не имеют никакого отношения. — Северус! — По-змеиному струящийся шепот проник в сознание, и иллюзия рухнула. Он стоял в огромном полутемном зале, и взгляды нескольких десятков пожирателей были обращены на него. — Да, повелитель? — Снейп привычно закрыл сознание, прежде чем поднять глаза. — Как продвигается работа над противоядием? — Вопрос звучал немного раздраженно. Да, с выполнением этого приказа зельевар тянул безбожно, тут бы начал раздражаться и более терпеливый человек. — Образец уже готов, Мой Лорд, — быстро сказал мужчина. — Можете быть уверены, зелье высшего качества, и оно стопроцентно выполняет свои функции. Но если оно потребуется в больших количествах, у нас могут возникнуть проблемы с поставками драконьей крови. И деньги тут не помогут. — Зельевар покаянно склонил голову, не слишком чистые волосы неприятно скользнули по щекам. На самом деле он был несказанно рад возникшей проблеме. С тех пор, как в прошлом веке в силу вступил закон, запрещающий охоту на драконов, их кровь стала слишком редким ингредиентом. Не имеющая аналогов по свойствам, она составляла основу многих зелий от магических недугов и поставлялась в очень ограниченных количествах в больницы и реабилитационные центры из единственного драконьего заповедника. Что касается той крови, что можно было достать (расставшись с очень большим количеством золота) в Лютном переулке — ее переправляли в лавки нечистые на руку штатные больничные зельевары. Но эти поставки, конечно же, не могли покрыть спроса. И пусть Волдеморт обязательно найдет выход, это займет какое-то время. Время до момента, когда в стране разразится эпидемия. Идея была простой и почти гениальной, признавал Снейп. Не надо больше никаких угроз, шантажа и репрессий. Волшебники сами придут к нему, сами принесут клятву верности, лишь бы спастись от более страшной участи. Северус видел, что болезнь делает с магами — испытания неизвестно где откопанного Волдемортом заклятия проводились в Шотландских горах в его присутствии. Вначале у испытуемых начинали слезиться глаза и появлялся сухой надрывный кашель, который через несколько дней становился булькающим. Грязно-желтое марево, что витало в изолированных множеством заклятий камерах, проникало в организм большей частью через дыхательные пути. Потом приходил черед пищевода — тошнота и рвота делали невозможным нормальное питание, стремительно развивающиеся язвы желудка вызывали острую боль. Еще через время на коже расцветали язвы. Желтая чума, как назвал ее автор рукописных заметок эпохи средневековья, убивала долго, мучительно. Перед смертью, которая наступала примерно через пятьдесят дней после постоянного нахождения в камере, испытуемые переставали напоминать людей. Кровоточащие слизистые оболочки, лохмотья кожи, обнажавшие плоть, и невыносимая, судя по животным воплям, боль сводили несчастных подопытных с ума. Снейп и сам думал, что помутится рассудком, вынужденный бесстрастно наблюдать за страданиями магглорожденных, вести журналы наблюдений и прикидывать состав будущего противоядия. Которое, по замыслу Лорда, получат только верные ему маги. И Снейп с отчаянием понимал, что не видит выхода. Он не знает, как воспрепятствовать трагедии. Волдеморт нахмурил безволосые брови и пощелкал языком. — Я размышлял об этой проблеме. Руквуд! — Пожиратель встрепенулся и направил на своего повелителя подобострастный взгляд. — Ты займешься переговорами с румынским заповедником. Если не захотят сотрудничать, мы примем меры. — Будет сделано, повелитель. Но чем мы можем им угрожать? Заповедник ведь находится в другой стране и под защитой… — Монополия, — медленно сказал Волдеморт, когда Руквуд осекся под его холодным взглядом, — на драконью кровь необходима. Иначе противоядие возьмутся изготовлять нелегально, а это сведет на нет все старания. Ты отвечаешь за это, и я хочу слышать хорошие новости. — Да, повелитель, — низко склонился в поклоне мужчина. Снейп мысленно просчитывал варианты. Руководство заповедника в большинстве своем состояло из темных магов. Об их отношении к политике Волдеморта ему ничего известно не было, но что-то подсказывало ему, что Руквуд все же заключит соглашение мирно. А еще драконологи постараются не упускать своей выгоды, находясь в более удачном положении. Оставалось надеяться только, что торговаться они будут долго.