Дом ведьмы

Эмма ненавидела гулять. По крайней мере, зимой. Да и кому понравится бесцельно бродить по морозцу, закутанной в тёплые вещи, тем более в состоянии глубокой беременности? Но как бы Эмма ни злилась, как бы ни ругалась, как бы ни просилась посидеть дома, Реджина была непреклонна: иди безо всяких разговоров, ведь это не для тебя, а для ребенка. Вот и приходилось ей, несчастной, брести от крылечка до поваленного дерева у поворота тропинки и назад — всего-то двадцать минут, но этого было достаточно, чтобы девушка возвращалась подуставшей, разрумянившейся и немного недовольной. С трудом поднявшись по ступенькам, Эмма пару раз топнула по половицам, стряхивая с обуви налипший снег, и погладила по морде Василька, который каждый день гулял с ней, как верный пёс. С ним было веселее: по крайней мере, заметно подросшему коню можно было и пожаловаться, и поплакаться, и поругаться на злую ведьму. В кухне всё было тихо, даже в уголке с веником и щётками не шуршала мышь, которая жила где-то на чердаке с парой крыс. Над тлеющими в очаге углями вновь булькало какое-то варево в котелке. Скинув с себя платки, кофты и обувь, девушка подошла к котелку и осторожно принюхалась к беловатому дымку. Явно пахло полынью, еловыми шишками и мятой. Эмма узнала это зелье: им ведьма лечила кашель, который доводил людей до смерти.  — Реджина? — позвала она, надевая на руки прихватки и снимая варево с огня. — Мне кажется, это лекарство уже готово. Ведьма не отвечала: то ли была занята, то ли зачиталась, то ли просто уснула. Эмма поставила котелок на подставку и бросила прихватки на стол.  — Эй, Реджина, ты меня слышишь? Из комнаты послышались тихие шаги. Ведьма вышла из спаленки и прислонилась к косяку. Она выглядела уставшей, и Эмма, заметив это, ободряюще ей улыбнулась. Однако стоило ей только перевести взгляд чуть ниже, как улыбка пропала с её лица: с сжатой в кулак правой ладони Реджины на пол капала кровь.  — О боги! — не удержалась девушка. — Кто это сделал?!  — Я, — хмуро откликнулась Реджина. Эмма поспешила подхватить её под локоть и, усадив на скамью, метнулась за чистой тканью.  — Дай я посмотрю, — попросила девушка, и ведьма позволила ей разогнуть её пальцы. Кровь тут же закапала на подол платья Эммы. — Чёрт!  — Он самый, — хрипло рассмеялась Реджина, запрокидывая голову.  — У тебя пузырёк в руке лопнул? — Эмма с нескрываемым волнением осмотрела на её изрезанную ладонь. — Ох, это всё выглядит… Как это случилось?  — Колдовала и немного не справилась, — криво ухмыльнулась ведьма.  — Немного? Уверена? — переспросила девушка, чуть склонив голову. Реджина тихо зашипела, когда Эмма попыталась чистой тряпицей промакнуть кровь.  — Терпи теперь, колдунья, — пробормотала девушка себе под нос, продолжая стирать алые капли. — Опять какое-то проклятие творила?  — Не совсем, — ведьма морщилась на каждое прикосновение к израненной ладони. — Это было ради тебя.  — Для меня? — от удивления Эмма остановилась и, вскинув голову, взглянула ведьме в глаза. — Проклясть меня хотела?  — Просто заговор для тебя и ребенка, он не навредит, — слегка покачала та головой. — Перевяжи и оставь, заживёт. Эмма вздохнула и, наградив ведьму осуждающим взглядом, принялась перематывать её ладонь чистой тканью.  — Ладно, что за заговор? — не утерпела она, завязывая концы тугой повязки узелком. Реджина попыталась сжать пальцы, но не смогла и удовлетворённо кивнула, безмолвно благодаря. — Я вроде ни о чём не просила.  — Так нужно. На всякий случай.  — Какой такой случай? — поинтересовалась Эмма, поднимаясь со скамейки. Пока ведьма молчала, девушка успела поставить закипать воду для чая. К сожалению, ничего вкусного в доме не было, и Эмма мысленно поставила себе галочку испечь завтра пирог — если, конечно, удастся выпросить у Реджины парочку яблок.  — Ну так что? — вновь поинтересовалась она, возвращаясь к Реджине и глядя на неё сверху вниз.  — Скоро весна, а силы темных магов в это время слабеют. Мы ведь часть самой природы. Сперва моя защита исчезнет, а затем и магия, пусть и ненадолго. А тебе как раз подходит срок. Мне доводилось лечить младенцев и рожениц, но я никогда не присутствовала при рождении, — нехотя призналась ведьма. — С заговором я была бы уверена, что вы не умрёте хотя бы в процессе. Она протянула здоровую руку и прижала ладонь к животу стоявшей рядом девушки. Под пальцами почувствовалось лёгкое шевеление, и Реджина не смогла сдержать улыбки. Эмма, в свою очередь, смотрела на ведьму, приоткрыв рот.  — Ты не хочешь его терять? — тихо спросила она. — Или меня?  — Вас обоих.  — Звучит как признание в любви, — улыбнулась Эмма, но тут же наткнулась на настороженный взгляд ведьмы. — Что?  — Не говори глупостей. По контракту ты должна выжить, вот и всё.  — Не нужно прикрываться той бумагой. Ты хочешь, чтобы с нами всё было хорошо, — девушка присела рядом и взяла её за здоровую руку. — Ты дорога мне, а я — тебе. Разве это не любовь?  — Это привязанность, — поморщилась ведьма, пытаясь вырвать руку. — Ты здесь потому что меня держит контракт. Эмма взглянула на неё огромными глазами.  — Что… То есть Малефисент была права? Я рожу, и ты выбросишь меня?  — А чего ты ждала? — фыркнула Реджина, отворачиваясь. — Я не занимаюсь благотворительностью.  — Но ведь… — Эмма не могла подобрать слов от нахлынувшего на неё отчаяния. — Зачем тогда было давать мне надежду?  — Какую ещё надежду? — холодно поинтересовалась ведьма, резко вставая и отходя от девушки на пару шагов.  — Все эти домашние посиделки, магия, — принялась перечислять Эмма, — объятия, поцелуи? Ты позволяла мне всё это! Зачем, если ты ничего не испытывала ко мне?! Реджина медленно подошла к окну и, отодвинув занавеску, выглянула в ранние вечерние сумерки.  — Ты хотела этого, — проговорила она, не отводя взгляда от своего бледного отражения на стекле. — А я была связана контрактом, вот и всё.  — Вот и всё? — с истеричными нотками в голосе повторила Эмма, вставая со своего места и придерживая ладонью живот. — Вот и всё, значит?! Ты что, мёртвая, раз не чувствуешь ничего?!  — Не нужно слёз, — поморщилась Реджина.  — Да ты их и не стоишь! — отчаянно выкрикнула девушка. — Злобная ведьма! Та резко обернулась, намереваясь ответить нахалке, но та уже ринулась в спаленку.  — А ну стой!  — Оставь меня в покое!  — Я не потерплю…  — Да мне наплевать! Будешь терпеть всё из-за этого чёртового контракта! — во весь голос закричала Эмма и дернула рукой за шторку, едва не сорвав её с креплений. — Ненавижу тебя! Реджина метнулась следом за ней, но не тут-то было: то ли из-за всплеска эмоций, то ли просто поднаторев в магии, девушка закрыла вход в спаленку какой-то завесой, которая оттолкнула ведьму, полыхнув белым.  — Эмма, впусти меня!  — Сама войди! — дерзко крикнула в ответ девушка. — Ты же чёртова ведьма! Вызов был принят. Реджина несколько минут пыталась убрать невидимую завесу, но всё было тщетно. То ли из-за раненой руки, то ли из-за злости, застилавшей глаза, но ведьма оказалась бессильна перед колдовством неопытной селянки.  — Посмотрим, как ты запоёшь, когда проголодаешься, — прорычала она, толкая преграду рукой. В следующий миг ей пришлось прищуриться из-за яркой магической вспышки. Эмма явно была настроена серьёзно и не намеревалась впускать Реджину в своё маломальское укрытие. Ведьма решила больше не устраивать шума. Она принялась готовить для себя еду, попутно сняв с огня воду и заварив ароматного чая с шалфеем. Постепенно всю кухню, да и спаленку, заполнили вкусные запахи трав, вареной картошки и жареного мяса. Реджина уже предвкушала победу, представляя, как девушка не удержится и выйдет к ней — но этого не случилось ни через десять минут, ни через полчаса, ни через час. Эмма Свон держалась стойко и не желала сдаваться в этой неожиданно разразившейся войне. Уже ковыряя вилкой картошку, Реджина невольно задумалась обо всём произошедшем. Да, она хотела сделать для Эммы и её мальчика заговор — но ведь это и впрямь нужно, чтобы сохранить им жизни. Зачем ей две могилы у дома, если можно обойтись и без этого? Но ведь и Эмма была права: зачем ей делать всё это, если девушка нужна ей только из-за ребенка? Почему она, столько лет жившая одна, вдруг впустила в своё жилище эту глупую девчонку — и терпит её уже не первый месяц? Вилка, которую она держала в руке, вдруг раскалилась и лужицей раскалённого металла растеклась по столу. Реджина зашипела и тряхнула рукой. Ещё и ожога для полного счастья ей не хватало! Вот до чего эта нахалка довела её — теперь и магия выходит из-под контроля. Хотя, конечно, Эмма была не при чём — близилась весна, и уже сейчас ведьминские силы начинали выходить из-под контроля. Нужно было отвлечься, и Реджина занялась крупами, которые хранила на самом верху шкафа. Разумеется, можно было не тратить время на это и всё сделать магией, но женщина не хотела этого делать: именно сейчас ей нужно было что-то такое, монотонное и в чём-то успокаивающее. Примерно через час в дверь постучали: очередная клиентка, которой вдруг срочно понадобилось любовное зелье. На такие запросы Реджина всегда закатывала глаза и под видом отвара продавала подкрашенную воду. Нашли, у кого просить зелье для любви — у тёмной ведьмы! Наверное, нелепее было бы только просить светлую колдунью кого-нибудь убить. «Эмма бы никого не смогла убить», — предательски прошептал внутренний голос, и Реджина резко сжала в кулаке полученные за флакончик серебрушки, выпроваживая довольную посетительницу за дверь. Реджина слишком хорошо помнила наставления матери, которым не верила, пока сама не столкнулась с этим проклятым чувством, пока не осознала, сколько боли оно приносит. Дэниэл, убитый королевой на глазах у дочери, потом Грэм, нелепо погибший на охоте — этого было достаточно, чтобы разбить сердце молоденькой принцессе. Но ведь с ними и не было такого, как с Эммой — их не хотелось уберечь, их не хотелось спрятать от мира. Эта девушка была другой, и Реджина не могла понять, почему. Ведьма не была мёртвой — она чувствовала, что её словно влекло к Эмме. И, вместе с этим, Реджина боялась, что если она откроется чувствам, то это заставит её вновь испытать боль. Два этих противоречия разрывали её надвое, и ведьма впервые в жизни не знала, что же ей делать — и решила, что боли будет куда меньше, если оборвать эту глупую влюблённость как можно раньше. Было около полуночи, когда уставшая ведьма вновь попыталась войти в спальню. На этот раз ей это удалось — Эмма, похоже, уснула, и заклинание, не пускавшее Реджину, в тот же момент развеялось. Девушка спала, повернувшись на бок и укрывшись одеялом. На секунду сердце ведьмы защемило: она привыкла спать, укрывшись одним с девушкой пуховым одеялом, огромным и тёплым, которого с лихвой хватало на двоих. Да и если замёрзнешь, всегда можно было прижаться к Эмме. Но сегодня та обиделась так крепко, что, видимо, придётся Реджине согреваться самой. Ведьма неслышно переоделась, стараясь не разбудить девушку, затем вернулась в кухню, чтобы положить в углу пару хлебных корок для мышей и крыс с чердака, а потом, проверив засовы и затушив все свечи, улеглась под одеяло, взбив перед этим подушку.  — Спокойной ночи, Эмма, — пробормотала она. — Прости, что… Просто прости.  — За то, что ты такая стерва? — послышался глухой голос девушки. — Или за то, что ты упрямая ослица? Реджина, не ожидавшая ответа, невольно дёрнулась в сторону.  — За все, — быстро выпалила она и тут же добавила: — И следи за языком.  — О, иди ты к чёрту, ведьма, — с чувством откликнулась Эмма и, подтянув к себе одеяло, укрылась по уши. Реджина тяжело вздохнула, думая о том, что же ей делать с этой девчонкой, когда мальчик всё-таки появится на свет.