Дом ведьмы

— Вот же… — простонала Эмма, поднимая голову и вытирая губы чистой тряпицей. — Реджи-ина… Ведьма, хлопотавшая у очага, привычно потянулась за кружкой. Зачерпнув воды, она добавила к ней три ложки прозрачного зелья и, перемешав, подошла к страдающей девушке. — Я его пить не буду, — передразнила она, отдавая селянке кружку и присаживаясь рядом на скамью. — Теперь-то без этой гадости не можешь. Эмма вцепилась в кружку и опустошила её буквально за полминуты. — Я тебя люблю, Реджина, — пробормотала она, чувствуя себя бесконечно счастливой от того, что может, наконец, оторваться от тазика. — Почему у меня раньше не было личной ведьмы? Реджина ничего не ответила, исподлобья глядя на девушку. — Кто-то обнаглел, — наконец, констатировала она, но в голосе женщины чувствовались искорки смеха. Эмма кивнула, не отрицая. — Ты сама мне говорила, что хочу, то и получу, — пожала она плечами. — Личная ведьма. Наверное, говорить такое тебе — это как засунуть руку в пасть бешеной собаке и знать, что она тебя никогда не укусит. — Я всегда могу укусить позже, — заметила Реджина, заправляя девушке за ухо светлую прядь. Эмма притворно поморщилась. — Мало ли, споткнёшься по дороге в город… Девушка рассмеялась. — Ты этого не сделаешь, — она покачала головой. — Признайся, тебе нравится, что я здесь. — Деревенская девка, которую постоянно тошнит. Да, о госте прекраснее я и мечтать не могла, — Реджина с лёгкой брезгливостью покосилась на тазик, который смутившаяся девушка поспешила спрятать под скамейку. — А когда ты будишь меня посреди ночи и плачешь, потому что злая ведьма не даёт тебе яблок, я вообще прихожу в восторг. Глаза Эммы тут же загорелись, и женщина пожалела, что вообще упомянула об этом. — Я хочу яблоко. — Нет, — тут же отказала Реджина и хлопнула её по плечу: — Потерпи до ужина. Эмма тут же нахмурилась. Впрочем, поругаться с упрямой ведьмой она не успела — на крыльце послышались шаги, а затем кто-то постучал в дверь. — Кого ещё нелёгкая принесла, — пробормотала женщина, тут же поднимаясь на ноги. Клиенты к ведьме приходили едва ли не каждый день, а как-то раз даже в полночь — один очень настойчивый селянин был уверен, что Реджина возвращается с шабаша именно в это время. Наверное, растрёпанная и злая женщина тогда и впрямь показалась ему сосредоточием тьмы, ибо уходил он бегом. Подчиняясь движению ладони, дверь открылась. В кухню тут же заглянула старая-старая женщина с корзиной в руках. Её острое, крысиное лицо было Эмме прекрасно знакомо — тётушка Гри, схоронившая уже пятерых мужей и, видимо, намеревавшаяся то же самое проделать и с шестым. Жила она в паре домов от Эммы и слыла страшной сплетницей. — Госпожа ведьма, — залебезила старуха под пристальным взглядом Реджины. — Надеюсь, у вас всё хорошо, здоровьице не шалит… — Что нужно? — сухо перебила её хозяйка. Такую Реджину Эмма не любила: строгую, немногословную и даже грубую. В эти моменты она как никогда была похожа на злую лесную колдунью. — Зелья бы молодильного да яду сердечного, — старуха дрожащей рукой протянула ведьме три золотые монеты. Реджина кивнула — бабку она узнала, — и вышла в комнату за нужными склянками. Эмма старалась сидеть тихонько, но тётушка Гри, тут же принявшаяся разглядывать кухню, разумеется, заметила её. — Ты ещё кто? — настороженно протянула она. — Чёй-та подслушиваешь? — Я здесь живу, — неприветливо огрызнулась девушка, прекрасно помня всё плохое, что сделала ей старуха. Тётушка Гри всплеснула руками. — Да это же Свон! — поразилась она, приглядываясь. Эмма пожалела, что у соседки не было проблем с памятью. — Неблагодарная девка, оставила Гертруду одну! Она о тебе так заботилась, кормила, поила, обстирывала, а ты сбежала! Нет бы стакан воды подать доброй старушке, а ты… — Что она делала? — фыркнула Эмма. Старая Гертруда сделала лишь одно доброе дело — год назад приютила осиротевшую девушку в своём доме. С тех пор Эмма ей была как бесплатная рабочая сила: убрать в комнатах, прополоть и полить огород, приготовить поесть, подоить коров — и всё прочие дела легли на её плечи. А ведь ей приходилось, кроме этого, ещё и работать — девушка была прачкой и стирала вещи для тех, кто был побогаче и готов был за это бросить ей пару медяков. Сама Гертруда днями либо сидела за вязанием, либо уходила к многочисленным подругам перемывать косточки соседям. — Опозорила имя доброй женщины! — тем временем не могла успокоиться тётушка Гри. — Всыпать бы тебе плетей, развратница! — Себе всыпьте и своим соседкам! — рявкнула Эмма. — Хоть бы доброе имя родителей не позорила! — совсем потеряла разум старуха. — Шлюха! Потаскуха! Девушка даже потеряла дар речи — таких слов в свой адрес она никогда не слышала. По крайней мере, ей не говорили их в лицо. Она замерла на месте, словно оцепенев, и едва не до крови впилась ногтями в свои ладони. Наверное, тётушка Гри продолжила бы свою гневно-обличающую тираду, но тут из комнаты вышла невозмутимая Реджина, которая держала в руках две бутылочки. Старуха тут же переключила своё внимание на неё. — Как пользоваться, знаешь, — бросила ведьма, ставя склянки на стол. Тетушка Гри меленько закивала и, спрятав баночки в корзинку, поторопилась к выходу. Реджина, разумеется, заметившая состояние девушки, нахмурила брови. — Спасибо, госпожа ведьма, — чуть ли не в пояс поклонилась старуха у порога и, обернувшись на мертвенно-бледную Эмму, прошипела: — По-тас-ку-ха. В следующий момент дверь за ней захлопнулась с оглушительным грохотом. Эмма спрятала лицо в ладонях, стараясь не расплакаться. Она так хотела убежать от всего, что свалилось на неё, но прошлое всё равно возвращалось, причиняя девушке неимоверную боль. В напряжённой тишине кухни послышались тихие шаги — и на плечо опустились мягкие ведьминские руки. — Не принимай близко к сердцу, — шепнула Реджина, присев рядом. — Она поплатится за свои слова. — Ненавижу, — выдохнула Эмма. — Хотела бы я их всех наказать, но… — Эта старуха к утру умрёт, — улыбнулась женщина, беря её за руку. — Достаточное наказание? — Ты что, по руке это увидела? — недоверчиво глянула на неё селянка. — Нет, но у неё яд в молодильном зелье, — пожала плечами ведьма. — Тот самый, сердечный, как она и просила. Эмма посмотрела на неё огромными глазами. — Она же не уточнила, ей по отдельности или вместе. Значит, без разницы. — Да ты и впрямь чёрная ведьма, — пробормотала девушка, поёжившись. Реджина тихо рассмеялась, отпуская прохладную ладонь Эммы. — Поздно ты это поняла, — промурлыкала она, перемещая руку ей на живот. Девушка вздохнула, не противясь этому. — Знаешь… — Что? — тут же насторожилась Эмма. — Малыш хорошо подрос, — чуть склонила голову ведьма. — Крепкий будет, видно. Девушка бросила на неё быстрый взгляд. — А это… — Ещё не решено, — Реджина словно предчувствовала её вопрос. — Может быть, мальчик, а, может быть, и девочка. Потерпи ещё пару недель. — Мне-то что, — тут же дёрнула плечом Эмма. — Всё равно он твой. Или она. Ведьма кивнула. — Меньше тошнит? — поинтересовалась она, убирая руку. — Время ужина, тебе не помешает поесть. — Я с удовольствием, — согласно кивнула девушка. — Давай, чур я расставлю тарелки. … — Что такое? — ночью того же дня сонная Реджина вышла в кухню и прищурилась из-за яркого света одинокой свечи. Бледно-зелёная Эмма хотела обернуться, но очередной спазм заставил её вновь склониться над тазиком. Ведьма понимающе вздохнула, пригладила растрёпанные волосы и принялась мешать для неё зелье. — Слушай, это всё должно пройти, — попыталась подбодрить она явно усталую девушку, когда та выпила лекарство и поставила кружку на стол. Бескровные щёки селянки слегка порозовели. — Ты ведь сильная, потерпишь. — Я уже не знаю, — вдруг горестно всхлипнула Эмма. Для Реджины, которая не заметила, что девушка плачет, это было неожиданностью. — За что мне всё? Это порча какая-то, что ли? Ведьма нахмурилась, присела рядом с ней и едва ощутимо коснулась светлых волос ладонью, что-то тихо шепча. — Нет никакой порчи, — наконец, покачала она головой. — Только два чистых сердца. Эмма снова всхлипнула и вдруг уткнулась Реджине в плечо. — Не пускай их больше сюда, — забормотала она, безо всякого стеснения обвивая ведьму руками. — Я не такая, как они говорят! — О, бедолага, — не удержалась Реджина, на мгновение касаясь губами её макушки. — Разумеется, нет. Девушка в её руках затряслась в истерическом смехе. — Меня мама так на ночь целовала, — всхлипнула она, крепче прижимаясь к женщине. — Я к ней хочу, пожалуйста-а… Реджина отстранилась и, потянув девушку за подбородок, внимательно вгляделась ей в глаза. Эмме показалось, что она читает её мысли — и так оно, собственно, и оказалось. — Я из этого ручья воду беру, а ты топиться собралась? — возмутилась она, больно ущипнув девушку за плечо. — Ну уж нет, дорогая моя. Раз уж всё так сложилось, то борись, а не ложись в гроб! Тем более, рядом с моим домом. — Я устала, — зажмурилась Эмма. — Я так устала от этого всего, ты представить не можешь, … — Ты ещё не знаешь, что я могу, — резко перебила её Реджина. — И искренне советую тебе не испытывать этого на себе. Воцарилась тишина. Девушка смотрела на ведьму, хлопая ресницами, и словно только сейчас поняла, что вообще говорит. — Пойдём спать, — поднявшаяся Реджина взяла её за руку и потянула за собой. — Бегаешь по ночам, вот дурь всякая в голову и лезет. Необычно грустная Эмма пошла за ней и тихо скользнула под одеяло, притаившись, будто бы боялась ещё раз прогневать ведьму. Однако та уже сменила гнев на милость. — Засыпай, — прошептала она, обнимая напрягшуюся девушку со спины. — Всё будет хорошо. Как бы Эмме хотелось, чтобы так всё и было! Она повернулась к ведьме лицом и неуверенно обняла её в ответ. Реджина не возражала, и вскоре пригревшаяся девушка уже дремала, едва заметно улыбаясь во сне.