* * *
Это было как в страшном сне, который не собирается прекращаться, а только затягивает все глубже с каждой секундой. Эти стены, этот воздух и эти лица. Пожиратели, кажется, готовились к рейду, правда, почему-то малой группой. Рабастан инструктировал около дюжины своих коллег, и из обрывков фраз Белла поняла, что им приказано привести к Волдеморту пару десятков магов, разумеется, из числа грязнокровок или сопротивления. Позже, когда Лорд велел сестрам явиться в его рабочий кабинет, он решил ответить на незаданный вопрос и объяснил, что маги нужны для опытов приглашенных мастеров чар, которые должны в скором времени усовершенствовать заклинание, насылающее чуму. Его явно радовало, как идут дела сейчас. Белла научилась различать на этом лице не только ярость, гнев и злобное удовлетворение. Еще бы, ведь в прошлые времена почти все ее внимание было сосредоточенно на ее повелителе. Бледное лицо Волдеморта чуть поблескивало в свете свечей, будто покрытое испариной. Алые глаза смотрели испытующе, и холод его взгляда пробирал Беллатрису до костей. Волшебница уставилась туда, где у Волдеморта должна была быть переносица, потому что понимала, что прямого зрительного контакта не выдержит. Окончательно впадет в ступор или начнет биться в истерике. Однозначно. Он задавал им какие-то вопросы, но отвечала на них в основном Нарцисса, и Белла была благодарна ей за это. Сестре сейчас тоже приходилось несладко, и тем дороже была ее поддержка. За последние недели Нарцисса проявила к ней столько терпения и понимания, сколько Белла не получала за свою жизнь. И никогда прежде спокойная забота не радовала ее больше, чем власть, безнаказанность и страстное, болезненное внимание ее Лорда. Вот уж где не было поддержки. Было только потребление, будто это существо хотело выжрать ее, поглотить в себя, не оставив ни кусочка, и Беллу это приводило в сумасшедший восторг. Хотелось раствориться в этом мерзком паразите, отдаться всей без остатка, забыть себя, всю свою чертову жизнь, потому что мир, которым мог стать для нее Волдеморт, в тысячу раз превосходил мир реальный по извращенному, восхитительному обилию красок и ощущений. И с той же страшной силой, с которой когда-то ей хотелось стать с ним одним целым, Белле теперь хотелось сдохнуть. Чтобы не знать, не помнить, что такое возможно, что это было не с кем-то другим, а с ней, так мучительно, так неестественно и так сладко. Накатывающие мысли и воспоминания делали ноги ватными, но все же присутствие Темного Лорда она переносила лучше, чем ожидала. Воскресив в памяти того человека, которым она была большую часть своей жизни, ту ненавистную ей чокнутую садистку, Белла будто отошла на второй план, позволяя этой леди руководить ее словами и поступками. В этот момент она серьезно начала беспокоиться за собственный рассудок, но правда была в том, что иного способа вернуть прежнее расположение и доверие Лорда у нее не было. Только демонстрировать прежнюю верность и беспринципность, быть ближе, чем кто-либо, и тогда… Тогда она убьет его. Разумеется, даже в случае удачи это будет стоить ей жизни, но это была ровно та цена, которую Белла была готова заплатить. Это будет ее месть и ее искупление. Все же Волдеморт не мог принести в волшебный мир ни порядок, ни процветание даже для чистокровных. Так лелеемая им идея Нового мира выльется в разруху и смерть, теперь для Беллы это было очевидно, хотя прежде она свято верила в непогрешимость суждений своего повелителя. А может, дело было в том, что именно смерть и хаос казались ей идеальным будущим? В которое они смогли бы гармонично вписаться — она сама и боготворимый ею Темный Лорд. Так или иначе она попробует его остановить. И ее преимущество именно в том, что прежде она была самой преданной пожирательницей смерти. Лорд разговаривал с Нарциссой об интернате, в котором сейчас находились больше сотни маленьких магов — он ждал от нее, что она поможет заведующей с делами школы. И за это время Белле удалось взять себя в руки, затолкав все неподобающие мысли поглубже и прикрыв щитами окклюменции.* * *
Прошел почти месяц с того разговора в библиотеке, подслушанного Снейпом, а Дольфа все так же не было видно. Через неделю после его исчезновения зельевар пошел на крайние меры и обратился к Волдеморту с вопросом: — Мой Лорд, где я могу найти Дольфа? Он сейчас выполняет одно из ваших заданий? Это было очень рискованно, но что еще оставалось Снейпу? Если Дольф уже мертв, нужно сообщить об этом Ордену и заняться подготовкой побега из страны для нескольких сотен волшебников. Кроме того, признавался себе Снейп, он просто переживал за судьбу своего друга. Пусть тот и производил впечатление человека, у которого все под контролем, это не делало его неуязвимым. — Дольф сейчас очень, очень занят размышлениями о том, что стоит говорить тем, кто сильнее его, а о чем стоит молчать, — неохотно бросил Лорд. Снейп больше не задавал вопросов, но ответ Волдеморта его успокоил. По крайней мере, его друг жив. И, скорее всего, при желании смог бы освободиться, но не желает гневить Лорда еще больше. Обнадеженный, Снейп аппарировал на Спиннерс-энд, чтобы провести очередное занятие с Поттером. Мальчишка оказался не так уж безнадежен, признавал зельевар. Он был импульсивен и тороплив, тратил слишком много сил во время дуэли, но такие вещи приходят с опытом, а не за несколько месяцев. Что же касается силы и качества заклинаний, к юноше практически не было претензий. Навыки ведения боя еще нужно было отрабатывать, но, в конце концов, никто не рассчитывал, что за такое короткое время Поттер сравняется мастерством с Волдемортом. Снейп надеялся, что им не придется вести затяжную дуэль, в которой Лорд, несомненно, одержит верх. Зельевар сразу понял, что что-то случилось. Поттер, как обычно, ждал его на кухне, но был бледен, его губы были крепко сжаты, а в руках он нервно вертел волшебную палочку. При виде Снейпа он вскочил. — Профессор, у нас проблема. Точнее, у меня. У Гермионы, если совсем точно, — выпалил он. — Поттер, не тараторьте. Объясните, что случилось. — Зельевар понял, что занятия, похоже, откладываются и сейчас он в очередной раз примется решать проблемы невыносимого мальчишки. — Ее схватили. Пожиратели, — произнес юноша, глядя на Снейпа потемневшими глазами. — Они прорвались в Хогвартс? — Сердце Северуса ухнуло куда-то в желудок. — Нет. — Поттер быстро помотал головой. — Они были в Косом переулке. — Что в таком случае там делала Грейнджер? Хотя подождите. Естественно, пробиралась к вам, — с досадой вздохнул Снейп. Конечно, мальчишка не забыл свою идею притащить друзей сюда. — Да. — Юноша поумерил пыл и теперь выглядел виновато и растерянно. — А как же Уизли? Неужели она отправилась одна? — Он задержался в магазине близнецов, — горько усмехнулся Поттер. — Всего на секунду. А когда он вышел — ее уже похитили. Трое пожирателей, их видели все, но никто ее не защитил, — с неожиданной злостью в голосе закончил он. — Уизли сейчас здесь? — Снейп с подозрением осмотрел помещение. — Нет. За ним пришла директор и вернула в школу, — ответил Поттер и выжидающе уставился на зельевара. Теперь-то он готов посоветоваться, конечно! — Вы хоть сами понимаете, насколько идиотской была ваша затея? — строгим тоном злобного мастера Зелий спросил Снейп. — Они хотели помочь мне, — угрюмо заявил юноша. — Вам так нужна помощь? Вы могли бы обратиться ко мне. — Зельевар все больше раздражался. — Но они должны были передать мне одну вещь, — нерешительно сказал Поттер. — Какая вещь стоит того, чтобы рисковать жизнью вашей подруги? — с подозрением поинтересовался Снейп, обреченно начиная понимать, что это еще не все плохие новости. Поттер вздохнул и как-то съежился. — Диадема Кандиды Когтевран. Еще один хоркрукс Волдеморта, — тихо сказал он. Северус пораженно опустился на стул. — Какого Мерлина, Поттер? — только и смог вымолвить он. — Мы боялись, что Волдеморт и ее перепрячет. Я уже давно догадывался, но вчера Луна разговаривала с призраком дочери Кандиды, и она рассказала, как Том Риддл расспрашивал ее о диадеме. Они нашли ее, но меч Гриффиндора у меня, поэтому они несли ее сюда, — уставившись на сахарницу, рассказал он. — То есть вы, — очень четко начал Снейп, — хотите сказать, что хоркрукс попал в руки Волдеморта? О чем вы думали, Мерлин вас раздери? Почему вы не могли дождаться меня? — На последней фразе зельевар практически перешел на крик. Он послал Поттеру последний негодующий взгляд и опустился на стул, лихорадочно продумывая последующий план действий. Юноша угрюмо молчал. Зельевар знал, почему это случилось. Поттер все же считает, что должен победить Волдеморта сам и что он в состоянии принимать взвешенные решения. Да, обычно ему удавалось совершать такое, чего никто не мог предположить, но везение имеет свойство заканчиваться. Снейп поднялся. — Как давно это произошло? — с холодным спокойствием спросил он. О недавней вспышке напоминали только чуть порозовевшие скулы. — Наверное, около часа назад. Рон сообщил мне об этом совсем недавно. — Я постараюсь не допустить, чтобы Волдеморт завладел хоркруксом, но, надеюсь, вы понимаете, что для вашей подруги все закончилось? — холодно сказал он. — Нет, профессор, вы же можете… — вскочил со стула Поттер, побледнев еще сильнее. Снейп не стал дослушивать бессмысленную тираду и аппарировал.* * *
К тому времени, как сестры покинули кабинет, больше дюжины пленников уже доставили в холл мэнора. По спине Беллы пробежал холодок от мысли, что они наверняка обречены, но волшебница все же удержала на лице злорадное выражение. Небрежно рассматривая пленных магов, она увидела двух малышей, в испуге державшихся друг за друга. Будто наяву Белла увидела лица других детей, не таких напуганных, но только потому, что свое в этом мире они уже отбоялись. Волшебница глубоко вздохнула. Мужчины старались спрятать свой страх за злостью, женщины плакали навзрыд или тихо всхлипывали. Среди них была совсем молоденькая девушка, обладательница непослушных каштановых волос. В ее глазах помимо панического страха было что-то еще. Словно она изо всех сил старалась сосредоточиться и что-то обдумать. В них отражалось столько ярких, с трудом контролируемых эмоций, что Белла на секунду невольно задержала дыхание, когда их взгляды пересеклись. Будто сама почувствовала это оглушающее разнообразие. Потом на лице девушки отразилось узнавание, и оно исказилось от неприязни. Уязвленная, Белла отвернулась. И наткнулась глазами на собственного мужа. Тому явно была неприятна неожиданная встреча. И все же он холодно кивнул ей в знак приветствия. Другие пожиратели тоже заметили волшебницу, удивились и постарались скрыть свое недовольство ее появлением. Большинство из них недолюбливали и опасались Беллу. Ее несдержанность и полное отсутствие инстинкта самосохранения часто приводили к схваткам, которых можно было бы избежать. Белла могла поднять палочку против коллеги, если что-то ее не устраивало, и имела все шансы одержать победу, поскольку была превосходным дуэлянтом и не гнушалась грязных приемов. Работать с настолько непредсказуемой волшебницей любил только ее деверь да еще пара столь же беспринципных и жестоких пожирателей. Остальные предпочитали держаться подальше, и даже ее муж, правда, уже по личным причинам, избегал ее компании. Смешно, но супругов Лестрейнджей, помимо исключительно номинальных уз брака, связывал только Темный Лорд. Правда, гораздо сильнее, чем просто общий повелитель. Беллатриса чувствовала себя очень уязвимой под взглядами пожирателей, но все же не торопилась уходить. Она медленно прошлась вокруг группки пленников. Многие из них знали, кто она. Из газет, скорее всего. Все же последние годы ее колдографии частенько появлялись в разделе «их разыскивает аврорат». Она могла разглядеть страх пленников в капельках пота, покрывающих их лица, в подрагивающих руках и прочих нервных жестах, но теперь это зрелище не вызывало в ней того ненормального, похожего на сексуальное возбуждения, что было прежде. Теперь ей тоже было страшно. — Жаль, вы меня не дождались, — протянула она, с презрением поглядывая на безоружных магов. — Соскучилась по пыточным проклятиям? — усмехнулся Рабастан. Белла хищно улыбнулась. — Просто руки чешутся, — подтвердила она и вспомнила невольно, как ощущалась в руке изогнутая палочка из грецкого ореха. Руки пришлось спрятать за спину, хотя, наверное, эту дрожь пожиратели все равно бы списали на предвкушение. Рабастан со снисходительным одобрением посмотрел на невестку. — Хочешь забрать кого-нибудь из них? — великодушно предложил он. — Их здесь все равно будет больше, чем может поместиться в том холерном бараке. — Пожиратель посмотрел на брата, и тот кивнул. О том, чтобы отказаться, конечно, не могло быть и речи. — О, милые, вы знаете, как сделать мне приятно, — широко улыбнулась она и повернулась к пленникам. — Ты! — воскликнула она через пару секунд и, сделав несколько шагов, крепко схватила за руку ту самую девушку, за которой наблюдала несколькими минутами ранее. — Ты пойдешь со мной, — с восторгом прошептала она так, что ее услышали все присутствующие. Белла потащила испуганную девушку прочь из холла, на ходу улыбнувшись Лестрейнджам и махнув рукой всем остальным пожирателям, что со скучающим видом наблюдали за происходящим. Девчонка, понимая, что деваться некуда, почти не сопротивлялась. Умная девушка. Что только теперь делать с ней? Об этом Белла имела весьма смутное представление. Но осознание того, что она спасла ее от участия в мучительно болезненных опытах, непривычно грело душу и успокаивало. Конечно, в масштабах ее, Беллатрисы, прожитой жизни, наполненной воплями отчаяния и предсмертными хрипами, это было мелочью. Но в этот самый момент тонкая рука, которую она сжимала, казалась намного реальнее всех призраков прошлого. Она не повела ее в подземелья, как планировала сначала. Конечно, это привлечет ненужное внимание, но Белла с этим как-нибудь справится. Она вошла в свою прежнюю комнату и втащила девушку следом. Щеки у той раскраснелись, волосы были растрепаны, а в глазах стояли непролитые слезы. Она была напугана и, как ни странно, злилась. Женщина прикрыла дверь и бросила на нее заглушающие заклинания. Девушка удивленно уставилась на ее новую палочку. Светлого дерева, намного длиннее прежней, с удобной резной ручкой, украшенной несколькими небольшими камушками — прозрачным горным хрусталем. Палочка, в необходимости приобретения которой Беллу убедила сестра, сначала казалась ей слишком… светлой. Она все же считала себя темной волшебницей, а новая палочка совершенно не была предрасположена к темной магии. А главное — она казалась слишком чистой для такого изломанного и опороченного человека, каким ощущала себя Белла. Она подолгу рассматривала и вертела в руках свое приобретение, пытаясь понять, почему палочка выбрала ее. Наконец волшебница признала: она изменилась намного больше, чем думала сначала, и творение мастера Климента определило это раньше нее самой. Ведь сущность, от которой избавили женщину, пусть и исчезла, но оставила ей опыт длиной в целую жизнь, которую она теперь могла осмыслить с совершенно иной точки зрения. Жить после этого как ни в чем не бывало было невозможно. Она осознавала, что не будь этого чертова эгрегора, она все равно присоединилась бы к Лорду. Возможно, не стала бы столь фанатичной его последовательницей, не стала бы так близка к нему. Ведь именно ее безумие и жажду крови ценил в ней Волдеморт, именно эти ее качества обеспечили ей место в ближнем круге пожирателей. Возможно, она бы и не стремилась к этому, но все равно убивала бы во имя привитых ей с детства идеалов. Белла так часто размышляла теперь о том, что же является объективным, правильным. Довольно жутко было в один миг осознать, что всю жизнь она делала что-то не то. Найти силы, чтобы начать строить жизнь заново, после такого было невозможно, по крайней мере, для нее. Но попытаться исправить принесенный ею вред она могла. Волшебница закончила накладывать заклинания и обернулась к девушке. Которая наверняка знала, что раньше у Беллы была другая палочка. Неужели ее гостья имела несчастье встречаться с ней? — Как тебя зовут? — спросила Белла, опускаясь на кресло и кивая девушке на соседнее. Та на секунду замялась, а потом присела. — Пенелопа Кристалл, — сказала она тихо, опустив голову. Волшебница перебирала в уме знакомые имена, но не могла вспомнить ничего похожего. — Действительно? — спросила она с сомнением и заметила, как уши девушки порозовели. Точно, девчонка солгала. Впрочем, неудивительно. Белла взъерошила волосы на затылке. Нервная привычка, от которой пора избавляться. — Где твоя палочка? — спросила она. — Забрали, — буркнула девушка. Хоть Белла и говорила с ней мягко, она была перепугана до смерти. Волшебницу это сильно нервировало. За последнее время окружающие ее люди были чрезвычайно терпеливы и добры к ней, стремились помочь ей прийти в себя. Она слишком быстро к этому привыкла, так что сегодняшний день основательно выбил ее из колеи. Рядом с Нарциссой она почти забывала о том, что произошло, чувствовала себя нормальной. А теперь ее сестра будет жить в интернате, и о ее поддержке придется забыть. Белла совсем не была готова к этому. Она посмотрела на спасенную ей девушку. По-хорошему, ее стоило аппарировать куда-нибудь в маггловский Лондон и стереть память, но Белла медлила. От мыслей о том, что ей придется остаться одной в этой комнате, в этом доме, ее бросало в дрожь. И эта лохматая юная колдунья, наверняка грязнокровка, казалась ей в сто раз более приятной и близкой, чем все люди в мэноре, большинство из которых она знала всю жизнь. Белла встряхнулась. Какого черта? В конце концов, она спасла девчонке жизнь. — Послушай, безымянная незнакомка, — волшебница поднялась с кресла, и девушка сжалась, — я не причиню тебе вреда, если ты не причинишь его мне, договорились? — Белла подошла к туалетному столику и забрала с него длинный ритуальный нож. Она наверняка сможет справиться с девчонкой, если та вздумает напасть, но лучше все же не провоцировать. — Я аппарирую тебя, куда скажешь, — добавила она, и глаза пленницы расширились. — Через пару дней. Пока это небезопасно. Девушка исподлобья глядела на нее. «Конечно, ей это кажется бредом, — мысленно усмехнулась Белла. — Не может же она предположить, что сумасшедшей пожирательнице нужна компания, чтобы не впадать в панику и не трястись от страха в одиночестве». Ужас немного отпустил Гермиону. На самом деле за последний час у нее просто не осталось сил бояться. Да и Беллатриса Лестрейндж вроде как не планировала приступать к пыткам немедленно. С ней вообще было что-то не так, это девушка поняла сразу, едва встретила ее растерянный взгляд в холле, куда ее притащили. Возможно, она все же признала в ней подругу Гарри Поттера, ведь они встречались во время той битвы в Отделе Тайн, пусть и мельком. Это бы объясняло спектакль, который она разыграла перед остальными пожирателями смерти. Хочет лично выслужиться, добраться до Гарри с ее помощью. Или Волдеморт уже осведомлен о ее поимке и пожирательнице приказано сохранить ей жизнь. Но в любом случае к чему этот цирк? Здесь было что-то не так. Возможности сбежать Гермиона пока не видела, поэтому решила наблюдать. Она почти успокоилась, но следующая фраза пожирательницы вновь заставила ее похолодеть. — Что у тебя в сумочке? — спросила Беллатриса. Девушка судорожно сжала ее в руках, лихорадочно ища выход. Если пожирательница ее обыщет, то, даже если она не знает о хоркруксах, диадема ее насторожит. А Гермионе во что бы то ни стало нужно доставить ее к Гарри. От волшебницы не укрылась реакция ее невольной гостьи. Она улыбнулась, стараясь сделать это как можно более мягко. — Я не стану в ней рыться. Но мне не хочется быть убитой во сне, если ты прячешь там что-то острое или ядовитое. — Я ничего… — начала Гермиона срывающимся от волнения голосом, но Беллатриса подняла руку. Что-то такое в этой сумке все же было, и женщине не хотелось рисковать. — Давай сделаем так. Возьми оттуда все, что тебе нужно, я заключу ее в защитную сферу и оставлю здесь. Годится? — Волшебница разговаривала с ней, как с маленьким ребенком, пытаясь продемонстрировать добрые намерения, но девушку это только нервировало. Задумавшись на секунду, Гермиона нерешительно кивнула. Похоже, выбора у нее не было. На виду у нее сумка все же будет в большей сохранности, чем если бы Беллатриса отняла ее. Она вытащила из сумочки пару толстых фолиантов, с сомнением взглянула на пожирательницу, но все-таки достала кое-какую одежду и зубную щетку. Беллатриса наблюдала за этим с веселым удивлением. — А ты основательно подготовилась, — усмехнулась она, когда девушка затянула горлышко сумки, дважды завязала шнурок на узел и протянула ее волшебнице. Ее рука слегка подрагивала. Как и обещала, Беллатриса наколдовала небольшую светящуюся сферу вокруг бисерной сумочки и взмахом палочки отправила ее под потолок в угол комнаты. Потом обернулась к девушке. — Пожалуйста, попытайся быть разумной, — попросила она и уже собиралась покинуть комнату, когда вспомнила еще кое о чем. — Как выглядит твоя палочка? — Зачем вам? — недоуменно спросила девушка. Волшебница досадливо вздохнула. — Потому что я собираюсь ее забрать, а призвать Акцио не имею возможности, ведь представляться ты не хочешь. На лице девушки было написано изумление. — Ну же! — нетерпеливо вздохнула Беллатриса, и та ответила, чуть запинаясь: — Виноградная лоза. Десять и три четверти. Волшебница кивнула и вышла, бросив на дверь запирающее заклинание. Белла спустилась по лестнице и заглянула в холл. Пожиратели все так же стояли, держа под прицелом палочек пленных магов. Последних явно стало больше, несколько человек привели вернувшиеся Джагсон и Трэверс. Следующие несколько минут волшебница потратила на заклинание Обливиэйт для всех присутствующих. Им ни к чему сохранять воспоминания о спасенной ею девушке, это повлечет за собой слишком много вопросов. Раз за разом она накладывала заклинание из-за угла, иногда оборачиваясь, чтобы не быть застигнутой врасплох. Стирать не воспоминание целиком, а только некоторые его детали было сложнее в плане мастерства, зато магии требовало намного меньше. Правда, давно не практиковавшаяся женщина все равно почувствовала усталость. Отобранные волшебные палочки были свалены на массивной тумбе у стены. И Белла просто подошла к ней, невербальным Акцио подозвав палочку из виноградной лозы. Со стороны, для тех пожирателей, что стояли в другом конце холла и теоретически могли ее видеть, все выглядело так, будто она просто взяла ее. Мало кто решится открыто интересоваться тем, что делает Беллатриса Лестрейндж, и сейчас ей это было на руку. Палочка была светлой и длинной, похоже, именно десять дюймов. С чувством выполненного долга волшебница сунула палочку в карман и аппарировала прочь.* * *
Группа безоружных и до ужаса напуганных людей стояла в холле Малфой-мэнора. Их окружали несколько пожирателей с палочками наготове. Это суетливое движение было слишком непривычным для величественного особняка, который будто бы одним своим внутренним убранством призывал всех гостей к размеренности и торжественности. Снейп, взглянувший на коллег мельком, узнал Руквуда, братьев Лестрейнджей и Фенрира. В другом конце зала стояли еще трое, но мужчина не сумел рассмотреть лиц. Пленных же было человек двадцать, и зельевар все никак не мог разглядеть среди них лохматую гриффиндорскую всезнайку. — И что это за сборище? — со скучающим видом поинтересовался он у Рабастана, который стоял ближе всех к нему. Старший из братьев Лестрейнджей явно был в превосходном расположении духа. На его широком лице с рыхлой кожей было написано превосходство и нервное удовлетворение. — Лорд приказал привести еще людей для испытаний его болячки, — чуть насмешливо посмотрев на зельевара, сообщил он. Насколько Снейп помнил, Волдеморт действительно поручил двоим чародеям изучить возможности модификации чумы, но чтобы у них так быстро появились успехи… Или необходимость в новых подопытных — это, наоборот, свидетельство ряда неудачных экспериментов? И где же, Мерлин ее раздери, Грейнджер? Вот о чем действительно стоило поинтересоваться у Поттера, так это тем, были ли его друзья под Оборотным. Почему он не подумал о такой возможности? Слагхорн, насколько он знал, совершенно халатно относился к охране редких ингредиентов, а Грейнджер уже варила Оборотное зелье. Они вполне могли изготовить его впрок, и в этом случае придется приложить некоторые усилия, чтобы вычислить девчонку. Снейп методично проникал в сознание каждого из пленников. От ужаса и паники, что он там наблюдал, его затошнило. Несчастные понимали, что обречены, и боялись даже не смерти, а боли, которую сначала придется пережить. Продираясь сквозь эти полные безысходности и страха мысли, которые роились в головах волшебников, Северус пытался найти несоответствие внешнего облика и образа мыслей и тогда уже копать глубже. Мужчины и женщины, двое детей лет десяти, но никого похожего на девочку-подростка. И правильно, все дети школьного возраста сейчас в Хогвартсе. Кроме одной глупой гриффиндорки, которая решила поиграть в героиню и крупно подставила чертов магический мир. Все было бесполезно. Грейнджер не было среди них, через десять минут он был абсолютно уверен в этом. Неужели ее все же узнали и уже отвели к Лорду? — И давно вы закончили? Успели их обыскать? — поинтересовался он у Рабастана. Должно же быть хоть что-то? Или, возможно, девчонку схватили егеря и только собираются доставить ее к пожирателям или в Министерство? В этом случае стоило постараться перехватить ее первым. Но Снейп не верил в совпадения. Он был более чем уверен, что Грейнджер должна быть здесь. — Еще ждем Макнейра, — коротко ответил Рабастан. — А потом уже Лорд сам разберется, что с ними делать. Нам было велено поймать их и привести сюда. Снейп не рискнул и дальше расспрашивать Лестрейнджа. Тем более что сверху спускался Темный Лорд. Босые ноги мягко ступали по бордовой ковровой дорожке, которой была застелена лестница, и всем своим видом он выражал спокойное достоинство. Возможно, раз он так невозмутим, то еще не в курсе, что его хоркрукс едва не был уничтожен. Как раз в этот момент раздался хлопок аппарации, и в холле появился Макнейр. С ним были две женщины средних лет, связанные одной толстой черной цепью. Ни одна из них не была Грейнджер. — О, я вижу, вы хорошо поработали, — благосклонно кивнул он старшему Лестрейнджу, который, по-видимому, отвечал за операцию. — Северус, друг мой, ты как раз вовремя, — повернулся он к зельевару. — Этих… людей нужно доставить в Шотландию. Можешь воспользоваться помощью эльфов, которые служат там. Снейп склонился в поклоне, чувствуя досаду. Задание Лорда было совершенно некстати. Девчонка должна быть где-то здесь, а пока он будет возиться с пленниками, может произойти что угодно. Зельевар мысленно выругался и занялся делом, щелчком пальцев вызвав тройку белоснежных домовиков. При их участии пленников усыпили сонными чарами и быстро переместили в лабораторию в Шотландии. Размещать людей по камерам взялись эльфы, и зельевар задержался у нескольких коек. Во сне, когда паника не вносила сумбур в мысли магов, исследовать их разум было проще. И Снейп действительно выяснил кое-что интересное. Кое-где в их воспоминаниях мелькало лицо Грейнджер, из чего маг сделал вывод, что обороткой она не пользовалась. К сожалению, в страхе за свою жизнь пленники почти не обращали внимания на то, что творилось вокруг. Так что куда делась девчонка, не заметил никто. Сбежала? Слабо верится, но вдруг? Поттеровские друзья часто проявляли чудеса изобретательности, так может, они и от вооруженных пожирателей сбежать в состоянии? Нужно будет обыскать мэнор, когда все успокоится. Камер для подопытных не хватило. Он указал на это двум мастерам чар, которые работали там же, и они пожали плечами: — Излечившиеся маги здесь больше не нужны, — сказал мужчина лет сорока, старший из волшебников. Он говорил с заметным немецким акцентом, и Снейп предположил, что Лорд специально пригласил его для этого задания. Был ли он обладателем метки, было неясно. — Вернуть их обратно? — спросил зельевар. — Если вам охота тратить силы на Обливиэйт. Проще было бы убить их, но здесь с трупами возни не оберешься. Сжечь пока негде, распылять нежелательно, это ведь может повлиять на чистоту последующих экспериментов. Словом, поступайте, как знаете, — пожал плечами старший. В том, как легко и бегло рассуждал он о таких вещах, было что-то жуткое. И в самом маге было что-то неуловимо неприятное. Мышиного цвета волосы, бледная кожа, но темные, почти черные глаза. Если не присматриваться, можно было решить, что зрачков у немца нет совсем, как у гоблина. Если бы не его рост — он был чуть выше Снейпа, — зельевар бы решил, что эти существа были среди его предков. — Пожалуй, я заберу их, — кивнул ему Снейп. — Дело ваше, — пожал плечами маг. — Простите, Северус, я не представился. Мое имя Гантрам, а это мой брат Уотан. Надеюсь, в будущем вы найдете время навестить нас здесь, чтобы обсудить изменения в рецепте противоядия, когда заклинание будет доработано. — Вы можете на это рассчитывать, — учтиво ответил зельевар. Он понимал, что скоро, когда у магов начнут появляться первые успехи, он будет просто обязан быть здесь. Раз уж предотвратить чуму пока невозможно, то нужно хотя бы быть в курсе процесса ее модификации. Снейп надеялся, что во время исследования маги не создадут ничего еще более ужасного. Это было бы совсем скверно. Но вот встречаться с Гантрамом, обладателем глаз-колодцев, и его помощником, который представлял из себя его более молодую и менее жуткую копию, ему не хотелось. Снейп вздохнул, напомнил себе, что его желания не играют ровным счетом никакой роли, и отправился к камерам. Теперь он понял, почему места для новоприбывших не хватило: в некоторых комнатах, слегка переоборудованных, находились клетки с разными видами магических животных. Снейп рассмотрел кадку с флоббер-червями, нескольких двухголовых лисиц и даже одного руноследа. К счастью, единорогов, как начал было опасаться зельевар, ни в одной из камер не нашлось. Маг порадовался, что, по крайней мере, Эдди эти люди не тронут, ведь на того чума больше никак не влияла. По крайней мере, эта версия заклинания. Зельевар постарался отогнать от себя мысль о том, что попытка Дольфа дать светлым время может обернуться катастрофой. Чертовы немцы ведь действительно могут изобрести Мерлин знает что! Они будут проводить эксперименты в то время, пока Дольф неизвестно где и совершенно точно не может заниматься поисками хоркруксов. Снейп исправил воспоминания подопытных довольно быстро. Он старался, чтобы в них не осталось и следа пережитой боли и ужаса, но все же не мог уделить этому слишком много времени. Его ждали поиски хоркрукса. С помощью эльфов он переместил волшебников, на которых наложил сонные чары, в одну из комнат над Дырявым Котлом, предварительно вернув в их карманы волшебные палочки. Дальше они смогут сами о себе позаботиться.* * *
Гермиона отчего-то чувствовала неловкость, роясь в вещах Беллатрисы, хотя желание исследовать свою тюрьму для заключенного вполне естественно. Комната, несомненно, была спальней пожирательницы. У стены стояла огромная кровать, на которой, не мешая друг другу, могли бы разместиться трое человек. Единственный ковер в центре комнаты совершенно не придавал уюта. Старинный туалетный столик с чуть потемневшим от времени зеркалом был заставлен баночками и бутылочками, на которых девушка заметила тонкий слой пыли. Камин не был подключен к сети. Рядом с ним стояла пара кресел, развернутых к огню спинками. Журнальный столик был завален разнообразными свитками, которые едва на нем умещались. Гермиона просмотрела некоторые из них, но ничего не поняла. Незаконченные формулы заклинаний, о действии которых оставалось только догадываться, списки ингредиентов, на взгляд девушки, совершенно не сочетаемых между собой, чьи-то адреса. Почерк везде был один и тот же, с сильным нажимом и меняющимся от слова к слову наклоном. Записи пожирательницы были столь же безумны и нелогичны, как она сама. На каминной полке стояла пара подсвечников с наполовину оплавившимися свечами. Стены были украшены безликими пейзажами. Древний, пугающе огромный платяной шкаф стоял у дальней стены. Поначалу девушка даже боялась его открывать, но оказалось, что он заполнен исключительно одеждой. На два небольших окна, полуприкрытых пыльными шторами, были наложены запирающие чары. Но бежать через них все равно не удалось бы: по подсчетам Гермионы, комната пожирательницы располагалась на третьем или даже на четвертом этаже, и прыгать из окна было бы настоящим самоубийством. Пока Беллатриса не причинила ей вреда, и девушка не понимала причин ее поведения. Как и не могла предположить, сколько продлится такое неожиданное благодушие. Ей почти хотелось спровоцировать ее, чтобы прекратила притворяться, закончила свои непонятные, нервирующие игры. Но Гермиона, конечно, не станет этого делать. Ей нужно во что бы то ни стало найти способ передать Гарри диадему. Это сейчас главное. Они с Роном очень глупо поступили, отправившись к другу вот так, и теперь нужно было срочно исправлять положение. Внезапно где-то у стены послышался шорох, и Гермиона быстро развернулась. Из небольшого светящегося портала, наколдованного у самого пола, вышел кот. Грязно-бежевого цвета, растрепанный и со слегка несимметричной мордой. Он бросил оценивающий взгляд на ошарашенную девушку, потом презрительно отвернулся и залез на тумбочку, с которой мощным прыжком отправился на шкаф. Гермиона подождала еще минуту, но кот больше не появился. Тогда она подошла к тому месту, где минуту назад был портал, но не обнаружила никаких его признаков. Девушка знала, что владельцы фамильяров создают порталы, настроенные только на их животное, чтобы то могло отправляться на прогулки в любое время. Значит, этот лохматый котяра — фамильяр Беллатрисы? Гермиона посчитала это очень странным выбором для пожирательницы. Беллатрисы не было уже часа три, и девушка чуть расслабилась. Посетила небольшую ванную комнату, прилегающую к спальне, и попыталась привести себя в порядок. Из зеркала на нее смотрело слегка чумазое лицо с лихорадочным румянцем и блестящими глазами. Гермиона несколько раз глубоко вдохнула, умылась и вновь посмотрела в зеркало. — Что ж, — хрипло от долгого молчания сказала она, и собственный голос показался ей нереальным, — такого со мной еще не случалось. К ее радости, зеркало не было зачаровано и ничего не ответило. Гермиона еще немного побродила по комнате, пыталась читать учебник, который забрала из сумочки, но, наверное, впервые в жизни не могла сосредоточиться. Ей начинало казаться, что она была здесь всегда, что в мире есть только спальня Беллатрисы Лестрейндж и она проведет здесь остаток своих дней. «Истощение — третья стадия стресса», — лениво подумала Гермиона. Девушка опустилась в одно из кресел, то, что стояло дальше от входа. Сил ни на что, даже на страх, уже не оставалось, и Гермиона почти мгновенно уснула, подтянув под себя ноги и прижавшись к спинке кресла. Жесткая ткань обивки пахла старостью, но не прогнившей и трухлявой, а величественной и строгой.