Сколько Поттеров нужно, чтобы спасти мир?

      В лаборатории, которая занимала несколько смежных пещер в Шотландских горах, многое изменилось. Прошло два месяца с тех пор, как Северус покинул это место, уступив хранилище ингредиентов, небольшую библиотеку и множество оборудования двум чародеям, которых пригласил сюда Волдеморт.       Едва Северус вошел внутрь, его тут же окутал тяжелый, удушливый запах. Сальный, сладковатый, он спустя несколько секунд вызвал у зельевара сильнейший приступ тошноты. Он ненавидел запах горелой плоти. Поморщившись, маг накинул на себя фильтрующие чары и огляделся в поисках чародеев.       Гантрам, старший из братьев, нашелся в одной из двух небольших лабораторий, где он сидел, откинувшись на стуле и положив ноги на стол. Комнату заполнял дым, который, как через секунду понял Северус, не был последствием неудачного эксперимента. Гантрам вытащил трубку изо рта и приветствовал зельевара, не собираясь, впрочем, менять позу.       — Вы к нам с инспекцией? — поинтересовался он, когда понял, что Снейп не намеревается начинать разговор. — Официально?       Зельевар хмыкнул.       — Я действую не по прямому поручению Темного Лорда, но в его интересах, — холодно ответил он и прошелся вдоль длинных столов.       На тех остались следы работы: несколько пустых склянок, грязные котлы, справочники по продвинутой травологии — хотя Северус оставлял помещение в идеальном порядке, а задание чародеев не включало в себя работу с зельями.       — И что это значит? — добродушно спросил Гантрам, все же убирая ноги в начищенных ботинках со стола.       — Что вы должны сообщить мне о ваших успехах, — сухо проговорил мужчина и поднял руку, показывая встрепенувшемуся чародею, что еще не закончил. — А также мне нужен отчет по каждому сожженному вами трупу. Вашей квалификации не хватает на стандартное освежающее воздух заклинание?       Гантрам растянул губы в улыбке.       — Принюхались уже, — объяснил он. — О трупах отчитаться не могу.       — Почему?       — Понимаете ли, — сильный акцент мешал зельевару определить издевку в голосе немца, — мы не особо-то считали их.       — На это имеется причина помимо вашей безалаберности? Неужели вы не ведете записей о неудачных экспериментах? — поинтересовался маг тоном, который почти два десятилетия наводил на студентов Хогвартса ужас.       — Мы привыкли так работать. Полагаться на интуицию. Кроме того, мы параллельно трудимся еще над несколькими проектами, которые не можем бросить, и там тоже случаются жертвы. Что вас беспокоит, Северус? — участливо осведомился Гантрам, внимательно глядя на мужчину черными глазами.       Северус взгляда не отвел, но холод этих глаз заставил его почувствовать себя крайне неуютно.       — Мерлин с вами, — буркнул зельевар, понимая, что возразить ему нечего. — Расскажите мне, чего вы добились.       — Нам не удается исключить эти побочные эффекты. Мы создали несколько вариаций заклинания, но оно либо становится бесполезным, либо магические существа все так же страдают.       — И это все, что вы можете доложить после двух месяцев работы? — осведомился Снейп, совершенно не испытывая того недовольства, которое стремился продемонстрировать.       Гантрам не стал оправдываться.       — Мы не можем даже просто понять принцип работы заклинания. Это не просто проклятие или болезнь. И нам кажется, что все симптомы, что мы наблюдаем — это лишь малая, самая очевидная часть.       — А что-то помимо догадок вы можете предложить?       Чародей поглядел на него насмешливо.       — Северус, я, конечно, могу сейчас пуститься в пространные объяснения, но давать их имеет смысл только человеку, который хоть сколько-нибудь сведущ в предмете обсуждения. — Зельевар изогнул бровь, и Гантрам покачал головой. — Ну хорошо. Если говорить, не углубляясь в теорию… Первый момент, с которым у нас возникли трудности — как чума распространяется. Тут есть два пути: либо прямое воздействие заклинания, либо контакт с уже зараженным. Облако желтого тумана — об особенностях которого чуть позже — обычно достигает пяти метров в диаметре, но при приближении мага вытягивается в его сторону. Условий, чтобы выяснить, как далеко это щупальце может протянуться, у нас нет — за пределы лаборатории выходить запрещено, — но эта информация вряд ли имеет решающее значение. Главное, что туман реагирует на приближение волшебника. Магглов он игнорирует, мало того, когда они подвергаются его воздействию, то никаких симптомов — язв, затруднения дыхания и пищеварения — ничего подобного не наблюдается. То есть болезнь имеет исключительно магическую природу.       Пока Гантрам рассказывал прекрасно известные Северусу вещи, очевидно, считая собеседника идиотом, но зельевар решил не перебивать чародея, который увлекся лекцией.       — К чему я веду? Магические животные, логично предположить, также страдают от воздействия чумы, но иначе. На туман они не реагируют никак, но то, что они меняются — очевидно. У нас было слишком мало времени, чтобы исследовать крупных животных, поэтому мы работаем с мушками Цитки. Их жизненный цикл — всего два дня, и изменения наступают быстро. И вот что мы выяснили. — Маг сделал паузу. — Они ведут себя ненормально вне зависимости от того, находились ли в тумане или нет.       Он замолчал, а Северус задумался.       — Значит ли это, что чума передается не благодаря туману? — наконец спросил он.       — Исключительно благодаря ему, — заявил Гантрам. — Но мы думаем, что заражает она не людей, а территорию, с их помощью, разумеется. И на это заражение реагируют животные. Что же касается тумана, который прежде считался главной проблемой — от заражения легко защититься барьерными чарами или же излечиться с помощью изобретенного вами зелья. Именно поэтому я назвал туман симптомом. И наша задача — выделить формулу, которая за него отвечает.       — Вы выяснили, как маги реагируют на заражение территории? — спросил Северус, зная ответ наверняка.       С рогатым последствием проживания в зараженной Британии он почти еженощно делил постель. «С магией тогда творилось черте что», — обычно говорил Дольф, делясь воспоминаниями о том времени.       — На это нужно время, — ответил Гантрам, — у нас есть несколько подопытных, которые проживают в камерах, где держали зараженных. Мы наблюдаем за ними.       Северус кивнул. Когда Лорд поймет, что от долгого воздействия чумы волшебники теряют контроль над магией, которая принимается уродовать их тела и не дает нормально колдовать, он, конечно, станет осторожнее с заклинанием. Но ни в коем случае не откажется от его использования. Возьмет в осаду Хогвартс и заразит его обитателей, создаст лагеря смерти, какие были в ходу у маггловских соотечественников Гантрама несколько десятилетий назад, и все равно поработит страну. Либо чародеи все же приведут заклинание в тот вид, в каком сейчас его хочет видеть Лорд, и итог будет аналогичный. Северус с трудом удерживал на лице выражение легкой заинтересованности.       — Надеюсь, вы поторопитесь с решением этой проблемы, — ровно проговорил он.       — Понимаю ваше нетерпение, — проговорил маг так, что сразу было понятно: нетерпение зельевара — последнее, что его беспокоит. — Но задача стоит объемная и нетривиальная. К тому же эти месяцы принесли свои результаты. Мы создали два новых заклинания, применимые во время дуэлей. Принцип их работы основан на действии желтой чумы, за тем отличием, что эффект достигается практически мгновенно, но длится недолго. Как боевое заклинание оно показывает себя прекрасно, но довольно далеко от цели нашей основной работы. Как видите, мы пытаемся разобрать заклинание на составляющие, но пока в полной мере это не удается. У чар есть очень мощная основа, и ее природу мы пока не можем понять. Это неудивительно, ведь заклинание принадлежит периоду средневековья. В эти темные времена многие знания были безвозвратно утеряны. Ну да тем лучше. Желтая чума — это ниточка, которая поможет нам сделать революционное открытие.       Гантрам говорил с искренним воодушевлением, и в его полном энтузиазма монологе было что-то жуткое. Он с самого начала поставил себя так, что становилось ясно: для этого человека имеет значение лишь наука, а все остальное — жертвы, труд, закон, деньги — это мелочи. Волдеморт не ошибся с выбором.       — Наличие такого прогресса не может не радовать, — кивнул Северус.       — Рано или поздно нам все удастся в полной мере. Мы не привыкли бросать работу. Я могу помочь чем-нибудь еще? — с едва различимой насмешкой поинтересовался Гантрам.       — Мне бы хотелось осмотреться здесь, — невозмутимо ответил зельевар, чем вызвал у того кривую улыбку.       — Ваше право. — Глубокие носогубные складки чародея стали еще заметнее.       — Где ваш брат? — Северус неторопливо прошелся по комнате, внимательно рассматривая, отмечая малейшие изменения.       — Отлучился.       — В связи с заданием, я надеюсь? — Зельевар изображал заинтересованность в успехе совершенно автоматически.       — Не сомневайтесь, Уотан не позволил бы личным делам отвлекать его, — преувеличенно серьезно заверил немец, и Северус снова подумал, что он издевается.       — Так чем он занят?       — Брат отправился в Германию. Он надеется достать кое-какие материалы, — туманно ответил Гантрам и вновь устроил длинные ноги на столе. — Я бы провел вам экскурсию, но вы ведь и сами специалист, разберетесь. Так что с вашего позволения я не стану вас сопровождать.       Северуса это предложение устраивало как нельзя лучше.       Столы во второй лаборатории были полностью завалены книгами, в основном по искусству создания заклинаний и смежным темам. Единственное рабочее место — небрежно расчищенный закуток. Очевидно, братья недолюбливали самопишущие перья, предпочитая вести записи собственноручно — толстая тетрадь в плотной кожаной обложке до половины была исписана неразборчивым почерком. После нескольких секунд напряженного изучения записей зельевар понял, что те велись на немецком.       Он обернулся, убедился, что Гантрам не видит его из соседней комнаты, и наложил на тетрадь простые дублирующие чары. Уже через несколько мгновений зельевар уменьшил и спрятал в карман мантии ее копию, намереваясь позже показать записи Дольфу. Ту же процедуру он проделал и с немногочисленными пергаментами, валявшимися тут и там.       После Северус осмотрел хранилище ингредиентов, запасы которых явно уменьшились, забрал из библиотеки несколько книг, которые вряд ли пригодились бы чародеям, и только когда оттягивать визит стало попросту глупо, наложил на себя барьерные чары и направился к камерам.       Их число не изменилось, но в конце узкого коридора, с одной стороны которого находились стеклянные двери, а с другой — неровная скала с едва заметным уклоном, пространство было дополнительно расширено, чтобы вместить крематорий. Чародеи решили проблему утилизации трупов наиболее простым способом. Крематорий был окружен менее серьезными чарами, чем камеры подопытных. После смерти человек уже не являлся переносчиком чумы, поэтому единственным требованием к помещению была жаростойкость. Хотя отдельная система вентиляции не была бы лишней, не только из-за тошнотворного запаха, но и по той причине, что усиленное Инсендио могло ощутимо уменьшить объем кислорода в лаборатории. Обо всем этом Северус рассуждал отстраненно, не отрывая тяжелого взгляда от тонкого слоя серого пепла на полу комнаты.       Ее стены также были стеклянными. Не металлическими или хотя бы стыдливо затемненными, а абсолютно такими же, как стены камер. И если в случае с последними это существенно облегчало наблюдение за вынужденными пациентами, то здесь прозрачные стены были признаком либо садистских наклонностей чародеев, либо, что вероятнее, их полного безразличия к неприятным зрелищам.       Три камеры по-прежнему занимали магические животные, остальные были заполнены людьми. И лишь в нескольких комнатах воздух был отравлен желтым туманом. В одной из таких камер Северус увидел мужчину, с головой погруженного в аквариум объемом около двух кубических метров, который напоминал стеклянный гроб. К голове мужчины, который, похоже, находился в магической коме, тянулась толстая полупрозрачная трубка, которая крепилась к надетой на него маске. Другой конец трубки выходил прямо в коридор, где воздух не был заражен. Катетеры в вене и, как понял зельевар, в уретре позволяли предположить, что в таком положении мужчина находится уже давно. Жидкость, заполнявшая аквариум, имела желто-оранжевый цвет, чуть более блеклый, чем воздух в комнате.       На теле подопытного не было заметно характерных для чумы язв, хотя, судя по дате на стене камеры, он был болен уже вторую неделю. На бланке было еще несколько предложений на немецком, а также дважды триумфально подчеркнутое словосочетание на латыни. Глицерин и змеиные водоросли.       Дольф говорил, что для него сок этого растения был одним из самых эффективных средств для борьбы с язвами. Северус не успел опробовать его на подопытных, но теперь убедился в неплохой работе состава. Зелье его авторства, одно из трех необходимых для полного исцеления от чумы, содержало схожий по свойствам компонент, гораздо более редкий и, соответственно, дорогостоящий. Северус задумался. При изготовлении противоядия для светлых магов у него не было причины саботировать работу и намеренно повышать стоимость компонентов состава, так что он мог бы создать еще один рецепт — специально для сопротивления. Сделать его максимально простым и эффективным — и тогда, если начнется эпидемия, светлые маги пострадают чуть меньше. Капли для глаз, зелье для заживления слизистых и исцеления дыхательной системы и, собственно, инъекции противоядия обладали намного более сложным, тщательно продуманным рецептом, но и защитное зелье для кожи было подспорьем. Мысленно прикидывая его состав, маг в последний раз взглянул на мужчину в аквариуме. Чародеи нашли способ освободить зараженного от воздействия чумы, но он был громоздким, нерациональным и попросту бесполезным. Впрочем, им и не требовалось никого спасать. Они изучали.       Две следующие камеры не были заняты, и, как подсказывал Северусу все еще витающий в воздухе запах горелого жира и кожи, который фильтрующие чары задерживали не полностью, опустели эти помещения совсем недавно.       Одно-единственное слово — также на немецком — было выведено небрежным угловатым почерком одного из братьев на пергаментах, прикрепленных к стеклам двух последних камер. Их занимали мужчина и женщина, очевидно, не имевшие контакта с чумой. Их комнаты были обставлены намного комфортабельнее остальных, пожалуй, даже с заботой — большое количество книг, личные вещи, даже узкие двери, ведущие, похоже, в небольшую ванную комнату, одну на двоих. Чародеям пришлось дополнительно расширить пространство, чтобы это устроить, и, насколько Северус успел понять их образ мышления, у магов была на это объективная причина. Он присмотрелся к обложке книги, которую женщина читала, лежа на узкой кровати. Золотистые буквы складывались в незнакомые слова, почти наверняка принадлежащие немецкому языку. Похоже, эти люди были частью того самого проекта, который ни в коем случае не могли отложить братья. Интересно, осведомлен ли об этом Лорд? Впрочем, шантажировать чародеев такой мелочью — несерьезно.       — Эдди! — позвал Северус, отворачиваясь от стекла.       Домовик не отозвался, зато от двери в коридор послышался голос:       — Эльфы отзываются только на наш зов. — На лице Уотана, который, похоже, наблюдал за зельеваром уже довольно долго, были настороженность и тщательно скрываемое презрение.       — Отчего же? — поинтересовался мужчина, прикидывая, чего стоит ожидать от младшего братца. — Насколько мне известно, я все еще участвую в работе над этим проектом.       — О, вы, несомненно, правы, но вот в чем дело, — Северус отметил, что старший брат его собеседника скрывал неприязнь гораздо более умело, — эльфы отказывались выполнять наши поручения.       — Правда? — спросил зельевар, копируя выражение лица Уотана — уголки губ приподняты в едва заметной издевательской улыбке, нос слегка наморщен. — Вам не подчинились эльфы?       — Они заявили, что их хозяин никогда не дал бы им подобных поручений, а значит, они не должны их выполнять. Это довольно странно, — чародей изобразил задумчивость, — потому что мистер Малфой, насколько я знаю, верный пожиратель смерти. Но мы не стали тратить время на разбирательства, мы и так обладаем им в очень ограниченном объеме. Да и это было правильнее с точки зрения безопасности. Я обнаружил, что эльфы могут утром свободно покидать это место, и, учитывая их своевольность, это могло бы привести к катастрофе.       — И Империо успешно решило вашу проблему?       — Это и ваша проблема тоже, мистер Снейп, и я был поражен тем, что вы не озаботились ее решением много месяцев назад, — едко отрезал Уотан, сверля собеседника взглядом темных глаз-колодцев. — Вы все осмотрели?       — Все, что меня интересовало, — невозмутимо ответил Северус, с удовлетворением замечая, как дернулось веко Мастера Чар. — Думаю, пока в нашем сотрудничестве нет необходимости. Я оставлю вас.       Уотан ничего не сказал, пропуская Северуса вперед и цепким взглядом осматривая камеры перед тем, как выйти следом.

* * *

      — Ему не понравилось то, что он увидел, — перешел на родной язык Уотан, раздраженный беспечностью старшего брата, который позволил зельевару разгуливать по лаборатории.       — Да, — флегматично согласился Гантрам.       — Он доложит все Волдеморту и обязательно преувеличит наши неудачи. Заявит, что мы используем его ресурсы в личных целях. — Маг мерил заставленную столами и книжными полками комнату четкими шагами, периодически бросая хмурые взгляды исподлобья на другого мужчину.       — Но мы действительно это делаем, — лениво возразил старший чародей. — Тебя только это беспокоит?       — Ты не понимаешь. Нам поручили задание, с которым он не справился. Снейп уязвлен и найдет способ поставить нас под удар.       — Его удел — зелья. И противоядие он разработал. А чарами заниматься ему не поручали.       — Значит, он не хочет изменять рецепт противоядия, когда мы закончим работу. Боится, что не справится. Он хитрый и скользкий змей. — Уотан бросил взгляд на то место, где минуту назад стоял зельевар.       — И все это ты выяснил, пообщавшись с ним несколько минут? — добродушно взглянул на брата Гантрам.       — Да одного взгляда на его бледную морду достаточно, — фыркнул тот.       — То есть тебе морда его не понравилась, — резюмировал мужчина, и его глаза, несмотря на улыбку, глядели серьезно и устало.       Его брат пожал плечами, подвинул к себе стул, который с резким звуком проехался ножками по полу, и тяжело плюхнулся на него.       — Все прошло удачно? — поинтересовался Гантрам, продолжая внимательно следить за братом.       — Эти ублюдки заломили баснословную цену, — буркнул мужчина, приглаживая светлые, тонкие волосы. — К счастью, в качестве оплаты их устроило кое-что из здешних запасов ингредиентов, — улыбнулся он. — Они обещали доставить единорогов к концу этой недели.       — С этой партией придется быть осторожнее, — с досадой заметил Гантрам.       — На ошибках учатся. — Уотан, усталость которого уступила место воодушевлению, поднялся на ноги и направился в сторону второй лаборатории. — Что касается этого зельевара… — обернулся он в дверях.       — Поступай, как считаешь нужным, — отмахнулся Гантрам.       Мнительность его брата граничила с паранойей и иногда доставляла проблемы. Пару раз, правда, она помогала чародеям не влипнуть в большие неприятности, которые преследовали их, ведущих полузаконную жизнь на две страны, на каждом шагу. Но в общем Гантрам находил, что это не что иное, как легкая форма психического расстройства, спровоцированного, скорее всего, спецификой их работы. Впрочем, Уотан все равно оставался талантливым ученым, и это примиряло мужчину со странностями брата.       Уотан ступил в длинный коридор, куда выходили двери камер, и взмахом палочки снял маскирующие чары с двух комнат, оборудованием которых братья занимались самостоятельно от начала до конца. Впрочем, это не отняло много усилий. Чары расширения пространства, несколько защитных заклинаний, трансфигурация мебели — и у них готово настоящее рабочее пространство, а не провонявшая зельями конура.       Мужчина был несказанно рад тому, что не забыл перед уходом наложить на лабораторию маскирующие чары. Его брат относился к безопасности слишком беспечно, а меж тем, пока доступ в исследовательский центр был разрешен кому-то помимо них двоих, расслабляться было нельзя. Особенно когда речь шла о Северусе Снейпе. Что-то в зельеваре настораживало мага, а своей интуиции он привык доверять. От него пора было избавляться. В конце концов, Уотан сам в состоянии модифицировать противоядие, используя наработки Снейпа. В таком случае братьям не придется делить успех с посторонним человеком, который при этом непременно захочет докопаться до всех подробностей их исследований.

* * *

      — Ты ведь немец? — спросил Северус у Дольфа тем же вечером, когда тот закрыл за собой дверь лаборатории.       — Легенда гласит именно так, — после паузы ответил молодой человек, осматривая разложенные на столешницах бумаги.       Зельевар едва заметно улыбнулся такой дипломатичности, но допытываться не стал.       — Легенда имеет под собой основание в виде знания языка? — уточнил он, откладывая исписанный незнакомыми словами пергамент и подставляя колючую щеку для короткого поцелуя.       — Имеет. Но если ты собираешься заслать меня к своим немцам — они расколют меня в два счета. Мой акцент чудовищен, — признался маг, склоняясь над материалами.       — В этом нет необходимости. Но большая часть их заметок — на немецком, я смог прочитать только оригинальные исторические свидетельства.       — Чародеи поделились с тобой наработками?       Северус покачал головой, и молодой человек улыбнулся.       — Вряд ли здесь найдется что-то интересное. — Зельевар поднялся, уступая Дольфу место. — Они расширили лабораторию и обнесли несколько помещений маскирующими чарами. Я не успел туда добраться, но подозреваю, что отчеты об экспериментах там.       — Если они так тебя интересуют, можно что-нибудь придумать. — Маг задумался, но Снейп только махнул рукой.       — Гантрам утверждает, что они пока ничего не добились. Не вижу смысла ему лгать.       — Хорошо, если так, — задумчиво пробормотал молодой человек, шурша пергаментами. — К чему тогда вся эта возня с маскирующими чарами?       — Параллельно они работают еще над чем-то. — Северус потянулся за пером, на пару секунд задумался и что-то написал на обороте одного из пергаментов. — Тоже немецкий?       Дольф бросил взгляд на небрежно выведенное слово.       — Azurblau — лазурь или лазурный. Откуда это?       — Я так понимаю, название одного из проектов. — Зельевар удивленно приподнял брови. — Романтики мерлиновы.       Маг прыснул, продолжая просматривать бумаги.       — Все как-то беспорядочно…       — Не трать на это время. — Северус отошел к другому столу, где вымачивались в слюне рогатых волков цветки кактуса Наутаф; дождался, пока последние песчинки песочных часов упадут вниз, и перевернул их.       — Чародеи считают, что территория, которая подвергалась заклятию, может хранить его следы… несколько веков, — медленно проговорил Дольф за его спиной. — Кто-то из них отыскал родину чумы.       — Следы какого рода? — обернулся зельевар.       — Черт его знает, — поморщился маг. — Я не понимаю, что он имеет в виду. — Молодой человек еще пару раз перечитал последнее предложение и отложил пергамент. — Можем сами посмотреть.

* * *

      — Куда ты отправляешься? — переспросил разбуженный вызовом Гермионы Гарри.       — Мейнланд — это крупнейший остров архипелага… — снова принялась объяснять девушка, но друг перебил ее:       — Я имел в виду, что ты там забыла? Тем более в такую рань?       — Я хочу уйти, пока Белла не проснулась. Не хочу ее обманывать, а она просто так меня не отпустит, — немного виновато сообщила она.       — Обманывать в чем? — насторожился юноша.       — Белле приснилось, что какое-то время чаша была спрятана где-то там, на Оркнейских островах. Мне кажется, учитывая все изменения… — Гермиона осеклась. — Я хочу сказать, она все еще может быть там.       Гарри нахмурился.       — Не стоит соваться туда одной.       — Я только проверю. И если что-нибудь обнаружу — свяжусь с тобой.       — Мне это совсем не нравится, Герми, — покачал головой Гарри, которого нездоровое воодушевление подруги тревожило не меньше, чем сама ее затея. — Ты ведь знаешь, он повсюду расставил ловушки. Я аппарирую к тебе.       — Не нужно. — Девушка ободряюще улыбнулась. — Я просто осмотрюсь. В архипелаге семьдесят островов, так что поиски могут занять много времени, разумеется, если они вообще имеют смысл.       Гермиона говорила спокойно и убедительно, и юноша расслабился. В другое время он бы не задумываясь присоединился к ней, но накануне Дольф предложил ему вместе отправиться на запад, в маленькое поселение, которое было первым и последним местом, где была зафиксирована Желтая Чума. Поэтому Гарри понадеялся на благоразумность подруги.       Вот только в этот раз это ее знаменитое благоразумие было ни при чем. За девушку, пусть она и не осознавала этого, говорил кусочек души темного мага, заключенный в диадему, так и остававшуюся все это время в ее сумочке. Чары, наложенные профессором Снейпом на хоркрукс почти два месяца назад, когда Гарри отказался немедленно его уничтожить, должны были оградить гриффиндорцев от влияния темной магии. Но мера эта была несовершенной, и хоркрукс все же исподволь, едва заметно подталкивал Гермиону к определенным решениям, указывал нужное направление, стремясь воссоединиться со своим близнецом. А тот уже, не сдерживаемый заклятием зельевара, полностью подчинил бы сознание ближайшей подруги Гарри Поттера.       Так что она была не права, предсказывая долгие поиски. Уже к вечеру, полагаясь на чувство, которое Гермиона принимала за интуицию, она добралась до нужного ей места.

* * *

      Они предпочли аппарировать немного севернее координат, указанных в заметках, и теперь смотрели на залитую солнцем и покрытую зеленью равнину с небольшого холма в стороне. И хотя, согласно все тем же заметкам, Сорнолл в свое время был достаточно крупным поселением, включавшим не только деревянные хибары, но и несколько капитальных каменных строений, в означенном месте не наблюдалось не только развалин, но и следов фундаментов. Создавалось впечатление, что здесь вообще никогда и никто не жил, настолько нетронутой казалась природа.       — Я все еще не понимаю, зачем мы здесь, — хмуро проговорил Поттер, которого охватило непонятное зудящее чувство беспокойства и нетерпения, едва они оказались на месте.       — Я хочу знать. Если здесь тоже бушевала чума, значит, с ней как-то справились? — пробормотал Дольф, оглядываясь.       — Если верить тем запискам, здоровые маги просто перебили зараженных, чтобы не дать заразе распространиться. Подозреваю, они все же додумались использовать барьерные чары, — вздохнул Северус.       — А животные? — возразил молодой человек. — Раз территория заражена, они должны были страдать даже после того, как люди ушли отсюда.       — Полагаю, они просто обходят это место стороной, — резонно предположил зельевар.       Дольф с сомнением покачал головой.       — Мне нужно увидеть, — упрямо сказал он, и Гарри с недоумением отметил нездоровый блеск его глаз.       — О чем ты говоришь? Здесь же нет ничего, — спросил он с легкой тревогой.       — Вот именно. Почему здесь нет хотя бы магглов?       — У этого края дурная слава, — спокойно заметил Северус.       — Так может, и нам здесь не место? — предположил Поттер, который явно ощущал дискомфорт.       Молодой человек не ответил и продолжил осматриваться. Легкий ветерок доносил до магов свежий аромат каких-то цветов, едва слышно шелестели молодой листвой деревья, на которых не было заметно ни одной птицы. Поттер шумно выдохнул и покосился на зельевара, собираясь что-то спросить, но Дольф обернулся и нетерпеливо поинтересовался:       — Идем? — И первым направился вниз с холма, едва ли заметив, как Северус набросил на него барьерные чары.       Он вряд ли вообще что-то замечал — чем дальше отходил он от точки аппарации, тем сильнее становилось его головокружение и желание убраться подальше от этого странного места. Но молодой человек только ускорял шаг, периодически спотыкаясь о мелкие камушки и торчащие из земли корни. Небольшая, около полутора километров в диаметре, равнина, которую пересекала узкая речушка, притягивала его с ненормальной силой. И когда Поттер, наконец догнавший Дольфа, вцепился в его руку, не давая скатиться вниз, маг обратил к нему совершенно безумный взгляд и слабо дернулся, пытаясь освободиться.       — Да что с тобой такое? — Юноша с тревогой обернулся к Северусу, который хмуро изучал результаты диагностического заклинания.       — Дольф? — Зельевар опустил палочку и осторожно взял молодого человека за плечо, отстранив Поттера. — Дольф!       — Я теперь понимаю, что имели в виду твои чародеи, — облизнув пересохшие губы, сообщил маг.       — И что же?       — А вы не чувствуете? — Дольф посмотрел на юношу, который с какой-то обреченностью разглядывал равнину за его спиной. — Mir ist unermesslich elend*1.       Гарри с трудом перевел взгляд на мага, по его интонации и болезненно наморщенным бровям догадываясь, что именно сказал маг.       — Давайте убираться отсюда, — попросил он.       Молодой человек явно хотел что-то возразить, но Северус жестом остановил его и кивком головы велел Поттеру подойти ближе.       Состояние юноши вызывало у зельевара меньше опасений, и все же он сомневался, что тот сумеет успешно аппарировать. Мужчина обхватил Поттера за предплечье, другой рукой продолжая поддерживать Дольфа, который снова что-то бормотал на немецком — грязно ругался, судя по повторяющемуся «шайсэ», отстраненно отметил Гарри, — и аппарировал. Точнее, попытался.       Северус почувствовал, как его ноги зависли в пустом пространстве, мгновенно налившись свинцовой тяжестью, а глаза застелило плотным серым маревом. Оно развеялось буквально в следующую секунду, и мужчина увидел Дольфа и Поттера. Те почему-то оказались где-то под ним, далеко внизу, и их маленькие фигурки были едва различимы во вновь подступающем мареве. Казалось, весь мир исчез, поглощенный им. Затем откуда-то снизу послышался тяжелый вздох, и Северус вновь оказался на земле. Он лежал на спине, чувствуя сквозь тонкую ткань рубашки и легкую мантию неровности грунта, мягкость молодой травы и мелкие камушки. Он будто очутился на дне колодца или оврага, а сверху на него смотрели лица Дольфа и Поттера — Северус знал, что это они, но определить, кто из них кто, не мог. Он видел их словно через огромную линзу — увеличенными в несколько раз. Потом эта волна схлынула, и реальность снова приобрела привычные масштабы, маг вновь ощутил силу тяжести, хоть земля под ним и тряслась, будто желе. Это, а еще испуганный голос Дольфа, оказалось последним воспоминанием Северуса перед тем, как он погрузился в беспамятство.

* * *

      «Мне нужно кое-что узнать. Вернусь к вечеру. Если что-то случится, свяжись с Гарри или профессором через зеркало, я оставила его под своей подушкой. Г.»       Белла отложила уже истрепанную на сгибах записку и нервно провела рукой по волосам. За незашторенным окном было темно, на часах было без нескольких минут десять, а Гермиона все не возвращалась. В довершение к этому, Белла не смогла связаться ни с Северусом, ни с Гарри или Дольфом, когда полчаса назад рискнула воспользоваться зачарованным зеркалом. Это окончательно убедило женщину в том, что случилась беда.       — Гермиона так и не вернулась? — спросил Роб, проходя в гостиную вслед за женой.       Они оба не стали уходить и были готовы в любую минуту сорваться на поиски девушки. Собственно, они бы занялись ими еще несколько часов назад, если бы не протесты Беллы, которая лелеяла слабую надежду на благоразумие Гермионы. Волшебница тяжело вздохнула, чувствуя тяжесть в груди и пульсирующую боль в недавно сломанной ключице.       — Ее пора начинать искать. — Она с волнением сжала кулаки и сложила руки на груди.       Роб подобрался.       — В каком направлении? — уточнила Шери, надевая куртку.       — Я могу ошибаться, — проговорила Белла после паузы, — но других идей нет. Думаю, нам нужно на Оркнейские острова.

* * *

      Никогда в жизни волшебница не чувствовала себя настолько беспомощной. Дорога до Мейнланда, главного острова Оркнейского архипелага, заняла у них почти целую ночь, хотя будь у Беллы палочка, ей пришлось бы потратить не больше минуты.       На машине они добрались до Скрастера, где успели на последний паром до Стромнесса, одного из двух городов на острове.       Выйдя из машины на освещенной фонарями пристани, женщина в растерянности огляделась. Она даже не была уверена, что они сошли на нужном острове. И даже отправляясь к Оркнейским островам, она просто положилась на интуицию. Вспомнила, как блеснули глаза Гермионы той ночью двое суток назад, когда она рассказала девушке о своем сне. Белла понимала ее желание хвататься за любую соломинку в надежде найти хоркруксы, но это было чересчур наивно с ее стороны.       Теперь с ней могло произойти все что угодно. И сама она тоже могла быть где угодно, но Белла была не в состоянии сидеть на месте.       Было уже больше трех часов ночи, но одно из заведений на пристани было открыто, и Роб с Шери разговаривали с каким-то человеком в его дверях. Волшебница с горечью заметила про себя, что вряд ли имеет смысл спрашивать о Гермионе у завсегдатаев маггловских баров, но все же направилась в их сторону.       — …восемнадцать, среднего роста, волосы русые, кудрявые, — говорил Роб полному лысеющему мужчине, который сразу не понравился волшебнице.       Над входом в бар мигала неоновая вывеска, изнутри лился теплый желтый свет. Он освещал несколько рекламных буклетов на внутренней стороне двери. Экскурсии в Мейсхау, Скара-бей, по камням Стеннес и кругу Бродгара… Последний плакат был изрядно затерт и явно не обновлялся уже несколько лет. Но не это привлекло внимание Беллы, а голос Волдеморта, который она услышала как будто наяву.       «Это место защищено стократ качественнее, чем круг Бродгара, но даже там чаша была в большей безопасности, чем в твоем хранилище! Как смеешь ты просить…»       — Экскурсии по кругу Бродгара еще проводятся? — спросила волшебница у толстяка, перебив его.       — Где? — переспросил мужчина, и Белла ткнула пальцем в выцветшую рекламу.       — А, круг Бродгара… Нет, больше не проводятся, наверное. — Он перевел растерянный взгляд с нее на Шери, его лицо разгладилось, и он продолжил: — Я не слишком много внимания обращаю на туристов, если они не заходят в мой бар.       — Почему экскурсии больше не проводятся? — упрямо спросила волшебница, вновь обращая на себя внимание хозяина заведения.       — Какие экскурсии? — искренне удивился тот.       — По кругу Бродгара.       — Где-где? — не понял толстяк, и Белла махнула рукой.       На лицах Шери и Роба была точно такая же невозмутимость, и волшебница утвердилась в своем предположении. Качественно наложенные магглоотталкивающие чары действуют даже на расстоянии и именно таким образом. Маггл забывает о любых своих намерениях, связанных с зачарованным местом, в следующую же секунду после их появления.       — Встретимся здесь через час, — сказала она Робу. — Думаю, стоит разделиться.       — Чтобы мы потом и тебя искали? — нахмурился мужчина.       — Не переживай. У меня есть… — она порылась в кармане толстовки, — вот эта штука. — Она показала мужчине серебристый мобильник.       Роб хотел что-то сказать, но жена опередила его, взяв под руку.       — Будь осторожна, Белла. — Ее многозначительный взгляд убедил волшебницу в том, что женщина все понимала.       — Попробуйте дозвониться до Дольфа.       — Гиблое дело. По всему острову проблемы со связью. Да и с техникой в общем, — сообщил толстяк, лишний раз подтверждая подозрения волшебницы.       Она кивнула и отклеила с двери плакат с фотографией высоких камней и небольшой картой местности. Пару минут она разглядывала блеклый рисунок, потом, сложив бумагу вчетверо, направилась прочь от пристани, вдоль берега.       Гермиона сидела на коленях, опустив голову, среди плоских камней, поросших мхом, вертикально вкопанных в землю. Они обступили девушку правильным кругом метров двадцати в диаметре, а в паре метров от нее ярко поблескивала чаша Пуффендуй.       — Нет, — со стоном протянула Гермиона, заметив Беллу.       Вопреки ее словам, на зеленоватом от измождения лице отразилось облегчение. У волшебницы дыхание перехватило от тревоги, но она быстро справилась с собой.       — Не подходи ближе, — попросила девушка, пристально следя за волшебницей.       — Попалась? — Губы Беллы растянулись в полной горечи улыбке.       Она сделала несколько шагов вперед, останавливаясь у самых камней. Те были покрыты сколами и царапинами и казались древнее всего, что было на острове.       — Зато я нашла чашу, — слабо хмыкнула Гермиона.       Она, сколько ни пыталась, не могла выровнять дыхание, и оно оставалось частым и поверхностным. Девушка с усилием улыбнулась, стремясь успокоить волшебницу, но ее улыбка поблекла, и она обессиленно ссутулилась.       — Это слишком для меня, — сдавленно сообщила она, стараясь не терять самообладания. — Я слышу его голос. Голоса. Нужно было оставить диадему у Гарри.       — Она у тебя? — опешила Белла.       — Ага. — Девушка с трудом сглотнула, но першение в горле не прошло. — С самого начала лежала в сумке. Я даже успела забыть.       От удивления Беллу даже на секунду отпустила тревога за Гермиону.       — Но… Почему вы не уничтожили ее?       — Он бы напал на школу, — сквозь сжатые зубы ответила девушка. — Но таскать ее с собой… было… довольно глупо, — признала она.       — Я вытащу тебя, — выдохнула женщина, сдерживаясь, чтобы не кинуться к дрожащей девушке. — Нужно уничтожить их, тогда защита должна пасть. Меч, который вы использовали… — Она почти касалась ладонью камней и прислушивалась к ощущениям.       — Нет времени. — Гермиона помотала головой. — Слишком сложно. Его так много… Хорошо, что ты пришла, но теперь уходи. Я знаю…       — Что бы ты ни надумала сделать, я тебе запрещаю, — жестко проговорила Белла, уже понимая, что девушку не остановить, и даже догадываясь, что у нее на уме.       Ту потряхивало так, что теперь это больше было похоже на судороги. Гермиона сделала над собой невероятное усилие и сжала палочку в руке.       — Через пару минут у меня не хватит на это сил. И смелости, — выдавила она и отошла от барьера, неотрывно глядя на женщину. — Уходи, не нужно смотреть.       Волшебница резко вдохнула, собираясь начать не то убеждать, не то ругаться, но девушка подняла руку и быстро, срывающимся голосом проговорила:       — Тебе, наверное, так не кажется, но ты самая умная, сильная, решительная и мужественная женщина из всех, кого я знаю. И что бы ты ни думала, тебя можно любить. Невозможно не любить. — Последнюю фразу она выдохнула с трудом и резко отвернулась, понимая, что сейчас разрыдается от страха и постыдной жалости к себе. А еще она понимала, что на слезы времени не осталось.       За ее спиной Белла что-то говорила, все громче и громче, но Гермиона ее почти не слышала. Сознание заполнил вкрадчивый, подавляющий волю шепот, который голос волшебницы больше был не в силах заглушить. Он то распадался на сотню голосов, вразнобой нашептывая вещи, приводящие бедную девушку в отчаяние, то сливался в единый призыв, напевное приглашение присоединиться, несущее в себе угрозу — и обещание покоя. Голос затягивал в омут безнадежности и беспамятства, мрака и печали. Он опутывал Гермиону, как опутывает паук маленькую мушку, попавшуюся в его сети. Она будто бы даже ощущала на своей коже клейкие нити, которые сковывали ее движения. И была обречена так же, как та мушка, угодившая в паутину. За одним исключением. Мерзкий паучище уйдет с ней.       — Пошел к черту! — хотела закричать Гермиона, но едва могла заставить губы шевелиться. — Пошел к черту! — громче повторила она, собирая последние силы и стряхивая с себя липкое оцепенение.       Руки теперь почти не дрожали. Четкое движение палочкой, короткое заклинание. Она никогда не делала этого прежде и надеялась, что никогда не придется. И все же давно заучила формулу заклинания — ведь Адское пламя было одним из немногих действенных способов уничтожить хоркрукс.       За ее спиной закричала Белла, жар окутал тело девушки. Она не сможет контролировать стихию, ей не удастся остановить огонь, и когда он справится с хоркруксами, то примется за нее. Но пока пламя только подбиралось к оставленным у одного из камней чаше и диадеме, превращая молодую траву на своем пути в пепел, оплавляя и покрывая копотью камушки. Оно быстро достигло своей цели, пусть это время и показалось Гермионе вечностью. На отполированных металлических поверхностях заиграли отблески, драгоценные камни засветились пугающим светом — и через мгновение хоркруксы поглотил огонь.       Несколько секунд ничего не происходило — огонь продолжал пылать, расползаясь вокруг, и девушка с ужасом подумала, что ошиблась, но тут пламя потемнело, и ее отбросило назад с чудовищной силой. Она наткнулась спиной на барьер, и этот удар выбил из ее легких весь воздух. Языки огня взвились выше. Рядом послышался сдавленный стон, и Гермиона повернула голову.       От выброса энергии, который сопровождал разрушение хоркруксов, пострадала не только она. Белла с трудом поднималась на ноги, опираясь на барьер. Изнутри.       — Я же просила уйти, — обессиленно пробормотала девушка, не делая попыток подняться. — Зачем ты это сделала?       — Я просто не имею права бросить тебя после всего, что ты мне наговорила. — Волшебница с нервной улыбкой протянула Гермионе руку, постоянно оглядываясь назад, туда, где Адское пламя беспрепятственно прошло через барьер. Который все еще был материальным под ее руками.       Возникало сразу несколько проблем: огонь грозил добраться до волшебниц очень, очень скоро, а кроме того, стремительно двигался в сторону пристани, грозя превратить несколько десятков маггловских домов в пепел. И что было хуже всего — барьер не позволит им сбежать, если сюда придет Волдеморт.       По дороге к кругу Бродгара женщина велела Долли отыскать Дольфа или Северуса, но судя по тому, что те до сих пор не явились, рассчитывать на их помощь не стоило.       Гермиона наконец приняла ее руку, и Белла помогла ей подняться. Девушка покачивалась, не отпуская волшебницу и остановив бессмысленный взгляд на стене огня в нескольких метрах от них. Палочка в ее руке была опущена, а в глазах стояли слезы.       — Гермиона! — Женщина за плечи развернула ее к себе и попыталась заглянуть в глаза. — Гермиона, сейчас же посмотри на меня!       Девушка послушно отвела глаза в сторону и пару раз моргнула, все еще вряд ли осознавая, кто перед ней. Через пару секунд волшебница это поняла и, сжав зубы, отвесила Гермионе звонкую пощечину, от страха за нее и за себя явно вложив в удар больше силы, чем требовалось, чтобы привести девушку в себя. Ее голова дернулась, и взгляд приобрел осмысленность. Гермиона посмотрела на женщину, прижимая свободную ладонь к покрасневшей щеке.       — Ты можешь его контролировать, — сухо проговорила Белла, продолжая сжимать ее плечи. — Этот огонь — твое дитя, и он должен тебя слушаться. Ты не вправе отпускать его. Он сделал свое дело и больше не нужен тебе, правда?       — Я не могу. — Гермиона снова, будто загипнотизированная, смотрела на пламя, которое, кажется, все же немного замедлило свое движение.       Волшебницы стояли метрах в семи от него, и их лица поблескивали от пота. Жар обжигал, и укрыться от него было негде.       — У тебя уже получается, — ласково сообщила Белла. — Ты не можешь вернуть вложенную силу, но огонь все еще не самостоятелен. Нужно только успокоить его. Давай же.       По подбородку Гермионы стекала струйка крови. Белла подумала, что она, должно быть, прокусила губу, но, присмотревшись, поняла, что кровь идет из носа и две тонкие струйки сливаются в одну.       Девушка, не замечая этого, повернулась лицом к пламени и подняла палочку.       Она не имела понятия, что нужно делать. Контрзаклинания не существовало, поэтому она просто вспомнила, что чувствовала, приказывая пламени уничтожить хоркруксы. Тогда оно еще слушалось ее. Сейчас же полностью и окончательно вышло из-под контроля, девушка сразу это поняла, но все же упрямо пыталась убедить Адский огонь отступить. Просто потому, что бездействовать в ожидании смерти было страшно. Страшно, как никогда прежде, и все же присутствие Беллы не давало запаниковать.       Краем глаза Гермиона заметила несколько пылающих деревьев далеко за пределами круга и ощутила настоящее возмущение, как если бы огонь был расшалившимся ребенком. В книгах писали, что Адское пламя обладает собственным разумом, но девушка и представить не могла, что можно ощущать стихию как живое существо. Такой подход пусть и казался верным, но не принес практически никакой пользы, несмотря на все старания. Словно пес, которого щелкнули по носу, огонь отступил на пару метров, прочь от деревьев, но через несколько секунд снова накинулся на них, и те осыпались пеплом. И пусть Гермиона и понимала теперь, как именно стоит действовать, еще яснее она понимала, что сил на это у нее не хватит.       — Ты сильнее, чем думаешь о себе, — почти в самое ее ухо проговорила Белла, которая ощутила отчаяние девушки.       Огненная стена пылала на прежнем расстоянии. В языках пламени угадывались морды мифических и реальных животных, которые скалили пасти.       — Белла? — Гермиона не повернула головы, пристально глядя прямо в лицо их пылающей в нетерпении смерти.       — Что, милая? — Женщина с жалостью поглядела на залитое кровью лицо.       Она ничем, совсем ничем не могла помочь. Даже будь у нее палочка, даже будь она создательницей заклинания — ей вряд ли удалось бы потушить огонь. И волшебница не ждала этого от девушки. Белла просто не могла позволить, чтобы она умерла в одиночестве, чтобы не попыталась спастись.       — Прости меня. — Гермиона шмыгнула носом и закашлялась, когда кровь попала в рот.       — Это ничего, моя хорошая. — Женщина крепко обняла ее за плечи, с горечью наблюдая за тем, как подрагивает палочка в ее руке.       — Глупо получилось. — Девушка всхлипнула и бессильно опустила палочку, которая тут же выскользнула из ослабевших пальцев и покатилась по земле.       Плечи Гермионы вздрогнули, но она подавила накатывающие на нее истерические рыдания и медленно добавила:       — Я ведь… Я ведь действительно тебя… — Она уткнулась лицом в шею женщины, не в силах продолжать, не видя смысла этого делать.       Та крепко прижала ее к себе. Белла не знала, сколько прошло времени, но, должно быть, всего пара мгновений, потому что жар хоть и продолжал опалять кожу, заставляя пот струиться ручьями, но они все еще были живы. И в эту секунду женщине хотелось жить сильнее, чем когда-либо.       Гермиона продолжала прятать лицо у нее на плече, будто это могло спасти ее от огня, от страха, от самой смерти. Маленькая, отчаянно смелая гриффиндорка. Белла крепче прижала ее к себе, также прикрывая глаза. Ей не было страшно. Тоскливо от того, что именно так закончится жизнь этой милой девочки, но за себя она не боялась. Этому давно пора было случиться. Что бы ни говорила Гермиона, это единственное, что заслужила в этой жизни старая пожирательница.       Несчастное влюбленное дитя. Женщина давно чувствовала, что небезразлична ей, и не уставала поражаться тому, как Гермиона смотрит на мир. Влюбиться в морально искалеченную тетку, захотеть изможденную, грязную подстилку чертова маньяка, это же надо умудриться! Белла поняла бы, вздумай девочка жалеть ее, но она, кажется, просто принимала к сведению все злоключения волшебницы и собиралась жить дальше. И этому женщина тоже удивлялась, терпеливо ожидала, когда девушке надоест обманываться, и грелась в лучиках ее глупой и обезоруживающе искренней любви. Что ж. Больше ждать нечего. Все закончится сейчас.       Белла прижалась щекой к пушистым волосам Гермионы и с удивлением поняла, что замерзла.       — Ну, дамочки, долго вы еще тискаться собираетесь? — услышали волшебницы грубоватый оклик, смысл которого не сразу дошел до них.       Женщина открыла глаза. От языка огня их отделяла ледяная стена метров пяти длиной, которая таяла на глазах.       — Да, да, долго она не продержится, — буркнул тот же голос. — Так что быстро сюда, колдуны-недоучки, Мерлин вас раздери!       Белла наконец обернулась. Голос принадлежал крупному мужчине, который опирался на посох и сверлил волшебницу пристальным взглядом настоящего и искусственного глаз. Волшебница осторожно отстранила от себя дезориентированную девушку, но Аластор Грюм, потерявший терпение, быстрым шагом направился к ним. Женщина только открыла рот, собираясь остановить его, как он в несколько широких шагов оказался рядом, вцепился в руку Беллы и поволок ее обратно.       — Когда я говорю что-то делать — нужно выполнять, — рявкнул Грюм, свободно пересекая границу круга, обозначенную вкопанными в землю камнями.       Гермиона молча следовала за женщиной. Покинув круг, она споткнулась о небольшой плоский валун и рухнула бы на землю, если бы Грюм не подхватил ее.       — Вот ведь чувствительные барышни, — хмыкнул он. — Билл, присмотри, — кивнул он рыжеволосому магу, который стоял поблизости, а сам, прихрамывая, направился к тройке других магов, что в отдалении пытались усмирить Адский огонь.       Билл спрятал палочку в карман, взглянул на Гермиону, потом гораздо пристальнее — на Беллу.       — Доброе утро, мадам Лестрейндж, — без враждебности ухмыльнулся он. — Гермиона. Какое веселье вы здесь организовали.       — Это я виновата, — тихо сказала Гермиона, вытирая с лица подсохшую кровь. — Я была уверена, что барьер удержит огонь. Он казался таким мощным…       Белла была удивлена, что девушка все еще в состоянии связно мыслить, и чувствовала несказанное облегчение не только потому, что волновалась за ее здоровье, а и оттого, что совершенно не знала, как вести себя с членами Ордена.       — Его непросто было снять, — согласился маг.       — Сам-знаешь-кто может прийти сюда, — продолжала она, с тревогой глядя на Билла. — Пожалуйста, вы должны… Мы привлекли его внимание. — Билл серьезно кивнул, и Гермиона с облегчением выдохнула.       — Как вы здесь оказались? — спросила Белла.       — Вы привлекли не только Его внимание. Ваш костер видно с соседних островов. — Мужчина огляделся. — Гарри сказал, что вам может понадобиться помощь, и мы приглядывали за этим местом.       — А он сам… — нерешительно начала девушка.       — Сложно сказать. Он торопился, — нахмурился маг. — Уходите отсюда. Мы приведем тут все в порядок.       Белла с сомнением поглядела на девушку, на мага, потом негромко позвала эльфийку, которая соткалась из воздуха слева от нее еще до того, как она договорила.       — Простите, хозяйка, — запищала Долли, и Билл поморщился. — Долли очень старалась вам помочь, но никого не нашла, совсем никого!

* * *

      — Нашлась пропажа? — улыбнулся Роб, завидев приближающихся к ним с Шери волшебниц.       Через секунду, правда, улыбка сползла с его лица, уступив место хмурой сосредоточенности. Он быстро пошел навстречу измотанной Белле, которая буквально тащила на себе Гермиону. Девушка спотыкалась на каждом шагу, на лице была запекшаяся кровь, волосы торчали в разные стороны. Волшебница с облегчением передала ее Робу, который легко подхватил Гермиону на руки.       — Они еще здесь? — спросила Шери, поглядывая за спину волшебниц.       — Нет. — Белла вздохнула. — Но отсюда нужно убираться.       — Следующий паром будет… — маггла бросила взгляд на наручные часы, — будет только через полтора часа.       — Не знаю. — Женщина рухнула на переднее сиденье машины, дверь которой для нее заботливо распахнула Шери. — Если других вариантов нет, придется ждать. А в крайнем случае… — Она не закончила, но маггла поняла, что некий запасной, скорее всего связанный с магией, план все же имеется.       Роб уложил Гермиону на заднее сиденье, и супруги переглянулись.       — Можно найти частный самолет, но это займет еще больше времени. — Мужчина принял из рук жены аптечку. — Она ранена?       Белла, которая не отрываясь глядела на девушку, покачала головой.       — Кровь пошла носом.       Роб, что-то бормоча себе под нос, вытащил из аптечки упаковку ваты и, смочив ее перекисью, принялся осторожно смывать с лица Гермионы кровь. От первого прикосновения прохладной влаги она поморщилась и с трудом открыла глаза.       — Так ты с нами, сестренка? — нервно улыбнулся он, заглядывая ей в глаза.       Гермиона что-то хотела сказать, облизнула покрывшиеся корочкой губы, но потом выдохнула и бессильно прикрыла глаза.       — В такое время здесь вряд ли найдется врач, — озабоченно пробормотала Шери.       — Это должно скоро пройти, — немного неуверенно сказала Белла и взяла руку девушки, свесившуюся с сиденья, в свою. — Ей нужно время… и сон.       Роб закрутил флакончик с перекисью и разогнулся.       — Вид теперь менее бандитский, — неловко улыбнулся он и огляделся вокруг. — Садитесь в машину. Раз уехать нельзя, нужно хотя бы найти более безопасное место. Мы сейчас представляем из себя замечательные мишени.       Белла поднялась, чувствуя в ногах страшную слабость, и пересела на заднее сиденье, осторожно переложив голову Гермионы себе на колени. Роб завел мотор и медленно двинулся по дороге, ведущей вглубь острова.       Девушка снова открыла глаза и несколько секунд смотрела в потолок, не моргая.       — Куда мы едем? — тихо спросила она.       Белла посмотрела за окно, продолжая автоматически гладить ее по голове.       — Домой. Еще несколько часов — и будем в Дареме.       — Это хорошо, — выдохнула Гермиона.       Волшебница думала, что она уснула, но через минуту услышала вопрос:       — У нас ведь получилось?       — У тебя получилось, — мягко поправила ее женщина и наконец в полной мере осознала, что произошло.       У Волдеморта больше не осталось хоркруксов. Об этом нужно срочно сообщить Дольфу и Северусу, нужно быть готовыми к битве, нужно скорее… Белла опустила глаза на бледное лицо Гермионы.       — У тебя получилось, — повторила она.       — Я должна связаться с Гарри. — Девушка облизала губы. — Он должен знать.       — Я уверена, Грюм ему все сообщит, — успокоила ее волшебница.       — Мистер Грюм сказал, что Гарри куда-то отлучился… — нахмурилась она.       — Я не могла с ним связаться, когда искала тебя, — признала женщина. — И с остальными тоже. Но раз Гарри предупредил о том, что уходит, значит, все под контролем. — Она заправила Гермионе за ухо вьющуюся прядь.       — Все равно нужно… — начала она, но женщина оборвала ее, осторожно взяв за испачканную в земле руку.       — Мы сделаем все, что нужно. Но ты сейчас не в состоянии драться. Отдохни. В любом случае потребуется время, чтобы разработать план.       — Ладно, — нехотя согласилась Гермиона. — Ты взяла с собой зеркало?       — Конечно. — Белла достала из кармана штанов небольшое, абсолютно маггловское на вид зеркальце.       Она вложила его в руку девушки, заметив, что придется дождаться, пока они останутся одни. Гермиона кивнула и, сжав зеркальце в руке, прикрыла глаза.       — Прости, что ударила тебя, — тихо попросила волшебница, не уверенная, что ее услышат, но девушка истерично хихикнула, не открывая глаз.       — Прости, что едва не убила тебя, — ответила она, поворачивая голову и утыкаясь носом в пропахшую гарью толстовку Беллы, ту самую, что прежде принадлежала мистеру Грейнджеру.

* * *

      Северус Снейп застонал и подтянул к себе левую руку, которую будто бы окатило кипятком. Сквозь сомкнутые веки не проникало никакого света. Зельевар сжал зубы. Боль в руке не собиралась проходить, и спустя несколько долгих секунд до него дошло почему: Лорд хочет его видеть. Следующим, что он осознал, была чья-то рука, осторожно перебирающая его волосы.       — Северус? — Рука замерла, и знакомый голос зазвучал совсем близко. — Слышишь меня?       — Да, — хрипло ответил мужчина и с трудом открыл глаза.       Его голова покоилась на коленях Дольфа, который, в свою очередь, сидел прямо на земле. Густые сумерки не позволяли определить, где они находятся.       — Как ты? — тихо спросил молодой человек, заглядывая ему в глаза.       Северус прочистил горло.       — Лорд. — Он осторожно сел, поморщившись.       — Да. — Дольф подтянул ноги к себе и размял шею. — Меня он тоже хочет видеть. Но тебе, я думаю, не стоит туда соваться. — В его голосе чувствовалось необычное спокойствие и умиротворение, гораздо более основательное, чем его привычная нервная, деятельная уверенность в себе.       — Что произошло? — Зельевар осмотрелся, отметив, что знакомый холм и узкая речка никуда не делись. — Где Поттер?       Молодой человек замялся.       — Поттер… — Он поднялся на ноги, избегая смотреть мужчине в глаза. — Поттера здесь больше нет.       — Что это значит? — Северус внимательно следил за магом, отчетливо понимая, что случилось что-то по-настоящему серьезное.       — Что у Лорда больше не осталось хоркруксов. Не знаю, каким именно образом, но и чаша, и диадема уничтожены, я уверен. Я объясню все. Когда вернусь. Не нужно заставлять Его ждать. — Молодой человек говорил торопливо, и зельевар не мог разобрать выражения его лица. — Только ты не приближайся к нему, хорошо? У тебя ведь есть зелье. Пожалуйста, Северус! — Дольф быстрым, отчаянным движением прижался губами к губам зельевара и исчез прежде, чем тот успел что-то сказать.       Мужчина пару секунд молча смотрел в пространство, потом выругался сквозь зубы и тоже аппарировал по зову метки.

* * *

      Волдеморт чувствовал, что теряет контроль. Ничего хуже этого чувства он не знал. Каким-то неведомым образом сразу два его хоркрукса были уничтожены. И отдача была так сильна, что маг по-настоящему испугался. Сознание ускользало от него, тело переставало подчиняться, и пустота, зияющая дыра в груди на несколько мгновений стала почти физически ощутимой. Наверное, что-то подобное люди испытывают в последние минуты своей жизни. И вместо того, чтобы злиться и в ярости искать виновных, Темный Лорд в страхе заперся в своем кабинете, отчего-то опасаясь даже выйти к своим слугам. Они знают! Конечно, они в курсе того, что он отныне уязвим. Трусы и предатели! Теперь он не сможет контролировать их, как прежде.       Маг несколько раз быстро пересек кабинет. Какая жестокая ирония! Отныне то, что осталось от его души, то, что является залогом его жизни, разделено между ним и мальчишкой Поттером. Волдеморт резко остановился и невидяще уставился в пространство, нервно постукивая босой пяткой по ковру. Это еще не означает поражение.       Но ему понадобится помощь. А единственный его слуга, посвященный в тайну его бессмертия, не являлся на зов. Как и вероятный виновник его теперешнего положения. Разгорающаяся ярость затмила страх, и маг почувствовал себя намного лучше. Светлым нечего ему противопоставить, а что же касается хоркруксов — виновные заплатят жизнью, Поттер будет найден… Это еще не конец.       — Повелитель? — Волдеморт вздрогнул всем телом, резко обернулся, выставив палочку — и испытал чувство дежавю.       Дольф снова стоял в его кабинете, как и много месяцев назад, только глядел на этот раз с участием и тревогой. Маг медленно выдохнул и опустил палочку.       — Кто-то добрался еще до двух хоркруксов, — без вступления сообщил Темный Лорд.       Глаза молодого человека расширились.       — Мой Лорд…       — В это непростое время, — сдержанно проговорил маг, — я могу рассчитывать на тебя?       — Не сомневайтесь в этом, мой Лорд. У вас есть предположения, кто это мог…       В кабинете раздался хлопок аппарации, и две волшебные палочки оказались направлены на Северуса Снейпа.       — Вы хотели видеть меня, мой Лорд? — Зельевар склонился в поклоне, игнорируя тяжелый, полный безнадежности взгляд Дольфа.       Лицо Волдеморта, к которому, очевидно, окончательно вернулась уверенность в себе, приобрело хищное выражение.       — Мой дорогой Северус. — Он сделал несколько шагов вперед, поигрывая палочкой и внимательно рассматривая пожирателя.       Тот выглядел довольно жалко — бледный и какой-то болезненный, он явно не успел прийти в себя после странного происшествия. Темный Лорд скользнул взглядом по лицу зельевара и посмотрел в запавшие от усталости глаза.       — Где мальчишка, Северус? Где мальчишка, которому ты помог уничтожить кое-что очень важное для меня?       — Мой Лорд, я не… — привычно начал зельевар, по глазам своего повелителя понимая абсолютную бессмысленность каких бы то ни было возражений.       — Не лги мне! — вдруг заорал маг, и веки Северуса дрогнули. — Смотри мне в глаза и отвечай, куда делся Поттер.       — Я не знаю, где он, — твердо ответил мужчина.       — Мой Лорд, простите мое вмешательство, но я и сам могу найти мальчишку, — сдержанно предложил Дольф, и Мерлин свидетель, эта сдержанность далась ему ценой невероятных усилий.       — Так почему до сих пор не нашел? — прошипел Волдеморт, на секунду переводя взгляд на молодого человека. — Почему нужно было дождаться, пока случится что-то подобное?       — Если прикажете, мой Лорд, я тут же отправлюсь на его поиски. — К счастью, маг отнес тревогу в голосе пожирателя на страх наказания или вообще не заметил его.       Дольф бросил полный горечи взгляд на своего любовника. Тот смотрел прямо в глаза Волдеморта.       — Мальчишкой мы займемся позже. Когда закончим с этим предателем.       — Почему вы решили, что он предал вас, мой Лорд? — отчаянно перебил Дольф, и, как ни странно, Лорд простил ему эту дерзость.       — Я всегда знал, что на него нельзя положиться. Он слишком лоялен к этому мальчишке, отпрыску его обожаемой подружки-грязнокровки, — не оборачиваясь, бросил маг. — К тому же мне представили убедительные доказательства того, что он саботировал мои поручения. Ты признаешь это? Скажи правду, последний раз в жизни, — потребовал Волдеморт.       Щека Северуса нервно дернулась.       — Да или нет, отвечай? — повысил голос маг.       — Но его могли оклеветать, мой Лорд! — снова отвлек его Дольф, не давая безотчетной ярости окончательно захлестнуть сознание Волдеморта.       — Донос только подтвердил то, что я всегда знал, — отрезал маг. — Ты, Северус, был полезен, несмотря ни на что, и я закрывал глаза на твои прегрешения, но все закончится прямо сегодня. — Волдеморт медлил, ждал, что зельевар примется молить о пощаде или оправдываться, как всегда делал, но тот молчал. Но не так, как если бы смирился со смертью, а будто напряженно чего-то ожидал.       Темный Лорд услышал за спиной шумный выдох и покосился на Дольфа.       — Мой Лорд, — голос молодого человека охрип, и он с трудом сглотнул, прежде чем продолжить, — мой Лорд, если вы собираетесь расправиться с ним, то лучше поторопиться. Помните, нужно отыскать мальчишку, и вдвоем нам это удастся быстрее. Ведь вы связаны с Поттером. Покончите же с ним, — Дольф сделал несколько шагов вперед и кивком указал на Северуса, — и займемся неотложными делами. Этот человек бесполезен для вас.       С каждым словом его голос становился все жестче, и Волдеморт бросил на мага нечитаемый взгляд. Что же касается Северуса, тому не удалось скрыть своего удивления.       — Думаю, ты снова прав, — медленно проговорил Темный Лорд, поднимая палочку.       Безгубый рот растянулся в неприятной ухмылке, и маг ощутил знакомый трепет, предвкушая короткий миг абсолютной власти, который достиг кульминации, когда с палочки светлого дерева сорвался зеленый луч.       Северус Снейп прикрыл глаза, ослепленный вспышкой, задаваясь вопросом, где же он просчитался. Очевидно, он так никогда и не поймет до конца смысл игры, которую вел Дольф. А он, видит Мерлин, хотел бы разобраться в мотивах этого человека, достаточно незаурядного, чтобы привлечь его внимание не только как участника этой войны.       Рядом послышался звук рухнувшего тела, и зельевару понадобилась целая секунда, чтобы осознать, что он еще жив. Маг открыл глаза, догадываясь, что именно увидит, но открывшееся ему зрелище привело его в полнейшее недоумение.       Между ним и Волдемортом, прямо на траектории полета Авады, лежал человек. Его голова была повернута так, что глубокий капюшон поношенного балахона не давал рассмотреть лицо, но мужчине удалось различить два вырисовывающихся под тканью бугорка. Рога, которые Северус в последнее время начал считать чертовски сексуальными.       Волдеморт все еще был на прежнем месте, но почему-то сидел на полу и выглядел, если такое в принципе возможно, еще более болезненно, нежели обычно. Полуприкрытые глаза поблекли и остекленели, рот был приоткрыт, словно волшебнику не хватало воздуха. Видеть его настолько раздавленным, будто бы лишившимся всех сил, для Северуса было странно и неправильно. Что он должен сделать? Добить? Решение напрашивалось само собой, и зельевар со второй попытки опустил руку в карман, удивляясь тому, как непослушны стали его пальцы.       Нашарив палочку, Северус поднял глаза и успел перехватить взгляд Дольфа. Еще одного Дольфа. Для зельевара увиденное по-прежнему не желало складываться в единую картину. Схожие чувства, приправленные солидной дозой ярости и страха, отражались на поблескивающем испариной землистом лице Волдеморта, рядом с которым Дольф опустился на колени. Похоже, Лорду было сложно даже следить за ним взглядом, не то что что-то говорить. Он еще не пришел в себя.       И Северус был почти уверен, что безумная мысль, которая уже несколько секунд назойливо крутилась в мозгу и мешала изучить происходящее всесторонне, имела смысл. Пару мгновений назад был уничтожен еще один, вероятно последний, хоркрукс Волдеморта. Вот только что он должен делать с этим объяснением, зельевар не имел ни малейшего понятия.       — Как это возможно? — выдохнул Волдеморт, царапнув ногтями пол в том месте, откуда Дольф мгновением ранее забрал палочку. — Ведь Поттер…       — Мне даже не верится, что можно быть настолько поглощенным ненавистью, чтобы не заметить очевидного, — звенящим от сдерживаемых эмоций голосом проговорил Дольф, и в его голосе не было ни капли самодовольства — только крайнее напряжение. — Поттер все-таки вас сделал, вот что произошло. — Волдеморт поперхнулся густой, темной кровью. — И я бы очень хотел, чтобы вы поняли, как именно это случилось, прежде чем сдохнете. Но у меня так мало времени, — закончил Дольф, глядя в безразличные, мертвые глаза, которые уже оставил страх, и резким движением вытащил нож с изогнутым лезвием из груди Лорда.       Тот вышел легко, даже не оцарапав ребра, и лишенные ресниц веки Волдеморта мелко вздрогнули в последний раз.       — Прости, что все случилось именно так, — пробормотал Дольф, не разжимая сомкнутой на рукояти ножа ладони, и поднял голову на стоящего рядом Северуса.       — Поттер?       — Кто же еще. — Молодой человек накинул на голову капюшон, искоса глянул на собственное тело, неловко раскинувшееся на полу, потом на циферблат наручных часов, и, как показалось Северусу, подавил дрожь.       — Ты идиот, Гарри, — выдохнул зельевар, который наконец понял все.       Дольф взглянул на него исподлобья и горько улыбнулся.       — Зато я, кажется, спас Британию. — В этот момент наручные часы, отсчитывающие оставшееся от сорока семи секунд время, издали короткий сигнал, и Дольф исчез. Аппарировал в прошлое, чтобы своим телом закрыть Северуса от летящей в него Авады. Чтобы дать Волдеморту собственноручно уничтожить последний хоркрукс. В следующую секунду тело Темного Лорда принялось пеплом осыпаться на ковер, и через некоторое время от величайшего темного мага столетия остались только серая пыль да выцветшая накидка.