*****
Я прощался со льдами, пытаясь понять, почему же все так несправедливо. Я столько сделал для того, чтобы во всем разобраться, чтобы вернуться и пережить каждую секунду по-новой. И меньше, чем через неделю ушел домой. Домой ли? Я сел на кровати и подтянул к себе рюкзак. Отец ошибся, и мы не были завтра же в Аргентине. Так не могло быть, и мы шли по океану уже шесть дней. Нам было некуда спешить, люди со станции играли с нами в шашки, учили всяким штукам и всячески развлекали. В рюкзаке у меня лежали вещи, которые я в спешке побросал, не особо смотря, что там. С собой по итогу я взял бумагу, подтверждающую, что Вальдемар Тимофеевич долбаный предатель, какие-то бумажки на иностранном языке, карты местности, последний бортжурнал, книжку о минералах и поваренную книгу, которую, видимо, положил случайно. Все это казалось мне уже ненужным. Я открыл тетрадь, в которой писал последние несколько лет. На обложке была нарисована фуражка, рядом буква «А» в круге. На первой странице я писал о том, что мне нужно повторить экспедицию, чтобы полностью опровергнуть теорию своих же университетских коллег и восстановить должное внимание к работам Вальдемара. Сейчас я с ужасом понимал, что этого делать нельзя. На меня накатывала какая-то волна жуткого расстройства — я доверял ему. Считал его своим лучшим другом и несомненно замечательным человеком. Но я был неправ, получается? В дверь постучали. Судно замедлило ход. — Входите! — крикнул я, собирая все обратно в рюкзак. На пороге показался Родион. — А, это вы… Здравствуйте. — Ты мне не рад? — он вытащил из кармана сигарету. Я покачал головой, предлагая ему сесть на стул. — Что там случилось, скажешь? — Это очень сложно объяснить. Дело в том, что мне кажется, что я снова совершил ошибку. Я должен был остаться там и все спасти или в конце концов умереть там, но нет. Я сбежал, оставив там чудовище и вашу дочь. Я на секунду думаю, что я сам его таким сделал. Понимаете? — Не особо. Я вздохнул. — Ну… Мы же с ним с первого курса в одном комнате, я со своими отцовскими генами к новому и неизведанному, он со своими… Вальдемар очень тонкий человек, он внимателен и очень чуток. В нем всегда куча энергии, идей. Я упустил момент, когда он перестал быть со мной за одно. Я забыл о нем, уйдя в себя. Это же он тогда бросил меня. Это он. — Думаешь, он опасен? С виду интеллигенция, — он помолчал. — Мне кажется, ты преувеличиваешь. Он хороший человек, как я думаю. Просто запутавшийся в жизни. Не кори его, Саша. Он в этом не виноват. Мы приедем в Аренас послезавтра. Думай об этом и о том, куда ты денешь отца. Ему сейчас будет очень сложно. Он вышел, хлопнув дверью.***
Следующие сутки я бесстыже проспал и проснулся, когда отец толкал меня, говоря, что мы уже приехали. Родион выдал ему новую одежду, взамен его тряпью, обувь и велел написать ему, как только мы устроимся в Питере и передать привет Ларисе. — Ларисе? — спросил я, когда мы сошли с трап. — Это маме, что ли? Отец посмотрел на меня с удивлением. — Да. Ты что, не помнишь как ее зовут? — Я терял память и многое забыл. Но Алла мне ее восстановила частями. Хоть и весьма странными способами. Ты куда сейчас? — отец оглянулся. — Останешься тут или поедешь дальше к маме и Алле? Я не знал, что он ответит. Он попросил меня дать ему несколько сотен на то, чтобы где-нибудь выпить и адрес, чтобы он мог потом найтись. Больше он ничего не сказал, я понимал, что ему нужна социализация и нужно подумать о жизни. Я молча дал ему то, что он просил и пошел в сторону общежития. Однако я быстро понял, что идти к Фиделии к таком виде было решительно нельзя. Я поспрашивал у местных о наличии здесь чего-нибудь вроде парикмахерской, меня направили в западный конец города, выдав мне номер телефона, адрес и имя того, к кому обратиться. На бумажке, видимо, визитке красовалось большими буквами имя Анатоль. Предвкушая очередное знакомство я направился туда. Жуть как хотелось есть. На свою дурную голову практически все деньги я отдал отцу, чтобы тот тоже привел в порядок себя как внешне, так и внутренне и теперь и я не мог оплатить буквально ничего, кроме возможно несложной стрижки и бутылки воды. По адресу действительно находился приличного вида салон, насколько его можно было назвать приличным для городка на южноамериканском берегу. Я позвонил в звонок, мне открыл мужчина и заговорил с отвратительным акцентом. Отвратительным настолько, что я по-русски в лоб у него спросил: — Вы, как я понимаю, Анатоль? Глаза его повеселели. Он оглянулся назад и крикнул в помещение: — Наташа! Я слышу русскую интеллигентную речь! Стрижем бесплатно!.. — Он снова посмотрел на меня. — С тебя истории, с меня вино. Заходи. — Как я понимаю, ты пришел сюда что-то сделать с твоей жуткой бородой и сбрить волосы? В честь того, что ты второй за последние десять лет русский в моем салоне я постригу тебя по блату. Кстати, Анатолий, очень приятно. А ты? — Спасибо за услугу… — я растерялся, не очень понимая, что происходит. Наталья принесла поднос. — Да, надо бы сбрить щетину и чуть-чуть подравнять волосы. Мне нравится то, какие они. — Путешественник, небось? — он налил мне вина, а сам достал из кармана ножницы и показал на кресло у зеркала. — Здесь не очень много русских, я часто слышу, что в порт приходят суда, названия которым могли дать только в России. Какой-нибудь там «Адмирал», «Анастасия», «Тихий». Никому больше не приходит в голову так по-дурацки называть корабли и отправлять в международные рейсы. Ты учёный? — Бывший, — соврал я. — Не бывает бывших учёных. Я сбежал по состоянию здоровья из экспедиции на Индостан, и знаешь, я каждый день думаю о том, что если будет возможность — все равно там побываю. Как только мы никому станем больше не нужны, так сразу. Возьму Наталью и… — он неаккуратно махнул рукой в сторону. — Кстати, Наталья она только дома и для меня. Ее зовут Нэнси, но я так и не смог привыкнуть. А она выучила русский в замужестве и теперь спокойно воспринимает себя как Наталья. Он отрезал небольшую часть волос и спросил устраивает ли меня. Я кивнул головой. — Индостан это хорошо… но мне интересно другое. Кого ты стриг десять лет назад? Анатолий задумался. — Да был тут такой… Хамоватый, западноевропейской внешности. Все время хотел кому-то позвонить и доложить, но у него не было ни денег, ни телефона, ни вещей. Я постриг его за так, он долго благодарил меня за это, а потом словно растворился где-то. Но это был не ты. Чем-то похож, но не ты. А что? — Ничего. Думаю, что знаю его. Вернее, мне так кажется. — Думаешь, ты был с ним знаком? — Почти уверен. Ну, мне пора, Толь. Я позвоню. Я встал со стула, пригладил прическу и почти было вышел из помещения, как меня окликнула Наталья. — Александр! — сказала она и подбежала ко мне. — Возьмите вот это, — она вложила мне в руку амулет из своего кармана. — Он поможет вам найтись. — Думаете я потерялся? — Я вижу, — сказала мне Наталья. — Я просмотрел на ее мужа, он мне улыбнулся и через пару минут уже протягивал мне напоследок бутылку старого вина.