Сколько Поттеров нужно, чтобы спасти мир?

      — Это одна из лучших ваших идей, мой Лорд, — с придыханием произнесла Беллатриса.       Волдеморт парил в воздухе, используя лишь свою магию, и держал ее за талию, не давая упасть. Он выбрал ее, снова выбрал ее, чтобы сопровождать его… И она была горда тем, что удостоилась чести быть рядом с ним в момент триумфа, заслужила подобное доверие. Видит Мерлин, служение Темному Лорду никогда не давалось легко, но было единственным, ради чего стоило жить.       Плотные весенние сумерки скрывали их от безмозглых обитателей замка, башни которого темнели внизу. Под ними был Хогвартс, где, как трусливые крысы, попрятались глупые грязнокровки, которые еще не понимали, что проиграли. Они проиграли давно, еще тогда, когда Темный Лорд только решил вступить в войну, но теперь — проиграли окончательно. Кое-где в окнах желтел туман — неоспоримое доказательство того, что Волдеморт — возлюбленный, бесподобный, великолепный — превзошел самого себя.       — Они придут к вам, — со злым азартом улыбнулась Беллатриса. — Вы заставите их пожалеть о том, что они не сделали этого сразу?       — Ты задаешь в высшей степени неуместные вопросы, — скучающим тоном заметил маг, и женщина виновато осеклась.       Беллатриса жалела, что была в Азкабане, пока Темный Лорд работал над тем, чтобы вернуть себе тело и прежнее могущество. Тот факт, что в то время, когда ее хозяину как никогда требовалась ее помощь, рядом оказалась не она, а Петтигрю, казался чудовищной несправедливостью и приводил ее в ярость. Она могла бы позаботиться о нем гораздо лучше этой грязной крысы и упустила шанс продемонстрировать свою преданность, шанс быть ближе, чем когда-либо.       Но это не изменит того, что Беллатриса навеки останется верна. А Темный Лорд всегда будет к ней возвращаться, как бы часто ни отталкивал, как бы далеко ни был! И она, Беллатриса, готова убивать и умереть за него, ждать, десятилетиями, если понадобится, и верить, когда прочие предают.       О, то, что повелитель раз за разом прощал этих предателей, приводило ее в бешенство. Но перечить ему она не станет, нет! Темный Лорд прекрасно понимает, что им не стоит доверять. И достаточно мудр, чтобы не разбрасываться ценными ресурсами. Да, именно так. Они лишь ресурсы, способ достижения цели. А она?..       Маг в последний раз внимательно оглядел территорию замка.       — О них можно забыть на время. Скоро они поймут, что с болезнью не справиться.       Губы женщины растянулись в радостном оскале. Беллатриса почувствовала, как хватка Волдеморта на ее талии стала крепче, как ветер рванул подол ее платья… Почувствовала, как кто-то осторожно трясет ее за плечо. Голос Волдеморта, сообщавший ей еще какие-то подробности, которых Белла не хотела знать, превратился в негромкий оклик Гермионы.       — Прости, — тихо сказала девушка, когда волшебница с трудом открыла глаза. — Мне показалось, тебе снится кошмар.       — Снится, — хрипло подтвердила Белла. — Спасибо.       Девушка сидела на краешке ее кровати и с беспокойством глядела туда, где в полумраке светлым пятном выделялся овал ее лица.       — Который час? — Женщина подвинулась, освобождая место.       Она не хотела, чтобы Гермиона уходила. Боялась, что если останется одна в этой душной темноте, то снова провалится в сон, где все… не так, чудовищно неправильно. Это не был кошмар, как решила девушка, но все же сон ее напугал. Таким реальным он был, так отчетливы были ее ощущения. И мысли, которые, как она надеялась, больше никогда не посетят ее голову. Белле требовалось время, чтобы прийти в себя.       Девушка наколдовала Темпус. Светящиеся в темноте цифры сообщали, что новые сутки едва начались.       — Я разбудила тебя? — Белла села в кровати и протерла глаза.       Волосы на затылке были влажными, и легкий ветерок, проникавший из приоткрытого окна, холодил кожу.       — Не страшно. — Гермиона улыбнулась и подтянула колени к груди.       Ее ступня задела бедро Беллы, и та вздрогнула, такими холодными были пальцы девушки.       — Настоящая ледышка, а ведь почти лето, — проворчала женщина, укрывая ноги Гермионы своим одеялом.       Та с облегчением заметила, что волшебница не казалась подавленной или расстроенной.       Первые дни Белла была для нее чем-то средним между больным ребенком и бомбой с часовым механизмом, и девушка не могла расслабиться ни на минуту. Но нападение пожирателей, которого Гермиона подсознательно ожидала со дня на день, так и не случилось, с мелкими бытовыми проблемами оперативно справлялись Роб и Шери, и напряжение начало понемногу отпускать ее. Ведь если бы не происшествие с Меткой, их жизнь можно было бы назвать безмятежной и даже ленивой. В такой обстановке сложно было сохранять постоянную бдительность, и девушка чувствовала себя скорее на каникулах, чем в бегах. Но спала по-прежнему чутко и этой ночью проснулась, похоже, лишь из-за участившегося дыхания волшебницы, потому что та не кричала и даже не ворочалась.       — Мне снился Он. Лорд, — тихо сказала Белла.       Гермиона кивнула, не решаясь расспрашивать о подробностях кошмара, не желая их знать.       — Он часто снится тебе? — осторожно спросила она.       — Случается, — кивнула женщина. — Особенно последние несколько недель. Ничего страшного, на самом деле — мне снится, что началась эпидемия, и какие-то… повседневные дела.       — Я бы сошла с ума, если бы мне снились повседневные занятия пожирателей смерти, — нервно усмехнулась девушка, и Белла тихо рассмеялась.       — Наверное, — согласилась она. — Но я имела в виду, что ничего похожего на… — Она осторожно коснулась двух широких пластырей, которые закрывали раны сверху и снизу ее ключиц, и девушка помрачнела.       Волшебница тяжело вздохнула, почувствовав перемену в ее настроении. Она давно замечала, как тревожит Гермиону случившееся, и старалась не затрагивать эту тему лишний раз. Они так и обходили стороной причину ее ран уже больше недели, но, наверное, этот вопрос все же стоило обсудить.       — Послушай, — Белла положила руку на колени Гермионы, укрытые одеялом, — ты, конечно, подумаешь, что я просто пытаюсь тебя успокоить, но ничего страшного не случилось. Я действительно легко отделалась. Меня больше беспокоит то, что у Северуса были неприятности из-за моего побега и что тебе пришлось… нелегко, но раны — это мелочи. Их можно было бы залечить за секунду.       Гермиона молчала с минуту.       — Конечно, дело не в ранах. Потом можно будет и правильно срастить кости, и избавиться от шрамов, но они ведь… не сами по себе появились, — тихо проговорила она, и в ее голосе слышалась горечь. — Я не могу представить…       — И не надо представлять, — шепотом попросила Белла. — Все закончилось. И я не могу допустить, чтобы ты снова из-за меня ревела, — проговорила она с напускной веселостью.       — Снова? — переспросила девушка.       — Помнишь, когда мы в первый раз встретились? — улыбнулась волшебница. — Такую сырость тогда развела… — с притворным упреком покачала она головой.       — Позор мне, — улыбнулась Гермиона, хотя ее голос слегка дрожал. — В свое оправдание могу сказать, что я целый день готовилась принять мучительную смерть.       — Эй, гриффиндорцев ведь учат быть бесстрашными, — поддела ее женщина, чувствуя, что этот разговор нужно прекращать. — Но замечание принимается. И вообще, глупости это все. Ты не представляешь, сколько я ревела после того, как мальчики… Как пришла в себя такой, как есть сейчас.       — Думаю, у тебя было на это право, — сочувственно улыбнулась Гермиона.       Белла тряхнула кудрявой головой.       — Как и у тебя. Долой стереотипы, хочешь, будем вместе реветь всю ночь напролет?       Девушка рассмеялась, искренне и тепло.       — Нет уж, давай завязывать, — покачала она головой. — Спать?       — Похоже на то. — Волшебница сдержала зевок, сдвинулась, опускаясь на подушку и случайно задев ноги Гермионы. — Согрелась? — спросила она, повернувшись на бок и подперев голову рукой.       — Я и не мерзла. — Девушка с сожалением выпуталась из одеяла и в несколько быстрых шагов добралась до своей кровати, которая казалась ей гораздо менее уютной, чем кровать Беллы.       Она просто соскучилась по человеческому теплу. Которое она получала от родителей, в поисках которого тянулась к Луне. И пусть в этом случае все было сложнее, сейчас ей, сонной и усталой, хотелось чувствовать, что она не одна.       — О чем ты сейчас думаешь? — вдруг спросила Белла, и девушке показалось, что спрашивает она не от нечего делать.       — Ни о чем конкретном, — пробормотала она, чувствуя смущение.       Проницательность этой женщины иногда попросту пугала.       Белла только тяжело вздохнула, натягивая на себя одеяло, все еще согретое теплом Гермионы. Девочке явно не место здесь. Но волшебница понятия не имела, как убедить ее прекратить валять дурака и отправляться к друзьям или семье. И, говоря откровенно, не хотела думать над этим вопросом. От мысли, что она останется одна, по спине пробегали мурашки, и это было по-детски глупо и по-детски же эгоистично, но Белла ничего не могла с собой поделать.       Слишком быстро привязалась она к девушке. Так, что ей даже казалось, будто Гермиона всегда была где-то рядом, означая тепло и заботу. По-настоящему искренние, такие, каких женщина совершенно точно не заслуживала. И которые принимала, не в силах отказаться.       Гермиона знала ее историю и все же обладала потрясающей способностью принимать все как сам собой разумеющийся, свершившийся факт. Будто не было в волшебнице ничего страшного, неправильного, отвратительного. Белла так не могла. И тем важнее, ценнее для нее были дни, проведенные рядом с девушкой, которая была полной ее противоположностью и казалась существом из другого мира. Которая, сама того не замечая, могла отогнать дурные мысли и угнетающие воспоминания. Волшебница ценила все, что делала для нее Гермиона, но отплатить ей было нечем.       — Спокойной ночи, — тихо проговорила Белла в темноту комнаты.

* * *

      — Магия Древнего Рима, — негромко и размеренно говорила невысокая волшебница средних лет, — была ориентирована преимущественно на практическое применение, в то время как древние греки известны своими теоретическими изысканиями. Римляне изобрели многие вещи и заклинания, без которых мы не можем сейчас представить свою жизнь. Магический водопровод, самонагревающиеся и самопомешивающиеся котлы, самопишущие перья, многие бытовые заклинания. Ими же была разработана концепция амулетов против сглазов и проклятий. Кроме того, следует сказать, что к римским семьям возводят свой род многие из чистокровных семей Британии.       Несмотря на бодрящее зелье, которое Нарцисса выпила всего полтора часа назад, ее глаза начали неотвратимо слипаться уже после десяти минут этой лекции. Дети, самые старшие, группа номер три, прилежно конспектировали. И это для сонной и раздраженной Нарциссы служило самым убедительным доказательством их ненормальности. Они были слишком спокойными, слишком дисциплинированными.       Исключением был разве что Константин, самый, кажется, живой и коммуникабельный ребенок. Для проведения уроков старших детей поделили на четыре небольшие группы, и мальчик сейчас, кажется, находился в классе Арифмантики, но Нарцисса однажды наблюдала за ним на уроке этикета и обратила внимание, как разительно отличается он от прочих воспитанников.       Посетить тот урок волшебницу пригласила Агата, и тогда Константин даже слегка посмеивался над молодой преподавательницей. Та очень старалась произвести на Нарциссу впечатление, но учитель из нее действительно был неважный. Хотя очень сложно сохранить запал, когда твои ученики хоть и конспектируют лекцию, но их глаза пусты, а лица ничего не выражают — ни интереса, ни даже скуки.       Желтая ущербная луна висела низко над горизонтом и казалась в несколько раз больше, чем обычно. Луна тревожила Нарциссу. Смутное беспокойство не покидало волшебницу с тех самых пор, как после ужина она отправилась в свою комнату и стала готовиться ко сну. Переодевшись в пижаму и накинув мягкую домашнюю мантию, она сунула палочку в карман и отодвинула портьеру в сторону.       Она так часто выглядывала в окно с тех пор, как повстречала в особняке собственную копию, что в совершенстве изучила мрачные подробности открывающегося пейзажа. Западное крыло почти вплотную подходило к границе неухоженного парка, так что в паре десятков метров от окна уже росли редкие деревья, постепенно переходящие в настоящий лес. Он казался еще более дремучим в болезненно-желтом свете луны и пары магических факелов, которые будут гореть ровно до полуночи, пока эльфы не потушат их.       Все было спокойно.       Нарцисса тщательно задернула штору, отгородившись от казавшейся ей зловещей картины, и легла под одеяло. На прикроватном столике лежала книга, заложенная обрывком пергамента. Бестселлер, популярный среди волшебников пару лет назад. Обычно Нарцисса считала подобное чтиво глупым и недостойным, но ей нужно было отвлечься, а здешняя библиотека не отличалась особым разнообразием, хоть и была достаточно уютным местом.       Люциус в последнее время возвращался поздно, иногда ближе к утру, и женщине сейчас как никогда не хватало его присутствия. Она подтянула ноги к себе, подняла подушку повыше и погрузилась в чтение, намереваясь дождаться мужа.       Прошло не больше часа, когда она отложила книгу и уставилась в потолок. После той своей вылазки она больше не покидала своих комнат по ночам. Нарцисса была уверена, что что-то происходит, но сомневалась относительно того, как ей стоит поступить. Первым порывом было рассказать обо всем Линде и Люциусу. Но это могло поставить ее мужа под удар. Волшебница знала, что после смерти Нагини Лорд был холоден с ним, часто критиковал и наказывал по поводу и без. Волдеморт был несправедлив и несдержан, и то, что в смерти его фамильяра не было прямой вины Люциуса, его не останавливало. Так что, если сейчас обнаружатся проблемы с интернатом, Лорд может снова обвинить в этом ее мужа. Поэтому Линда ничего не узнала о той ночи. Что же касается Люциуса — волшебнице не хотелось его тревожить. Она вполне может справиться с этим самостоятельно.       Нарцисса снова выглянула в окно. Лунный свет подсвечивал густые тучи, которые заволокли небо и казались не сгустками водяного пара, а смертельно опасными чудовищами. Поднялся несильный ветер, который трепал свободные белые одежды на женщине, словно ниоткуда появившейся на поляне.       Нарцисса сделала глубокий вдох, медленно вытащила палочку из кармана и приоткрыла окно. Наряду со страхом и раздражением она ощущала какой-то совершенно неуместный, едва ли не охотничий азарт.       Вряд ли заклинание угодит в цель с такого расстояния, но попытаться стоило. Нарцисса внимательнее присмотрелась к женщине. Будет очень неловко, если она швырнет Ступефаем в свою коллегу, которая просто прогуливается перед сном. Но она зря теряла время: кроме нее, длинноволосых блондинок в интернате не было.       Волшебница уже занесла палочку для заклинания, когда самозванка повернулась к ней боком, осматриваясь, и Нарцисса увидела, что та что-то держит в руках. Кого-то. Она смогла рассмотреть детские ноги, обутые в маленькие ботиночки. Какого Мерлина?       Лже-Нарцисса тем временем бережно перехватила свою ношу и быстрым шагом направилась в сторону парка. Ребенок на ее руках не вырывался, будто бы спал или был мертв. Боясь навредить ему, волшебница спрятала палочку и быстро переобулась. Времени на то, чтобы пройти все западное крыло, спуститься по лестнице и обойти немаленький особняк, у нее не было. Так что Нарцисса наколдовала крепкую лестницу под своим балконом. Едва самозванка с ребенком на руках скрылась в тени деревьев, она осторожно перелезла через перила и ступила на лестницу, крепко ухватившись за кованое ограждение. Отстраненно размышляя о том, что почти что сорокалетней женщине, носящей титул леди, не пристало ночами лазать через окна, она быстро спустилась вниз.       В спешке она не стала одеваться и теперь подрагивала от холода. А может, от нервного напряжения. Так или иначе волшебница поплотнее запахнула мантию, торопливо пересекла поляну и ступила во тьму парка. Использовать Люмос она поостереглась, так что двигаться приходилось в почти полной темноте. Тропинка, по которой прошла лже-Нарцисса, едва угадывалась, и женщина постоянно натыкалась на колючие кусты и забредала в непроходимые дебри, проклиная про себя и Лорда с его замыслами, и неизвестных магов, которые воруют материал для Оборотного и под чужой личиной занимаются Мерлин знает чем. Больше всего хотелось, чтобы это оказалось ничего не значащей ерундой, не способной навредить ей и ее семье, но что-то подсказывало Нарциссе, что в ближайшее время, едва она разберется в происходящем, у нее добавится поводов для тревог.       Неподалеку послышалась возня, и волшебница, убедившись, что движется в правильном направлении, ускорила шаг.       — …Вилли-Винки? Влезь-ка к нам в окно. Кошка на перинке спит уже давно, — расслышала Нарцисса тихое мелодичное пение и, стараясь не шуметь, стала подбираться ближе. — Спи, мальчик. Ты был прелестной куколкой.       Голос звучал совсем близко, и волшебница осторожно выглянула из-за толстого ствола дерева. Прошлогодняя листва прошелестела под ногами самозванки. Она направлялась в сторону замка, и ребенка с ней уже не было. Нарцисса колебалась несколько мгновений, не в силах выбрать, последовать за неизвестной или попытаться найти ребенка. Тем временем шаги затихли. Нарцисса выдохнула, зажгла Люмос и принялась осматриваться.       Ребенок нашелся в большом дупле у самых корней исполинского дерева, выжженном молнией или попаданием боевого заклинания. Ноги в коротких штанишках и тонкие руки лежали совершенно неестественно, безжизненно. Сломанная кукла. Нарцисса надеялась, что мальчик жив и находится под сонными чарами, но когда голубоватый свет Люмоса осветил его лицо, волшебница поймала на себе его взгляд и едва не вскрикнула от ужаса.       Детское личико было глубоко рассечено в нескольких местах, и из этих страшных ран сочилась темная, жидкая слизь. Кожа ребенка была серой, и он казался мертвым, только зрачки вяло, безразлично следили за Нарциссой. Та замерла, сидя на корточках, и не могла заставить себя пошевелиться. И только когда припухшие веки медленно моргнули, она уверилась, что это не обман зрения, что ребенок действительно жив и она просто обязана что-то сделать. «Немедленно!» — мысленно прикрикнула женщина на себя, быстро оглянулась и, встав на колени, неловко подобралась к ребенку. Влажная, мягкая земля под ногами скользила, палочку пришлось зажать в зубах, чтобы, подавив дрожь, с трудом вытащить из дупла безвольное тельце.       Мальчик был очень легким и ненормально, пугающе холодным. Покачнувшись, Нарцисса поднялась на ноги, и черноволосая голова откинулась назад. Женщина осторожно устроила ее на своей груди, и слипшиеся от слизи волосы коснулись ее шеи. Волшебница торопливо прокручивала в памяти все известные ей темные проклятия, что могли бы сотворить подобное с ребенком, но на ум приходила какая-то чепуха, и Нарцисса злилась на себя за подобную беспомощность. Происходящее казалось ненастоящим, дурацким фарсом, ведь подобное просто НЕ МОГЛО произойти. Даже здесь, в этом проклятом, ненормальном доме. Почему она не чувствует ужаса? Почему она настолько спокойна, хотя прижимает к себе раненого ребенка, а человек, изуродовавший это хрупкое и беззащитное создание, бродит где-то рядом? Кому в этом доме она может довериться, если буквально каждый — каждый — может быть ответственен за это?       Волшебница стала торопливо выбираться из парка. Наверняка самозванка успела скрыться в особняке, но Нарциссу это даже радовало. Дуэль с ребенком на руках была не слишком удачной идеей, особенно если учесть, что мальчику срочно требуется помощь. Женщина надеялась, что не опоздала. Нужно было срочно найти колдомедика. Школьная медсестра, по мнению Нарциссы, была бестолковой гусыней, но она могла связаться с Мунго. Самостоятельно же накладывать исцеляющие заклинания волшебница опасалась, затрудняясь даже приблизительно предположить, к какой категории может относиться наложенное на ребенка проклятие.       По ее правой руке, поддерживающей мальчика под коленки, потекло что-то холодное и липкое. Женщину передернуло от отвращения. Содранная кожа на щиколотке саднила, руки затекли, и Нарцисса боялась выронить неловко зажатую в кулаке палочку.       Слева белела полоска лунного света, которую краем глаза замечала женщина. Но, когда она в очередной раз оступилась и её рука с зажатой в ней палочкой судорожно дернулась, едва различимый луч и не подумал растворяться в свете магического фонарика, наоборот, стал ярче и превратился в до тошноты знакомую фигуру, закутанную в белое. Лже-Нарцисса сложила руки на груди и с неприятной усмешкой наблюдала за застывшей на месте волшебницей.       — И что ты, по-твоему, делаешь, позволь спросить? — с издевательской улыбкой проговорила самозванка.       Нарцисса, не отрывая от нее взгляда, переложила ребенка себе на плечо, прижала к себе левой рукой и направила палочку на свою копию.       — Что ты сделала с ним? — сухо осведомилась она, чувствуя, как холодная слизь стекает ей за шиворот.       — Ничего. Неужели ты думаешь, что я могла навредить своей куколке? — Самозванка стояла в нескольких метрах от Нарциссы, прижавшись к толстому стволу дерева спиной.       — Почему ты называешь их куколками? — Волшебница поняла, что ничего не добьется, если будет разговаривать с этой сумасшедшей нормально.       — Потому что они такие маленькие, — нежно пропела та. — И делают все, что я им скажу. Все-все, милая Цисси, ты мне веришь?       — Ты приказала кому-то из них сделать это? — Волшебница поморщилась от этого обращения.       — Зачем мне это делать? — изумилась лже-Нарцисса. — Я ведь просто присматриваю за ними.       — Не слишком же хорошо ты справляешься. Посмотри, что стало с бедным ребенком! — Женщина изобразила недовольство, стараясь уязвить неизвестную и докопаться наконец до правды. — Ты знаешь, кто сделал это с ним?       — С каким ребенком, Цисси? — с недоумением спросила самозванка, и волшебница теснее прижала к себе мальчика.       Она совсем не устала, хотя держала его одной рукой. Ребенок был совсем невесомым, его сорочка и штанишки пропитались холодной влагой, и что-то твердое упиралось в ребра Нарциссы. Нужно было скорее доставить его в особняк или хотя бы вызвать кого-то из персонала сюда, но она не могла позволить неизвестной просто так уйти. А с мальчиком тем временем происходило что-то странное.       Почувствовав новый приступ тревоги, волшебница бросила взгляд на неподвижную фигуру, потом осторожно положила тельце на землю.       И по ночному парку разнесся громкий, испуганный крик. Два одинаковых голоса слились в один.       — Почему ты кричишь? — слабо спросила Нарцисса.       Она сидела на коленях у кучи маленьких белеющих косточек, испачканных в черной, дурно пахнущей слизи. О том, что недавно ЭТО было ребенком, напоминала только грязная одежда и пара маленьких ботиночек.       — А почему ты кричала? — участливо поинтересовалась самозванка и ласково улыбнулась.       — Он умер? — тихо прошептала волшебница.       — Ага, — подтвердила неизвестная. — Давно. А ты его тревожишь. Я же хотела как лучше.       — Что?       — Нарцисса! — Они услышали громкий крик где-то неподалеку, и через пару мгновений Люциус выбрался из зарослей крыжовника и подбежал к жене.       — Что произошло, милая? Что с тобой? — Он осторожно коснулся ее плеча.       Волшебница подняла на мужа полные слез глаза.       — Кто это? — спросил он, заметив светлую фигуру.       Люциусу потребовалось время, чтобы лучше рассмотреть прислонившуюся к дереву женщину. Его усталое лицо вытянулось от удивления. Он перевел взгляд на сидевшую на земле Нарциссу, потом снова поднял глаза. Сделай он это мгновением ранее — успел бы выставить щит. Но маг только сощурился от вспышки заклинания, которое летело прямо ему в лицо.       Люциус упал на траву рядом с комом форменной детской одежды, и это вывело Нарциссу из ступора. Она нашарила в траве оброненную палочку и направила ее на самозванку. Не успев даже подняться на ноги, волшебница послала в белеющую на фоне темных зарослей фигуру несколько заклинаний. Перед глазами все расплывалось, и Нарцисса вновь наколдовала Люмос. Ее заклинания, по всей видимости, не достигли цели, по крайней мере, неизвестная была невредима. Она была уже совсем рядом, и волшебница с трудом сфокусировала на ней взгляд.       — Почему тебе обязательно нужно лезть не в свое дело, Цисси? — неодобрительно осведомилась самозванка.       Нарцисса покачнулась. Устоять на ногах вдруг показалось чудовищно сложной задачей. Темные стволы деревьев будто бы затеяли хоровод вокруг бедной женщины.       Она сосредоточилась и попыталась бросить в противницу Ступефай, но с кончика палочки сорвались лишь несколько жалких искр.       — Что ты сделала?       — Это пройдет, не бойся. Я не стану тебе вредить. Это не по правилам. Но вот твое любопытство мне придется унять.       В этот момент ноги окончательно отказались держать Нарциссу, и она осела на землю, бережно поддерживаемая собственной копией.       — Тише, тише. — Самозванка нежно погладила волшебницу по грязной щеке. — Ну и доставила же ты мне хлопот!       Нарцисса беспомощно посмотрела в знакомое до последней черточки лицо. На секунду по нему прошла рябь или судорога, но ей вполне могло показаться.       — Я так устала, знаешь, — вдруг сказала самозванка.       Она поглаживала волшебницу по волосам, осторожно перебирала спутанные и влажные от черной дряни пряди. Нарцисса хотела что-то сказать, но лишь беззвучно приоткрыла рот.       — Бедняжка Цисси, — сокрушенно покачала головой неизвестная и достала палочку.       Женщина наблюдала за ней, изо всех сил борясь с накатывающей сонливостью. Она не чувствовала ни рук, ни ног и не могла даже повернуть голову, лежащую на коленях самозванки. Это был… конец?       — Обливиэйт! — негромко произнесла та, будто боясь разбудить Нарциссу.

* * *

      Первое, что осознала Нарцисса, придя в себя, это то, что ее тошнит. И это была не просто дурнота или недомогание. Она ясно поняла, что сейчас ее вывернет прямо на ковер в спальне, и на ватных ногах поспешила в ванную. Краем глаза она заметила лежащего поперек кровати мужа.       Ее тошнило водянистой черной слизью, обжигающей пищевод и источающей отвратительный трупный запах, который еще больше стимулировал рвотные позывы. Хрупкое тело женщины сотрясали судороги, и она намертво вцепилась побелевшими пальцами в холодный фарфор унитаза. В глазах потемнело от недостатка кислорода, и Нарцисса с трудом заставляла себя дышать хотя бы через раз. Постепенно спазмы прекратились, и она, с трудом держась на ногах, добралась до раковины. Волшебница долго держала руки под ледяной водой, потом умылась и прополоскала рот. Зубы тут же заныли от холода, но она едва ли обратила на это внимание. В зеркале Нарцисса увидела свое зеленоватое лицо в темных разводах какой-то грязи и спутанные волосы с застрявшими в них веточками. Она медленно опустила взгляд и осмотрела себя. Одежда тоже была выпачкана, будто волшебница кувыркалась по влажной после дождя земле, покрытой полусгнившей прошлогодней листвой.       — Что случилось, почему ты не спишь? — Люциус постучал костяшками пальцев в неплотно прикрытую дверь ванной и вошел, не дождавшись ответа. Сонливость мгновенно слетела с него, когда волшебник увидел, в каком состоянии его жена. — Что с тобой? — Он тут же оказался рядом, одной рукой придержав женщину за плечо, а другой накладывая диагностические чары.       — Не знаю, — слабо выдохнула волшебница. — Почему ты спал в одежде?       Люциус озадаченно опустил взгляд на измятую мантию.       — Видимо, я так вымотался, что… — медленно проговорил маг, пару раз с трудом моргнул, а потом поморщился. — Это сейчас неважно. Ты, кажется, в порядке, но что-то ведь происходит. Я свяжусь с Мунго. — Он направился к двери, но Нарцисса его остановила.       — Камин не подключен к сети, только тот, что в кабинете Линды, ты же знаешь, — сказала она. — Не нужно никуда ходить. Мне уже лучше.       Женщина все еще была бледна, но зелень уже сошла с ее лица, и волшебница твердо стояла на ногах, больше не пошатываясь. Это немного, но все же успокоило Люциуса.       — В чем твоя одежда? — недоуменно поинтересовался он, заметив наконец серые пятна на халате.       — Не знаю, — пожала плечами Нарцисса. — Может, я выходила на улицу подышать. Я не помню, Люциус, — растерянно проговорила она.       — Завтра утром я доставлю тебя в Мунго, — твердо сказал мужчина. — Если ты уверена, что сейчас в этом нет необходимости.       — Хорошо, — легко согласилась волшебница.       Ей уже окончательно полегчало и очень хотелось спать. Но сначала стоило привести себя в порядок.       — Дай мне несколько минут, — мягко выпроводила она мужа из ванной комнаты.       Когда Люциус, бросив на жену последний обеспокоенный взгляд, оставил ее одну, Нарцисса опустилась на край ванны и принялась растерянно выпутывать из волос мусор. Ей совершенно не нравилось происходящее в этом доме. Что-то случилось сегодня ночью — что-то ужасное, и волшебница до сих пор чувствовала страх, понятия не имея, что же ее испугало. Сосредоточиться было невозможно, что-то постоянно ускользало от внимания Нарциссы, но она снова и снова упрямо возвращалась к сегодняшнему дню, пытаясь восстановить в памяти его события.       Утром она разбиралась с бумагами, которые передал для нее гоблин из Гринготтса. Он сообщил ей о трудностях с переводом средств на счет интерната. Этот перевод был оформлен как благотворительность, чтобы уменьшить сумму обязательных отчислений в пользу банка, но поскольку счет интерната был анонимным, возникли некоторые проблемы, которые, впрочем, довольно быстро удалось решить.       Агата сегодня плохо себя чувствовала, и после обеда Нарцисса провела урок для старших детей вместо нее. Это оказалось несложно, имея перед глазами учебный план и обладая безупречным воспитанием. Потом была недолгая прогулка по парку с Хэконом, ужин… Она поднялась в свою комнату… и уснула?       Нет.       Но кто-то очень хотел, чтобы она так решила. Однако этот кто-то, предположивший, что Нарцисса просто отмахнется от всех этих пугающих странностей, не желая жертвовать своим покоем, совершенно ее не знал. Нарцисса решительно встала. Принимать душ она не стала, но тщательно умылась и дважды почистила зубы.       — Мне нужно увидеть Линду, — сказала она Люциусу, торопливо переодеваясь.       — Что-то случилось? — Муж дожидался ее, сидя в кресле, на спинке которого висела измятая мантия.       — Мне кажется, что да, — неуверенно ответила женщина. — Скоро вернусь.       Маг поднялся и подошел к шкафу.       — Я не позволю тебе в одиночку бродить по особняку, — проговорил он, снимая с плечиков чистую мантию. — Пойдем. Расскажешь все по дороге.       — Кто-то в интернате использует Оборотное зелье, — сообщила Нарцисса, когда они поднимались по лестнице на третий этаж, где располагалась спальня заведующей.       — Для какой цели? — Люциус замедлил шаг, недоуменно глядя на жену.       — Меня это тоже интересует. Но я знаю только, что кто-то под моей личиной расхаживает ночами по особняку.       Маг нахмурился, но никак не прокомментировал ее слова, ожидая продолжения.       — Недавно, — вздохнула Нарцисса, — я столкнулась с собственной копией.       — Чем она занималась? И почему, Мерлина ради, ты не рассказала об этом раньше? — с упреком проговорил мужчина.       Волшебница пожала плечами.       — Я застала ее в спальне у малышей. Не знаю, что она делала, но судя по разговорам, она не в себе.       — Ты разговаривала с ней? — переспросил маг.       — Да, — кивнула женщина и постучала в дверь спальни Линды. — Она называла детей своими куколками и говорила что-то еще настолько же безумное.       Линда, простоволосая и закутанная в халат, пригласила супругов в свои комнаты и хмуро выслушала Нарциссу.       — Послушай, — мягко, скрывая усталость и легкое раздражение, сказала заведующая сидящей в кресле волшебнице. — Это непростой дом. И своеобразные дети. Но я могу поклясться, что в интернат никто не проникал. Здесь нет посторонних, а делать подобное кому-то из персонала просто без надобности.       — Простите, но я уверена в том, что видела, — твердо проговорила Нарцисса.       Заведующая посмотрела на нее поверх квадратных очков в тонкой оправе и вздохнула.       — Завтра я поговорю с воспитателями, — серьезно кивнула она и щелкнула пальцами.       Тут же перед ней появился заспанный пожилой эльф.       — Скажи, на территории интерната сейчас есть кто-нибудь, кроме детей и воспитателей?       — Мистер и миссис Малфой, — несмело ответило ушастое существо.       — А кроме них?       Эльф помотал головой.       — А кто-нибудь посторонний появлялся здесь раньше?       — Волшебники, которые привели сюда детей, — растерянно пробормотал слуга. — Больше посторонних не было.       Линда кивнула.       — Поручи остальным эльфам обойти спальни детей. Убедитесь, что с ними все в порядке.       Эльф кивнул и бесшумно исчез.       — Идите спать, — мягко сказала заведующая супругам. — Я пошлю за вами эльфа, если что-нибудь случится.       Нарцисса хотела сказать что-то еще, но Люциус поднялся с кресла и положил руку ей на плечо.       — Я хочу сходить к старшим детям, — задумчиво проговорила волшебница, когда они покинули комнаты Линды. — Ты можешь идти спать, я скоро к тебе присоединюсь.       Но мужчина не пожелал оставлять жену и, сдерживая зевки, тревогу и скепсис, вместе с ней спустился на второй этаж, в восточное крыло.       — Константин, неужели ты совсем не спишь? — тихо спросила Нарцисса у ребенка, который сел на постели, когда она бесшумно вошла в спальню.       — Меня разбудил эльф, — пожал плечами мальчик. — Что-то случилось?       — Нет, все в порядке, — успокоила его женщина, осматривая детские кроватки.       Дети спали по струнке, одинаково укрытые одеялами по шею, так же, как их уложили эльфы. Часа четыре назад.       — Тогда почему вы пришли? — спросил Константин, внимательно наблюдая за волшебницей.       Та еще раз прошла между кроватями и села на постель Константина.       — Мне не спится, — негромко сказала Нарцисса, рассматривая растрепанного черноволосого ребенка.       Он выглядел слишком нервным и измотанным для маленького мальчика.       — Мистеру Малфою тоже не спится? — уточнил Константин.       — А Мистер Малфой следит, чтобы со мной ничего не случилось, пока я гуляю, — сообщила волшебница, которую тот факт, что рядом, всего лишь за дверью, ее ждет муж, успокаивал невероятно.       Все-таки она чувствовала тревогу и даже иррациональный страх, находясь среди этих детей. Волшебнице показалось, что на секунду губы Константина растянулись в какой-то ехидной и понимающей улыбке, но она решила, что ей мерещится. Все же Нарцисса еще чувствовала себя не слишком хорошо.       — Похоже, он вас очень любит, — с детской непосредственностью проговорил мальчик.— Та, другая миссис Малфой ему вряд ли понравится.       — Другая миссис Малфой? — опешила женщина. — Ты ее видел?       Константин серьезно кивнул.       — Она всегда ходит в белом и следит за детьми.       — Что значит «следит»? — требовательно переспросила волшебница.       — Ну, проверяет, чтобы они были в порядке, — пожал плечами ребенок, удивляясь непонятливости Нарциссы.       — И за тобой следит?       — Нет, за мной не следит, — подумав, ответил Константин.       — Почему?       — Потому что со мной все в порядке, — мягко, будто это волшебница была маленьким ребенком, ответил он.       — А что не так с остальными детьми?       Мальчик безразлично пожал плечами. Нарцисса попробовала зайти с другой стороны.       — Ты можешь объяснить мне, что происходит здесь?       Константин легко помотал головой.       — Это секрет, — нараспев проговорил он.       — Но ведь я никому не скажу. Мне можно доверить секрет. А остальные дети спят.       — Почему вы думаете, что они спят? — нахмурившись, спросил мальчик.       Нарцисса резко обернулась, ожидая увидеть все, что угодно. Но дети лежали в своих кроватях, и только свет магических ночников поблескивал в их открытых глазах.       — Мы разбудили всех своими разговорами, — покачала головой женщина.       Ее сожаление было, пожалуй, даже чересчур ярким, словно она пыталась убедить не только Константина, но и саму себя.       — Мы их не будили. Они никогда не спят, — проговорил мальчик так, будто это было само собой разумеющимся.       — Что значит «не спят»? У них тоже бессонница?       — Они просто не умеют, глупая, — снисходительно произнес Константин, вытаскивая из длинной светлой пряди Нарциссы тоненькую веточку.       — А ты… умеешь? — спросила волшебница, сжимая длинные рукава халата в холодных влажных пальцах.       — Конечно.       — И ты не боишься их? — Нарцисса чувствовала себя так, будто вот-вот проснется в своей постели и все окажется сном.       — Они ничего плохого не могут сделать, — с легкой улыбкой сообщил мальчик. — Они хорошие.       Нарцисса обдумывала это заявление и не услышала, как Люциус тихо приоткрыл дверь. Но Константин обернулся к нему и помахал рукой, в очередной раз едва не доведя волшебницу до нервного срыва.       — Ты сможешь завтра рассказать заведующей про вторую миссис Малфой? — спросила женщина, поднимаясь.       Мальчик отрицательно помотал головой.       — Но почему?       — Нельзя. Не хочу, — резко ответил Константин, а потом добавил гораздо спокойнее: — И они мне не поверят.       — А почему ты решил, что я поверю?       — Но ведь вы тоже ее видели.       — Откуда ты знаешь?       Ребенок пожал плечами.       — Догадался. Еще в прошлый раз.       — То есть ты хочешь сказать, что сегодня мы с ней тоже встречались?       Константин прикрыл рот ладошками.       — Я ничего не знаю, — шепотом сказал он, повернулся на бок и старательно зажмурился, показывая, что больше ничего не скажет.       — Он всего лишь ребенок, — улыбнулся Люциус, когда жена пересказала ему этот в высшей степени странный разговор, свидетелем окончания которого он стал. — Вспомни Драко в этом возрасте. Наверное, он услышал болтовню эльфов и придумал эту глупую историю.       Нарцисса, нахмурившись, слушала его. Разумеется, она знала, что дети любят выдумывать небылицы, но то, что сообщил ей Константин, было так похоже на то, что говорил человек под обороткой.       — Надеюсь, я не схожу с ума, — тихо сказала женщина Люциусу, называя пароль от своих комнат.       — Ты не представляешь, как я надеюсь на это, — с нежной улыбкой произнес маг. — Как ты себя чувствуешь?       — Хорошо. Думаю, окончательно приду в себя, если посплю пару часов.       — Завтра с утра непременно нужно посетить Мунго. Или, по крайней мере, показаться Северусу.       — Ты знаешь, что я не могу просто так покинуть территорию интерната.       Маг собирался что-то возразить, но женщина положила руку ему на плечо и нежно улыбнулась.       — Если мне все еще будет нездоровиться, я обращусь к медсестре. Но я думаю, что это просто расшатанные нервы.       И хотя Нарцисса была почти уверена, что ее нервная система тут ни при чем, тревожить мужа своими подозрениями ей не хотелось. Она надеялась, что завтрашний, точнее, уже сегодняшний опрос персонала внесет ясность в происходящее. В конце концов, Линда имела право применять к своим подчиненным Веритасерум. Так что если кто-то из учителей имеет отношение к творящимся здесь странностям, то ему не удастся это скрыть.

* * *

      — Мерлин, Гермиона! — воскликнул Гарри, закрывая лицо руками. — Неужели ты серьезно?       Девушка бросила в зачарованное зеркало смущенный взгляд, потом твердо проговорила, не глядя в глаза отражению друга:       — Вполне. Ты же вроде в курсе моих предпочтений, и…       — А как же Луна? — Брови юноши забавно изогнулись, отчего пораженно распахнутые глаза стали казаться еще больше.       — Мы расстались задолго до того, как я снова сбежала из школы. — Гермиона вздохнула и грустно улыбнулась. — То есть уже месяца три как.       — Поссорились? Или… — Гарри замялся и осторожно закончил, — поняла, что это не твое?       — В том-то и дело, что «мое», — вздохнула Гермиона. — Но не Луна. Нам тогда было очень страшно и одиноко, и мы искали поддержки. — Она беспомощно махнула рукой и поджала губы. — А когда все стало немного лучше, поняли, что нас, в общем-то, мало что связывает. Мы до сих пор прекрасно общаемся, но не как… пара. Это просто больше не нужно.       — Ты же ей даже шапку связала, — сокрушенно покачал головой Гарри, и в уголках его тонких губ спряталась нежная улыбка.       — Если бы я поступала подобным образом со всеми, кому вяжу шапки или носки, то прослыла бы жертвой общественного темперамента еще до конца третьего курса, — проворчала девушка, и морщинка между ее бровями разгладилась.       — Жертвой… чего? — переспросил юноша.       Гермиона страдальчески вздохнула.       — Да ладно, я понял, — широко улыбнулся Поттер. — Значит, Белла? — Шок, вызванный признанием Гермионы, уже прошел, и юноша даже, кажется, успел смириться.       — Но это ничего не значит, — сдержанно сказала девушка. — Она просто… удивительная.       — Ну да. — Гарри хмыкнул настолько понимающе, что ей захотелось его стукнуть.       — Это действительно не важно. Она мне доверяет, и я не стану делать ничего… такого. И я рада тому, что могу узнать ее. — Девушка задумчиво сняла нитку со своих джинсов и улыбнулась.       В последние дни она чувствовала себя слишком растерянной. И сама не поняла, как их разговор свернул на эту тему. Впрочем, они с Гарри обсуждали свои увлечения с тех самых пор, как они в принципе начали у них появляться, и ничего странного не случилось, за исключением того, что в этот раз мысли Гермионы занимала совершенно неожиданная личность.       — Я думаю, ты просто слишком впечатлительная. А Белла… действительно впечатляющая женщина. Думаю, я тоже не остался бы равнодушным, если бы проводил с ней целые дни, — без насмешки сказал Поттер.       Девушке хотелось возразить, что на этот раз дело не в ее чрезмерной восприимчивости, что все совсем иначе, но она лишь улыбнулась и кивнула юноше. В конце концов, подобные мысли периодически посещали ее по отношению к самым разным людям. Юноша, кажется, понял, о чем задумалась подруга, и понимающе улыбнулся.       — Значит, вы там спелись?       — Где ты набрался этого цинизма? — хмыкнула Гермиона. — Хотя это чертовски глупый вопрос.       — Да нет, я действительно рад, что у вас все хорошо, — заверил ее Гарри таким тоном, что она поняла: того что-то тревожит.       — Насколько это возможно, — осторожно подтвердила девушка, внимательно наблюдая за другом.       — Меня достала эта оговорка, — тихо проговорил юноша, нервно почесав в затылке и наверняка взлохматив волосы. — Правда достала, Герми.       — Я знаю.       — Знаешь? Да, может быть. Я больше не могу, — вдруг очень серьезно сообщил он, не жалуясь, а просто констатируя факт.       — Ты говоришь о чем-то конкретном? — мягко уточнила она, хотя, пожалуй, неплохо понимала, вокруг чего крутятся невеселые размышления друга.       Другое дело, что Гермиона понятия не имела, как его ободрить.       — В общем. Хочется, чтобы все закончилось, неважно как, — немного смущенно пробормотал Гарри, который терпеть не мог признаваться в своей слабости.       — Но ты ведь знаешь, единственная существующая альтернатива… — осторожно начала девушка, чувствуя себя едва ли не предательницей.       — О да, не сомневайся, мне здесь об этом напоминают вместо пожелания доброго утра и приятного аппетита, — фыркнул юноша и улыбнулся ей, отгоняя мрачные мысли.       Девушка сочувственно поглядела на друга. Каково это — проводить круглые сутки в замкнутом пространстве, соседствуя с двумя десятками весьма примечательных и своеобразных личностей, нервы которых изрядно потрепала война, находиться в центре их внимания — Гермиона боялась представлять. Она глубоко уважала всех членов Ордена Феникса, но оказаться на месте Гарри не хотела бы. Эта чертова неопределенность, в которой они находились уже не первый месяц, действительно заставляла отчаянно желать развязки — какой угодно.       — Я не должна тебе этого говорить, но ведь, если тебе совсем невмоготу среди них, ты можешь устроить себе отдых, — медленно проговорила девушка, рассудив, что раз уж способа немедленно решить их главную проблему не существует, неплохо бы хоть как-то сбросить накопившееся напряжение. — Это, в конце концов, не тюрьма.       — В тюрьме мне было бы спокойнее, — хмуро сообщил юноша. — Я их люблю, не сомневайся, но обычно к концу дня я вымотан не меньше, чем после схватки с дементорами.       — Но оттуда можно выбраться?       — Разумеется, если не наткнешься по дороге на кого-нибудь. Вероятность чего равна нулю, — вздохнул Гарри.       — Мантия-невидимка?       — Сбегать вот так… Достойно первокурсника, — фыркнул юноша, в этот момент до боли напоминая Дольфа. — Я в состоянии отвоевать себе кусочек свободы.       — Смотри только, чтобы после этого осталось кому воевать с нашим основным противником, — ласково улыбнулась Гермиона.       — Не переживай. Я приведу убедительные аргументы. — Гарри задумчиво оглядел свою небольшую комнатку.       — Например?       — Сообщу, что воздержание пагубно сказывается на моем магическом потенциале. Они так о нем пекутся, что тут же согласятся на любые условия, — очень серьезно сообщил он после паузы.       — Или начнут устраивать смотрины, — поддела его Гермиона, рассмеявшись при виде его полной отчаяния гримасы.       — Что-нибудь придумаю. Скажу, что я гей. Гей-геронтофил с мазохистскими наклонностями.       — Как тебе такое вообще в голову приходит? — закатила глаза девушка.       Поттер задумчиво поджал губы.       — Действительно странно. Но знаешь, с кем поведешься… — туманно проговорил он, потом отмахнулся и с улыбкой сообщил: — Как бы там ни было, я действительно не отказался бы отсюда вырваться. Меня так замордовала вся эта ситуация, что я, кажется, больше не способен на мою фирменную неуклюжесть в общении с прекрасным полом.       — Мне ведь не нужно напоминать тебе…       — О, не беспокойся. Герои не болеют триппером.

* * *

      К сожалению, ожидания Нарциссы не оправдались. Она чувствовала себя довольно глупо, раз за разом повторяя вопросы, над формулировкой которых раздумывала все утро. Принявшие Веритасерум маги не могли рассказать ничего интересного. Волшебница с каждым опрошенным человеком все яснее осознавала нелепость ситуации. При свете дня все ее страхи и подозрения поблекли, и она заканчивала допросы из чистого упрямства.       Женщина ощущала неловкость, демонстрируя подобное превосходство над людьми, с которыми сблизилась за эти недели. Впрочем, никто не предъявлял никаких претензий. Персонал и даже Линда и не думали сомневаться в ее полномочиях. Волдеморт доверял ей, он послал волшебницу сюда, чтобы контролировать их работу. Она, Нарцисса, принимает его в своем доме. Разумеется, все эти люди и представить не могли, что для нее это не величайшая честь, а настоящее наказание.       Впрочем, кое-что интересное волшебница все же узнала. После вечернего чая эльф принес ей записку от Агаты, которая предлагала вместе совершить прогулку по парку.       Девушка все еще была нездорова. Бледная, осунувшаяся, она ступала медленно и осторожно, будто не доверяла чувству равновесия. Ярко-рыжие волосы будто бы поблекли, а под глазами обозначились темные круги. Без макияжа она выглядела совсем юной, Нарцисса сейчас дала бы ей не больше двадцати одного или двадцати двух лет.       — Вы спрашивали про Оборотное зелье, — едва поздоровавшись, Агата приступила к делу. — Я не догадалась сразу, но все сходится.       — О чем вы?       — Дело в Ларе. До сегодняшнего дня я была уверена, что она что-то путает или это все моя забывчивость… — Девушка вздохнула, и Нарцисса терпеливо ждала, пока она соберется с мыслями. — Это мелочи, на самом деле, но иногда она упоминает о том, чего не было.       — Что вы имеете в виду? — не поняла волшебница.       — Наши разговоры. Она может сказать: «Я так замерзла, пока мы вчера гуляли», при том что я никуда не выходила из особняка накануне, ни с ней, ни с кем-то еще. Это случается не то чтобы часто, и я никогда не обращала на это внимания, но сегодня…       — И вы думаете, что кто-то пьет Оборотное зелье с вашим волосом, чтобы потом прогуливаться с Ларой? — мягко и с некоторым снисхождением уточнила Нарцисса.       Агата покраснела.       — Я знаю, что это звучит неубедительно. Простите, что трачу ваше время, но мне действительно так кажется… — Она стушевалась.       — Я верю вам, Агата, — кивнула волшебница. — Будьте внимательны к таким вещам. Возможно, хотя бы так удастся выяснить, что же здесь происходит.       — Я не думаю, что что-то подобное происходило в последнее время. — Девушка задумалась. — Уже несколько недель.       — Действительно?       — Да. Последний такой случай из тех, что я могу вспомнить, произошел через некоторое время после вашего приезда.       — Да? — нахмурилась женщина.       — Я помню это точно, потому что Лара сказала тогда… Простите, миссис Малфой.       — И что же она сказала?       — Лара сказала: «По-моему, Нарцисса не так уж и плоха. Зря ты была уверена, что она доставит неприятности и станет повсюду совать нос». Но такого я точно не могла сказать!

* * *

      — Если бы Дольф не нашел нас тогда, ты знаешь, что тогда было бы? — спросила Гермиона, едва Гарри принял ее вызов.       — О чем ты говоришь? — Юношу насторожила серьезность подруги, которая пристально смотрела на него из зачарованного зеркала.       Гермиона вздохнула и очень четко повторила вопрос, надеясь, что друг поймет ее. Открыто обсуждать эту тему она опасалась. Поттер с минуту недоуменно разглядывал ее отражение, потом открыл рот, собираясь что-то сказать, но промолчал. На его лице отразилось понимание.       — Думаю, мы недолго бы бродяжничали. Скорее всего, скоро началась бы эпидемия, и пришлось бы вернуться в школу, — наконец сказал он.       Девушка медленно кивнула.       — Но то, что подобные мысли приходят тебе в голову — ничего не значит, — твердо проговорил Гарри, который понял, о чем идет речь, и хотел успокоить подругу. — Многие сталкиваются с таким, но это… нормально.       — И Дольф? — негромко спросила Гермиона. — Сталкивается, я имею в виду?       — Этого я не знаю, — пожал плечами юноша. — Он думает, что нужно быть внимательными, но не паниковать. Для этого нет причины.       — Разумеется, он так говорит, — с легкой досадой вздохнула девушка, все же ощущая облегчение.

* * *

      — Мы будем делать что? — озадаченно переспросила Белла.       Шери поглядела на мужа с понимающей улыбкой, а Гермиона хихикнула.       — Баскетбол — это магг… Это игра, в которой… — начала она, но Белла подняла руку, останавливая девушку.       — Я знаю, что такое баскетбол. Я же смотрю телевизор, — заявила волшебница, и Гермионе с трудом удалось удержать на лице серьезное выражение. — Но ты, — женщина посмотрела на Роба с искренним недоумением, — хочешь, чтобы мы в него играли?       — Почему нет? — пожал плечами мужчина. — За домом есть место, кольца организуем… Заодно будешь разрабатывать руку, раз уж от физиотерапевта отказываешься.       — Ла-адно, — протянула Белла, чувствуя, что ввязывается в непонятную ей авантюру.       — Болит? Это было не очень удачной идеей, — с сожалением поджала губы Гермиона.       — Ничего страшного. — Белла снова сдержала шипение, когда девушка начала осторожно отклеивать второй пластырь.       Что одна из ран начала кровоточить, они заметили только минут через сорок после старта игры. Впрочем, назвать их возню игрой было нельзя. Шери и Роб, по всей видимости, играли отлично, но уступали мяч волшебницам, которые управлялись с ним чертовски неуклюже. Впрочем, пару раз Гермиона все же забросила мяч в кольцо, удостаиваясь аплодисментов и снисходительных взглядов супругов. Белле это удалось лишь единожды, когда Роб, отчаявшись донести до нее, под каким углом нужно бросить мяч, но не собираясь сдаваться, обхватил ее ноги и легко поднял волшебницу к самому кольцу, проворчав с притворной угрозой:       — Только попробуй теперь не попасть.       Этот ее триумф остался единственным за этот день, потому что через некоторое время стало ясно, что подобная физкультура не идет Белле на пользу.       — Еще скажи, что ты намерена продолжать, — вздохнула Гермиона, открывая флакон с антисептиком и смачивая им кусочек ваты.       За две последние недели она отработала всю последовательность действий до автоматизма. Промыть — обработать — наложить повязку. И не отвлекаться на родинку почти на границе с простыней, прикрывающей обнаженную грудь.       — Не знаю. — Волшебница с шумом втянула носом воздух, когда Гермиона наложила на рану прохладную заживляющую мазь. — Это было довольно интересно. Но в телевизоре все выглядело более впечатляюще, — с нарочитой серьезностью сообщила она, стремясь развеселить расстроенную девушку.       — Тебе скучно здесь? — вдруг спросила та.       — Нет, нисколько. Вообще-то надо быть полнейшей идиоткой, чтобы в такое время на что-то жаловаться, но дело не в этом. Мне действительно интересно, — заверила Гермиону Белла.       — С Робом и Шери? — уточнила та.       — Вообще жить вот так. — Женщина неопределенно обвела глазами комнату.       — По-маггловски?       — Почему нет? — Волшебница задумчиво разглядывала потолок. — Год назад я была уверена, что знаю о мире если не все, то по крайней мере достаточно, чтобы не делать открытий на каждом шагу.       — Вы с мистером Уизли нашли бы много общих тем для разговоров, — хмыкнула Гермиона, неловко разорвав упаковку с пластырем.       — Артур Уизли? Не думаю, что он был бы рад моему обществу, — недоуменно нахмурилась Белла.       — Эту проблему можно решить. Конечно, то, что они знают о тебе, помешает им отнестись непредвзято, но со временем…       Девушка остановилась на полуслове. Вряд ли Белле это нужно.       — Беллатриса Лестрейндж, которая водит дружбу с Орденом Феникса — это нонсенс, — спокойно сказала женщина. — Я была готова с ними сотрудничать, но сейчас все сложилось гораздо лучше. Разумеется, если придется, я готова драться плечом к плечу с ними, но… — Белла задумалась.       — Ты не обязана этого делать, — торопливо заверила ее Гермиона.       — Нет, я действительно хочу помочь, но если Лорд увидит меня среди светлых, он придет в ярость, — медленно проговорила волшебница. — Но эту проблему легко решить с помощью Оборотного зелья. К тому времени, я надеюсь, Лорду будет не до того, чтобы выслеживать меня через метку.       Гермионе было не по себе. Умиротворение, которое дарили солнечная тишина и спокойствие маленького домика, развеялось от слов Беллы. Они быстро вернули девушку в реальность, где полным ходом шла война. К своему стыду, она начинала абстрагироваться от этого факта, словно происходящее ее не касалось.       Волшебница с сочувствием наблюдала за ее метаниями.       — Когда идет война, — ровно поговорила женщина, — она не обязательно определяет каждый день даже противоборствующих армий, не говоря уже о мирном населении. Время еще не пришло, и нет ничего дурного в том, чтобы…       — Но они там… — огорченно начала Гермиона.       — Кто «они»? Орден, насколько я поняла, тоже пока скрывается. Эта война для светлых — по крайней мере, пока — партизанская. Согласись, у Лорда над нами есть множество преимуществ. Что же касается мирного населения… Возможно, тебе так не кажется, но Лорд не занимается истреблением несогласных целенаправленно. Те случаи нападений, о которых ты знаешь — да, все это правда, и их было немало, но это все равно капля в море. Его цель — не уничтожить, а поработить. Кошмарно, разумеется, но также это значит, что основная задача — помешать его планам по захвату власти, а не бороться с мелкими налетами.       — Это жестоко.       — Я знаю. Но ты должна понимать, что именно происходит. Жертвы неизбежны. Понятно, что Дольф с Северусом делают, что могут, но они стараются не подставляться. В остальном же безопасность людей остается их личной заботой. Аврорат, те, кто не ушел оттуда, когда Лорд поставил там своего человека, ничем не могут им помочь. — Белла благодарно кивнула девушке, которая закончила перевязку, и встала с кровати, чтобы найти чистую блузку.       — О какой безопасности может идти речь? — беспомощно спросила Гермиона, наблюдая за ней краем глаза. — Что простые маги могут противопоставить пожирателям? Они же…       — Среди них тоже предостаточно неплохих дуэлянтов. Но среди пожирателей полно больных придурков, которых не стоит провоцировать. Поэтому для них будет лучше иметь пути отхода на случай нападения или вообще укрыться в безопасном месте, — объяснила Белла, быстро застегивая мелкие пуговки на светлой рубашке. — Похоже, многие так и поступили. Большое количество домов в магических кварталах пустуют. Не знаю, правда, поддерживает ли Орден с ними связь… Ты можешь спросить об этом у Гарри.       Гермиона не сводила глаз с Беллы, но не потому, что та рассказывала совершенно новые для нее вещи. Девушка знала от Рона, что по меньшей мере десяток семей уже почти год скрываются в замке одного из бывших попечителей Хогвартса. Многие из тех, кто занял нейтральную сторону, втайне материально помогали пострадавшим или лишившимся работы магам. Часть магического мира действительно ушла в подполье, но это не делало его неуязвимым для Волдеморта.       Хотя Белла, похоже, была права, предполагая, что ему пока нет до них дела. И, как ни страшно было признавать, эта позиция была логически оправданной. Какая разница, где прячутся маги, если они сами придут к нему, когда начнется эпидемия? Сами предложат служить Волдеморту, не ради себя, но ради своих семей, друзей, любимых.       От подобной перспективы по спине Гермионы пробегали мурашки, а желудок сжался от страха. Но она смотрела на Беллу, которая рассуждала спокойно и собранно и к которой, кажется, вернулась прежняя уверенность в себе. Она знала, о чем говорила, и ситуация переставала казаться девушке безвыходной.       Действительно, каждый сейчас делает, что может. Единственное, что могла делать Гермиона — помогать Белле вернуться к нормальной жизни, не давать Гарри впадать в уныние, быть внимательной к… Быть внимательной, точно. Как просил Дольф.       Рядом с ней уже почти месяц находится пожирательница смерти, которая могла бы продолжать быть приближенной Волдеморта, если бы все сложилось иначе. Если бы Дольф не вмешался. Как она могла быть такой глупой и тратить время на ленивое безделье?       — Что ты придумала? — заинтересовалась Белла, почувствовав, как резко переменилось настроение девушки.       — Ничего особенного. Просто так… — пробормотала та, задумчиво глядя куда-то мимо волшебницы.       — Ты могла бы вернуться к Гарри, — в который раз предложила женщина. — Возможно, в Ордене тебе нашлось бы дело. Например, составить Гарри компанию на тренировках.       Гермиона с улыбкой покачала головой, наконец расслабляясь.       — Уж кого-кого, а дуэлянтов там сейчас хватает. Гарри считает, что они даже чересчур активны.

* * *

      Библиотека стала любимым помещением в интернате для Нарциссы Малфой. Расположенная в северной половине западного крыла, она занимала два первых этажа и не производила такого гнетущего впечатления, как остальные комнаты особняка. За счет того, что множество полок стояли не рядами, образующими узкие проходы, а занимали место вдоль стен, библиотека была просторной и больше напоминала гостиную, чем хранилище книг. Запах дерева и старой бумаги дарил ощущение уюта, одиночество успокаивало. И даже то, что собрание книг, которое наверняка тщательно перебрали перед тем, как отдавать особняк интернату, ничем особенным не выделялось, не слишком расстраивало волшебницу.       В один из тех дней, когда свободное послеобеденное время Нарцисса проводила на первом этаже библиотеки, удобно расположившись на небольшом диванчике, тишину нарушил негромкий детский голос:       — Можно посидеть с вами?       Женщина подняла глаза от книги и увидела Константина. Тот стоял на верхней ступеньке внутренней лестницы, держась за перила.       — Здравствуй. — Волшебница отложила книгу и внимательно посмотрела на мальчика. — Ты здесь один?       Мальчик кивнул и промычал что-то утвердительное.       — Кто тебя отпустил? — удивилась женщина.       — На самом деле, — проговорил ребенок с хитрой улыбкой, спускаясь вниз, — улизнуть от эльфов совсем не сложно. Их все же слишком мало, чтобы уследить за всеми нами.       — Вот как? — улыбнулась Нарцисса.       Наверное, ей не стоило потакать подобному нарушению внутреннего распорядка, но за все время, проведенное в интернате, она так отвыкла от детей, которые совершают детские поступки, что эта шалость Константина заставила ее почувствовать облегчение. И все же для порядка она строго заметила:       — Ты можешь посидеть здесь, но мне нужно сообщить твоей воспитательнице, что все в порядке. — Женщина щелкнула пальцами и велела появившемуся в библиотеке эльфу: — Найди тех, кто сегодня присматривает за старшими. Сообщи, что Константин со мной и я приведу его к чаю.       Потом она обернулась к мальчику и покачала головой.       — Не делай так больше. К чему поднимать переполох?       — А больше и не придется, — спокойно проговорил Константин, рассматривая книгу, что волшебница держала на коленях.       Нарцисса вздохнула.       — Я никогда не встречала ребенка, который настолько любил бы говорить загадками, — улыбнулась она. — Ну хорошо. Что ты имеешь в виду?       — Что больше это не понадобится, — пожал плечами мальчик. — Я только хотел поговорить с вами.       — И о чем же? — осведомилась волшебница.       — О том, что вам нужно уезжать отсюда, — серьезно сказал Константин.       — Почему?       — Потому что вам все равно придется уехать, но тогда у вас будут неприятности. У всех будут большие неприятности, — глухо повторил он и посмотрел в глаза женщине.       Радужки мальчика были абсолютно черными, хотя женщина помнила, что прежде они были светлыми. Темные волосы неаккуратными прядками спадали на лоб, доставая до бровей.       — Что-то случилось? — тихо спросила Нарцисса, отчего-то встревоженная заявлением ребенка.       — Нет, — помотал головой мальчик. — Но случится. Обязательно, и очень скоро. У вас мало времени.       — Что должно случиться?       Ребенок отвел глаза, и волшебница положила руку на хрупкое плечо. Константин ощутимо вздрогнул.       — Пожалуйста, поверьте мне, — жалостливо попросил он, не глядя на женщину. — Вы мне нравитесь, а он вас убьет, если вы не уедете.       — Кто «он»?       Мальчик поднял глаза, не собираясь отстраняться от почти обнимавшей его Нарциссы.       — Вол-де-морт, — по слогам произнес он.       Женщина вздохнула.       — Твои родители рассказывали тебе о нем? — спросила она, расслабляясь и начиная понимать, в чем, собственно, дело. Мальчик, должно быть, просто испугался своих воспоминаний. В семьях, принадлежащих к сопротивлению, Лорд был олицетворением зла, и одно его имя наводило ужас. В случае, если его решались произносить. Видимо, родители Константина были достаточно смелыми для этого, раз мальчик знает его имя.       Ребенок нахмурился.       — Вы мне не верите, — разочарованно вздохнул он. — Ничего. Вы поверите. Только пообещайте мне одну вещь, — попросил он.       — Какую?       — Другая миссис Малфой приготовила для вас одну вещь. Она перенесет вас отсюда.       — Портключ? — догадалась волшебница.       Константин задумался.       — Да. Портключ. Пожалуйста, возьмите его. Она хочет помочь вам. Я попросил ее об этом, и она тоже решила, что вы не виноваты.       — Но зачем мне портключ?       — Потому что вам нужно бежать, — устало вздохнул Константин. — Вы мне обещаете?       — Ты знаешь, кто эта миссис Малфой на самом деле? — вместо ответа поинтересовалась Нарцисса.       Мальчик недоуменно пожал плечами.       — Просто другая миссис Малфой, — проговорил он так, будто волшебница отказывалась понимать очевидные вещи. — Вы обещаете?       — Я поговорю с ней, — сказала женщина, — Может, она мне объяснит, почему я должна бежать.

* * *

      «…Не забудь избавиться от письма.       Я в порядке. Наш общий друг нашел способ скрыться от Него. Возможно, однажды его открытие пригодится тебе и Люцу, по крайней мере, мне хотелось бы так думать. Не могу поделиться подробностями, но твой осмотрительный муж пришел бы к схожим выводам, если бы знал то, что знаю я.       Я нахожусь в неожиданной компании и неожиданном месте. Если бы не тревога за тебя, то я была бы абсолютно счастлива.       Бегите.       Твоя»       Нарцисса сложила листок пополам и разгладила по истрепанным сгибам. Хранить письмо у себя было очень опасно, но волшебница так и не заставила себя уничтожить его. Только наложила чары конфиденциальности, которые обратят листок в пепел в ту секунду, когда кто-то попытается его прочесть. «Бегите». В последнее время она слышала это слишком часто.       — Долли! — негромко, почти шепотом позвала она.       Почему чары интерната продолжали пропускать в особняк совершенно постороннего эльфа, даже не принадлежащего одному из его обитателей, волшебница не знала. В магическом сообществе, конечно, привыкли считать домовиков едва ли разумными существами, но ведь даже выполняя приказы своих хозяев, они могли принести ощутимый вред. Неужели Лорд был так уверен в том, что месторасположение интерната скрыто ото всех? Или Долли могла попасть сюда, только пока ее бывшая хозяйка была здесь?       В любом случае Нарциссу очень радовало это обстоятельство. Так она могла узнавать о самочувствии сестры и вообще иметь какую-никакую связь с внешним миром.       — Ты можешь связаться с Северусом, не появляясь в мэноре? — спросила женщина у эльфийки.       Та на секунду задумалась и кивнула:       — Через других эльфов.       — Прекрасно. — Волшебница вытащила из ящика письменного стола чистый лист пергамента и быстро набросала записку. — Она не должна попасть в чужие руки, — строго предупредила Нарцисса, протягивая Долли сложенный вчетверо лист. — Передашь его и сделаешь то, что скажет Северус. Белла в порядке?       — С хозяйкой все хорошо, — закивала эльфийка.       — Значит, поторопись.       Существо исчезло, и Нарцисса тяжело опустилась на кровать. Она убеждала себя, что лишь готовит запасной план на случай, если разговоры Константина — это не просто фантазии напуганного ребенка с тяжелой судьбой. Но правда была в том, что она хотела бы, чтобы этим планом все же пришлось воспользоваться. Если действительно существует способ скрыться от Лорда (а он существует, раз Белла до сих пор в порядке), то она готова на все. Кроме того, ее сестра намекала, что пришло время если не сменить сторону, то хотя бы занять нейтральную позицию.

* * *

      — Если бы Лорд не мог тебя достать, ни через метку, никак — ты бы остался с ним? — прямо спросила Нарцисса у мужа вечером, предусмотрительно наложив дополнительные заглушающие чары на свои комнаты.       Люциус поднял на нее уставший взгляд покрасневших глаз и моргнул пару раз, прежде чем до него дошел смысл вопроса жены.       — Если бы вероятность того, что он проиграет в этой войне, была достаточно велика, — добавила она, видя, что мужчина собирается что-то уточнить.       Тот задумался еще на минуту.       — Нет, — наконец ответил он. — Думаю, ты и сама прекрасно знаешь, что если бы я не был привязан к Нему, то не остался бы с ним ни минуты.       Нарцисса кивнула, поднялась с кровати, на которой сидела, подошла к мужу и уткнулась лбом ему в плечо. Маг осторожно прижал ее к себе.       — Почему ты заговорила об этом?       — Я сегодня разговаривала с Константином, — тихо сообщила женщина, догадываясь, что за этим последует полное скепсиса замечание, но Люциус молчал. — Он много чего мне рассказал, и я не уверена, что его страхи имеют под собой почву, но он думает, что скоро нас ожидают неприятности. Он сказал, что Лорд убьет меня, если я не уеду отсюда.       Люциус крепче сжал ее в объятиях и хотел что-то сказать, но волшебница быстро продолжила:       — То же самое мне писала Белла. Она уверена, что нам пора… обезопасить себя.       — Белла? Хочешь сказать, ты знаешь, где она? — слабо удивился маг.       — Не знаю. Но иногда получаю от нее весточки. И она советовала нам…       — Это естественно, что она волнуется за тебя, — возразил мужчина.       — Нет, есть еще кое-что. Наверное, тебе действительно стоит знать. — Нарцисса вздохнула. — Она скрывается в компании одной… магглорожденной волшебницы. Ты можешь знать ее.       — Откуда?       — Ее имя мисс Грейнджер, и она лучшая подруга Гарри Поттера, — сдержанно сообщила женщина.       Люциус замер.       — Как Белле это удалось? — пораженно выдохнул он.       — Не имею понятия. Но она наверняка может судить о шансах Ордена в этой войне лучше нас с тобой.       Маг напряженно размышлял.       — Это Северус помог ей скрыться. Он изобрел зелье, которое облегчает наведенную через метку боль. Он говорил мне об этом несколько недель назад, но я как-то не соотнес это с побегом Беллы. И, мне кажется, он рассказал мне об этом не просто так. Думаешь, он тоже что-то знает?       — Я уже написала Северусу, — призналась женщина. — Даже если никакой опасности нет, нам нужен запасной план.       — Ты права. — Люциус глянул на часы. — Завтра я займусь подготовкой безопасного места.       Волшебница коротко прижалась губами к его губам, стремясь поддержать и утешить.       — Ложись, — тихо сказала она. — Я недолго прогуляюсь и вернусь.       — Снова собираешься выслеживать своего двойника? — неодобрительно взглянул на нее муж. — Ты уверена, что…       — Со мной ничего не случится. Сегодня никого не придется выслеживать, мне кажется. — Женщина нежно погладила его по колючей щеке и отстранилась. — Ложись спать, — мягко повторила она.

* * *

      — Почему я должна тебе верить? — холодно осведомилась Нарцисса, внимательно вглядываясь в собственное лицо напротив, гораздо более изможденное, чем она привыкла видеть.       Самозванка расположилась на любимом диванчике волшебницы в библиотеке. Нарцисса была уверена, что сегодня они вновь встретятся, и целенаправленно прошлась сначала по спальням детей, потом побродила по коридорам и, наконец, нашла свою копию на первом этаже библиотеки. Та была настроена почти дружелюбно и вела себя до странности спокойно.       — А почему я должна что-то доказывать тебе? Я так устала, — вздохнула самозванка и откинулась назад.       Нарцисса, которая стояла в паре метров от нее, опираясь на спинку стоящего перед ней стула, нахмурилась.       — Почему ты решила, что Лорд попытается меня убить? — спросила она. — За что?       Самозванка пожала плечами.       — Не думаю, что ему нужна причина. Разве твой Лорд справедлив?       — Не мне судить об этом, — сухо отрезала Нарцисса, хотя была абсолютно согласна с собеседницей. — Он обвинит меня в том, что совершишь ты? Что ты задумала?       — Разве Константин не сказал тебе, что это секрет? — ехидно ухмыльнулась неизвестная.       Нарцисса подавила раздражение и решила сменить тему.       — Кто он? Почему он отличается от других детей?       — Это остальные дети отличаются от него. Мои куколки — особенные, — с нежностью в голосе протянула самозванка.       Своим нежеланием отвечать на вопросы Нарциссы эти двое явно были похожи. Женщина испытующе поглядела в бледное лицо напротив.       — Я ведь могу просто предупредить всех о том, что… — строго начала она.       — О чем предупредить? Тебе никто не поверит, — улыбнулась самозванка и вдруг посерьезнела. — Ты не сможешь помешать нашим планам. Потому что все вы — только гости в моем доме. И на твоем месте я бы приняла помощь, которую я предлагаю.       — Ты предлагаешь использовать портключ, полученный из твоих рук? Неужели ты думаешь, что я настолько глупа и не могу представить, куда он может меня занести? — оскорбленно фыркнула Нарцисса.       Самозванка помотала рукой из стороны в сторону и что-то пробормотала.       — Что? — не поняла волшебница.       — Можем проверить сейчас, если хочешь.       — Я не мечтаю заработать магическое истощение после столкновения с защитными чарами особняка.       — Да плевать на защитные чары, — резко бросила женщина в белом балахоне. — Ты еще не поняла, Цисси? Все заклинания, наложенные здесь Волдемортом и его людьми, не имеют значения для меня. Вы все — гости, — повторила она. — А я — настоящая хозяйка дома, и я, Мерлин побери, трачу время на пустые разговоры.       Нарцисса глядела на нее с сомнением, и самозванка резко поднялась на ноги, едва не запутавшись в своей странной одежде.       — Я не собираюсь тебя уговаривать, — устало проговорила она. — Но портключ все-таки оставлю. — Женщина склонилась над диванчиком и вытащила палочку, которая лежала за одной из подушек.       Нарцисса сжала в кармане мантии собственную палочку, но доставать ее не спешила. Что-то подсказывало ей, что насилием они ничего не добьются, как и в прошлые свои встречи.       — Дай мне какую-нибудь книгу. — Самозванка кивнула на множество книжных полок за спиной Нарциссы, и волшебница, помедлив секунду, сняла первый попавшийся том с верхней полки, стараясь не выпускать неизвестную из виду.       Та приняла книгу, по-деловому быстро вырвала последнюю страницу, и резкий звук разнесся в тишине библиотеки. Лже-Нарцисса взмахнула над листком палочкой.       — Портус, — четко проговорила она и протянула портключ волшебнице.       Та внимательно его оглядела.       — И все-таки почему он должен сработать? — сухо спросила Нарцисса.       Самозванка, которая вертела в руках свою палочку темного дерева с каким-то орнаментом, вздохнула.       — Я ведь объяснила. Хотя вообще-то не обязана это делать. Возьми портключ, но учти, обратно чары тебя не пропустят, тут я бессильна. Так что вернуться как ни в чем не бывало не выйдет. Используй его, только когда придет время. Ты поймешь.       Волшебница пристально поглядела ей в глаза и, подумав, кивнула, складывая заколдованную страницу пополам и пряча в карман мантии.       — Почему ты выглядишь, как я? — в который раз попыталась выяснить Нарцисса.       — Нужно же мне как-то выглядеть, — пожала плечами самозванка.       — И почему ты перестала принимать облик Агаты?       — Ты мне ближе, — призналась она, и от ее ласкового, полного душной заботы и терпимости голоса у волшебницы по спине пробежали мурашки.       — И именно из-за этого Лорд меня убьет? — негромко осведомилась она.       Неизвестная безразлично пожала плечами. В библиотеке не было свеч, и мягкий оранжевый свет исходил прямо от зачарованных стен. В этом свете лицо самозванки выглядело восковым и неживым. Она не стала снова усаживаться, и волшебница смогла лучше рассмотреть ее одеяние, с удивлением признавая в нем обычную простыню. Завязанная на манер римской тоги, она открывала тонкие руки и свободно спадала почти до пола, не прикрывая босых ступней.       — Нравится одежка? — с иронией усмехнулась лже-Нарцисса, разглаживая простынь на себе.       Волшебница подумала, что ее собеседница сейчас напоминает эльфа-переростка, а потом замерла, недоверчиво рассматривая явно выделяющийся округлый живот волшебницы. Она инстинктивно положила ладонь на собственный и почувствовала настоящую панику, хотя даже не успела мысленно сформулировать ее причину. Самозванка понимающе ухмыльнулась.       — Интересно, правда? — Она уже намеренно натянула простынь назад и повернулась в профиль, нежно поглаживая живот.       Нарцисса прочистила горло, крепко зажмурилась, пытаясь унять головокружение и вернуть самообладание. Она пообещала себе, что теперь-то просто обязана получить у самозванки ответы, каким угодно способом. Но когда женщина, чувствуя мрачную решимость, открыла глаза, в библиотеке она была одна.

* * *

      Сон Беллы не был беспокойным, но Гермиона поняла, что ей снова что-то снится. За последние недели она научилась отличать, как в такие моменты изменяется дыхание волшебницы, как она напряженно застывает в постели, словно боясь шевельнуться. Обычно Гермиона просто будила ее, о чем-то негромко с ней разговаривала, давая время прийти в себя, и Белла снова засыпала, на этот раз спокойно. Эти несколько коротких минут, которые случались раз в пару-тройку дней, были чем-то на границе сна и яви, нереальными, исполненными покоя и тепла. В них было что-то волшебное, пусть Гермиона и беспокоилась за женщину.       Обычно она просто будила Беллу. Но сегодня собиралась проверить одно соображение.       В этих снах не было ничего необычного. Жизнь волшебницы была полна тревог, и было бы странно, если бы после всего пережитого она спала как младенец. Волдеморт, желтый туман, пожиратели — предсказуемые сюжеты, и девушка не стала бы размышлять об этом феномене — если бы ей не снился Хогвартс, полный зараженных чумой магов.       Очень реалистично. Гермионе даже казалось, что она чувствует запах крови, першение в горле, боль в обожженном пищеводе, то, как саднят язвы, смазанные бесполезными лечебными зельями. И от раза к разу положение в школе становилось все хуже.       Эти сны не казались несвязными, порожденными страхом видениями, плодом ее воображения. Они были пугающе логичными, и в них девушка помнила, с чего началась эпидемия, все попытки побороть болезнь, помнила, как они с Гарри и Роном подслушали разговор преподавателей о том, что чума — дело рук Темного Лорда.       Гермионе потребовалось совсем немного времени, чтобы связать воедино свои сновидения и сновидения Беллы, а также тот разговор с Дольфом, в котором маг намекнул, что использовал маховик времени. Ее выводы привели ее в настоящий ужас. Все происходящее казалось ей предвестником катастрофы во времени, о которых она столько читала на третьем курсе. Дольф все же доигрался, в этом не было сомнений, и первым порывом Гермионы было связаться с ним, но ее запал быстро прошел. Вместо этого она задала несколько осторожных вопросов Гарри, который намекнул, что подобные сны снятся многим и Дольф не считает это поводом для беспокойства. А еще советует быть внимательными. И этому совету девушка собиралась последовать.       Она нерешительно выбралась из-под одеяла и сделала несколько шагов, встав у изголовья кровати волшебницы. Потом, подумав, опустилась на колени на мягкий ковер. Левая рука волшебницы лежала поверх одеяла, и Гермиона осторожно вложила свои пальцы в ее расслабленный кулак, слегка сжав. Женщина не проснулась, и она, помедлив еще с минуту, прислушиваясь к ее дыханию и неосознанно подстраиваясь под него, шепотом сказала:       — Я хочу задать тебе вопрос. — Девушка чувствовала себя глупо, но не собиралась отступать.       Некоторые магглы считают, что во время фазы быстрого сна, когда, собственно, и снятся сны, от человека при должном умении можно получить честные ответы на некоторые вопросы. Девушка была уверена, что без применения легилименции это невозможно, и даже если спящий и станет разговаривать, то нести будет откровенный бред. И тем не менее подтолкнуть Беллу в нужном направлении можно было попробовать.       — Чаша Хаффлпафф, ты помнишь ее? — шепотом продолжала Гермиона.       В своих снах она могла вспомнить лишь те подробности прошлого, которые имели непосредственное отношение к сюжету сна. И Белле вряд ли приснится хоркрукс. Но если она услышит ее…       — Чаша, которую тебе отдал Темный Лорд. — Девушка говорила все настойчивее. — Ты помнишь чашу, которую он велел спрятать в хранилище?       Колени Гермионы начали болеть, и она неловко переступила с ноги на ногу.       — Где эта чаша сейчас, Белла? — спросила она, сжав руку женщины чуть крепче. — Куда он перепрятал чашу Хаффлпафф?        Волшебница едва ощутимо сжала пальцы девушки и, кажется, открыла глаза.       Гриффиндорка замерла на пару секунд, а потом тихо повторила последний вопрос.       — Я не знаю, — едва слышно ответила Белла, и девушка вздрогнула. — Он не сказал мне.       Волшебница несколько раз моргнула, с трудом сфокусировав взгляд на растерянной Гермионе, и спросила:       — Снова тебя разбудила?       — Я не спала, — медленно проговорила девушка, гадая, посчитала ли Белла, что ее вопрос ей приснился. Тревожить ее лишний раз не хотелось.       — Что-то случилось? — нахмурилась женщина, отмечая, что девушка напряжена больше обычного.       — Нет. — Она поднялась с колен и присела на кровать Беллы. — Опять он?       — Да, — выдохнула волшебница, снова откидываясь на подушку. — И снова туман. А еще мне снится, что все по-прежнему, я прежняя. — Женщина с силой потерла глаза. — Я была безумной сукой, — горько усмехнулась она.       — Тут с тобой не поспоришь, — сочувственно улыбнулась Гермиона.       — О чем ты спрашивала? — Белла повернулась на бок и отвела от лица растрепавшиеся волосы.       Гермиона закусила губу.       — Про чашу, — призналась она. — Я подумала, что ты можешь знать, где она спрятана. В своем сне, я хочу сказать.       — Что? — не поняла волшебница. — Почему?       Девушка замялась. Чтобы объяснить свою теорию, ей пришлось бы посвятить Беллу в тайну появления здесь Дольфа, а этого хотелось избежать. Тем более что она, похоже, ничем не могла помочь.       — Глупость, — отмахнулась Гермиона. — Мне много чего в голову приходит.       Женщина недоверчиво нахмурилась.       — Я действительно вспоминала эту чашу. — Она вдруг с горечью рассмеялась. — Я знала только, что она важна для Него, понятия не имела почему, но, черт возьми, как же меня уязвляло, что он забрал ее!       Смеяться над той своей ипостасью, как выяснила Белла, было, похоже, единственным способом примиряться с ее существованием. Не хватало еще начать бояться самой себя.       — Из твоего хранилища?       — Да, почти сразу, как освободил нас из Азкабана. Уж не знаю, почему Гринготтс показался ему ненадежным. Хотя, возможно, это просто паранойя. Мне снилось, что он снова перепрятал этот хоркрукс, хотя даже приближенные пожиратели не догадывались, где он. И я так надеялась, что он вернет чашу мне, но он как-то сам решил этот вопрос, наверное, засунул в очередную дыру.       — Почему дыру? — насторожилась Гермиона.       — Потому что из моего хранилища он перенес его куда-то на Оркнейские острова, которые даже не все обитаемы. Он сам сказал мне, куда отправляется за чашей. Меня страшно задело, что в прошлый раз он предпочел моему личному хранилищу какие-то дебри. Сколько бы заклинаний он ни наложил, банк все равно надежнее. Возможно, он и вернул ее туда, но ко мне больше не обращался, — с недоумением закончила она, не понимая, зачем вообще это рассказывает.       — Как ты думаешь, — медленно спросила Гермиона, неподвижно глядя куда-то за окно, в темноту, — он может все еще быть там? Хоркрукс. На островах.       Девушка боялась даже как следует обдумать свою догадку, словно может ее спугнуть, развеять глупые, безосновательные предположения.       — Милая, это был всего лишь сон. — С легкой тревогой Белла положила руку на согнутые ноги Гермионы и попыталась разглядеть в полутьме ее лицо.       — Конечно, — рассеянно улыбнулась та после недолгого молчания.       — Послушай, это никуда не годится, — решительно покачала головой волшебница, садясь в постели. — Ты слишком много думаешь об этом.       — Как же тут по-другому? — грустно хмыкнула девушка.       — Не зацикливайся. Иначе с ума сойдешь — заявляю как суперкомпетентный и крайне сведущий в безумии человек, — улыбнулась Белла, которую поведение Гермионы не на шутку беспокоило. — Выбрось Его из головы хотя бы до утра.       — Хочешь спать? — все еще немного рассеянно спросила девушка.       — Не меняй тему, — упрямо сказала волшебница и ущипнула ее за бок, совсем не сильно, но Гермиона подпрыгнула от неожиданности и тихо рассмеялась.       Женщина с независимым видом сложила руки на груди.       — Только потому, что ты еще не выздоровела… — начала Гермиона, подняв указательный палец, и вздрогнула, когда пальцы волшебницы едва ощутимо пробежались по ее левому боку.       В лунном свете, падавшем из незашторенного окна, Белла улыбалась, с вызовом приподняв бровь. И пока девушка вспоминала, как делать вдох, улыбка, поколебавшая ее спокойствие, стала по-настоящему коварной. Гермиона этой перемены не заметила, и женщине удалось застать ее врасплох, быстро накрыв одеялом с головой. А пока дезориентированная пленница пыталась выпутаться, она с неожиданной ловкостью спеленала ее так, что девушка едва ли могла пошевелить конечностями.       — Попалась, — довольно протянула Белла, раскрасневшаяся и слегка запыхавшаяся.       Гермиона что-то промычала из-под толстого одеяла, и женщина по голосу определила, где находится ее голова.       — Ты с ума сошла? — задыхаясь, выпалила девушка, когда волшебница освободила ее голову из плена постельной принадлежности.       Теперь она напоминала гигантского младенца, которого заботливая нянька укутала во множество одежек. Покрасневшего и чудовищно лохматого. Белла убрала от ее лица растрепанные волосы и деланно невозмутимо сообщила:       — Похоже, уже давным-давно.       Гермиона завозилась, сопя, но волшебница вцепилась в край одеяла, не давая ей выпутаться.       — Ну уж нет, — строго сказала женщина, с трудом сдерживая смех. — Я отпущу тебя, только если ты пообещаешь тут же улечься спать.       — А если нет? — вызывающе ухмыльнулась Гермиона, глядя на нее с веселым изумлением.       — А если нет, — зловеще сообщила Белла, пресекая очередную попытку бегства, — я придумаю что-то ужасное и буду мучить тебя до тех пор, пока ты не станешь молить о пощаде.       — Белла, мне жарко! — Одеяльный кокон затрясся от смеха девушки и не выдержал, расползаясь.       Гермиона, хохоча, повалила волшебницу на кровать, стараясь не свалиться на нее. Та не собиралась бороться дальше и просто развалилась на кровати, отпихнув сбившееся в ком одеяло в сторону. Девушка растянулась рядом и, не удержавшись, положила голову на ее теплый, подрагивающий от тихого хихиканья живот.       Некоторое время они молча пытались отдышаться, периодически тихо фыркая. Наконец Гермиона с сожалением подняла голову и отползла в сторону, не спеша, впрочем, отправляться в свою кровать. Она уже не помнила, с чего началась их возня, и, наверное, Белла этого и добивалась. Мысли текли медленно, мышцы приятно тянуло. Надо бы возобновить хотя бы утреннюю зарядку, иначе пожирателям даже не придется поднимать палочку — достаточно будет вооружиться одеялом.       — Ты страшная женщина, — с улыбкой выдохнула Гермиона.       Волшебница лениво изобразила злодейский смех, зевнула и начала копошиться, стараясь расправить одеяло. Как-никак время уже перевалило далеко за полночь.       — Я сейчас пойду, — зевнув, сообщила девушка, не делая, впрочем, никаких движений в сторону другой кровати.       — Да ладно уж, оставайся тут, — предложила Белла, наконец накрывая их. — Нечего бродить.       — Признайся, ты просто не хочешь спать одна, — улыбнулась Гермиона, которую перспектива никуда не уходить из тепла и уюта радовала бесконечно. — Имбирь ведь променял тебя на мышек.       Женщина хмыкнула.       — Именно. И теперь вот страдаю от одиночества. Держи. — Она передала Гермионе одну из подушек.       Девушка хотела сказать что-то еще, но промолчала. На спальню опустилась сонная тишина, нарушаемая только дыханием волшебниц и их периодической возней. О том, что ей удалось узнать о чаше, Гермиона вспомнила только на следующий день.

* * *

      Нарцисса не помнила, как вернулась в свои комнаты. Люциус о чем-то спрашивал, пока она непослушными пальцами перебирала флакончики и пробирки с зельями в дорожной аптечке. Наконец нужная бутылочка нашлась, и волшебница подняла на мужа абсолютно больные глаза. Тот с недоумением и тревогой смотрел то на нее, то на бутылочку, в которой плескалось светло-фиолетовое зелье. Наконец он вынул ее из подрагивающих пальцев жены и открутил пробку, с внутренней стороны которой находилась короткая и тонкая игла. Сжав зубы, Нарцисса протянула мужу холодную, влажную ладонь и что-то нетерпеливо пробормотала, когда маг принялся массировать ее безымянный палец. Наконец он быстрым движением уколол подушечку ее пальца. И сжал его так, чтобы капля крови упала прямо в горлышко бутылочки. Нарцисса, кажется, немного пришедшая в себя, сунула палец в рот, наблюдая за тем, как мужчина закручивает крышку флакона и несколько раз бережно его взбалтывает.       Ей хотелось бы ошибаться, но она уже знала, что увидит.       — Милая… — выдохнул Люциус, и она подняла глаза от бутылочки, зелье в которой сменило цвет с бледно-фиолетового на насыщенно-синий. — Милая!       Глаза мужчины блестели, он хмурился и при этом будто бы разом помолодел на несколько лет. Помнится, известие о том, что его жена беременна Драко, маг принял лишь с одобрительной улыбкой. Но война срывает маски. Люциус нежно прижимал жену к себе, что-то тихо говорил, но волшебница едва ли понимала хотя бы половину. Ясно было главное: ее муж счастлив. Но вот счастлива ли она сама?       Оборотное зелье делает из человека точную копию того, чей материал для него использовался. До окончания его действия невозможно найти ни малейшего отличия, и только по истечении часа начинают проступать настоящие черты лица, потом меняют цвет волосы, после — рост и фигура.       Самозванка — самозванка ли? — была месяце на пятом беременности. Нарцисса же пока не наблюдала никаких изменений в своей фигуре. И видела всего два объяснения происходящему: либо кто-то использовал хроноворот и вернулся в это время, прихватив из будущего прядь ее волос, что волшебница находила бессмысленным, либо… Либо хроноворот использовала она сама.

* * *

      «…не использовать магию. Не забудьте о прочих предосторожностях — поисковое зелье и некоторые известные тебе артефакты могут свести на нет все усилия. Ты ничего не написала о Люце, так что я не стал с ним разговаривать. Будь осмотрительна, и если вы все же решитесь — передай ему от меня что-нибудь, что он оценит».       Волшебница сложила письмо в несколько раз и невербально испепелила. На Северуса всегда можно было положиться.       Нарцисса заставляла себя избегать торопливых и нервных движений, отчего-то даже наедине с собой опасаясь обнаружить свою тревогу. Она уменьшила и переложила сундучок с запасами зелья в карман мантии, где уже находились их с Люциусом вещи, упакованные и также уменьшенные; вздохнула, расправила складки на одежде и вышла из спальни. Женщина подозревала, что больше ей не суждено сюда вернуться.       Жизнь в интернате шла своим чередом. Приближалось время ужина, и с кухни, смежной с просторной столовой, доносились аппетитные запахи. Волшебница не стала спускаться, а направилась дальше по коридору, в восточное крыло.       Голова немного кружилась, устланный темным ковром пол казался неровным, обстановка — зыбкой и размытой, а стены и вовсе на секунду почудились Нарциссе обманом зрения. С каждым шагом она шла все медленнее, пока ей не пришлось остановиться и коснуться пальцами стены, чтобы вернуть ощущение реальности. Иногда она думала о том, что все они — дети и взрослые — обречены навсегда быть похороненными в этих стенах, и тогда они начинали давить, мешая дышать. В такие моменты даже понурые и дерганые коллеги казались ей непозволительно беспечными.       Нарцисса глубоко вздохнула, потом расстегнула мантию и откинула назад ее полы.       Воздух, несмотря на приоткрытые окна, казался густым и непригодным для дыхания. Что-то похожее она периодически ощущала в юности, в особняке Блэков, и позже, когда Лорд занял ее дом. Ощущала где-то на границе сознания, как шепот или дыхание, которые обязательно упустишь из виду, если не станешь терпеливо прислушиваться. И это давление, ощущаемое не физически, но где-то внутри, глубже, чем все известные магам определения и параллели, было слишком ярким, чтобы быть просто мыслью; эти мурашки, пробегающие по спине и собирающиеся около затылка, зуд на коже — все это не предвещало ничего хорошего, обещало опасность и неприятности.       Нарцисса не знала, когда возникло это чувство. Возможно, в самый первый день в этом неприятном месте. А может быть, только сейчас. Но, определив его для себя, она бы больше не смогла не обращать на него внимания. Тем временем ощущение становилось все сильнее, зуд внутри каждой косточки, каждой клетки — невыносимее. А потом все разом прекратилось, достигнув критической точки. Тревожащее волшебницу ощущение исчезло, и это было еще страшнее.       Нарцисса подняла палочку и обернулась. Коридор был пуст, и на всем этаже царила зловещая, звенящая тишина, как если бы женщина оказалась в коконе заглушающих чар. Она осторожно прощупала сеть заклинаний, опутывающих здание. Не то чтобы ее возможностей хватило бы на полноценную диагностику, но с первого взгляда было ясно, что чары на месте. Да и куда им было деться? Нарцисса помотала головой.       И все же кто-то колдовал. Что-то изменилось в магии дома, и это значило, что что-то должно случиться. Подгоняемая дурными предчувствиями, волшебница, не прекращая оглядываться, поспешила было к лестнице, чтобы подняться к комнатам заведующей и воспитательниц, но резко замерла у одного из узких окон с широким подоконником.       Движение у стен особняка, которое она вначале приняла не то за проходившую дуэль, не то за визит Лорда, оказалось вызвано взрослыми обитателями интерната, которые, кажется, о чем-то совещались, поминутно бросая взгляды на здание. Нарцисса заметила внизу светлые волосы мужа и шагнула ближе, опираясь холодными ладонями о край подоконника. Она успела заметить слепяще-яркую вспышку, сорвавшуюся с чьей-то палочки, а потом поняла: кто-то, до этого неслышно дышавший ей в затылок, подвинулся вслед за ней.       — Твоих рук дело? — призвав все свое хладнокровие, спросила Нарцисса, не торопясь оборачиваться. Даже от перспективы услышать над ухом собственный голос, искаженный безумием и издевкой, ее начинало мутить, а уж видеть это лицо не хотелось совершенно.       Ее копия что-то утвердительно промычала.       — Мы заперты здесь, и что дальше? — поинтересовалась Нарцисса, автоматически скрывая отвращение и растерянность.       — Ты не заперта, — едва ли не с обидой в голосе возразила женщина. — Я и тебя заберу отсюда. Через минуту. Просто мне не по себе от того, что нужно сделать.       Волшебница подавила раздраженный стон и не стала задавать бесполезных вопросов. Мысль о том, что эта женщина может быть ей самой из будущего, удерживала ее от применения магии, хотя палочку из рук она все равно не выпустила. Что должно было случиться, чтобы она превратилась… в это?       — Хозяйка! — пискнул кто-то совсем рядом с ними, прерывая гнетущее молчание, и Нарцисса несолидно вздрогнула. — Они все ушли.       — Цыц. Я знаю, — устало бросила ее копия. — Вы тоже давайте отсюда. Мигом, если поджариться не хотите.       — Но хозяйка…       — Марш, я сказала, — рявкнула женщина в ответ, обернулась к Нарциссе и с удивлением уставилась на кончик палочки, направленной на нее. — Ты чего?       — Возможно, Круциатус заставит тебя… — холодно начала Нарцисса, в глубине души уверенная, что ей не хватит мужества применить пыточное проклятие к беременной женщине.       — Не надо меня заставлять, — быстро перебили ее. — Не до этого сейчас. Хочешь увидеть? Пойдем.       Зловонный воздух в спальне, которую Константин делил с четырьмя другими мальчиками, заставил легкие Нарциссы сжаться, отказываясь делать вдох. Только это не позволило ей закричать, хотя зрелище, представшее перед ее глазами, ужасало, потрясало, разрывало душу. Четыре из пяти одинаковых узких кроватей были заняты. Мальчики, вернее то, что от них осталось — белые кости, которые кое-где обнажала полусгнившая серая плоть, черная вязкая жидкость, пропитывающая казенные простыни, — лежали в одинаковых позах. Выражения их лиц, распухших, с искаженными разложением чертами, было невозможно определить. Форменные белые сорочки и темно-зеленые штанишки были влажными и безнадежно испачканными.       Женщина, не в силах побороть головокружение и тошноту, привалилась к стене и зажмурилась. Ее рука бездумно, судорожно шарила по резной деревянной панели, потом сжалась в кулак с такой силой, будто хотела переломать собственные пальцы. Нарцисса знала, что видела это прежде, она не помнила где, но эти студенистые руки, выглядывающие из рукавов форменных сорочек, оплывшие личики — это зрелище было знакомо ей. Ей был знаком и отвратительный, выматывающий запах, который не должен был исходить от детей, даже мертвых, даже мертвых уже долгое время.       — Это не то, чем кажется. Не то, чем кажется, — совсем нормальным и немного испуганным голосом повторяла Нарциссе ее копия, неизвестно когда оказавшаяся совсем рядом. — Идем отсюда. Как же я ненавижу этот дом! Нарцисса, моя дорогая, я ведь в положении. И не могу тащить тебя на руках!

* * *

      — Нарцисса! Нарцисса, любимая!       Возможно, детей еще можно спасти.       — Нарцисса, — настойчивее повторил Люциус. — Послушай, кто-то проник в интернат. Мы не можем попасть в дом. Кто-то окружил его барьером, и мы не можем снять заклинание.       Нарцисса с трудом заставила себя открыть глаза, хотя тело отказывалось подчиняться. На знакомой поляне позади дома собрались все учителя и заведующая. Под руководством последней они поминутно атаковали заклинаниями слегка поблескивающий купол, окруживший особняк. Ее копии поблизости не наблюдалось, хотя волшебница отчетливо помнила, как тонкие руки больно удерживали ее чуть повыше локтей, как неловко женщина пыталась вызволить свою палочку из складок простыни, в которую была завернута, чтобы вместе с Нарциссой аппарировать из особняка.       — Поднимайся. — Люциус поддержал волшебницу, все еще не пришедшую в себя. — Это эльфы перенесли нас сюда, ничего страшного.       — Дети. — Нарцисса вцепилась в предплечье мужа. — С детьми что-то случилось. Что-то ужасное случилось, Люци. Им нужно помочь, немедленно, — лихорадочно бормотала она, не отпуская мужа от себя.       — Конечно, — немного резко кивнул тот. — Не переживай. Это Орден, больше некому, а они не причинят детям вреда. И деваться им отсюда некуда, так что присоединяйся к нам. Мы пока не сообщали Лорду, но если не справимся — помощь будет.       Люциус, убедившись, что его жена твердо стоит на ногах, поднял палочку и послал в купол несколько мощных заклинаний, которые, как и прочие старания магов, не принесли результата.       — Это не Орден, — тихо проговорила волшебница, но мужчина ее не услышал.       — Вызывайте Лорда, — напряженно приказала Линда где-то неподалеку. — Один человек не мог наколдовать настолько мощный щит. У нас большие неприятности, и если мы не сообщим Ему, все станет только хуже. Вызывайте!       Люциус поморщился от ее резкого голоса, переложил палочку в левую руку и закатал рукав. Было видно, что мысль о визите Волдеморта не доставляет ему никакого удовольствия, но возразить магу нечего.       — Твою ж мать! — взревел Хэкон, и волшебники обернулись к темнокожему великану.       Поэтому упустили тот момент, когда огонь, зародившийся, похоже, где-то в глубине дома, добрался до узких окон и те вылетели с громким звоном. Кто-то пронзительно закричал, кажется, Агата.       Адский Огонь — а узнать заклинание не составляло труда — достиг купола в считанные секунды, но дальше него не распространился. Маги, онемев от ужаса и изумления, несколько мгновений тупо смотрели на бушующее пламя. Плотный огненный шар скрыл особняк от их взглядов. В сгустившихся сумерках это зрелище даже можно было бы назвать красивым, но маги наконец осознали с убийственной ясностью: теперь у них действительно Проблемы. Они потеряли детей, на которых их повелитель возлагал большие надежды, которых он им доверил. Должно быть, тот человек, что проник в интернат, забрал их с собой. Мысль же о том, что воспитанники все еще там, в пылающем особняке, была невероятной, однако заставляла некоторых воспитателей ежиться от ужаса. Потому что в таком случае шансов выжить у их подопечных было меньше, чем у муравьев в жерле вулкана.       — Вот куколки и сгорели, — одними губами прошептала Нарцисса, с трудом стоя на ногах и не сводя глаз с бывшего интерната. — Поджарились.       Потом волшебница крепко зажмурилась на пару секунд, глубоко вдохнула и совсем другим голосом добавила, кладя руку на предплечье мужа:       — Нам пора, Люциус.       По бледному лицу мужчины плясали отблески пламени. Маг перевел на жену растерянный взгляд, так ему не свойственный.       — Нам пора, — настойчивее повторила женщина. — Сейчас здесь будет Лорд.       Люциус медленно кивнул. Откуда его жена могла знать, что все случится именно так? Ее предупреждения выглядели неубедительными, походили на обычные тревоги женщины, которой многое пришлось пережить, но он все равно не должен быть отмахиваться от них. Нужно было уделить внимание, разобраться, и тогда… Как, как он мог это упустить?       Но прошлого не вернуть, и теперь Люциус действительно был готов бежать, ведь это, видимо, было единственным шансом сохранить свою жизнь. Сжечь мосты, оборвать все нити, которые могут привести к нему. И на случай, если окружающие его перепуганные воспитатели будут достаточно умны, чтобы последовать его примеру, стоило хотя бы немного облегчить им задачу. А точнее, избавить от неминуемой гибели от магии множества данных ими клятв, которые они формально нарушили. С трудом маг собрался с мыслями и прочистил горло, привлекая к себе внимание.       — Я освобождаю вас от всех обетов, принесенных мне как представителю руководства интерната, — громко произнес он стандартную формулировку, подкрепив свое заявление магией, и несколько девушек вздрогнули так, будто получили пощечину.       Пару секунд на поляне стояла мертвая тишина. Огонь начал стихать, и среди ярких оранжевых всполохов начали вырисовываться очертания особняка — почерневшие каменные стены, обвалившаяся крыша.       — Ах ты мразь! Твоих рук дело? — низко зарычал Хэкон и вскинул палочку, но Нарцисса уже держала мужа под руку. Женщина резким движением разорвала последнюю страницу из «Истории магической Британии», которую прошлым вечером для нее зачаровала ее копия, и прикрыла глаза. После долгого изучения портключа волшебница смогла определить только то, что радиус его действия чуть меньше километра. Поэтому она не удивилась, когда вновь увидела затухающий свет магического огня вдалеке, по другую сторону небольшого озерца. Рядом долго выдохнул Люциус.       — Что, Мерлин побери, случилось? Как им это удалось?       — Кому «им»? — устало уточнила Нарцисса.       — Ордену. Я был уверен, что мы все предусмотрели.       — Это не Орден, — снова повторила Нарцисса. — У тебя все готово?       Люциус удивленно кивнул и достал из кармана мантии многоразовый фамильный портключ. Волшебница сжала ладонь мужа чуть крепче, чем необходимо, и последний раз взглянула в ту сторону, где затухало свечение оранжевой полусферы, погружающее округу в густые весенние сумерки.       Супруги скрылись задолго до появления Волдеморта, который отчего-то сильно задержался. Когда он прибыл в интернат, угли, в которые превратились деревянные перекрытия особняка, уже успели остыть. Каменные стены покрывала копоть, крыша обвалилась, дотла сгорела вся мебель. Все чары, наложенные Волдемортом или приглашенными магами, спали, адский огонь выдержали лишь древние заклинания, наследие предков прежних хозяев. Барьер, который не давал магам приблизиться к особняку и потушить пожар, также постепенно рассеялся, и его остатки Волдеморт смел одним резким, яростным взмахом палочки. Учителя, которым не удалось уйти вслед за Малфоями, стояли неподалеку, не смея поднять глаз от земли. Именно поэтому никто не увидел страха на лице Темного Лорда, самого могущественного волшебника столетия, который в этот момент очень остро ощущал, как покидает его сила, как слабеет преимущество. И как дрожат пальцы, сжимающие палочку.

* * *

      В дежурке было душно и очень накурено. Запахом дешевых сигарет пропитались и старенький диванчик у стены, продавленный задницами нескольких поколений охранников, и два скрипучих офисных стула у широкого стола, на котором впритык стояли три довольно современных монитора. Разумеется, пропитались дымом и сами охранники — двадцатидвухлетний Олаф и годившийся ему в отцы Боб.       — Ты, малыш, понятия не имеешь, каково это, — покровительственно и немного тоскливо проговорил Боб. — Пятнадцать чертовых лет, и никуда от нее не денешься.       — Ну так подавайте на развод, — пожал плечами молодой человек, внимательно наблюдавший за происходящим на мониторах.       Камер в гостинице было немного — меньше двух десятков. Изображение на экранах обновлялось примерно каждую секунду, было черно-белым и довольно паскудного качества, но этого было более чем достаточно для того, чтобы следить за порядком. Собственно, пока обращаться к видеоматериалам, которые прилежно записывались на кассеты и хранились в течение трех месяцев, занимая чертовски много места, им приходилось всего дважды, и в обоих случаях речь шла о незначительной порче имущества. Система видеонаблюдения вряд ли вообще оправдывала себя, но установить их было решением Большого Босса, и решение это не обсуждалось.       Боб болезненно поморщился и отмахнулся от юного коллеги.       — И куда я тогда пойду? Не умею без нее. И алименты, опять же.       — Смотри! — воскликнул вдруг Олаф и ткнул пальцем в один из экранов.       Мужчина, все еще размышлявший о тернистостях семейной жизни, лениво обернулся.       — Ну и что ты разорался? — свысока поинтересовался он.       На монитор, в который уставился Олаф, выводилось изображение с камер в холле. Маленький мальчик в странной одежде, похожей на школьную форму, целеустремленно пересек просторный зал, безлюдный в это позднее время. Ребенок прошел мимо ресепшена, за которым клевала носом Салли, не обращая на него никакого внимания.       — Похоже, кто-то из постояльцев не уследил, — пробормотал Боб. — Я схожу разберусь. В чем дело? — раздраженно поинтересовался он, когда Олаф вцепился в его руку.       — Может, пусть себе идет? — нерешительно спросил он, отпуская мужчину.       — Чтобы это мелкое чудовище влезло куда не следует и нас в этом обвинили?       — Он какой-то странный, — упрямо возразил парень. — И я не могу вспомнить ни одного постояльца с маленьким ребенком. Не тот сезон. Откуда ему здесь взяться?       Олаф уже сам устыдился своего детского страха, но все равно намерен был стоять на своем. Боб посмотрел на него с изумлением, и его густые брови поползли вверх, делая его похожим на Джека Николсона.       — Совсем крыша поехала, — вынес свой вердикт мужчина, и его взгляд стал жалостливым. — Телевизор срет прямехонько в голову, а вы и рады ее подставлять. Может, мне еще и с пистолетом наизготовку пойти? За ребенком, ага.       Олаф заткнулся и смотрел в пол, постепенно заливаясь краской. Первыми начали гореть его слегка оттопыренные уши, которые он всю сознательную жизнь скрывал под длинными, до плеч, волосами, потом пришел черед щек и лба. Даже кончику носа стало жарко.       — Я не это хотел сказать, — угрюмо пробормотал он, но Боб только отмахнулся.       Он никогда не упускал случая «поделиться опытом с младшим поколением», что на деле выливалось в пространные рассуждения о никчемности современной молодежи, бесполезные поучения и откровенное занудство. И эта манера общения делала Боба, еще в общем-то не старого и довольно крепкого человека, настоящим стариком в глазах Олафа.       Впрочем, сейчас он действительно признавал, что повел себя как напуганный первоклассник. И все же был рад, что пойти навести порядок вызвался Боб.       — На экран смотри, герой, — насмешливо напутствовал его мужчина. — За что тебе деньги платят? — И вдруг добавил с неожиданным надрывом и трагизмом: — Если не вернусь — звони копам. — И громко заржал, закрывая за собой дверь.       Уязвленный, Олаф развернулся к мониторам и безуспешно принялся искать на них странного мальчика.       Боб вернулся в дежурку минут через двадцать, когда парень уже был не на шутку перепуган его долгим отсутствием. Мужчина как ни в чем не бывало уселся на свое место и потянулся за пачкой «Мальборо».       — Нашел? — нетерпеливо спросил Олаф, который так и не увидел на мониторах ничего интересного.       — Что я должен был найти? — лениво уточнил Боб, закуривая.       — Мальчика.       — Какого мальчика? — искренне удивился мужчина, и Олаф почувствовал, как по спине пробежали мурашки.

* * *

      — Я надеюсь, ты оцениваешь мой интеллект достаточно высоко, чтобы не пытаться делать вид, что ты здесь ни при чем, — холодно проговорил Северус, пристально глядя Дольфу в глаза.       — Что ты имеешь в виду? — Молодой человек изобразил непонимание скорее по инерции, чем действительно полагая, что ему удастся избежать расспросов.       — Мне известно, что особняк, который сейчас занимает интернат, принадлежал прежде лорду Севеллу. Который был женат на матери Элльзора.       Дольф вздохнул.       — Давно ты знаешь?       Снейп зло хмыкнул.       — Я навел справки в тот самый день, когда ты рассказал мне, кто он, — вкрадчиво произнес он, делая шаг в сторону Дольфа. — И я узнал этот дом, когда Лорд поручил пожирателям похитить детей. Я ни о чем не спрашивал, потому что мне казалось — Мерлин, как можно было быть таким идиотом — что ты знаешь, что делаешь! — Зельевар сделал еще шаг и грубо ухватил мага за грудки. — Нужно было окончательно лишиться рассудка, чтобы пойти на это!       Дольф не сопротивлялся, когда Снейп с силой встряхнул его и оттолкнул, отворачиваясь и делая несколько шагов прочь, упираясь руками в столешницу. Молодой человек смотрел на его спину со смесью обиды, возмущения и злости.       — Я хотел бы тебе объяснить, — проговорил он сквозь зубы, поправляя сбившийся в сторону балахон. — Но я не могу, ты знаешь.       — Обет, конечно. Но ты можешь не беспокоиться, — с издевательской заботой прошипел зельевар, оборачиваясь, и остановил горящий сдерживаемым гневом взгляд на молодом человеке. — Я знаю, с какой целью было сделано все это. И не ошибусь, если предположу, что дети, которых должны были похитить, живы и где-то скрываются, скорее всего в Хогвартсе. Верно?       Дольф выразительно поглядел на него.       — Плевать мне на твои чертовы Обеты! То же самое ты провернул, когда намеревался спасти чертова Элльзора. Что может быть гениальнее, чем подменить мага, который еще пригодится, магглом, на которого всем плевать? Но не кажется ли тебе, что в этот раз ты перегнул палку? Это не те масштабы, чтобы можно было так легко жертвовать жизнями. Что у тебя пошло не так? Почему ты решил замести следы? Этих детей собирались учить магии раньше, чем ты рассчитывал? Действительно, что-то нужно было делать, иначе все открылось бы. Эти дети не могли колдовать, они же чертовы магглы!       Зельевар проорал последние два слова прямо в лицо Дольфу, рядом с которым снова оказался, незаметно для себя. Очень хотелось даже не проклясть, а вульгарно врезать ему. Снейп понимал, что ему лучше бы просто выгнать мага прочь, успокоиться самому, а потом обсудить произошедшее. Он знал, что не сможет закрыть глаза на массовое убийство, но так беседа как минимум не закончится банальным мордобоем или дуэлью.       — Вот только даже чертовы маггловские отпрыски, которым в жизни не наколдовать простейшего Люмоса, этого не заслуживали! Сто двадцать один! Сто двадцать один гребаный детский обгоревший скелет мы откопали на этом пепелище. Ты должен быть доволен: Лорд не сомневается, что это тела его несостоявшейся армии. Но мать твою, я могу предложить минимум четыре варианта действий, которые позволили бы избежать этого!       Дольф молчал, упрямо глядя взбешенному зельевару в черные глаза.       — Ты не прав, — тихо и очень четко проговорил Дольф.       Снейп был выше него, и, чтобы не терять зрительного контакта, ему пришлось задрать подбородок.       — В мои рассуждения закралась ошибка? Возможно. Но я знаю вот что: род Севеллов прервался. Лорд Севелл скончался, не оставив наследников, за ним ушла его жена. Никто не заявил свои права на особняк, и именно поэтому Лорду удалось получить его. Но ни он, ни Люциус, ни заведующая этим заведением не являются настоящими хозяевами особняка. Зато дом мог признать Элльзора как ближайшего родственника его хозяев. Это позволило бы ему обойти все меры, которые принял Волдеморт. Что касается подробностей — они не имеют ключевого значения.       — Только подробности его и имеют, — буркнул молодой человек.       — Неужели? А как насчет крошечных обугленных костей? Это кости маленьких людей, Лорд подошел к проверке очень основательно. Кто умер вместо детей сопротивления? — осведомился Северус, постепенно успокаиваясь.       Дольф вздохнул, ничего не ответив.       — И что еще меня интересует — как тебе удалось втянуть в это дело Люциуса и Нарциссу?       На лице молодого человека отразилось искреннее непонимание.       — Сейчас я действительно не имею понятия, о чем ты говоришь, — серьезно произнес он. — Что сделали Малфои?       Северус помолчал с минуту, скользя взглядом по лицу волшебника.       — За пару дней до пожара они начали активно готовиться к побегу. Нарцисса попросила прислать ей рецепт того зелья, что я варил для Беллы, и… попрощалась.       — Я не имею к этому никакого отношения. Возможно, их предупредили. — Он задумчиво потер слегка покрасневшее лицо. — Да, скорее всего. Этого стоило ожидать, но у меня было слишком много посторонних забот.       Северус глядел на него со все нарастающим раздражением.       — Что ж, все к лучшему, — подытожил для себя Дольф и явно начал обдумывать свой следующий ход.       В его движениях и мимике не осталось и следа недавнего напряжения — только усталость и легкое самодовольство. Снейп издал звук, напоминающий рычание.       — Мне совершенно не нравится то, что ты делаешь, — глухо проговорил он. — И если ты и дальше собираешься рассчитывать на мою помощь, то потрудись…       — Послушай, — оборвал его Дольф и положил ладонь на предплечье зельевара.       Того прикосновение раздражало, но не до такой степени, чтобы тратить на это время.       — Ты не тот человек, которого можно просто попросить довериться, я понимаю. Все не могло быть настолько просто. Но эта операция начала планироваться почти со времени моего появления здесь. Обетом связаны семеро, и только с согласия всех семи этот вопрос может обсуждаться с посторонним человеком, но Орден не доверяет тебе, прости. К тому же это вопрос безопасности, и еще много чего намешано здесь… — Молодой человек в отчаянии потер лоб. — Я не об этом хотел сказать. С этими детьми действительно возникли сложности, но не это главное. Я подозревал, но… Медальон Слизерина. Он был в интернате, не знаю где, возможно, мы никогда не нашли бы его, даже если бы разобрали особняк по камушку, но Адский Огонь сметает почти всякую магию… Хорошо, что мы выбрали его.       — Почему ты так уверен в этом? — спросил слегка опешивший от такого поворота зельевар.       — Лорд был взбешен не столько из-за смерти детей. Это был важный проект, но для него страшнее то, что он лишился еще одного хоркрукса. Я уверен, что когда он успокоится, то захочет обсудить ситуацию со мной, — ровно сообщил Дольф, с облегчением наблюдая за тем, как тон Северуса снова становится деловым и сдержанным.       — Это лишь твое предположение? — задумчиво уточнил зельевар.       — Поттер почувствовал, как был разрушен еще один хоркрукс, — сообщил молодой человек. — Он чувствует с ним связь и был уверен, что это мне удалось отыскать очередной осколок. Я разговаривал с ним пару часов назад. Северус, нам осталось найти только чашу…       — И сколько сотен должны погибнуть в этот раз? — с издевкой поинтересовался зельевар, но то была лишь тень эмоций, которые бурлили в нем всего несколько минут назад.       Дольф вздохнул. Он чувствовал, что этот пожар еще долго будет стоять между ними. До тех пор, пока Северус не поймет, что все это было необходимо. Он жертвует ровно столько, сколько нужно, чтобы достичь цели, не больше. И нужно будет все-таки узнать, что за история произошла с Малфоями и не принесут ли они неожиданностей в будущем.