Драбблы по МиюСаве

      Савамура пугался, когда Миюки-семпай понижал голос до такой степени, отчего тут же появлялись мурашки; глаза его наполнялись диким желанием и светились злостью. А Эйджуну ничего не оставалось, кроме как на дрожащих ногах опуститься на колени, прогнувшись под давлением его ауры.       Красивые, сильные руки с выступающими венками сжали его волосы на затылке и прижали к штанам. Савамура облизнул пухлые от укусов губы и прижался ими к члену через плотные ткани. Миюки-семпай был красивым со спортивными очками и в бейсбольной форме школы Сейдо. Именно он был причиной всех его непристойных мыслей, дрочки в туалете и всех тех странных снов, где Казуя имел его во все дыры.       Было страшно облизывать большой член, ощущать всю солоноватость и слизывать смазку под страшный взгляд, но вместе с тем было приятно. Миюки взял собственный член и красной от возбуждения головкой провёл по лбу, носу, щеке и губам, оставляя прозрачную, скользкую дорожку. Эйджуну нравилось быть в его власти, он мирно сложил руки в замок за спиной и справлялся без рук, отсасывая настолько мастерски, отчего глаза Миюки поползли вверх.       Всё это было бы, если бы Савамура подошёл к своему кетчеру, позвал, связал, изнасиловал, но мечтать не вредно. Эйджун сполна довольствовался его фотографией в журнале и пропихивал скользкие от смазки пальцы внутрь себя, представляя над ним самим Миюки. Он бы насаживался на его член, глядя в испуганные глаза и, требующие отпустить его, или же был связан сам где-нибудь в подсобке и принимал в рот любимый член семпая.       Савамура уткнулся в подушку, на которой лежало полотенце Миюки, источавшее запах ментола, и сжал член сильнее. Пальцы он протолкнул глубоко-глубоко, затем сжал зубы, кончая в руку. — Миюки-семпай… — Эйджун прикусил губу и заплакал от безысходности.