Какого чёрта?

Оставив голодных вампиров самим разбираться с тем, кому и сколько ещё еды достанется, Йенс под шумок, прислонившись спиной к стенке, выбрался из кухни. Единственным, кто заметил его побег, был Ян. Он смотрел парню прямо в глаза, когда тот уже выбрался из кухни и стоял позади вампиров. Йенс смутился, потому что знал, что Ян чувствует всё то, что сейчас испытывает сам парень, но глаза отводить не собирался. Больше никогда не собирался. Не от Яна. Не от единственного человека, которому он причинил боль и который даже при этом всё еще остался с ним. Пусть Йенс вынужден будет просить прощения всю свою вампирскую жизнь, но больше Яну он не соврёт никогда. И ничего от него не спрячет. Видимо, Ян понял это, потому он лишь улыбнулся краешками тонких губ и кивнул в сторону лестницы на второй этаж. После чего повернулся к Лили, всё еще пытающейся завоевать всё его внимание, и улыбнулся девушке, при этом отпихивая от себя прилипчивого Рикки. Оборотень сейчас был больше похож на большую, добрую собаку, которая отчаянно хочет, чтобы хозяин уделил ей хотя бы немного времени. Даже уши сложил так же, как это делают собаки, и едва ли не скулил. Йенс знал, что Ян, как любитель собак, совсем скоро начнёт сдавать позиции. Рикки был слишком очарователен и напорист, чтобы так просто обойти его стороной. Даже Йенс поддался, несмотря на то, что первая их встреча была не самая приятная. Поднявшись на второй этаж, Йенс оказался в полнейшей тишине, словно бы не там, внизу, веселилась и кричала целая толпа вампиров. Это буквально сбивало с толку, потому что тишина давила, а шаги слишком громко отдавались эхом по пустому коридору. Вампир непроизвольно сглотнул, замедляясь и дыша через раз. Он уже понял, что Ханс знает о его приближении, потому что от хозяина особняка не могло укрыться ничего. Такие, как он и Ян, воспринимают всё куда более тонко, чем другие вампиры. Входить в комнату Йенс боялся. Понятия не имел, с чем может столкнуться, но понимал, что поговорить с Хансом ему просто жизненно необходимо. Происходило что-то между ним и хозяином особняка, непонятное, кажется, лишь для самого Йенса. Он упустил из виду нечто весьма важное, пока походил на безэмоциональную амёбу, так что теперь ему просто следует разобраться во всём. Самому парню казалось, что он не просто из чувства вины и не способности себя простить отказался уходить из особняка с Яном. Было что-то ещё. Резко выдохнув, Йенс потянулся к ручке и открыл дверь, впуская тусклый свет в полумрак комнаты. Ханс, не обративший внимания на гостя, продолжал сидеть в самом углу на небольшом кожаном диванчике, запрокинув назад голову и раскинув в стороны руки. Он казался расслабленным и спокойным, но что-то не давало Йенсу и повода думать, что это действительно так. Хозяин дома выглядел непозволительно красиво в простых потёртых темно-синих джинсах и белой майке. Каштановые волосы не были зачёсаны назад и уложены, как привык видеть Йенс. Они были растрёпаны, несколько прядок спадало на лоб мужчины. Черты лица разгладились, Ханс больше не выглядел вечно хмурым и серьёзным. Он казался моложе. Йенс замер, разглядывая его и пытаясь запомнить каждую мелкую деталь, потому что он впервые видел хозяина дома таким… домашним, что ли? Особенно привлекли внимание вытянутые длинные ноги и красивой формы ступни. Юный вампир понятия не имел, почему босые ноги мужчины так приковали к себе его внимание. Йенс даже немного смутился, рассматривая ровные пальцы, бледную и тонкую кожу, сквозь которую были отчётливо видны вены, лодыжки и выпирающие косточки. - Я заметил, что с моим кланом ты успел поладить, - Ханс заговорил внезапно, заставив Йенса вздрогнуть. Его глухой, низкий, гортанный голос разорвал тишину комнаты. Парень непроизвольно сглотнул, ощущая, как сонмы мурашек проносятся по коже от этого голоса. А раньше он и не замечал, как может действовать этот голос. – Это хорошо. Ты кажешься более живым. - Д-да, - Йенс замялся, подходя ближе и замирая совсем рядом с босыми ступнями мужчины. Тот никак не отреагировал, его глаза всё ещё были закрыты. – У меня было время подумать о многом. Я всё ещё чертовски виноват перед столькими людьми за свой эгоизм, но я всё исправлю. Поэтому я остаюсь. Свой долг вам я выплачу. От того, как на него посмотрели резко распахнувшиеся медово-карие глаза, Йенса словно прожгло насквозь. Он замер, не в силах отвести взгляда, а внутри у него всё переворачивалось и жгло так сильно, что было буквально нечем дышать. - Уходи, если ты собираешься остаться лишь за тем, чтобы выплатить долг, - прорычал Ханс, продолжая буравить парня глазами. – Бар уже привели в порядок, я получил от тебя достаточно крови, так что ты можешь идти. - Но ведь… - начал было Йенс, но его прервали раздражённым жестом. - Я велел тебе уходить. У меня не было желания держать тебя здесь из-за долга, но я не думал, что смогу по какой-либо иной причине привязать тебя к себе. Когда Ян пришёл ко мне и сказал, что ты решил остаться, я не подумал, что причиной всё еще будет долг. Думал, что мне удалось… ладно, это не столь важно. Забирай Шейна и проваливай. Йенс пока совсем не понимал, что ему пытаются сказать, потому что слова как-то совершенно не хотели вязаться в голове в единые предложения. Он лишь смотрел на Ханса, наблюдал за тем, как меняется выражение на красивом лице, как отражаются эмоции в золотистых глазах. Ханс пытался скрыть их, потому снова запрокинул голову, чтобы Йенс не успел разглядеть, но он успел. Увидел всё, что должен был, и его перемкнуло. Он словно бы завис, продолжая смотреть в лицо мужчины, которого всё это время помнил только по глубоким укусам и ласковым прикосновениям. Он никогда не считал себя настолько дураком, хотя Ян всякий раз доказывал ему совершенно обратное. Нет, конечно, не без этого, но, когда было действительно нужно, Йенс умел соображать действительно хорошо. Потому сейчас он понял достаточно, чтобы для себя разъяснить причину, по которой он решил остаться. Да, первой всё же была уплата долга, потому что Йенс терпеть не мог быть кому-то должным, но было кое-что ещё. Привязанность. Пока ещё робкая, только зарождающаяся привязанность к тому, кто мог прикасаться так осторожно, словно к хрустальной вазе. Пусть Йенс и был немного невменяемым всё это время, но не почувствовать он не мог. Он смутно помнил, как всякий раз после того, как Ханс забирал его кровь, он просил прощения и прижимал к себе так, словно держал в руках сокровище, помнил, как сильные и прохладные пальцы поглаживали его по голове, проходились по ранкам на месте укуса, как тонкие губы боязливо, словно бы спрашивая разрешения, целовали его виски, шею, руки. Он помнил всё это, оно всплывало теперь в памяти так ярко, словно это случилось всего мгновение назад. - Я помню, - отозвался Йенс тихо, делая ещё несколько шагов и останавливаясь возле самого дивана. Парень понятия не имел, есть ли у него право так делать, и не будет ли это слишком нагло, но он перебросил одну ногу через бёдра Ханса и буквально оседлал его, упираясь руками с спинку по обе стороны от головы мужчины. Тот удивленно вскинул брови, смотря Йенсу прямо в лицо. - О чём ты? – спросил он хрипло, сжимая пальцы в кулаки. - Я помню всё, что вы делали, - ответил Йенс и, заметив беспокойство, вспыхнувшее в медовых глазах, поспешил объяснить: - Не об укусах – это не важно. Я помню всё, что было после. Как вы прикасались ко мне и как просили прощения, как обнимали и гладили мои волосы. Вы ведь думали, что я не вспомню, верно? Ханс шумно сглотнул и замер, не отводя взгляда, выдающего его с головой. Он просто не мог позволить себе даже лишнего движения, потому что Йенс был к нему слишком близко, шепча прямо в губы, пробегая тонкими пальцами сначала по плечам, потом поднимаясь выше, касаясь скул, передавая тепло через эти мимолётные прикосновения. - Вы имели в виду мою привязанность к вам, когда говорили о том дне, когда к вам приходил Ян. Вы думали, что я по этой причине решил остаться, верно? Судя по вашим глазам, я не ошибся. Странно это. Вы – чистокровный, однако вас слишком легко читать по глазам. Вы сами позволяете мне это или сейчас вы не в состоянии контролировать себя? Йенс не имел права говорить так, с нотками превосходства в голосе, потому что перед ним тот, кто превосходит его по всем параметрам и кого он запрограммирован защищать во чтобы то ни стало. Однако, он видел, что ему пока ещё позволяют, потому это сносило крышу и срывало тормоза. Он никогда не имел ни над кем столько власти. Даже над Яном. В большинстве случаев именно чистокровный руководил парадом. Он позволял не больше, чем сам считал нужным. Сейчас же Йенс видел, как слаб едва ли не самый сильнейший вампир в этом городе перед ним, и это будоражило его кровь. - Вы не будете мне отвечать? – решился на ещё одну наглость Йенс, зарываясь пальцами в мягкие каштановые волосы и продолжая смотреть в чужие глаза, которые были так близко. Ханс снова сглотнул, пытаясь совладать с собой, после чего выдохнул Йенсу в лицо: - Да, я надеялся на твою привязанность, но не был уверен, что имею на неё право после всего, что случилось. Ты это хотел услышать? - Вам ведь много больше, чем мне когда-либо будет, так что, думаю, вам стоит быть более уверенным в том, чего вы хотите, - Йенс продолжал наглеть, пьянея от того, что ему это всё еще позволяют. – Я пока не уверен в том, что творится в моей голове, так что я, с вашего позволения, здесь всё же задержусь. Долг я вам выплачу, потому что терпеть не могу быть кому-то должным, и разберусь во всём, в том числе и в том, что для меня значат ваши прикосновения. Пока я не могу дать вам того, чего вы от меня ожидали, но это не значит, что ничего нельзя изменить. Я, знаете ли, падок на чувственные прикосновения и глубокие укусы. Вам следует только постараться. Чистокровный шумно выдохнул, когда Йенс отстранился, расстегивая верхние пуговицы рубашки и приспуская её с левого плеча. Наклонив голову вправо, он вновь посмотрел на замершего Ханса, приглашающе убирая волосы и открывая шею. Мужчина слабо соображал, потому не сразу понял, чего от него хотят. Только заметив слегка насмешливую ухмылку парня, он протянул руки, стискивая чужие плечи, и прикоснулся губами к тёплой коже, чуть ниже того места, где билась венка. Кусать он не собирался, лишь коротко выцеловывал каждый сантиметр, словно прося прощения за всё, что было ранее. Йенс не возражал и не торопил. Лишь улыбался, проводя пальцами по шее мужчины в том месте, где начиналась линия роста волос. Когда Ханс, наконец, укусил, глубоко вонзая клыки, Йенс непроизвольно вскрикнул, прогибаясь назад и едва не падая, но чистокровный придержал его под спину, прижимая к себе. Он глотал кровь медленно, вздрагивая всякий раз, когда Йенс рвано выдыхал или же протяжно стонал, комкая пальцами футболку мужчины. За свою долгую жизнь Ханс зарёкся привязываться к кому бы то ни было, потому что его привязанности никогда не заканчивались чем-то хорошим, но сейчас он был уверен, что впервые выбрал правильного человека, потому не собирался ни о чём жалеть. Ему позволили, значит всё, что нужно, это лишь постараться достаточно, чтобы у Йенса не было и шанса сказать «нет».

***

Ян, всё еще пребывающий в компании вампиров на кухне, едва не согнулся пополам, когда внезапно на него накатила такая волна удовольствия, что было трудно удерживаться на ногах. За всё то время, что у них с Йенсом присутствует эта связь, он ни разу такого не испытывал. Все внутренности буквально скрутило от удовольствия, ноги задрожали, захотелось так же, как, возможно и Йенс сейчас, приоткрыть рот в беззвучном крике. Пока никто не заметил, чистокровный постарался смыться, быстро спроваживая забавную Лили кому-то из вампиров, явно положивших на неё глаз. Девушка не обиделась на то, что её не особо вежливо спихнули другому. Она лишь слишком пристально посмотрела на Яна, что-то для себя поняла и улыбнулась. Кажется, девушка оказалась достаточно прозорливой и понимающей. Чистокровный покинул кухню почти незаметно, потому что никому, особо-то, не было до него дела. Только вот от одной псины избавиться не удалось. Рикки прилип к нему, как жвачка в подошве, и никак не желал свалить в туман. На любые угрозы и заламывания рук он реагировал лишь ещё большим напором и вечной улыбкой идиота. Яна это выводило из себя, потому что он терпеть не мог прилипал. - Отъебись от меня! – прорычал он в очередной раз, удирая по лестнице в свою комнату по самом последнем этаже. Ему нужно было остаться одному и перевести дыхание, потому что от чувств Йенса он скоро загнётся. Всё внутри просто горело, и создавалось впечатление, что его собственное сердце бьётся с бешеной скоростью где-то в глотке, хотя у его сердца вообще-то отсутствует всякая двигательная функция. - Зачем же так грубо? – Рикки надул чувственные губы. – Я же волнуюсь за тебя. Что стряслось? Почему ты так внезапно убежал? - Заткнись и свали! У меня нет желания сейчас видеть твою рожу. - Ты меня этим не запугаешь, так что смирись и просто расскажи, что стряслось. Так я, возможно, отстану быстрее. По его интонации Ян понял – ни черта он не отстанет. Прилипала. Игнорировать псину было самым верным решением, потому Ян просто продолжал подниматься по лестнице, стараясь дышать через раз или не дышать вообще, при этом стискивая пальцами рубашку на груди. Он чувствовал, что это скоро закончится. Йенс никогда не мог выдержать особо долго. Спрятаться в комнате не получилось, потому что надоедливый оборотень проскользнул за ним следом. Ян даже не успел хлопнуть дверью перед его носом. Собственно, это бы оборотня не остановило. Прошлой ночью он забрался к нему через окно и провалялся в постели вампира до самого утра. Продолжая игнорировать улыбающегося парня, Ян рухнул на пол рядом с кроватью, прислоняясь к ней спиной и запрокидывая голову назад. Его руки дрожали, все внутренности сводило от желания получить разрядку. Это было не его желание, не его чувства, но это ничего не меняло. Ян всё равно сходил с ума. Его шея пульсировала в том месте, куда он сам часто кусал Йенса, вытягивая из него кровь с особым удовольствием. Теперь же эта задача возлагалась на Ханса, и, кажется, он с ней неплохо справлялся, раз Йенса так плющило от удовольствия. - Ян, эй, что с тобой? – Рикки приземлился рядом, хватая чистокровного за плечи и разворачивая к себе. Оборотня удивило, что тот даже не сопротивлялся. Просто посмотрел на него осоловелыми глазами и облизал пересохшие губы. Рикки, наблюдая за этим, непроизвольно сглотнул, подавляя в себе желание приблизиться и поцеловать. Он знал, что Ян его за это по головке не погладит. Рикки знал, что Яна связывает кровная связь с тем пареньком Йенсом, а от хозяина дома он знал непосредственно о самой связи и что она значит. Ханс многое рассказывал ему, потому что Рикки всегда был чересчур любознательным, а кровная связь его самого с Хансом не связывала, он пребывал здесь на чистом энтузиазме. Поэтому по выражению лица Яна, по тому, как дрожали его руки и губы, Рикки не составило труда догадаться, что происходит. Он видел, как мальчишка уходил из кухни, явно направляясь к Хансу, потому цепочка в голове выстраивалась сама собой. Парнишка сейчас был с хозяином, а то, что он чувствовал, передавалось Яну через связь. Рикки был уверен, что он вполне может умереть после того, что сейчас собирается сделать, но не воспользоваться беспомощностью Яна оборотень просто не может. Потом он будет жалеть об этом всю жизнь. Поэтому он притянул Яна к себе, крепко обнимая горячими руками, и накрыл его губы своими. Чистокровный даже не противился, послушно приоткрывая рот и позволяя углубить поцелуй. Он даже как-то проявлял инициативу, пусть и слабую. Его губы двигались в ответ. Язык сплетался с языком Рикки, тонкие пальцы хватались за сильные плечи. Как Рикки и думал, целоваться с Яном оказалось куда приятнее, чем он себе представлял последние несколько дней. И обнимать его хотелось вечно. Он казался таким хрупким, пусть они и были почти одинаковой комплекции, разве что у Яна не такие широкие плечи и не так ярко выражена мускулатура. И его пальцы тоньше, длиннее, как у музыканта. Волосы у него мягче, и кожа более гладкая, почти мраморная, пусть и кажущаяся холодной. Рикки был уверен, что его горячности хватит на двоих с лихвой. Когда Ян не сдержался и застонал в поцелуй, выгибаясь, еще ближе притискивая себя к Рикки, оборотень понял, что скоро сорвется и просто завалит чистокровного. Больше не было ни сил, ни желания терпеть. Член больно упирался в ширинку джинсов. Тело мучительно требовало своего, а Рикки сдерживаться не умел, как ни пытался. Поэтому он повалил Яна на пол, нависая сверху, и понял внезапно, что что-то не так. Не по плану. На него со злобой и желанием убить смотрели алые, словно кровь, глаза, а пальцы на плечах сжались так сильно, что это грозило оборотню переломом ключиц. - Вот чёрт, Ян, ты уже пришёл в себя? – невинно хлопая длинными ресницами спросил Рикки, рассматривая злобное лицо Яна, которое даже сейчас было невероятно красивым. - Да, я пришёл в себя, - прорычал Ян. – Наглая псина. Если не хочешь сдохнуть прямо сейчас, лучше беги. И он прицельным ударом ноги в живот впечатал Рикки в стену. Тот едва не заскулил, потому что удар вышел сильным, и сполз на пол, смотря на Яна снизу вверх. - Ну, прости. Я не хотел. Ты был в таком состоянии, так что я подумал… - начал лепетать Рикки, но Ян зыркнул на него так, что всё желание говорить отпало. - Тебе вредно думать, псина. У тебя это плохо выходит, - процедил вампир, наклоняясь почти к самому лицу Рикки и дыша на него холодом. – Потому беги, пока я тебя не убил. Больше Рикки говорить не нужно было. Он и так понял, что дело пахнет керосином, потому подорвался с места и бросился бежать так быстро, как мог, чувствуя спиной распространяющийся холод. Кажется, его ждёт веселое времяпровождение, однако он не жалеет об этом, потому что обнять Яна у него всё же вышло, пусть и не на долго.