Сколько Поттеров нужно, чтобы спасти мир?

      У школы-интерната, делами которой Люциус занимался последние несколько недель, был ряд несомненных плюсов: огромная площадь дома и тринадцать гектаров прилагающейся к нему территории, чистый воздух и собственное небольшое озеро. А вот мрачный и величественный особняк, который Лорд выбрал для своих будущих последователей, на взгляд Люциуса, больше подходил для коротания вечности в качестве вампира, чем для воспитания детей. Но спорить с Лордом было себе дороже. Возможно, именно так он и представляет себе детство идеального пожирателя смерти: готический замок, жестокие убийцы в роли первых учителей, отсутствие родительской заботы. Если подумать, то из таких детей вырастет именно то, что нужно Лорду. Из тех, кто не сломается.       В некоторых окнах можно было заметить выглядывающих волшебниц из числа персонала. Они с любопытством и некоторым страхом смотрели на двоих волшебников, стоящих около главного входа. Темный Лорд грубо удерживал Люциуса за предплечье и прижимал кончик своей волшебной палочки к темной метке. Это было достаточно болезненной процедурой, но Малфой старался не кривиться слишком явно.       Через минуту на просторную площадку перед особняком начали аппарировать пожиратели. Прибывшие тут же склонялись в поклоне и отходили в сторону. Их собралось больше четырех сотен, по грубым прикидкам Малфоя. Большинство лиц были ему знакомы, хотя некоторых он видел в первый раз. Большей частью то были оборотни, и Люциусу стало дурно, когда он представил, сколькие сегодня будут укушены.       — Я приветствую вас, мои верные слуги! — громко и торжественно произнес Волдеморт, когда аппарации прекратились. — Я рад видеть свою армию в сборе. Мы прошли долгий путь от группы магов, борющихся за чистоту крови и стремящихся изменить магический мир к лучшему, и сейчас мы именно армия, сила, с которой нельзя не считаться, сила, в руках которой сосредоточены главные ниточки власти в магической Британии. И эта страна скоро окончательно станет нашей, мы установим в ней единственно верные порядки. Я надеюсь, каждый осознает, почему он здесь. Вы не можете быть в каком-либо другом месте. Вы перестали бы себя уважать, если бы стали бездействовать или, что по-настоящему преступно, поддерживать маггловский сброд. Грязнокровок, которые ослабляют нас, которые, как паразиты, способны только брать. Брать магию, основу нашей жизни, не в силах дать что-либо взамен. Мы построим новый мир, в котором они будут знать свое место. И сегодня мы совершим еще один шаг к этой великой цели. Дело касается маленьких магов. Это поместье станет домом для тех из них, чьи родители не в состоянии дать им правильное воспитание. Вы должны привести их ко мне живыми и невредимыми.       Люциус, разглядывавший пожирателей смерти, внимающих своему повелителю, заметил среди них Дольфа, который медленно приближался к первому ряду пожирателей. Встав сбоку от старшего Лестрейнджа, он хмуро уставился на Лорда.       Этот человек настораживал Малфоя. Повода для конфликта у них как такового не было, но некоторую напряженность Люциус чувствовал. Сначала, сразу после появления Дольфа в его доме, аристократ списывал это на внешний вид мужчины, оскорблявший его чувство прекрасного. Но с тех пор, как над ним поработал Северус со своими зельями, грешить стало не на что, кроме своей паранойи или, может быть, проснувшейся интуиции. А еще Люциус знал, почему Дольф почти никогда не снимает просторный капюшон. И это знание не добавляло ему спокойствия. Нет, он не считал рога на его голове чем-то из разряда дьявольской атрибутики, но они его беспокоили. Даже сейчас две симметричные выпуклости проглядывали под капюшоном. Главное, знать, куда смотреть. Люциус, при всех его обширных познаниях в темной магии, не мог понять, что могло произойти с этим человеком и как это отразилось на нем. Чем это грозит окружающим? Его неправильная магия, привычка колдовать без палочки, странная связь с их повелителем… Неужели это конец?       Последняя истеричная мысль, быстро промелькнувшая в сознании, будто бы уже даже не ЕГО мысль — немного протрезвила Люциуса. Он дал себе слово вечером зайти к Северусу за успокоительным, как давно собирался, и наконец дать себе отдохнуть.       «Если к вечеру останется какой-нибудь Северус. И если к вечеру останется какой-нибудь Люциус», — промелькнуло в его сознании, и в голове гулко разнеслось мерзкое хихиканье, будто щекочущее череп изнутри. Люциус переборол желание почесаться, ошеломленно огляделся по сторонам, но все было спокойно. Лорд продолжал свою напыщенную речь, пожиратели внимали.       «Все хорошо», — устало сказал себе Малфой.       — Не убивайте без необходимости, — закончил Лорд. — Они все равно скоро покорятся. Не стоит лишать меня слуг.       Люциусу удалось неплохо организовать людей, и через десять минут почти все пожиратели аппарировали по полученным координатам. Хотя лордовой армии все равно не хватило бы людей, чтобы захватить всех одновременно, Малфой считал, что они распорядились имеющимися ресурсами наиболее удачно. Работали в основном группами по три человека. Это значило, что придется действовать в два захода, и второй будет более опасным. К тому времени многие могут быть предупреждены и дать серьезный отпор. И хотя в дома к сильным магам он отправлял наиболее опытных и способных пожирателей, жертв с их стороны наверняка не удастся избежать, так что Люциус был рад, что сегодня занимается организационной частью.       К Люциусу подошел Дольф.       — Вы тоже примете участие? — с холодной вежливостью поинтересовался Малфой, поглядывая на стоящего неподалеку Волдеморта. Тот перевел взгляд на Люциуса, потом посмотрел на Дольфа и кивнул тому.       — Можешь отправляться один, — бросил он и отошел.       Аристократ незаметно повел плечами и выдал мужчине небольшой лист пергамента, на который скопировал адрес.       Некоторые пожиратели уже возвращались. Судя по тому, что раненых не было, а дети были здесь, пока все шло хорошо. Совсем маленьких магов тут же принимали на руки женщины из числа персонала интерната, детей постарше просто отводили в сторону. Потом суеты стало больше. Плач детей, ругательства пострадавших, хлопки аппарации. Кто-то из родителей переместился сюда, вцепившись в похитителя своего ребенка, и успел прикончить двоих пожирателей, пока его не обнаружили и не убили.       Нагини, которая, как всегда, сопровождала Лорда, обвила сильными кольцами каменную статую льва, одну из двух, что стояли у входа. Ее чешуя поблескивала в мерцающем свете факелов, и Люциусу эта картина казалась весьма символичной. Вдруг змея, до этого расслабленно наблюдавшая за людьми, молниеносным движением сползла к подножию постамента и внимательно уставилась куда-то в сторону ступеней. На которых никого не было. Люциус, чьи нервы были взвинчены до предела, тут же понял, что что-то не так. Он нашел глазами Лорда. Тот что-то раздраженно объяснял Грейбеку, который держал под мышкой мальчишку лет трех.       Волдеморт с трудом разбирался в этом хаосе, и нет ничего удивительного в том, что он не услышал рассерженного шипения Нагини. Он обратил свой взор к ней всего через секунду, почувствовав неладное, но это мгновение оказалось решающим. Над головой приготовившейся к броску змеи блеснула сталь, миг — и меч рассек длинное толстое тело пополам. Из разрушенного хоркрукса вырвались уродливые черные тени, которые быстро растворились в воздухе.       В следующую секунду над толпой пожирателей разнесся страшный, нечеловеческий крик. Он отражался от каменных стен, высоких арок и узких переходов, возвращаясь пугающим эхом. Волдеморт кричал от ярости и боли, и его голос почти полностью заглушал тонкий, похожий на мяуканье, плач младенца, что лежал на руках у Дольфа.       Последний еще несколько секунд ошарашенно оглядывался, потом сунул ребенка в чьи-то руки и подошел ближе к Лорду. В звенящей тишине он пробормотал себе под нос заклинание и поднял руки, возводя односторонний антиаппарационный купол. Хотя, скорее всего, невидимый убийца Нагини уже успел уйти.       Лорд стоял спиной к своим слугам, и Люциус ожидал, что с минуты на минуту он отомрет и станет искать предателя. И тогда не поздоровится всем. Вовремя же он увиделся с женой! Больше такой возможности, по всей видимости, не предвидится. Ведь именно он, Люциус, был посвящен в план с самого начала, и именно с него Волдеморт и начнет, именно на нем сорвет злость.       Пожиратели один за другим аппарировали обратно. Женщины в форме обслуживающего персонала сновали между ними и забирали детей. Наконец на площадке перед особняком остались только слуги Темного Лорда. Многим из них требовалась медицинская помощь, но они не шевелились, не сводя глаз с замершей фигуры своего повелителя. Тот резко отвернулся от останков Нагини и яростным взглядом обвел слуг. Его змеиные глаза стали ярко-алыми, а в чертах почти не осталось ничего человеческого.       — Ни один из вас не может быть настолько глуп, чтобы допустить хотя бы мысль о том, что виновному удастся избежать наказания! — прошипел он.       Его было прекрасно слышно на многие сотни метров, такая там стояла тишина. И каждому, кто слышал низкий, кипящий сдерживаемым гневом голос, казалось, что он обращен лично к нему. Обладай пожиратели менее крепкими нервами — падали бы в обморок или в панике бросались бежать. А так они лишь ощущали глухую безысходность и неизбежность страданий. Жестокость Темного Лорда чаще всего казалась его слугам немыслимой только первое время, несколько месяцев после принятия метки. Потом сострадание к чужой боли притуплялось, а своя становилась не такой острой. И потому сейчас пожиратели хоть и испытывали страх перед своим повелителем, но этот страх был уже не нов, а потому — не так ярок, как мог бы быть.       Лорд замолчал, запустил в разные стороны несколько проявляющих заклинаний и, дождавшись отрицательного результата, велел Дольфу снять барьер.       — Продолжайте, — бросил он слугам и отошел к Нагини.       Через несколько минут в той стороне ярко разгорелся магический огонь.       Пожиратели медленно, не веря, что разбирательство откладывается, потянулись к Люциусу. Тот был мертвенно бледен и явно с трудом собрал остатки аристократического самоконтроля. Когда к нему подошел Дольф и что-то спросил, Малфой не сразу понял, чего тот хочет.       — Можно мне кого-нибудь постарше? — в третий раз повторил он.       — Сейчас, — пробормотал Люциус, проглядывая бумаги.       Дольф взял протянутый ему пергамент с адресом и уже собирался аппарировать, но Люциус, наконец взявший себя в руки, придержал его за локоть, и маг нетерпеливо поинтересовался:       — В чем дело?       — Северус не вернулся, — сказал Малфой так, чтобы слышал только его собеседник. — Его не было здесь ни в момент убийства, ни позже.       — Вы хотите сказать, что он может быть причастен к этому? — скептически взглянул на него Дольф.       — Я хочу сказать, — досадливо поморщился Люциус, — что он мог пострадать в ходе операции. Он работал один.       Малфой с удовлетворением заметил, что маг посерьезнел. Возможно, обратиться к нему было не такой уж плохой идеей. Сам Люциус не мог оставить дела, не тогда, когда Лорд в двадцати шагах от него едва не вибрировал от бешенства. Так что помощь Дольфа оказалась бы кстати. В конце концов, они с Северусом, насколько Люциус знал, неплохо общались в последнее время. Больше об их отношениях он не знал ничего, но надеялся, что чертов колдун достаточно благодарен зельевару за исцеление, чтобы озаботиться его благополучием.       — Я проверю, — кивнул мужчина, принимая от Люциуса еще одну бумажку с адресом, и аппарировал.

* * *

      Люциус с ужасом ждал момента, когда последние пожиратели отправятся на задание и он останется с разгневанным Лордом наедине, но когда он медленно поднял голову от своих бумаг, того в пределах видимости не оказалось. Возможно, он аппарировал уже давно, не посчитав необходимым дальше контролировать операцию. Малфой незаметно наложил на себя освежающее заклинание, чтобы убрать со лба испарину, и постарался привести пергаменты в порядок. Когда все закончится, ему нужно будет встретиться с Линдой, строгой пожилой волшебницей, которую он назначил заведующей. Она должна была заниматься регистрацией детей, и им необходимо будет сверить списки. Обязательно найдутся мелкие огрехи: чьи-то опекуны дадут серьезный отпор и сумеют защитить свое чадо, кого-то попросту не смогут найти. Люциус не рассчитывал, что все будет идеально. Но строгий учет необходим.       Из приоткрытых окон долетал детский плач и строгий женский голос, яркий свет десятков свечей освещал площадку перед домом и одинокую фигуру Люциуса. Пожиратель понимал, что работа еще не закончена, но все же позволил себе на секунду прикрыть глаза и постараться расслабиться. Под веками тут же развернулось объемное белое полотно, изуродованное подвижными черными пятнами. Они перетекали одно в другое, меняли форму и размер, гипнотизировали. Малфой почувствовал головокружение и, покачнувшись, открыл глаза. И обернулся на хлопок аппарации.       Дольф стоял в нескольких шагах, чуть согнувшись и сцепив зубы, и держал за пояс бессознательного Северуса. Кровь капала на землю, и Люциус понял, что она уже успела пропитать плотную ткань мантии зельевара, а значит, дело было плохо. Сделав несколько шагов, Дольф опустил свою ношу на землю, тут же принимаясь сдирать с зельевара мантию. Люциус отстранил его, не позволяя продолжить, бросил в друга согревающими чарами, а потом одним точным заклинанием рассек его рубашку на лоскуты. Убирая прочь влажные полоски ткани, теплые от пропитавшей их крови, Люциус спросил:       — Почему сюда, а не в лабораторию?       Дольф, хмуро наблюдавший за происходящим, нервно потер переносицу.       — В мэноре сейчас никого нет, а я не умею лечить. Я на месте применил несколько кровеостанавливающих заклинаний, но они отчего-то бесполезны.       Малфой позволил себе короткий подозрительный взгляд в сторону мага.       — Это темная магия, — пробормотал он, рассматривая изрезанные грудь, шею и плечи Северуса. — Очень похоже на заклинание, которое он придумал еще в школе, но тогда…       — Сектумсемпра? — перебил Дольф. — Черт, действительно похоже. Вы можете его вылечить? — требовательно уставился он на растерявшегося аристократа.       — Боюсь, что к нему сейчас бесполезно применять исцеляющие заклинания, — покачал головой Малфой. — Бадьян может немного помочь, но он потерял слишком много крови. — Его руки слегка подрагивали, когда он шарил по карманам мантии друга в поисках нужного флакончика.       — Нет, нет! — убежденно возразил Дольф. — Должно быть заклинание, я точно знаю. Черт! — Мужчина судорожным движением запустил руку в волосы, не заметив, как капюшон упал с его головы.       Люциус тем временем наконец открутил крышку флакончика, кажется, повредив в процессе резьбу, и капал экстракт бадьяна на алые кровоточащие раны. Казалось, кровь стала покидать поврежденные сосуды медленнее, но срастаться раны явно не собирались. Дольф же опустился на колени рядом с зельеваром и положил руку ему на бледную щеку. Не давая себе времени на раздумья, он осторожно скользнул в его сознание.       Мысль о том, что он совершает чудовищную ошибку, не давала сосредоточиться, пульсируя в висках и давя на затылок. Дольф замер, ничего не делая и стараясь успокоиться. Сейчас главная забота — Северус, тело которого с каждым ударом сердца покидает кровь, оставляя все меньше шансов на спасение. Об этической стороне вопроса он подумает потом — когда жизнь зельевара будет вне опасности.       Дольф двинулся вперед и оказался в огромном помещении с рядами шкафов по обеим сторонам, напоминавшем архив. Узкий, подсвеченный голубоватым светом зал уходил вдаль, и конца ему не было видно. Шкафы по большей части были одинаково безликими, в человеческий рост, с тремя большими выдвижными ящиками. Мужчина двинулся вперед, встречая сейфы с кодовыми замками, небольшие шкатулки, сияющие изнутри слабым светом, и старые, прогнившие сундуки. На боках у этой разномастной мебели аккуратным почерком Снейпа были выведены даты. Именно так Дольф и представлял себе его сознание. Все тщательно систематизировано, каждому воспоминанию отведено строго определенное место и присвоен уровень секретности. Так проще обороняться от чужого вторжения, удобнее манипулировать собственными воспоминаниями и соображениями, чтобы создать у гостя нужное впечатление. Наверняка Северус гордился этой четкостью и организованностью, выработанной годами шпионской практики.       Дольф быстро разобрался в хронологии воспоминаний и побежал вперед. Нужное ему воспоминание было не слишком старым — чуть меньше года. И, наверное, не слишком приятным. Нужный шкаф нашелся быстро. Черного дерева, кое-где изъеденный плесенью. Дольф проверил все еще раз, понимая, что ошибки ему точно не простят, и открыл ящик. Мага затянуло в воспоминание.

* * *

      Дольф открыл глаза. Малфой, по-видимому, только что закончил обрабатывать раны Северуса бадьяном и теперь нервно вертел в руках открытый флакончик. Он пошарил по карманам зельевара и быстро нашел его волшебную палочку. Странно, что он не выхватил ее, защищаясь. Но об этом Дольф тоже собирался подумать позже.       — Вулнера Санентур, — несколько раз нараспев повторил он, водя палочкой над ранами Северуса. Кровь, пропитавшая одежду и все еще стекавшая тонкими струйками по бледной коже, стала медленно возвращаться обратно в раны, которые затягивались на глазах. Вскоре на теле Снейпа оставались только тонкие розовые полосы. Дольф опустил палочку, а Люциус шумно выдохнул и повторно использовал бадьян, чтобы избежать появления шрамов.       Пару минут мужчины бессильно сидели на земле. Потом, когда рядом один за другим начали появляться пожиратели, Дольф вернул палочку Снейпа обратно в его карман и поднялся на ноги.       — Мне нужно сделать кое-что еще, — зачем-то сказал он Люциусу, прежде чем исчезнуть.       Он вернулся спустя пять-шесть минут, держа за руку маленького мальчика лет шести. Отвел его к группке малышей, испуганно жавшихся друг другу, и подошел к тому месту, где оставил Снейпа и Малфоя. О том, что здесь произошло несколько минут назад, напоминала только примятая трава.

* * *

      Любое воздействие на разум — это насилие, а насилие влекло Волдеморта почти с той же страшной силой, что и власть. Он потрошил чувства и воспоминания Люциуса, наслаждаясь страхами и тревогами, изучал каждую минуту его жизни с тех пор, как Малфой был посвящен в проект по созданию школы-интерната.       Вторжение Лорда в сознание приносило в том числе физическую боль. Люциус был раздавлен и обессилен. Его способностей к окклюменции хватало только на то, чтобы не дать Волдеморту узнать о маленьком домике на севере Франции, в котором скрывалась его семья. Волшебник останавливался на их с Северусом разговорах, в которых нет-нет да мелькала тема Темного Лорда и его политики, и оба иногда отзывались о ней резко и неодобрительно. Но это было не самое ужасное. Люциус вспомнил их последний разговор о Белле и Нарциссе и попытался скрыть и это воспоминание прежде, чем Лорд до него доберется, но маг ухватился за эту его попытку, и задуманное удалось Малфою лишь частично. Головная боль, которую до этого еще можно было терпеть, теперь стала невыносимой. Легкие горели, в горле пересохло. Сил почти не осталось, и он понял, что продержится недолго. Но терять сознание было нельзя ни в коем случае, ведь тогда он станет в разы уязвимее.       На мужчину неожиданно накатила апатия и стала его спасением. Воспринимая происходящее отстраненно, взять себя в руки оказалось намного проще. Волдеморт наблюдал его глазами за распределением заданий между пожирателями, изучал их реакцию и настрой. Несколько раз он возвращался к самому моменту нападения, и Люциус с удивлением чувствовал отголоски того сожаления, что испытывал его повелитель. До этого маг был уверен, что Лорд не способен испытывать привязанность к живому существу и что причина его ярости в том, что смерть фамильяра задела его чувство собственника и поставила под вопрос неприступность школы-интерната. Но, по-видимому, Нагини действительно много для него значила.       Лорд обращал внимание на тех, кто был на виду в момент нападения, и тех, кто не появился даже после него. В числе первых был Дольф: его попытки унять орущего младенца Люциус запомнил очень хорошо. В числе вторых — Северус, и Малфой с сожалением подумал, что из-за этого тому придется пережить немало неприятных минут общения с Лордом.       Скорее всего, убийцей был кто-то из пожирателей. Ведь постороннему магу, не приглашенному в интернат, пришлось бы пробить защиту, которую устанавливали несколько талантливых мастеров чар и сам Темный Лорд. А это было попросту невозможно. Кроме того, Люциус не понимал причины. К чему привел этот акт вандализма? Просто бессмысленно.

* * *

      Люциус не сразу понял, что пытка закончилась. Он снова был один в собственном сознании, и это чувство было прекрасным. Да, в нем царил хаос, но среди этого хаоса не было жесткого и безжалостного Лорда, который так наслаждался причиняемыми им страданиями. Всё закончилось. Неважно, как скоро экзекуция повторится, сейчас он свободен.       Потом маг попытался осознать свое положение в пространстве. Что-то заслонило свет, проникавший сквозь его веки, и Малфой хотел поднять руки, защищаясь от неведомого, но ему это не удалось. Тело вдруг стало ощущаться невыносимо тяжелым, настолько, что даже пошевелить мизинцем не было никакой возможности. Сил бороться не было, и Люциус решил отложить попытки вернуть себе контроль над собственным телом. Он расслабился и ощутил кожей движение воздуха. Не сквозняк, а как если бы он сам двигался. Освещение снова изменилось, и снова, через равный промежуток времени. Малфой догадался, что его левитируют по коридору, освещенному настенными факелами. Уже ночь? Или это северная сторона особняка, где даже в полдень света из маленьких, высоко расположенных окон недостаточно для освещения? А может быть, подземелья? С трудом он вспомнил, что Лорд не просто выудил из его памяти воспоминания о нападении на Нагини. Он препарировал его сознание качественно, со вкусом и теперь знал обо всех его мелких и крупных прегрешениях. Возможно, Лорду недосуг сейчас изобретать для него наказание, и он решил заточить его в собственном доме? Конечно, свою работу он выполнил и теперь уже не так необходим. Он подумал о Нарциссе, и его прошиб холодный пот. Знает ли Волдеморт, где она? Малфою казалось, что он сумел скрыть это, но подобное, если подумать, было крайне маловероятно. Кто поможет его жене, если Лорд придет за ней?       Выброс адреналина помог обрести контроль над телом. Он медленно открыл глаза и увидел проплывающий над ним потолок. Кажется, это было восточное крыло дома.       — Простите, что пришлось так с вами обойтись, — услышал он голос Дольфа. — Но, тащи я вас на руках, вы бы оскорбились еще больше. Да и весом вы явно не походите на девицу.       Люциус прочистил горло.       — Куда мы направляемся? — спросил он с таким достоинством, словно не парил беспомощно в метре над полом.       — В ваши комнаты. Или есть другие пожелания? — улыбнулся он.       — Я бы хотел добраться до них сам, — чуть раздраженно сказал Малфой.       — Попробуйте, — пожал плечами маг, который, как оказалось, левитировал его, не используя палочку. Он сделал плавное движение правой рукой, и Люциус оказался на ногах. Он почувствовал, что магия Дольфа все еще поддерживает его, и силой воли сбросил заклинание. Тут же Малфой покачнулся и обессиленно оперся о стену.       — Не знаю, что с вами делал Лорд, но вы здорово пострадали, и на вашем месте я бы воздержался от таких подвигов, — мягко заметил маг.       — Он рылся в моей голове в надежде вычислить убийцу своей змейки, — устало сказал Люциус, хоть вопрос и был риторическим.       Дольф закусил тонкую губу.       — Надеюсь, он преуспел в этом? — участливо поинтересовался он, опускаясь прямо на пол. Продолжение пути явно откладывалось до момента, пока Люциус не придет в себя окончательно.       — Понятия не имею, — раздраженно ответил мужчина и, подумав, так же опустился на пол, наложив на него смягчающие и согревающие чары.       — Наверное, вам стоит колдовать поменьше сейчас, — покачал головой Дольф. — Лучше было бы, наверное, посетить Северуса, но он сам сейчас…       — Как он, кстати? — вспомнил Люциус про друга. То количество событий, что произошло за последние сутки, было сложно удержать в голове полностью.       — Эльф сказал, что в порядке, только очень слаб. Я не стал заходить к нему.       — Боитесь, что он станет мстить вам за то, что вы влезли в его голову, — слегка злорадно произнес аристократ. — Не сомневаюсь, что он так и сделает.       — Я тоже не сомневаюсь, — потер переносицу маг. — Но лучше пусть он этим займется, когда придет в норму.       Люциуса поразила такая предусмотрительность. Он внимательно посмотрел на Дольфа и с неохотой признал:       — Не думаю, что он будет слишком взбешен. В конце концов, есть вещи поважнее личного пространства.       — Но и оно для нашего общего друга весьма важно, — возразил маг.       Малфой признал, что тот имеет все основания называть Северуса другом, но это все равно ему не понравилось.       — А что вообще произошло? Я имею в виду, за последние четыре-пять часов. — По его подсчетам, он не помнил примерно столько. Лорд вызвал его к себе в полдень, когда Люциус закончил разбираться со всеми формальностями и вернулся домой. Пару часов занял отчет о проделанной работе и сеанс легилименции, хотя точно о продолжительности последнего судить было сложно. Сейчас же за окном было темно, но это был скорее вечер, чем ночь.       — После вас он допрашивал других пожирателей. Собственно, он до сих пор этим занят. Вы так и остались в зале, без сознания, так что я решил перенести вас в ваши комнаты. Мерлин знает, что ему еще придет в голову сейчас.       Малфой представил, как без памяти валяется на полу «тронного зала», и поморщился. Сейчас, когда он более-менее пришел в себя, стали ощущаться ломота в костях и несколько ушибов. Головная боль стала уже привычной и почти не доставляла неудобств. Люциусу вдруг со страшной силой захотелось оказаться в своей постели и уснуть на сутки, а то и больше.       — Готовы идти? — спросил Дольф, словно почувствовав это его желание.       Он легко поднялся и протянул руку Малфою. Тот принял ее, помедлив лишь секунду. Теперь он чувствовал себя намного лучше и смог бы передвигаться без посторонней помощи, но, когда Люциус собирался попрощаться, Дольф сказал:       — Я провожу вас.       И Малфой не стал отказываться.