* * *
Рассмотреть что-то находящееся дальше трех метров было невозможно из-за проклятого желтого тумана. Так что единорог подкрался незамеченным. Точнее, единороги. Три головы, сросшиеся в районе пасти, грязной, с кусками протухшего мяса между рядами острых зубов, два комплекта ног. Сбившаяся в колтун грива, проплешины на шерсти и гноящиеся глаза делали зверя жалким, но недооценивать его было бы смертельной ошибкой. Чертовы трупоеды были сильны, а уж почуяв свежатинку… Дольф поднялся с холма, под которым только что похоронил одного из погибших товарищей, и приготовился сражаться. Он прекрасно помнил свою первую встречу с единорогом. Ещё тогда, в детстве, до эпидемии. То существо было прекрасным, самым светлым созданием из всех, что ему приходилось видеть. Рядом с таким будто сам становишься лучше. Но это было давно. Проклятая эпидемия все перевернула с ног на голову. На магических существ чума влияла иначе, чем на магов, медленно, но верно превращая их в настоящих монстров. Кентраврам, которые были разумны, удавалось худо-бедно бороться с ней, великаны не были ей подвержены совсем, но вот остальные существа уже через пару месяцев начали меняться, и эти изменения пугали даже сильнее, чем мучения зараженных магов. Сзади надвигались еще двое, и Дольф понял это слишком поздно. Он замешкался и уже через секунду ощутил на своей шее шершавый язык. «И давно эти твари не против побегать за ужином?» — вяло удивился он, услышав над ухом громкое утробное рычание. На плечо упала капля липкой слюны. Дольф проснулся в холодном поту и махнул рукой на дребезжащий маггловский будильник. Мерлин побери! Он принял холодный душ, почистил зубы и отправился будить Поттера. Он может дрыхнуть до обеда, это Дольф прекрасно помнил.* * *
— Нет, Аластор, нет. Как ты вообще мог подумать! Дольф, ты, конечно, классный парень и очень мне нравишься, но иногда тебя заносит. — Тонкс переводила ошарашенный взгляд с мужчины на своего наставника и обратно в надежде, что все ими сказанное — такая дурацкая шутка. Напрасно. Маги явно были настроены крайне серьезно, и это возвращало Тонкс во времена ее детства, когда властная и строгая мать, не слушая постоянных возражений своей дочери, решала ее судьбу так, как считала нужным. Волосы девушки, поминутно меняющие свой цвет на протяжении этого неприятного разговора, стали бордовыми с неоднородным грязно-оливковым оттенком. — Почему вы не можете поручить это… — Она растерянно повела рукой. — Глупые вопросы задаешь, Нимфадора, — рявкнул Грюм, глядя на свою ученицу со сдержанным сочувствием. — Меня зовут… — разъяренно начала девушка. — Оно того стоит, Тонкс, — примирительно проговорил Дольф. — Несколько месяцев — и ты будешь свободна. Придется работать и терпеть неудобства, но много десятков магов останутся живы благодаря тебе. — Это если все получится. И что ты называешь неудобствами? Магический брак? С чужим человеком, между прочим. Несколько месяцев в окружении мертвецов? Я люблю Ремуса, Аластор. — Люпин не будет против, — припечатал Грюм. — Я сам ему все объясню, если потребуется. Пусть лишние посвященные и могут навредить операции.* * *
Повсюду было красное. Она пыталась освободиться, но красное спеленало ее, выворачивая суставы и сжимая руки с такой силой, что она бы с радостью пожертвовала ими, только бы не ощущать больше этого невыносимого давления. Ей хотелось дышать, но красное заполняло легкие с каждым вдохом, с каждым движением. Красное было тошнотворно-теплым, как свежая кровь, которая свободно струится из распоротых вен. Всего этого было слишком много, и она вяло пыталась отползти, убраться подальше от душного и умирающего. Казалось, целую вечность она провела здесь, где нет времени, нет верха и низа, барахтаясь, как муха, попавшая в пресные мясные консервы и все никак не умирающая. Иногда она вспоминала, что было до этого. Словно сквозь плотную завесу до нее долетали звуки и образы. Она не могла осознать ничего из этого, но знала, что они ей знакомы. К ней подползали теплые плотные облака, но она жадно, не отрываясь, впитывала эти обрывки другой реальности в себя, пока ее не принимало алое рыхлое лоно, и тогда мир снова превращался в вялое движение в неизвестном направлении с неизвестной целью. В какой-то момент в ее теле не осталось костей. А после не осталось и самого тела. Она не считала это серьезной потерей, она вообще едва заметила эту перемену. К чему ей тело, если оно приносит один дискомфорт, оно не может протиснуться туда, куда ее несет медленный вращающийся поток? Теперь же она чувствовала небывалую свободу, и красное наконец приняло ее за свою, осторожно обнимая и укачивая. Они провели сплетясь воедино вечность, и в редкие минуты, когда ей удавалось если не облечь мысль в слова, то хотя бы осознать ее, она думала о том, что смерть не так ужасна. А потом случилась вспышка. Она была такой ослепительно-яркой, что она не сразу поняла, что с ней пришла и острая, безжалостная боль. Вот тогда-то она осознала, что тело у нее все еще есть и оно способно испытывать нечто намного более яркое, чем объятия мягкой и влажной бесконечности. Боль длилась, наверное, всего секунду, но ее отголоски еще долго жили в тяжелом и неповоротливом теле, которое она все никак не могла заставить пошевелиться. То, что ее глаза открыты, она поняла не скоро. Перед ними была необъятная белизна, и только с трудом моргнув пару раз, она поняла, что это не очередная бесконечность, а всего лишь потолок. Потом до нее донесся голос. Сначала будто издалека, но чем дольше она прислушивалась, тем ближе он казался. Она не понимала слов, но голос, размеренный и спокойный, убаюкивал, и она прикрыла глаза, засыпая. На этот раз — обычным сном усталого человека.* * *
В Британию пришла весна, и, как ни удивительно, ей не пришлось продираться через желтый туман. Снейп, по самым оптимистичным прогнозам которого эпидемия должна была начаться еще месяц назад, стал спать больше трех часов в сутки и набрал четыре килограмма. Не потому, что думал, что проблема решена. Просто жизнь в постоянном стрессе и беспрестанно растущем напряжении не может продолжаться вечно. Эту истину без устали повторял зельевару Дольф, которого совершенно не радовали осунувшееся лицо мужчины с черными кругами под глазами и заострившиеся скулы. Так что он надоедал нравоучениями, веселил зельевара попытками подлить ему успокоительного и заставлял регулярно питаться, хотя сам выглядел ненамного лучше. И однажды Северус сделал вид, что не заметил зелья в чашке чая, хотя, конечно, запах валерианы не учуять было невозможно. Потихоньку он убедил себя в том, что его бессонница и седые виски никого не спасут, хотя, конечно, его образ жизни все равно был далек от здорового. Дольф всегда напрягался, когда Снейп начинал расспрашивать его о чем-то личном. Вроде бы не был резко против, но зельевар улавливал его дискомфорт и прекращал напирать. Он был уверен: несмотря на то, что до сих пор они избегали конфликтов, если Дольф не захочет о чем-то говорить, то не постесняется проявить твердость, а значит, упорствовать в расспросах бессмысленно. Поэтому он действовал тоньше: поднимал нужные темы, делился собственными историями, если, конечно, эта информация не имела стратегически важного значения. Особенно тяжело дался ему рассказ о смерти Альбуса от его руки. Это воспоминание до сих пор причиняло невообразимую боль. Оказалось, Дольф в курсе, что Дамблдор сам просил Северуса стать его убийцей, и это принесло зельевару облегчение. Сам он не собирался рассказывать об этом. Все же если Лорд узнает, что убийство директора не было инициативой Северуса, то поставит его верность под сомнение. И, возможно, в этот раз все же решит избавиться от него. Как только Снейп закончит работу над противоядием. В одном из разговоров Дольф рассказал, что его задача была бы в разы проще, переместись он не на пять, а на семь-восемь лет в прошлое. Сразу после возрождения, как ему удалось выяснить, Волдеморт отыскал и перепрятал те из крестражей, что были, на его взгляд, недостаточно защищены. С медальоном Слизерина произошла какая-то непонятная история, а чаша Пуффендуй не так давно была перемещена из хранилища Беллы куда-то еще. Возможно, она знает или смогла бы узнать куда. Наверняка были и еще крестражи, но об их расположении приходилось только гадать. Дамблдор считал, что их должно быть семь штук, включая тот кусочек души, из которого возродился Волдеморт в последний раз, но это была только его догадка. Снейп осторожно поинтересовался, что знает Дольф об уже уничтоженных крестражах, и получил ответ: — Гарри Поттер уничтожил дневник Волдеморта, а Дамблдор — кольцо Мраксов, на которое было наложено проклятие. Вы проверяете меня, профессор? Северус не смутился. — Я знаю, что у вас было достаточно времени, чтобы все это выяснить. Но для меня все это выглядит довольно подозрительно. — Я вообще не рассчитывал, что вы мне поверите, — улыбнулся на это Дольф. Белла все так же не приходила в себя, Люциуса не было видно уже несколько недель, как и Волдеморта. Наступившее затишье, конечно, предвещало бурю, но также давало время перевести дух и собраться с силами.* * *
— Ты мне не нравишься, — проворчал Элльзор вместо приветствия и стал с любопытством наблюдать, как тусклые волосы Тонкс приобретают ядовито-пурпурный цвет и будто бы электризуются. — Взаимно, — сквозь зубы процедила она. — Дольфи, душка, — нарочито капризно протянул альбинос, обернувшись к мужчине, сложившему мускулистые руки на груди. — Это действительно необходимо? В моем вкусе хрупкие блондинки. — Будешь вести себя прилично, может, и будет тебе блондинка, — отмахнулся от него маг. — Дольф! — возмущенно воскликнула Тонкс. — Я предупреждаю… — Знаешь, Аластор, думаю, сейчас самое время убраться отсюда, — не слушая ее, проговорил Дольф. — Пойдем. Биллу потребуется наша помощь. Едва за магами закрылась дверь, за ней послышались треск, грохот и высокий вопль Элльзора. — Как думаешь, Тонкс будет достаточно благоразумна, чтобы не убить его ДО обряда? — спросил Дольф, прислушиваясь. — Она умная девочка, — с затаенной гордостью ответил Грюм. — И я буду не против, если она прихлопнет этого засранца ПОСЛЕ.* * *
Этим вечером они снова встретились в комнате Беллы. Посиделки у камина стали чем-то вроде традиции — раз в несколько дней они усаживались в кресла, прихватив с собой бокал или чашку, и вели неспешные разговоры. Постепенно комната из больничной палаты превратилась в обычную спальню, и Снейп признавал, что здесь он чувствует себя гораздо уютнее, чем в собственных комнатах. В их присутствии рядом с Беллой не было необходимости. С ней больше не случалось припадков, а вливание зелий занимало всего несколько минут каждое утро, и все же они приходили к ней. И пусть ее беспамятство длилось уже второй месяц, как предмет обстановки ее не воспринимали. Скорее как молчаливого слушателя. Дольфу иногда казалось, что так оно и есть и женщина слышит их, хотя, конечно, это было плодом его воображения. Но сегодня все было по-другому. Дольф понял это, едва вошел. Северус чуть заметно хмурился, стоя у кровати Беллатрисы, в его руке была волшебная палочка. Скорее всего, он только что наложил на женщину диагностические чары, как делал каждый вечер. — Есть новости? — спросил Дольф, подходя ближе. Северус только приложил палец к губам. Мужчина послушался. Несколько минут они стояли практически без движения, и Дольф почти собрался спросить, что же, собственно, происходит, когда Белла заворочалась и открыла глаза. Темно-карие, они смотрели непривычно осмысленно, пусть и довольно безмятежно, и казались просто огромными на похудевшем, больше не обрамляемом гривой волос лице. Мага охватило радостное возбуждение. Он сам не знал, почему придает судьбе своей неожиданной подопечной такое значение, но прогресс грел его душу. — Белла, ты слышишь меня? Ты можешь понять, что я говорю? — спросил Дольф. Женщина разглядывала его, наверное, пару минут. Потом, когда мужчина уже забыл о вопросе, медленно кивнула. — Не стоит торопить ее, — проворчал Снейп, и Белла резко обернулась к нему. Уделила еще минуту рассматриванию деталей его строгой мрачноватой персоны, потом перевела взгляд на собственные руки с аккуратно подстриженными ногтями. Села, подтянула ноги к себе, провела рукой по волосам. Они отросли сантиметра на три, и в сочетании с отсутствием косметики и худобой придавали ей сходство с мальчиком-подростком. Белла не выказывала беспокойства, действуя со спокойным любопытством. Потом откинула одеяло и опустила худые ноги на пол, явно собираясь встать. Дольф сделал шаг к кровати, опасаясь, что мышцы, отвыкшие от нагрузки, не позволят ей удержаться на ногах, но женщина и не думала падать. За время болезни она все же время от времени совершала короткие прогулки по комнате, поддерживаемая кем-то из мужчин, и этого, по-видимому, оказалось достаточно. Белла прошлась по спальне, разглядывая обстановку, потом взяла с журнального столика чашку, очевидно, оставленную Северусом. Сделала глоток и тут же выплюнула кофе обратно в чашку, закашлявшись. — В нем коньяк, — тихо сказал Снейп. — Дать тебе воды? — Да, — впервые заговорила Беллатриса, и голос ее был хриплым от столь продолжительного молчания. Северус налил воды из графина и протянул женщине, которая села в кресло боком, чтобы не выпускать мужчин из поля зрения. — Можно еще? — попросила она, жадно опустошив стакан и протянув его зельевару. — Лучше через некоторое время, — мягко сказал он, забирая стакан и присаживаясь в соседнее кресло. — Как ты себя чувствуешь? — Неплохо, — подумав, серьезно сказала Белла. В комнате воцарилось молчание. Дольф подошел ближе и за неимением свободных кресел опустился на пол напротив Беллы. — Что ты помнишь? — помолчав, спросил он, и Снейп раздраженно на него зыркнул. Беллатриса подтянула под себя босую пятку. — С чего начать? — недоуменно спросила она, пропуская короткие пряди сквозь пальцы. — Имя? — подсказал Северус. — И свое, и ваши. С тобой мы знакомы давно, несколько лет, с Дольфом встретились недавно. Кстати, ты неплохо выглядишь, — слабо улыбнулась она мужчине. — Год — девяносто восьмой, скорее всего. Что еще? — А… При каких обстоятельствах мы встретились? — заинтересованно спросил Дольф. Беллатриса задумалась, потом замерла и побледнела так, что даже в свете свечей и камина это было явственно заметно. Она сползла по спинке кресла, закрыв ладонями уши и прижав ноги к груди. — Мерлин! — прошептала она едва слышно. Дольф лишь пожал плечами на укоризненный взгляд зельевара и подвинулся ближе к женщине. — Тише, тише. — Он легко гладил ее по вздрагивающим лопаткам. — Если я все правильно понимаю, то все это ты совершала не по своей воле. И теперь ты не должна делать ничего, что кажется тебе ужасным. Дольф лгал. На предплечье Беллатрисы все еще красовалась Темная Метка, свидетельство ее связи с Волдемортом. Снейп уже не впервые задумался о том, как же ей жить теперь. Ведь вечно прикрываться комой и кататонией не удастся. Белла часто и глубоко дышала. Она закрыла лицо руками, глядя на Дольфа через узкие щелочки между пальцами, и в ее глазах блестели слезы. — Как это могло случиться? — шептала она. — Мерлин, какая мерзость! Волдеморт… чудовище! — Послушай, — мягко сказал Дольф. — Мы в его доме сейчас, и тебе стоит быть осторожнее со словами. Хотя я полностью с тобой согласен, — грустно улыбнулся он. — Не нужно говорить со мной, как с ребенком, — немного резко сказала она, стараясь выровнять дыхание. — Значит, вы меня все-таки спасли? — Верно, — ответил Северус. — И заодно избавили тебя от дряни, которая превращала тебя в садистку. То есть мы считаем, что избавили. — Если тебя это беспокоит, то убивать младенцев мне сейчас не хочется, — едко сказала она и снова побледнела, явно вспомнив очередной эпизод прошлой жизни. — И что мне теперь делать? — спросила она растерянно. — Для начала восстановить здоровье. Еще я могу выдать тебе успокоительное и зелье от кошмаров на первое время. — Думаю, это понадобится, — сдержанно кивнула Белла. — Мой муж или… Волдеморт здесь не бывают? — Видимо, этих двоих ей сейчас хотелось встретить в последнюю очередь. — Не беспокойся. Ты можешь оставаться здесь, сколько понадобится, но я думал вот о чем. — Снейп встал с кресла и подошел к камину. — Возможно, тебе стоит пожить пока со своей сестрой. Я не знаю, где она сейчас, но, если получится, я договорюсь с Люциусом, и он доставит тебя в их укрытие. — Они скрываются от Волдеморта? — с любопытством спросила женщина. — В некотором роде. Люциус посчитал, что чем дальше они находятся от Малфой-мэнора сейчас, тем лучше. Кроме того, скоро начнется эпидемия, и я не удивлюсь, если они скрываются за пределами страны. — Я помню про эпидемию, — скривилась она. — Что ж. Я была бы рада увидеть Нарси, но, уверена, Люциус будет против, и я его понимаю. — Наверняка, — кивнул зельевар. — Но я посмотрю, что можно сделать. — Я рад, что ты пришла в себя, Белла, — сказал Дольф, тоже поднимаясь на ноги. — Отдыхай, а мы пойдем. Женщина переводила взгляд с одного мага на другого, не то думая о чем-то, не то вспоминая. — Надеюсь, когда-нибудь я смогу сделать для вас что-нибудь настолько же значительное, — серьезно сказала она наконец, получив в ответ две сдержанные, но искренние улыбки. Мужчины попрощались и вышли из комнаты, а Белла еще несколько минут стояла без движения, глядя в огонь. Потом она беззвучно опустилась на пол, сгорбив спину. Ее плечи сотрясались от рыданий.* * *
— Нет, Северус, ты не можешь просить меня об этом! Даже речи быть не может о том, чтобы забрать ее к Нарциссе. Мне напомнить, как она швырнула в Драко Круциатус только потому, что он смотрел на Лорда «без должного почтения»? — Сквозь бледную кожу Люциуса проступил возмущенный румянец. — Она чокнутая, Северус. И я не могу подпустить ее к своей семье, особенно сейчас, когда я не могу их защитить. — Они и ее семья тоже, Люциус. И ей тоже нужна защита. Я могу поклясться тебе, что от прежней Беллатрисы в ней остались только воспоминания, и они причиняют ей боль. — Возможно, для тебя все это очевидно, но я не эксперт в ментальной магии. Твои объяснения… — Тогда просто поверь мне, Люц! — Северус пристально посмотрел другу в глаза. — Ты знаешь, я не стал бы подвергать Нарциссу такой опасности. Я уверен в Белле. Люциус с сомнением посмотрел на него, потом медленно кивнул. — Только потому, что ты просишь, — обреченно сказал он. — Я заберу ее завтра утром. И пусть при ней не будет палочки. Если с моей семьей что-то случится — я убью ее. Снейп удовлетворенно приподнял уголки губ. — С ними все будет хорошо, — примирительно сказал он. Люциус его как будто не слышал. — Хотя нет. Лучше я займусь этим прямо сейчас. Мерлин знает, чем закончится этот вечер. Я хотел бы увидеть Нарси. — О чем ты говоришь? — не понял Снейп. — Лорд соберет всех пожирателей, чтобы они выполнили одно задание. И, боюсь, наши противники будут стоять до последнего, — грустно усмехнулся Малфой. — Что он задумал? — потрясенно выдохнул Снейп. Люциус молчал, выразительно глядя на друга. — Обет, — понимающе кивнул тот. — Что ж. В таком случае пойдем к ней.* * *
Отец прибыл во втором часу дня. Это само по себе было необычно, ведь он предпочитал аппарировать в домик под покровом ночи. Но не это насторожило Драко. Отец был не один. Юноша вместе с матерью встретил гостей в холле и с удивлением узнал во втором человеке Беллатрису Лестрейндж. За те несколько месяцев, что они не виделись, тетушка Драко где-то растеряла несколько килограмм веса, свою шикарную прическу и надменное выражение лица. Белла чуть скованно кивнула племяннику и улыбнулась Нарциссе, которую Люциус через секунду порывисто заключил в объятия. Он прижал ее к себе и молча стоял, вдыхая запах ее волос. Наверное, он не отдавал себе отчет в том, что такое отчаянное проявление несвойственной ему нежности свидетельствует о крайнем нервном напряжении и пугает жену. Нарцисса крепко обнимала его в ответ и, Драко был уверен, пыталась сдержать слезы. Мать все это время держалась отлично, но все же давала волю чувствам, когда думала, что осталась в одиночестве. Но остаться наедине с собой в таком маленьком домике не так-то легко, и Драко не раз видел, как она, уставившись в одну точку, закусывает губу и нервно теребит что-нибудь в руках. Тогда он старался уйти как можно тише, понимая, что мать его утешения только еще больше выбьют из колеи, а потом пытался, как мог, отвлечь от мрачных мыслей и беспокойства за отца. Она хотела бы разделить с ним любую опасность, оставаться рядом в любых обстоятельствах. Но Люциус был непреклонен. Без сомнения, ему легче было справляться, когда он отвечал только за себя и знал, что дорогие ему люди в безопасности. Это было логично, но Драко, наблюдая за метаниями обычно такой сдержанной и рассудительной матери, временами начинал сомневаться в правильности его решения. Ему и самому претило отсиживаться здесь. Пусть он и не горел желанием сражаться на стороне Волдеморта, а тем паче принимать темную метку, но он хотел бы быть сейчас в школе, в гуще событий, а не в маленьком домике, в котором скоротать время можно было только за книгами. Даже метлу взять с собой ему не позволили. Беллатриса подошла ближе к Драко и тихо сказала: — Покажешь мне, где можно расположиться? Похоже, я поживу с вами некоторое время. Юноша кивнул, понимая ее желание оставить супругов наедине, и направился к узкой лестнице, ведущей на второй этаж. Белла последовала за ним. В домике было три спальни, а также библиотека-кабинет, гостиная, кухня, совмещенная со столовой, и две ванные комнаты. Кроме Драко с Нарциссой здесь постоянно проживала старая эльфийка. Все это юноша рассказывал Беллатрисе по дороге к свободной спальне. Из вещей у нее с собой был только небольшой сундук, с которого она взмахом руки сняла заклинание уменьшения. Женщина повернулась к племяннику, внимательно его рассматривая. Удивительно, но под этим взглядом юноша не чувствовал себя подавленным, как было обычно. Ему хотелось задать тетушке кучу вопросов, но он сдержался. — Надеюсь, здесь вам будет удобно, — только и сказал он. — Вполне. Спасибо, Драко, — осторожно улыбнулась она. Он кивнул и вышел из комнаты, недоумевая, что случилось с его жесткой и язвительной родственницей. — Северус утверждает, что она не представляет опасности. Но если что-то произойдет — сейчас же сообщи мне. Пошли домовика или воспользуйся тем артефактом, что мы забрали из хранилища. В крайнем случае — бери Драко и используй портключ. — Отец говорил быстро и неразборчиво, и юноша был уверен, что он все еще обнимает мать и говорит ей куда-нибудь в шею. — Люциус. Люциус, посмотри на меня. — Голос матери был спокоен и нежен. — Мы будем в порядке. Я и сама вижу, что с ней что-то произошло. — Ее… — начал мужчина. — Не надо, — перебила она. — Мы сами во всем разберемся. Передай Северусу привет и скажи, что я сделаю все возможное, чтобы ей помочь. На несколько минут в холле воцарилось молчание. Потом Нарцисса тихо спросила: — Пообедаешь с нами? — Боюсь, что мне нужно быть в другом месте, — ответил он. — Только поговорю с сыном. — Если ты собираешься поручить ему бросить в Беллу Аваду при малейшем проступке с ее стороны, то прекращай это, — строго сказала Нарцисса, но в ее голосе чувствовалась тщательно спрятанная улыбка. Драко решил, что пора обнаружить свое присутствие. Он поднялся со ступеньки и спустился по лестнице. Его родители стояли на прежнем месте в объятиях друг друга. Юноша мысленно усмехнулся. Ничуть не лучше их с Панси на четвертом курсе, когда они только начали встречаться. Хотя, конечно, у родителей была более серьезная причина вот так вцепиться друг в друга, чем юношеские гормоны. — Здравствуй, отец, — спокойно поздоровался он, хотя в груди что-то заныло, когда он рассмотрел его усталое осунувшееся лицо. Люциус отпустил жену и улыбнулся. — Здравствуй, Драко, — сказал он и вместо того, чтобы протянуть сыну руку, как поступал обычно, быстро обнял его. — Как дела дома? — поинтересовался младший Малфой. — Не так плохо, как могло бы быть, — снова улыбнулся Люциус. — Как вы тут справляетесь? — Прекрасно. Я полностью освоил программу седьмого курса, — доложил юноша и, дождавшись одобрительного кивка, продолжил: — А мама решила податься в садоводы. Она обязательно должна похвастаться перед тобой своей импровизированной оранжереей. — Я всего лишь наколдовала лето на заднем дворе и высадила там цветы, — улыбнулась женщина. — Мне здесь абсолютно нечем заняться, а работа руками… отвлекает, — тихо закончила она. Драко привычным жестом слегка приобнял мать за плечи. Он не так давно догнал ее в росте, и теперь это движение не выглядело комично. Люциус залюбовался ими и в который раз подумал, что сделает все возможное для их защиты. И если для этого нужно будет отослать семью в чужую страну на неопределенный срок, то так тому и быть. — Ну, теперь-то, я думаю, тебе не придется скучать, — улыбнулся старший Малфой. — Раз Беллатриса здесь. — Мы отлично проведем время, — кивнула Нарцисса, и Драко был уверен, что и она тоже распознала за этой светскостью беспокойство Люциуса. — Драко, я надеюсь, что ты тоже присмотришь за Беллой. У нее с собой нет палочки, так что ей может понадобиться помощь, — многозначительно добавил он, и Нарцисса нахмурилась на эти слова мужа. Они еще несколько минут проговорили, и Люциус, попрощавшись, аппарировал на безлюдную поляну в лесу, расположенном в тысяче километров от домика Нарциссы и Драко, чтобы уже там воспользоваться портключом до Англии. Нарцисса еще несколько минут стояла около их домика, пока не замерзла. Тогда она вошла внутрь и, высушив заклинанием домашние туфли, поднялась наверх, к сестре. Женщина в самую первую секунду поняла, что та сильно изменилась, и дело было не только во внешности. Она словно превратилась в совершенно нового человека, оставшись при этом ее сестрой. И Нарцисса надеялась, что их отношения с этой знакомой-незнакомой Беллой сложатся так, как она всегда хотела, а не так, как случилось на самом деле. Ее старшая сестра никогда не была для нее ни другом, ни опорой или примером для подражания. Да, Белла выделяла ее среди других, не была к ней жестока — все-таки родственные узы были единственным, чем она дорожила. После Темного Лорда, разумеется. Тот для Беллатрисы всегда был на первом месте, ее обожание было попросту патологическим. Но раз уж ей пришлось скрываться от него, то и это, выходит, позади? Нарцисса решила довериться интуиции и не приставать с расспросами. Она постучалась в закрытую дверь и услышала тихое приглашение войти. Белла сидела на кровати, подтянув ноги к груди. Прекрасное платье, расшитое черным бисером, явно стало ей велико. Из широкого выреза выглядывало костлявое плечо, рукава были небрежно закатаны, и из них торчали болезненно тонкие руки. Нарцисса разглядела на одном из предплечий край темной метки. — Люциус уверен, что, как только он покинет этот дом, я тут же начну бросаться Круциатусами, — проницательно заметила Белла, грустно улыбнувшись. — Возможно, иногда он беспокоится о нас слишком сильно, — снисходительно улыбнулась ее сестра, присаживаясь на кровать. — Я ничего такого не собираюсь делать, если что. — Женщина подозрительно шмыгнула носом. Нарцисса присмотрелась внимательнее и с удивлением заметила слезы в глазах сестры. — Конечно, не собираешься, — мягко кивнула она. — Я даже не уверена, что у меня когда-нибудь получится это заклинание. — Белла ее как будто не слышала. Ее речь становилась все более быстрой и невнятной. — Зато раньше у меня получалось, прекрасно получалось. Знаешь, я помню, как они кричали. Я помню все, что было, но эти крики — так ярко, будто слышала их вчера. Нарцисса сбросила туфли и забралась на кровать с ногами. Подвинувшись ближе к сестре, она осторожно приобняла ее за плечи. Белла дрожала мелкой дрожью, а невнятная речь прерывалась всхлипами. — Тише, тише, — мягко приговаривала Нарцисса, прижимая к себе худенькое тело отчаянно рыдающей женщины. До этого она, видимо, держалась из последних сил. Нарцисса поняла, почему Северус так настаивал, чтобы Люциус доставил Беллу сюда. Ей действительно нужна была помощь, и не гениального зельевара, а близкого человека. Что ж, ближе, чем Нарцисса, ей человека не найти. — Все будет хорошо, — бормотала женщина. — Уверена, мы со всем справимся. — А что тут сделаешь? — всхлипнула Белла. — Северус поил меня успокоительными. Но не могу же я жить на них всю оставшуюся жизнь? А без зелий я не могу не вспоминать… — Давай начнем с того, что позовем Долли и попросим приготовить на обед что-нибудь страшно вкусное и преступно вредное для фигуры, — улыбнулась Нарцисса. Белла чуть истерично хихикнула, вытирая слезы. Ее нос покраснел, а темные ресницы слиплись от влаги. — Прости, что я свалилась тебе на голову, — пробормотала она. — Глупости, — решительно покачала головой Нарцисса. Она поднялась с кровати, бросила взгляд в небольшое настенное зеркало и попыталась привести в порядок растрепанную после встречи с мужем прическу. Потом отбросила эту бесполезную затею и обернулась к сестре, которая к тому времени совсем успокоилась. — Давай, приводи себя в порядок, а я пока распоряжусь насчет обеда. Принести тебе что-нибудь из моей одежды? Думаю, она будет как раз по размеру. Белла недоуменно осмотрела свое платье. — Точно. Это было бы кстати, — улыбнулась она.