Вино и мандрагора

      Дита проснулась и обнаружила, что Региса нет рядом. Утреннее солнце вовсю светило, видимо, за ночь ветер разогнал докучливые тучи. Женщина увидела, как в струящихся сквозь открытое окно лучах кружатся в неспешном танце мелкие пылинки. Снизу доносились приглушенные голоса Геральта и Региса. — Думаешь, нам удастся умилостивить княгиню настолько, что она согласится на свидание Сианны и Детлаффа? — в голосе вампира явно слышалась надежда. — Скорее всего нет, — ответ Геральта был неутешителен. — Ты забыл? Он — Бестия из Боклера, чудище, убивающее ее рыцарей. Анариетта даже слушать не захочет о том, чтобы допустить встречу собственной сестры с ним. — И мы ничего не предпримем, друг мой? Признаюсь, я не узнаю тебя… Детлафф склонен выполнять свои обещания, и воплотить в реальность угрозу по разрушению Боклера — вполне в его силах. Если, конечно, он не поговорит с Сианной. — Что ты мне предлагаешь, Регис? — ведьмак определенно был раздражен. — Ни сегодня, ни завтра я не пойду к ней — это бесполезно. Ты не хуже меня помнишь, что из себя представляет Анна-Генриетта, и если кто и мог ее умаслить — это Лютик. А его с нами нет, и это не плохо, потому что Анариетта обещала снести ему голову и нарезать с его спины ремней, если я все правильно запомнил. Поэтому давай разберемся сперва с твоим суккубом, а потом будем думать, что делать с княгиней и ее ненормальной сестричкой. — Тогда давай собираться, друг мой, — вампир тяжело вздохнул. — Я только проверю перевязки у Диты, и мы сможем отправиться в путь… Женщина, которая уже успела подняться с постели, натянуть на себя бриджи и рубашку, которые привез в «Корво Бьянко» посыльный Орианы поздним вечером, немедленно отозвалась: — Я еду с вами! Осторожно ступая на носок раненой ноги, Дита спустилась по скрипучей лестнице и встретилась сразу с двумя каменными физиономиями: Региса и Геральта. — Милая, — мягко начал вампир, подходя к женщине и подавая ей руку, чтобы помочь спуститься, — не думаю, что это правильная мысль, тем более, что у тебя живого места нет… — На жопе, — закончил за Региса ведьмак. — Я бы предпочел выразиться изящнее, но коль уж Геральт изволил вставить свое слово, то я с ним, пожалуй, соглашусь. — Ох, ну тогда я тоже изящно выражу свою мысль и сообщу многоуважаемому Геральту из Ривии, а так же Эмиелю Регису что-то там еще длинное и непонятное, что срать я хотела на то, что вы думаете и считаете, — невозмутимо сообщила Дита, спускаясь с лестницы и осторожно устраиваясь на ближайшем к ней стуле. — Доброе утро, Марлена, — женщина мило улыбнулась топчущейся тут же старушке. — Доброе, доченька, — Марлена проскользнула мимо Региса и ласково погладила Диту по плечу. — Кушать хочешь? — Безумно! — заявила женщина, а старушка, просияв, двинулась в строну кухни, откуда доносились весьма аппетитные запахи. — Что вы такие морды скривили? — повернулась Дита к недовольным мужчинам. — Нет, дорогие мои, теперь я от вас ни ногой! Хватило мне чудного денька на крыше дворца. Вид оттуда открывается что надо, вот только удобств маловато… — А в седле как ты сидеть будешь? — поинтересовался Геральт, придвигаясь к столу: из кухни вышла Марлена с подносом, нагруженным плошками, горшочками и тарелками. — Тем самым местом, которое ты так неизящно обозвал, — Дита заглянула в первый попавшийся горшочек и вывалила себе на тарелку приличную горку пшеничной каши со шкварками. К каше тут же присоединился кусок жареной свинины, который Марлена ловко сбросила с большого блюда. — Спасибо вам большое! — женщина схватилась за вилку и принялась с аппетитом набивать рот, не обращая внимания на саднящую боль в области ягодиц. Вампир покачал головой, глядя на ведьмака: — Думается мне, друг мой, что переубедить Диту нам с тобой не удастся… У меня есть бальзам, который обладает некоторым анестетическим эффектом, и если нанести его на поврежденные области кожи, он позволит передвигаться достаточно свободно. — Тебе ее зад лечить, а не мне, — отмахнулся Геральт впиваясь зубами в жареное мясо. — Хочет ехать — пусть едет. Кобыла у нее тихоходная, а в логово суккуба она не полезет. Посидит снаружи, только привязать придется, — добавил ведьмак грозно глядя на Диту. — С чего это? — возмутилась женщина. — С того, что если я тебя оставляю где-то не привязанную, то ты немедленно оттуда испаряешься и влазишь в неприятности. — Торжественно клянусь, что не сдвинусь с того места, где ты меня оставишь, — Дита приложила руку к сердцу и закатила глаза. — Но только при условии, что я поеду с вами… И поверьте, — добавила она уж чуть тише, — с суккубом я встречаться не имею ни малейшего желания.        Тройка верховых выехала из «Корво Бьянко» спустя несколько часов. Дита сидела на спине крапчатой слегка скособочившись, но вполне уверенно, благодаря целительному бальзаму Региса, нанесение которого слегка затянулось ввиду некоторых обстоятельств интимного характера. Геральт к задержке отнесся весьма философски и теперь преспокойно обсуждал с вампиром прелести владения собственной винодельней. Женщина разглядывала окружающий ее пейзаж, который, несомненно, повеселел с тех пор, как она появилась в «Корво Бьянко» впервые. Виноградники по-прежнему были пусты и заброшены, как объяснил Варнава-Базиль, из-за болячки, напавшей на лозу, зато в саду кишели работники, высаживающие молодые деревца, кустарники, травы. Под ярким солнышком Туссента молодые девушки, закатив юбки и выставив на показ загорелые ножки, и веселые парни напевали дурашливые песенки, копаясь в земле. Ярко-зеленой полоской выглядывали вершины деревьев из-за холма, сплошь заросшего серебристыми стеблями каких-то местных однолетников. Поблескивали сапфировые воды Сансретура, вьющегося среди прелестного ландшафта, наполненного ароматами вина и зелени.       Спустя некоторое время, показавшегося Дите весьма продолжительным ввиду прискорбного состояния ее ягодиц, Геральт и Регис, ехавшие впереди, направили лошадей по дороге ведущей к кладбищу Мер-Лашез. — Она что, на одном кладбище с тобой живет? — спросила Дита, понукая крапчатую, чтобы та поравнялась с булаными коньком, которого выделили вампиру в «Корво Бьянко». — Недалеко, — Регис критически осмотрел неестественную позу, в которой держалась в седле женщина, но от комментариев воздержался. — А я-то думаю-гадаю, какого лешего ты на этом кладбище устроился, — ведьмак криво усмехнулся, косясь на вампира. — А это, оказывается, чтобы не летать далеко… — Геральт, — строго сказал вампир. — Если ты сейчас же не прекратишь отпускать язвительные комментарии, то вынудишь меня вспомнить о нашем прошлом пребывании в Туссенте, которое ты провел большей частью не вылезая из постели одной чернульки… — Простите, если оскорбил вашу честь, граф! — выдал ведьмак, но замолчал, за что Дита была ему очень благодарна.       Логово суккуба действительно нашлось неподалеку от старинного кладбища. Лошадей пришлось стреножить и оставить за границами густого кустарника, сквозь который и человек мог просочиться с большим трудом, что и говорить о крупной животине. Вход находился у подножия небольшой скалы, увитой плющом так, что она полностью растворялась среди переплетения ветвей молодых вязов. Округлый лаз уходил глубоко под землю и очертания его стен скрывались в непроницаемой темноте уже через несколько шагов… — Странное она выбрала место, — заметил ведьмак, заглядывая в пещеру. — Обычно суккубы любят комфорт… — Эта не исключение… Под этой скалой располагается уединенный участок катакомб, отрезанный от остальных ответвлений завалом, — пояснил Регис. — Так что там устроено все так, как обычно нравится суккубам, ну, а помимо прочего, здесь меньше шансов, что ее выследят те, кто хотел бы причинить ей вред. — Жди здесь, — велел Геральт Дите, всучив ей сумку с эликсирами. Сам ведьмак взял несколько пузатых бутылочек и уложил их в карман своей куртки. Женщина кивнула и, поморщившись, села на покатый валун, одним боком прижатый к телу скалы, словно ребенок к матери. Регис сочувственно ей улыбнулся: — Мы скоро вернемся, — сказал он и двинулся в провал следом за Геральтом, который уже успел скрыться в темноте лаза.       Дита, как ей казалось, подготовилась к длительному ожиданию, но уже спустя пять минут после того, как силуэты Региса и Геральта растворились в сумраке пещеры, она принялась беспокойно прохаживаться туда-сюда перед лазом. Громко пели среди листвы невидимые птицы, шуршали ветви кустарника, покачиваясь под ласковым дуновением ветра. Неожиданно за спиной Диты что-то хрустнуло. Женщина резко обернулась и увидела горящие глаза суккуба… — Твою мать, — выдохнула женщина. — Привет, чужая, — демоница уверенно двинулась к Дите, накручивая на точеный пальчик светлый локон. — Ты избежала смерти и вернулась сюда с ведьмаком… — Они с Регисом не хотели причинять тебе зла, только поговорить, — пятясь, сказала женщина, одновременно понимая, что среди общей картины ее слова выглядят совершенно неправдоподобными. — Что ж, — суккуб склонил голову и посмотрел на Диту исподлобья, — пусть погуляют по моему жилищу, подумают, что мне сказать… А я пока займусь тобой! Демоница резко оттолкнулась копытами от земли. Дита попыталась отпрыгнуть в сторону, но суккуб был намного быстрее. Сильным ударом загнутых рожек демоница вышибла из легких женщины весь воздух и отправила ее в недолгий полет… Дита, безуспешно пытаясь вдохнуть, повалилась на спину, с треском ломая кусты. Мир сделал головокружительное сальто, а спустя миг женщина увидела, как раздвоенные копыта приближаются к ее голове…       Мелькнуло размытое темное пятно и суккуб, не долетев до Диты считанных дюймов, куда-то исчез. Раздался оглушительный треск и нечеловеческий рев. Женщина села и принялась размахивать руками, стараясь заставить себя сделать вдох. Перед глазами все плыло, но она успела разглядеть Геральта, который, сверкнув сжатым в руке мечом, что-то ей крикнул, а затем убежал прочь. В конце концов, сплющенная грудь Диты подалась и она с наслаждением втянула воздух. Жуткие звуки доносились откуда-то справа, поэтому женщина, не без труда укрепившись на ногах и сильно хромая, со всей доступной ее израненному телу скоростью помчалась туда.       Цепкие ветви кустов были переломаны так, будто по ним пробежалось стадо ополоумевших кабанов. Дита пробралась через них и увидела, что суккуб висит в воздухе, а за шею ее держит жуткая когтистая лапа, такая же, как та, что проделала дыру в Регисе. Вампир стоял к женщине спиной и Дита не могла увидеть его лица. Зато увидела неподдельный страх на прекрасной мордашке суккуба. Демоница сучила в воздухе покрытыми шерстью ногами и хрипло дышала из-за стискивающих ее горло когтей. Дита увидела, как по груди существа стекает тонкая струйка крови… — Ты не можешь… меня… убить… Эмиель… — прошептала демоница, вцепившись темными коготками в руку Региса. Дита сделала было шаг по направлению к вампиру, но ее остановил Геральт, положив руку на плечо: — Зато я могу, — отозвался ведьмак, слегка двигая кистью и заставляя тем самым серебряный клинок в его руке рисовать сверкающий узор. — Отпусти ее, Регис. Сейчас она даже сбежать не сможет… Вампир резко отпустил шею суккуба и тот тяжело повалился на усыпанную листвой землю. Сам Регис отошел в сторону, не поворачиваясь к Дите лицом. Женщина увидела, что ужасающие когти постепенно втягиваются вглубь пальцев вампира, а руки возвращают себе человеческий вид. Геральт приставил к расцарапанной шее демоницы меч: — Выбор за тобой, — равнодушно сказал ведьмак, слегка надавливая на смуглую кожу существа лезвием, — или оставляешь эту женщину в покое и проваливаешь из Боклера к чертям, или я сношу твою хорошенькую голову, ничуть не раскаиваясь в содеянном… — Эмиель… — суккуб не смотрел на Геральта, и казалось не видел меча, приставленного к его горлу. — Мы же с тобой много лет… — Я просил тебя оставить ее, — хрипло сказал Регис, поворачиваясь к демонице, он был очень бледен и взволнован, но черты лица его были прежними. — Я просил много раз, надеялся, что ты поймешь… за столько лет дружбы… Нет, я не стану мешать ведьмаку, если он решит убить тебя. Прости. Вампир покачал головой и подошел к Дите: — Сильно попало? — спросил он, обнимая женщину. Дита нервно мотнула подбородком из стороны в сторону, уворачиваясь от его объятий: — Геральт, не надо… — Дита, она тебя чуть в лепешку не расшибла, — прорычал ведьмак, не отворачиваясь от распростертого на земле суккуба. — Поменяй свои гребаные приоритеты. — Чужая просит за меня, — хрипло сказала демоница и рассмеялась. — Она не проживет долго, Эмиель, ты же знаешь… Если ее не подкосит болезнь или не убьет меч, то она начнет стареть и дряхлеть. А ты будешь искать меня, или такую же, как я… Убери клинок, ведьмак. Я оставлю ее, — горящие глаза существа обратились к Дите. — Лишу ее своего дара и уберусь отсюда. Что мне те несколько десятков лет, которые отведены ей? Геральт отошел от суккуба на несколько шагов, но меча не спрятал, а остался стоять в напряженной позе, не сводя глаз с демоницы. Существо встало, коснулось окровавленной шеи тонкими пальчиками и облизало их. — Прощай, чужая, — изящно склонив головку сказал суккуб. — До свидания, Эмиель…

***

      Возвращение в «Корво Бьянко» проходило почти в полной тишине. Крапчатую кобылу Диты вел в поводу Геральт, в то время как женщина сидела в седле буланого коня Региса перед вампиром. Грудь женщины сильно саднила, хотя Регис, наспех осмотревший ее посреди переломанного кустарника, заверил, что обошлось без трещин в костях и переломов. Падение заставило раны и ссадины на теле и руках женщины раскрыться и начать кровоточить с новой силой. Дита сидела, опершись о вампира и судорожно держалась за гриву коня, опасаясь, как бы не свалиться с него. Ведьмак тоже то и дело поводил плечами и поправлял повязку под курткой: швы на ране, полученной в Дун Тынне, разошлись. — Регис, — резко окликнул вампира ведьмак, когда лошади выбрались на пыльную дорогу, ведущую к винодельне, — мне нужно хотя бы передохнуть, так что если у тебя есть еще сюрпризы для меня, то будь добр, сообщи их заранее. — Уверяю тебя, друг мой, — отозвался Регис, — что с моей стороны больше неожиданностей не предвидится. Когда мы вернемся в «Корво Бьянко», я займусь вашими с Дитой ранами, а затем будете спокойно отдыхать… Во всяком случае, пока Детлафф не выполнит свое обещание… — Есть идеи, как его выслеживать? — спросил ведьмак, заставляя Плотву замедлиться, дабы нагруженный двойной тяжестью буланый догнал ее. — Ни единой… — А что насчет того способа вызвать Детлаффа в нужное нам место? — Геральт вопросительно посмотрел на вампира. — Полагаю, что будет разумнее сперва поговорить с Анной-Генриеттой и привезти Сианну в Тесхам Мутна. Только в крайнем случае я бы решился прибегнуть к тому методу, о котором говорил тебе ранее, — Регис перехватил поводья коня одной рукой, а второй бережно подхватил слегка сползшую в сторону Диту и помог ей укрепиться в седле. Из-за пологого холма вынырнули очертания усадьбы, а до слуха троицы донеслись взволнованные голоса работников винодельни. — Что еще за херня? — нахмурился Геральт, всматриваясь вперед. — У нас, похоже, гости… — Гости? — Регис слегка приподнялся в стременах, чтобы разглядеть то, что взволновало ведьмака. — Сейчас узнаем, — Геральт сильно ударил пятками в бока Плотвы и та сорвалась на галоп. Вампир тоже понукнул буланого, крепче прижав к себе Диту, которая уже знала, кто поджидает их в « Корво Бьянко».       — А я утверждаю, что господина Геральта здесь нет! — Варнава-Базиль невозмутимо смотрел на приезжую компанию из-за стекол своих очков, скрестив руки на груди и всем своим видом демонстрируя, что в поместье незваные гости попадут только через его труп. Позади дворецкого собрались работники винодельни, в основной своей массе — мужчины. Вилы, топоры, лопаты и несколько рогатин пока были опущены и смотрели в плитку, которой было вымощено подворье, но никто не сомневался, что если бы пришлось — все эти сельскохозяйственные орудия живо пошли бы в дело. — Если вам угодно — ожидайте здесь, но без вооруженного эскорта, которому полагается убраться со двора незамедлительно. В противном случае нам придется обратиться к помощи гвардейцев, — королевское спокойствие Варнавы-Базиля резко контрастировала с вихрем эмоций, который выражал его собеседник. Дита узнала широкую спину Круазеля задолго до того, как буланый конь Региса въехал во двор «Корво Бьянко». Великан что-то громогласно доказывал невозмутимому дворецкому, потрясал кулачищами, в то время, как сопровождавшая его тройка верховых недобро косилась на собравшихся за спиной управляющего работников. — И что здесь происходит? — прежде чем задать вопрос, Геральт внимательно посмотрел на Диту и Региса. Женщина в ужасе закрыла лицо руками, сообразив, что напрочь забыла предупредить ведьмака о своем новоиспеченном ухажере. Троица вооруженных людей, сопровождающих Круазеля, синхронно повернулась и воззрилась на Геральта, который, как ни в чем не бывало, спешился и передал поводья Плотвы и крапчатой мальчишке-конюху. Круазель повернулся на каблуках своих высоких сапог, украшенных сверкающими шпорами, и уставился на пыльного с дороги ведьмака. Сам аристократ представлял собой впечатляющее зрелище: начищенный нагрудник сверкал в лучах солнца так, что смотреть было больно, на ярко-красном берете покачивались роскошные длинные перья, рукоять меча, вложенного в расписные ножны, переливалась разноцветными каменьями. Геральт и так, и эдак осмотрел рыжебородого гостя, а затем почесал подбородок и пошел в сторону дома. — Стойте, сударь! — возопил Круазель, стоило ему понять, что его воинственный внешний вид не произвел на ведьмака впечатления. — Ну? — Геральт обернулся и снова повел плечом, слегка придерживая повязку на досаждающей ему ране. — Вы — Геральт из Ривии? — слегка растерянно спросил аристократ, впрочем стараясь не растерять всей своей важности. — Ну, я… — Геральт посмотрел усталым взглядом за спину Круазеля, где Регис помогал спешиваться Дите, а потом снова обратился к Умберто. — Чего надо? Круазель выпятил грудь, широко расставил ноги и громогласно заявил: — Я, барон Умберто Круазель, прибыл биться с тобой не на жизнь, а на смерть за сердце и руку прекрасной дамы Диты фон Цигельмайер! В которую влюблен окончательно и бесповоротно! Геральт снова посмотрел за спину аристократа, и женщина увидела, что он проговаривает про себя ее дивную «фамилию», слегка приподняв бровь. — Диты? — спросил он у Умберто. — Руку и сердце? Да забирай… — ведьмак устало махнул рукой и повернулся к работникам, все это время молчаливо наблюдавшим за беседой господ. — Чего стали? Расходитесь… Вот только опешившего Круазеля, который до сих пор не заметил ни Диту, ни Региса, замерших у ворот, такой исход разговора не устроил: — Вы хотите сказать, что не намерены сражаться со мной?! — воскликнул он делая шаг по направлению к Геральту и натыкаясь на отважного Варнаву-Базиля заслонившего хозяина своей грудью. — И не подумаю, — отозвался ведьмак уже от самой двери поместья. — Вот твоя ненаглядная Дита, барон Круазель, — Геральт кивком головы указал на женщину, прижавшуюся к Регису, — а вон и ее хахаль, который граф, путешествующий инкогнито, поэтому не может представиться своим истинным именем. Разбирайся с ними сам: хочешь дерись, хочешь мирись… Регис, — добавил ведьмак, взглянув на вампира, — не затягивай сильно. Боюсь придется перешивать то, что ты мне вчера подлатал… — Само собой, — вампир кивнул Геральту, и тот, выдав что-то похожее на: «Задрали, сука, со своими любовями…» — вошел в усадьбу. Круазель повернулся и озадаченно посмотрел на Диту. Происходящее совершенно не укладывалась в его голове, судя по тому, с каким лицом он наблюдал за хромающей женщиной. — Умберто, — умоляюще сказала Дита, дохромав до великана. — Отправляй свою охрану, снимай свои бряцалки и идем, поговорим. Потому что если я сейчас не лягу, то упаду прямо здесь, и биться ты будешь в лучшем случае за мое бессознательное тело, а в худшем — за медленно остывающий труп! С этими словами, женщина вцепилась в руку Региса и, улыбнувшись изумленному Варнаве-Базилю, двинулась вместе с вампиром в сторону дома.       Пока Регис педантично приводил в порядок не вполне целых Диту и Геральта, Круазель топтался в столовой «Корво Бьянко», пыхтя, словно кузнечный мех и наслаждаясь обществом Марлены. Старушка на свой лад развлекала именитого гостя, рассказывая ему о множестве способов приготовления рыбы, которые она знала. Умберто даже пытался поддерживать беседу, но не очень умело, видимо, количество дитыных кавалеров, прямо на глазах аристократа возросшее в два раза, несколько смутило влюбленного великана.        — Ты мне скажи, женщина, — Геральт натянул рубаху поверх повязки и гневно зыркнул на лежащую на кровати Диту, над которой склонился Регис. — Почему еще там, на дороге, ты не предупредила меня, что от тебя будет столько же проблем, сколько от Детлаффа? — Ну прости, Геральт, — женщина зашипела, когда вампир принялся прилаживать повязку к ее спине. — Мне надо было от него быстро отвязаться на улице, я не знаю, почему брякнула твое имя… — Наверное, потому, что у меня совсем мало проблем без этого рыжебородого типа… Кто он вообще? — ворчливо спросил ведьмак. — Ну он же сказал, — Дита села на постели и приподняла левую руку, давая Регису возможность закрепить полоску широкого бинта. — Его зовут Умберто Круазель, мы с ним шатались по кладбищу. Потом меня забрал оттуда Регис, а он влюбился… Вот, замуж зовет, — печально закончила женщина, уставившись на неровные доски пола. — Соглашайся, — Геральт стоял над женщиной, скрестив руки на груди, и наблюдал за тем как она надевает длинную полотняную сорочку, достававшую ей до пяток — натянуть штаны на разбитый верховой ездой зад Дита не смогла бы при всем желании. — Он барон, богатый, и проживет, судя по всему, поменьше чем ты… Женщина покосилась на Региса, который с непроницаемым лицом собирал баночки с мазями, шовный материал и остатки бинтов в свою торбу. Вампир почувствовал взгляд женщины и посмотрел на нее, слегка приподняв бровь и улыбнувшись уголками губ. Дита почувствовала, как внутри все потеплело. — Регис говорил, что можно попробовать с ним поговорить и все уладить… — робко заикнулась женщина. — Угу, Регис уже пробовал, — скептически отметил ведьмак. — И поговорить, и уладить. Два раза пробовал, оба раза — криво. А ведь раньше он был образцом рассудительности… — Уверяю тебя, что таковым и являюсь до сих пор, — вампир закончил складывать свои принадлежности и повернулся к Геральту, облокотившись о стол. — Именно из-за свойственной мне рассудительности я не рублю сгоряча. Увы, иногда промедление имеет плачевные результаты… — он виновато посмотрел на Диту. — Но в случае с нашей общей проблемой, моя рассудительность пока не сильно мешала. Во всяком случае, мы знаем, что надо сделать, чтобы наш общий знакомый не натворил дел… Да и пятой жертвы, как видишь, удалось избежать. — Как гладко у тебя все получается, — фыркнул ведьмак. — Если ты такой умный — сделай одолжение и уладь вопрос с этим… Круазелем сам. Я безвозмездно передаю тебе все права на руку и сердце Диты, так что защищай их так, как хочешь. Женщина спрятала лицо в ладонях: — Ну, не самая же большая это беда, — воскликнула она, глядя на Геральта сквозь пальцы. — Еще утром я была жертвой, а теперь… — А теперь — жертва тот красавец в доспехах, которому хватило ума вызывать меня на дуэль, — не дал ей договорить ведьмак. Регис пожал плечами: — Ну, если уж нам с этим господином бароном предстоит разговор, то предлагаю провести его за моим самогоном. Помнится, в былые времена он настраивал людей на благодушный лад.       Спустя час с небольшим, Умберто Круазель печально высморкался в край скатерти. Сидящая с другого края стола Дита вздрогнула от трубного звука и покосилась на Региса, который потягивал крепкое пойло собственного изготовления, при этом оставаясь совершенно трезвым. Геральт тоже держался неплохо, хотя его странные глаза с вертикальными зрачками слегка скосились в сторону. А вот отвергнутого барона разобрало сверх меры… — Ты, Регис, я вижу мужик хороший, — сказал Круазель, вытирая красный нос все той же многострадальной скатертью. — Хоть, скажу тебе честно, сильно на сборщика податей смахиваешь. Регис неопределенно улыбнулся, отпив еще немного мандрагоровой дряни. — Так вот что я тебе скажу! — Умберто стукнул кулаком по столу. — Я тебе завидую… Как никому в жизни! — Из-за Диты, что ли? — удивился ведьмак, закусывая самогон куском хлеба с корейкой. — Конечно! — воскликнул аристократ. — Предлагаю тост! За прекрасную сударыню Диту фон Цигель. Цильбер… — Да какая разница, — махнул рукой Геральт и выпил. Дита закрыла лицо руками: она совершенно вымоталась, объясняя Умберто подробности своей бурной личной жизни, которой, в принципе-то, и не было никогда. Сперва Круазель слушал, набычившись и косо поглядывая на невозмутимого Региса, который только тем и занимался, что подливал в рюмки своего хваленого самогона. Но очень скоро щеки аристократа запунцовели, а сам он был вынужден признать, что поторопился с предложением… — Ты пойми, — объяснял он вампиру, который за весь вечер, казалось, не произнес ни слова, — я ж тебя тогда заметил, когда Дите предложение делал, но думал, что ты папашка ее иль дядька… Дита просияла: — Спасибо, Умберто, за комплимент, но не так уж я и молодо выгляжу… — Пфф, — отмахнулся аристократ, — сколько тебе? — Тебе не говорили, что дамам такие вопросы задавать не принято? — нахмурилась женщина. Геральт хмыкнул и выпил: — Рассказывай, чего уж… Тут все свои. Один — жених, другой — хахаль, третий… Ну со мной ты вообще в одной постели спала, так что можем считаться родственниками. — Тридцать, — буркнула Дита, не глядя на ведьмака. — Совсем девчонка… — вздохнул Регис, подливая Геральту и Умберто еще самогону. — Молодая еще, — констатировал ведьмак, подкладывая себе соленых грибков. — Да ладно?! — изумился Круазель, опрокидывая рюмку, содержимое которой немедленно впиталось в не очень чистую скатерть. Дита возмущенно посмотрела на мужчин и хлопнула целой ладонью по столу: — Нашли, что обсуждать! — фыркнула она. — Ну, коль уж ты нас тут всех собрала… — развел руками Геральт. — Собрала не я, — отмахнулась от ведьмака Дита. — А дурость Умберто, которому стукнуло в голову, что он должен немедленно жениться. — А вот попрошу! — Круазель помахал в воздухе пальцем размером с сосиску. — Ты сама во всем виновата! Очаровала меня своей деятельной натурой… Теперь, ясное дело, холостяком останусь, коль так сложилось. Видать, на судьбе мне написано бобылем быть, — снова расчувствовавшись, аристократ высморкался в скатерть. Дита покачала головой, но ничего не сказала, решив, что лучший способ увести беседу в сторону от ее скромной персоны — просто помолчать. Мужчины под воздействием самогона действительно переключились на обсуждение последних новостей, которые как-то незаметно перетекли в рассказы о собственных подвигах. Умберто очень обрадовался, узнав, что Геральт — ведьмак и убивал всяких-разных чудищ. А сам победитель монстров, ставший неожиданно словоохотливым, охотно поведал Круазелю, как однажды снял проклятье с одного барона, которого превратили в баклана, и о том, как разозлил джинна, приказав ему… — Оттрахать себя самому? — Умберто расхохотался. — Ну да, ведьмак, после такого я бы тоже вернулся с желанием тебе зад надрать! — аристократ перегнулся через стол и похлопал Геральта по плечу, отчего тот поморщился: рана давала о себе знать, несмотря на количество анестезии, которое ведьмак влил в себя. — Об этом даже балладу сложили, — заметил Регис, — ты ни разу не слышал? — Ну, — Круазель слегка смутился, — признаюсь, я не шибко менестрелей жалую. Потому как был у меня один случай… — Рассказывай, чего ты, — приободрила задумавшегося барона Дита. — Еще до того, как я в тебя влюбился, — Умберто тяжело вздохнул, томно глядя на женщину своими водянистыми глазками, — я встречался с одной мазелькой… До чего ладная была, как вспомню! Ходил я к ней, ходил, букеты носил, подарки всякие. Уже с ейным батенькой сговорился, до свадебки дело шло. А потом как-то приехал я с охоты раньше, чем думалось и решил: «А загляну-ка я к моей Лизабетте». Сказано — сделано. Приехал я к ней, а меня слуги не пускают, все толкуют, что мол, занята сударыня Лизабетта, принять не могут. А я тогда парняга бойкий был, мне всего-то двадцать пятый годок миновал. Вот и решился я, коли через дверь не могу, то через балкон залезу. Обошел, значится, я их домишко кругом, углядел балкон моей Лизабетты, а там свет горит… — аристократ отпил немного самогону и вытер выступившие на глазах слезы. — По плющу я забрался. Захожу, как последний осел, в комнату моей красавицы, и вижу, что лежит она в койке с каким-то хером! — Круазель бахнул кулаком по столу так, что рюмки и тарелки подпрыгнули. — Хер этот прыткий оказался, похватал свои манатки и давай бежать… Но уж я-то его поймал! — Позволь полюбопытствовать, что же ты с ним сделал после того, как поймал? — Регис ловко наполнил рюмки аристократа и ведьмака, который слушал Умберто со слегка осоловевшим выражением лица. — Да всего-то ногу сломал, — аристократ выпил, — а на следующий день ко мне из городской управы наведались. Мол, жалобу на меня подали! Я, вестимо, стал выспрашивать, кто да чего… А оказалось, что этот хер лютнистом был! Еще и в милости у покойного князя состоял. Говорят, что частенько свою похабщину при дворе распевал… Оштрафовали меня, будь здоров. На лечение ноги этого хренестреля, ну и за моральный ущерб. Умберто поджал губы и озадаченно осмотрел толстенный шмат зажаренной на огне свинины, будто прикидывая, с какого края его есть. — Весьма поучительная история для тех, кто рискнет посягнуть на чужих невест, — задумчиво изрек Регис. — И ноги, — поддержал вампира Геральт. — А кончилось-то все славно, — неожиданно счастливо улыбнулся Умберто. — Заловил я как-то этого лютниста на другой бабе! Прямо в парке, представьте… Ну схватил его на шиворот вместе с бабой той и Лизабетте представил во всей красе. Ох, как он горланил, когда я его через пол-Боклера волоком тащил, — Круазель мечтательно воздел глаза к потолку. — Так, что Лизабетта быстро о всякой дурости забыла, а меня снова оштрафовали, поскольку баба та — придворной дамой оказалась. Тьху! — аристократ в сердцах сплюнул на пол. — А чего же не женился? — поинтересовалась Дита, которая почувствовала, что даже запах мандрагорового самогона настраивает ее на некий романтичный лад, а истории Круазеля придает оттенок самой настоящей драмы. — Так померла Лизабетта, — просто ответил барон, заглядывая в пустую рюмку и протягивая ее Регису, который поспешил ее наполнить, а потом убрал под стол вторую опустевшую бутылку и достал оттуда третью — полную. — Какую-то заразу, видать, от этого хренострела подхватила, и спустя несколько месяцев преставилась, горемычная. — Ужас какой, — совершенно искренне выдохнула Дита. — Да что уж там, — махнул ручищей Умберто. — Уже вон почти двадцать лет прошло, как все приключилось. Вот попробовал еще раз, да что-то не заладилось у меня. Видать, и правда — не судьба, — аристократ поник. Женщина вдруг порывисто встала и обняла здоровенного рыжебородого мужлана, всхлипнула и, извинившись, поднялась наверх, в свою комнатку, заставленную всяким хламом.       Мужчины еще некоторое время общались, а Дита стояла, вперившись взглядом в открытое окно, за которым ветер гнал по иссиня-черному небу белесые полупрозрачные облака. Дух спиртного подвыветрился из ее головы, но грусть не исчезла. То и дело в памяти всплывали последние слова суккуба, адресованные Регису: «Она постареет и одряхлеет, а ты будешь искать меня, или кого-то вроде меня». Женщина вспомнила страшные когти, которыми Регис исцарапал шею демоницы, но не со страхом, а с печальным осознанием их совершенно отличной друг от друга природы. Снизу раздался отчетливый звук удара чего-то тяжелого о дерево. — Готов! — констатировал Геральт. — Совсем хилый… А с виду здоровенный, — судя по голосу, состояние у ведьмака было то еще. — Слушай, Регис, — вдруг спросил Геральт. — А если бы меня там не было, ты бы убил ту свою блондиночку? Уж очень у тебя вид был серьезный… — Я рад, что не дошло до смертоубийства, друг мой, — уклончиво ответил вампир, но отделаться от пьяного Геральта оказалось не так просто. — Ты не виляй, любитель расплывчатых формулировок. Вот я за себя могу сказать, что если какая-то мразь посмеет хоть палец поднять на Йен, то я его на куски порублю! Детлафф твой — такой же, чтобы свою бабу вернуть какой переполох учинил… А ты? — Убил бы, — глухо ответил Регис. — Несмотря на то, что знаешь ее уже сто лет, а Диту всего неделю? — уточнил Геральт. — Тебе ли не знать, дорогой мой ведьмак, что годы не всегда играют решающую роль. Хотя, признаюсь, мне претит сама мысль о том, чтобы лишать кого-нибудь жизни, но в той ситуации колебался я бы не долго. Хотя я рад, что ты вмешался… — Я думал не вмешиваться, — неожиданно признался ведьмак. — Если б не прибежала наша госпожа фон Цигельмайер (как Геральт умудрился это запомнить, а главное выговорить в его состоянии, Дита не представляла) и не попыталась тебя остановить, то я бы остался в стороне. Не люблю тех, кто пользуясь своей силой, издевается над слабыми. В столовой воцарилась тишина, нарушаемая лишь стуком рюмок, опускаемых на стол. Дита боялась даже пошевелиться, чтобы не быть пойманной на подслушивании. — Ладно, — раздался скрип отодвигаемого стула. — Пойду я посплю… А то что-то меня разобрало от твоего самогона, Регис. А завтра будем думать, что делать с твоим другом, который, уж прости, но самый настоящий упырь. — Доброй ночи, друг мой… Женщина отчетливо услышала, как, придерживаясь за стены, Геральт отправился в хозяйскую спальню. Как потом, с грохотом падающей мебели и тяжелыми звуками волочения, Регис оттащил спящего и что-то бормочущего во сне Круазеля на кухню, где, видимо, устроил возле печки. А потом все движение улеглось. По дому разносился лишь храп пьяного аристократа… Дита поняла, что Регис уже наверняка стоит за ее спиной, и не ошиблась: его руки, как обычно, мягко опустились ей на плечи. — Ты уже даже не вздрагиваешь, — шепнул на ухо женщины вампир. — Я привыкла к тому, что если я не слышу за своей спиной шагов, а ты где-то рядом, то ты можешь в любой момент оказаться сзади, — Дита повернулась к Регису. От вампира, как всегда, пахло травами, но теперь к резкому специфическому запаху добавилась еще одна нотка — мандрагоровая. Регис пристально посмотрел в глаза женщины и улыбнулся: — Что тебя гложет? — спросил он. Дита тяжело вздохнула, сомневаясь, стоит ли поднимать эту тему, но все-таки заставила себя, решив, что лучше обсудить все заранее, чем мучиться потом: — Там, в лесу, суккуб сказала одну вещь… — Про твою старость? — вампир приподнял брови. — Да… Нет, я понимаю, что, конечно, забегаю наперед, — тут же зачастила Дита, — но если вдруг у нас выйдет из этого всего достаточно длинная история, то этот вопрос может встать весьма остро. — Милая Дита, — Регис погладил ее плечи, — старость и смерть — предначертанный финал для всех людей. Я не совсем понимаю, что трагического ты в нем можешь видеть… Не проще ли жить, не оглядываясь на то, чем все завершится, если тебя так уж пугает предопределенность конца? Женщина растерянно провела рукой по цепочке на жилете вампира: — Наверное, проще… Но, Регис, ты извини за вопрос, конечно, — решительно начала она. — Но что ты во мне нашел? Я просто видела этого суккуба, и мне, правда, непонятно… — А ты во мне? — вампир улыбнулся, разомкнув губы и продемонстрировав клыки. — Лично я длительное время полагал, что являюсь для людей чем-то весьма отвратительным и пугающим. А потом появилась ты, вздрагивающая от каждого моего прикосновения… Сперва я думал, что от страха, как обычно и бывало, если люди узнавали, чем я в действительности являюсь. Но оказалось, что от чего-то иного, гораздо более прекрасного. — Ну, это уж я точно объяснить не могу, — покачала головой Дита. — Тогда почему ты полагаешь, что я в состоянии сделать это? Вампиры во многих вещах гораздо более импульсивны и эмоциональны, чем люди. Есть вещи, которые ты при определенном усилии сможешь объяснить словами, в то время, как мои изречения на этот счет будут пустыми предположениями и домыслами. Почему ты думаешь, Дита, что я могу объяснить словами свою любовь к тебе? Женщина изумленно уставилась в черные, как агаты, глаза Региса и сделала шаг назад. Сердце в ее груди совершило очередной головокружительный кульбит, внутри все сдавило и сперло дыхание… — Любовь? — Дита не была уверена, что она не ослышалась. — Да, я люблю тебя, — спокойно сказал вампир. — Просто и иррационально, совершенно необъяснимо, но искренне… И прошу, — добавил он, заметив смятение женщины, — не пытайся мне ничего отвечать просто потому, что так нужно. И я не пьян, потому что не пьянею от алкоголя, только от крови. И, вынужден признать, что при всей моей рассудительности, плевать мне на все возможные случайности и вытекающие из этого последствия… Дита обвила руками его шею и поцеловала. Руки Региса осторожно скользнули по ее воспаленной и больной спине, а затем оказались на груди женщины, где с треском разорвали длиннополую сорочку. Вампир начал нежно целовать ее шею, грудь, живот, а затем встал на колени… В ту ночь женщина была искренне рада, что Геральт и Умберто крепко спят под воздействием мандрагорового самогона, а Марлена ушла ночевать в домик Варнавы-Базиля, потому что сдерживаться и молчать в руках Региса было выше ее сил…