Драбблы по МиюСаве

— Семь мужчин и три женщины, ты ужасен! — Да я… Знаю. Зверские убийства, поджог трупов, бла-бла. Они стоили того, чтобы загнать тебя прямо сюда, Савамура. Ты бежал за мной, словно кошка за мышкой. Твой взгляд, твоё внимание, твой смех… Всё это должно быть моим.       Это должна была быть поимка. Однако, Савамура сам виноват в случившемся и сейчас находился на грани жизни и смерти, пока убийца держал в руке нож, с которых срезал частички кожи.       Миюки Казуя. Это всё, что было о нём известно, впервые был пойман с поличным на третьем убийстве женщины тридцати лет, когда срезал кожу с правой руки. Он всегда забирал всё с собой, как некий трофей и исчезал, будто его не было вовсе и даже тогда Казуя бесследно скрылся.       Савамура не был ключевой фигурой или следователем, ведущим дело. Он помогал с бумагами и с прочими мелочами, а тогда по глупому себя повёл. И был здесь наедине с ужасным убийцей, который мог спокойно прирезать его. — Ты не боишься. Наверное, это потому, что ты чувствуешь, что зла я не желаю. — Ты убил десять человек! Так почему я не могу стать одиннадцатым? — Савамура и сам не понимал, отчего был так спокоен: то ли от осознания, что это его последние минуты, то ли, действительно, Миюки не хотел ненужный труп в пугающем сыром подвале. — Ты прекрасен, когда так мило хмуришься, — Миюки потянулся к лицу, и Савамура с силой укусил руку.              Если немного перестараться, то можно было сломать руку, ничего не стоило дёрнуть верёвку чуть резче — и невыносимая боль заставила бы закричать. Однако, Миюки не насильник и уж точно не любил страдания других, а своих жертв убивал быстро: сначала ударял тупым предметом, затем стрелял в голову. Без лишнего шума и возни, без свидетелей.       Савамура смотрел загнанно после пощёчины и не пытался дёргаться. — Веди себя хорошо, а я буду тебя кормить и мыть.       Лёгкий кивок заставил улыбнуться. Обнимать связанного Эйджуна было невесело, однако, хоть что-то. Хотя бы так.       На первый день Савамура пытался сбежать, и Миюки обнаружил его лежащим на полу, ещё бы немного, и побег был бы не за горами. Пришлось посадить на цепь и связать глаза.       На второй день Казуя переодел своего пленника в дорогую и удобную одежду, но перед этим помыл, встретив сопротивление, поскольку Эйджуну хотелось обратно к своей семье. Миюки объяснил, что это невозможно, ведь они связаны вдвоём с самого детства. Савамура не помнил.       На третий день Савамура отвернувшись к стене, спал или притворялся, а Миюки был с ним рядом целый день. — Разве тебе не нужно искать следующую жертву? — Зачем? Ты же здесь. Со мной. Мне никто не нужен. — Тогда зачем ты их убил?! — Савамура был взбешён и хотел было встать, но повязка на глазах не давала ничего увидеть, он уже сбился во времени, не знал, вечер ли сейчас или день, ему разрешалось снимать повязку только в ванной комнате или в туалете. — Лежи, — твёрдая рука, тут же оказалась плече и сильно сжала. Эйджун недовольно нахмурился, но тихо лёг обратно, вспоминая ту пощёчину после того, как укусил Миюки. Увы, убийца был сильным и с ним невозможно было тягаться при таких условиях.       На четвёртый день Миюки так же оставался рядом, затем уходил ровно на десять минут и возвращался, чтобы посмотреть на красивого связанного пленника в, купленной им, одежде.       Пятый, шестой, седьмой, восьмой день прошли в томящем спокойствии, и Миюки стал выпускать Савамуру из подвала и снимать повязку. — Привыкни к нашему дому.       Савамура знал: Казуе надо было уходить в магазин за продуктами каждые два дня. Сейчас возможно было втереться в доверие и, если появится шанс, то вырваться из верёвок и сбежать. Небольшой дом находился в тихом районе, где люди редко ходили в такую ужасную летнюю жару. — Посмотри мультики, а я скоро приду, — Миюки мягко коснулся лба связанного, а поцелуй осел мерзким чувством груди, и Савамура безуспешно пытался скрыть отвращение к происходящему. Убийца лишь хмыкнул и натянул кепку, выйдя из дома, и, закрыв входную дверь на ключ.       Эйджун решительно начал снимать с себя верёвки, пытаясь ослабить их с помощью гвоздя, который валялся на полу подвала. Руки были освобождены и сильно затекли от неудобного положения, ноги тоже были на свободе. Оставалось всего пять минут, возня продлилась слишком долго, и Савамура рванул к окну, закрытый толстыми шторами. Решётки.       Паника заставила подняться на второй этаж. Все окна были плотно заблокированы решётками, будто Миюки знал, что пленник попытается сбежать. Выбивать железную, массивную дверь было бессмысленно. Савамура забежал в комнату — самую неприметную, больше похожую на кладовую без окон и то, что там находилось, поразило до глубины души. Ноги перестали держать, а собственные фотографии заставили ужаснуться. Его фотографии с детского садика, с его родителями и друзьями. Казуя знал о нём всё.       Фотография в золотистой рамке привлекла внимание, и Савамура, словно завороженный, подошёл к ней. Там стоял он, нависнув на Миюки, и они счастливо улыбались. — Это какая-то ошибка… Миюки… Миюки… — Ты приходил ко мне домой играть.       Голос прямо за спиной заставил вскрикнуть, а сильные руки тут же схватили, не дав убежать. — Затем мы ходили к речке половить рыбу, в один день ты пришёл слишком рано, а какой-то мужик тянул свои мерзкие лапы к тебе под футболку, облизывал шею, а ты плакал и не мог ничего сделать. — А потом ты его убил… — Да, верно, убил, потом сбросил в речку. Ты уехал далеко и даже не вспоминал. Я ждал звонков от тебя, писем… Ждал долго… Затем нашёл сам. — Неужели… всё из-за меня? — Савамура схватился за голову. Все убийства, совершённые Миюки, были из-за него? Из-за того, что уехал из деревни, ни сказав ни слова? — Да-да, из-за тебя. Все они мертвы ради тебя, для тебя. Тот мужчина, которого я убил в Канагаве, был твоим первым. И второй, третий, четвёртый… Неужели тебе было так приятно? — Миюки положил руку на живот застывшего Савамуры и прижал к себе. — Приятно спать с мужчинами?       Эйджун не мог выдержать и горестно завыл.       Всё это изначально было лишь из-за него. Из-за него Миюки впервые убил человека, а ведь подробности того дня до сих пор сидели в голове, однако, отчего-то Савамура забыл про них, быть может, они были слишком шокирующими. Эйджун ведь помнил мальчика в очках, его смех и помнил запах речки в жаркое и знойное лето.       Они сбросили мужчину в реку, отмыли руки от яркой крови и сожгли футболки, где виднелись нестираемые пятна. И никогда не ходили туда более. — Ты всё помнил, просто не хотел переживать это вновь и вновь… — Да, я помню. — И? Останешься со мной? Навсегда, как и обещал?       Те слова, брошенные пятнадцать лет назад, не должны были оказаться ложью.       Савамура кивнул и дотронулся до невероятно холодных рук Миюки.