Bound To You

11 сентября 1486 года Я не понимаю, что со мной происходит. Каждый раз, когда он смотрит на меня, я теряюсь, совершенно не знаю, что сказать, как вести себя. Наверное, это и есть то самое чувство, о котором я читала в любовных романах? Любовь с первого взгляда. Папа наверняка будет зол. Он хочет, чтобы я вышла замуж за Генриха, но как он не может понять? Отныне для меня не существует кого-либо, кроме Томаса. Он один занимает мои мысли. Я хочу и телом, и душой быть только его, и чтобы он был только моим. И я знаю, что это взаимно. Вчера он помог мне взобраться на лошадь, и в тот момент, когда он посмотрел на меня, я поняла, что он тоже любит меня. Это был словно удар молнии. Вокруг нас перестал существовать мир. Он называет меня «Миледи», и это жутко злит меня. Даже когда мы наедине в конюшне, он все твердит «Миледи», а мне так хотелось бы услышать, как он называет меня по имени. Папа называет его неотесанной деревенщиной, но в Томасе благородства больше, чем во всех лордах, которых я знала. Он ни разу не позволил себе перейти черту по отношению ко мне, хотя я знаю, что ему очень бы этого хотелось. Папа просто не понимает… Если бы он только познакомился с ним поближе, то узнал бы, что Томас необыкновенно чуткий, справедливый, благородный и достойный, но из-за своего упрямства и предрассудков папа никогда на это не пойдет. Он ведом своими глупыми принципами о чистоте крови. Если так, то почему он не против того, что я выйду замуж за Генриха? Наверное, только лишь потому, что он король Англии. Но я не стану этого делать. Как бы сильно я ни любила папу, он не заставит меня сделать то, чего я не хочу делать. 16 ноября 1486 года Да как он посмел?! После всего, что я говорила ему, после всех его обещаний, что он всегда и во всем будет поддерживать меня, он не сдержал свое слово. Мой отец предал меня, уничтожил! Растоптал все, что я чувствовала к нему. Отныне нет никакой любви, уважения и привязанности. Он все уничтожил… Он хотел убить Томаса. Моего любимого. Я видела, как он подливает в бадью с водой «Напиток живой смерти». Предатель. Грязный, отвратительный предатель. Он предал меня. Нас. С самого моего детства для меня не было никого дороже отца. Мой милый, родной, добрый папа всегда поддерживал меня во всем, что бы я ни делала. Он баловал меня, разрешал делать то, что никогда бы не позволили сделать своим детям люди его положения и круга. Мы были настоящими друзьями. Я думала, что могу доверить ему все, любую свою тайну… Но я так жестоко ошибалась… Его глупые принципы, предрассудки касательно этой мифической волшебной крови окончательно свели его с ума. Чистота крови оказалась для него важнее его дочери. Когда я спросила его:  — Папа, зачем ты сделал это? Ты же знал, как он дорог мне. Ты знал, что я люблю его. Единственным его ответом мне было холодное и отрешенное: — Он не один из нас. И никогда им не будет. Я люблю тебя и не позволю, чтобы моя дочь разрушила свою жизнь, обвенчавшись с этим крестьянином, который не сможет ей ничего дать, кроме жалкой лачуги и коровы. Эти слова разорвали мне сердце. Он сказал, что любит меня, но, видимо, это не так. Сильнее всего он заботится не обо мне, а о чистоте своей крови, о своей репутации. Это не любовь. Раз он не может принять мой выбор. И раз так, то я сделаю его за нас обоих. Я раз и навсегда избавлю его от бремени глупой и позорящей его дочери. Он больше никогда меня не увидит… 3 июля 1487 года Он ищет меня, я знаю. Я чувствую это. Простого «Обливейта» уже не достаточно, поэтому на последний наш дом мне пришлось наложить «Репелло Имникум», чтобы никто, кроме нас, его не видел. Кроме того, моя беременность начинает становиться заметной и мне достаточно тяжело трансгрессировать. Томас все понимает и полностью поддерживает меня. Я все рассказала ему. Как только мы сбежали, я рассказала ему о том, кто моя семья и мой отец, кто я такая. Он был потрясен и пропал из виду на несколько дней. Я была в отчаянии и не знала, что делать, думая, что стала отвратительной ему. Но через два дня он появился на пороге нашего дома. Он был потерян, но в его глазах читалась уверенность и любовь, и я никогда не была так счастлива, как в то самое мгновение. Брошь привлекает много внимания. Она слишком броская и дорогая. Люди задаются вопросами, как у простого конюха и его молодой жены могла появиться такая вещь. Это мамина драгоценность, и из всех своих вещей я взяла лишь ее. Просто не могла оставить ее в том доме, но сейчас понимаю, что сделала это зря. Тот человек умен и, конечно же, рано или поздно поймет, как использовать брошь для того, чтобы найти нас. Я скорее умру, чем позволю ему сделать это. Я умру, но не вернусь к нему, как и не вернусь в тот дом. Я попрошу Томаса сделать сундук с тайником и запечатаю его. Лишь наши потомки по женской линии, обладающие даром колдовства, смогут открыть его и найти ее. Но надеюсь, что этого никогда не произойдет, как и молю Бога, чтобы мой будущий ребенок оказался мальчиком и не мог колдовать. Только так он сможет жить спокойно и никогда не узнает о чудовище, которое является его предком… 15 ноября 1487 года Моему Дереку сегодня исполнилось два месяца. Он настоящий великан. Такой же сильный и красивый, как его отец. Бог оказался милостив над нами и подарил нам здорового и крепкого сына. Это значит, что он не сможет открыть тайник в шкатулке и найти то, что я спрятала там. Он будет в неведении. Мой мальчик пока не показывает магических способностей, что безумно радует меня. Будет лучше, если он не будет обладать даром колдовства. Я отказалась от этого в тот день, когда запечатала брошь в тайнике. Это было мое последнее заклинание. Сейчас мы живем в маленькой деревушке неподалеку от Линкольншира. Томас занимается кузнечным ремеслом. Он любит свою работу, а я люблю его. Он очень переживает из-за того, что я не живу так, как привыкла, но я не могу быть счастливее, чем сейчас. Никакие богатства или власть не заменят мне улыбки моего новорожденного сына и счастья от того, что мой любимый человек рядом. Я почти забыла, как выглядит отец. И если говорить откровенно, я не хочу вспоминать это. Говорят, время лечит, но не в моем случае. Я никогда не забуду то, что он хотел сделать. Люди в деревне говорят, что барон Де Рос попросил у короля освободить его от ответственности быть его советником и удалился в свое поместье. Крестьяне говорят, что у него ухудшилось самочувствие… Что ж, все воздается по заслугам. Это наказание за все его грехи, хотя, наверное, и этого не хватит, чтобы искупить их. В любом случае мне не интересна ни его жизнь, ни что-либо касающееся его самого. Он потерял мое уважение и доверие, и что бы он ни делал, вернуть его он уже не сможет. Гермиона посмотрела на блокнот, лежавший на пассажирском сидении ее новенького БМВ, подаренного Лив на ее последний день рождения, и зарылась пальцами в свои каштановые волосы. Ее голова буквально гудела от переполнявшей ее информации. Она провела всю ночь, читая дневник Катрины, и теперь знала все тайны и секреты этой девушки. Девушка записывала в этот дневник все события своей жизни. От первой поездки на лошади до любви, которая изменила всю ее жизнь. У самой Гермионы не было привычки вести дневник. У нее всегда была возможность рассказать о своих бедах и тревогах родителям или лучшим друзьям. В дневнике просто не было нужды, но Катрине он, видимо, был необходим. Девочка росла без матери, и насколько бы ее не обожал и не баловал отец, были вещи, которые она просто не могла рассказать ему. Это были те самые женские тайны, в которые обычно мужчин не посвящают. Кроме того, из Франции в Англию ее привезли в совсем юном возрасте и в новой стране у нее не было друзей. После того как ее предал отец, она писала реже, но все же было ясно, что, несмотря на доверительные отношения с любимым, он не понимал вещей, касающихся магии и волшебства. Она писала и об этом. Описывала различные заклинания, которые применяла, пока они скрывались от отца. О некоторых Гермиона знала, а о других слышала впервые, еще раз убеждаясь в том, насколько Катрина была искусной волшебницей в свои юные годы. Читая дневник, Гермиона словно окунулась в ее жизнь и переживания, радости и невзгоды. Она вместе с ней переживала все. Шатенка устало облокотилась головой о спинку своего сидения. Вчера ее мир перевернулся. Тот человек — Николас — встряхнул привычный уклад жизни, который она выработала за десять лет, заставил ее вернуться в те времена, когда она была той самой Гермионой Грейнджер. Самой умной волшебницей своего возраста, лучшей подругой знаменитого Гарри Поттера, одной третьей частью Золотого Трио, Героиней Войны. Одна история — и будто не было этих десяти лет. Кажется, прямо сейчас она возьмет в руки свою волшебную палочку, произнесет совершенно любое заклинание и снова станет той Гермионой. Но нет. Она уже никогда не станет прежней, как и не будет прежней ее жизнь. Она изменилась, стала совершенно другим человеком. Гермиона горько усмехнулась. Наверняка если бы ее друзья увидели ее сейчас, то увидели перед собой совершенно другого человека. И дело было даже не во внешности. Ее фигура изменилась, она больше не была подростком с немного мальчишечьей фигурой. Ее формы приобрели округлости в тех местах, где это было нужно, и она бы соврала, если бы не призналась, что всему этому были виной ее полуторачасовые тренировки в спортзале с Лив каждый понедельник, среду и пятницу. Откровенно говоря, дружба с известной в Австралии моделью пошла ей на пользу. Всегда идеальный маникюр, правильно подобранный макияж, лучшие спа-салоны — все это сделало из никогда не красившейся, вечно одевающейся в джинсы и футболки от постоянного общения с мальчиками Гермионы совершенно другую девушку. Она пользовалась вниманием мужского пола. Это было естественно, но никогда и ни с кем у нее не было ничего серьезного. Всему виной было, наверное, то, что каждый день она была готова к тому, что друзья найдут ее и ей нужно будет двигаться дальше. Лишние привязанности были ни к чему. Исключением была лишь Лив. Она была единственным человеком, которому она безгранично доверяла, но даже подруга не знала ее настоящей фамилии. Она сделала себе татуировку. На месте бледно-розового шрама «Грязнокровка» на ее руке сейчас красовалась надпись на латыни «Facta infecta fieri nequent». Так она избавилась от такого ненавистного ей шрама, оставленного Беллатрисой; кроме того, эта надпись всегда напоминала ей о том, что произошло с ее родителями. Она продала дом родителей и купила себе новый, а часть из вырученных денег она вложила в свое собственное дело, которое и обеспечивало ее все это время. Цветы оказались очень востребованы в Австралии. И сейчас ей предлагали все бросить. Он сказал: «Я приехал за вами». Этот человек предлагал ей все бросить, вернуться в Англию, в мир волшебства. Она не могла этого сделать, просто не могла. Она не знала эту семью, она не была частью этой семьи. Она никогда не смотрела на себя с позиции привилегированного класса в обществе волшебников, которыми, судя по рассказу Николаса и тому, что было написано в дневнике, были Де Рос. Быть частью семьи вроде Малфоев и Паркинсон, Лестренджей — ну уж нет. Никогда она не свяжет себя с миром этих людей. За последние сутки она, наверное, тысячу раз пыталась убедить себя в том, что все это просто какое-то чудовищное совпадение, но будучи реалисткой и всегда полагаясь на факты, чем больше она их анализировала, тем больше убеждалась в том, что все это правда. И легче от этого не становилось. Гермиона припарковала машину у «Cafe Opera», где она договорилась встретиться с Лив. Это было их любимое место для посиделок. Хорошая кухня, и, главное, ресторан находился прямо на воде. Еще раз взглянув на дневник Катрины, брюнетка положила его в свою сумку от Майкла Корса и вышла из машины. Ей было просто необходимо поговорить с Лив и отвлечься от мыслей, что разрывали ее голову.

***

— Дорогая, прости меня, — торопливо протрещала Лив, заключая Гермиону в свои объятия. — Вчера я официально была самой ужасной подругой на свете. Извини, что не приехала. Дилан самый худший менеджер. Представляешь, он назначил мне фотосессию на десять вечера и не предупредил меня! И вместо пары-трех бокалов вина с тобой мне пришлось до трех утра стоять полуголой в ледяной воде. Гермиона ответила на крепкие объятия подруги и примирительно улыбнулась. Работа для Лив была скорее хобби, чем полноценным заработком, но она очень серьезно относилась к обязательствам. — Ничего страшного, — попыталась вставить Гермиона, но все тщетно, Лив была неутолима. — Нет, Кларк, я правда виновата. — Гермиона напряглась, услышав ставшую привычной фамилию, по которой ее иногда ласково называла Лив. После случившего вчера эта фамилия резанула ей по ушам. Подруги опустились за свой столик у самой воды. Управляющий всегда оставлял его им с десяти до одиннадцати каждое воскресенье. — И чтобы искупить свою вину, я принесла подарок. — Лив начала искать в своей сумке Шанель загадочный подарок, пока не извлекла оттуда коробочку мятного цвета. Гермиона округлила глаза и решительно замотала головой. — Ты с ума сошла, Лив? Ну что это такое ты делаешь? — Да брось, кроме того, это подарок со смыслом, — она небрежно махнула рукой. — Открывай! Гермиона еще раз покачала головой и потянулась к коробочке. Лив любила ее баловать и была самой главной причиной, почему Гермиона жила не совсем по тем средствам, что могла себе позволить. Дорогая дизайнерская одежда, новенький БМВ, куча побрякушек, сумки, обувь — все это было тем, что простая владелица пары цветочных магазинов не могла себе позволить. По крайней мере, не все это сразу. Девушка открыла коробку и обнаружила там небольшой ключик из последней коллекции Тиффани. Она охнула, подняв глаза на шею самой Лив, на которой красовался точно такой же. Поймав ее взгляд, подруга просто пожала плечами, отпивая свой кофе. — Так мы будем хоть как-то похожи, — произнесла она, и Гермиону как никогда захлестнуло чувство вины по отношению к подруге. Ведь Лив даже фамилии ее настоящей не знала. Она почувствовала себя предательницей, и внезапно на глаза навернулись слезы. — Эй, дорогая, — подруга потянулась к ней через весь стол и сжала ее руку своей. — Я ожидала радостных воплей, но не слез. Перестань! Гермиона вытерла слезы салфеткой и громко шмыгнула носом, взяв себя в руки. — Прости, — извинилась она, доставая подвеску из коробочки и надевая ее себе на шею. — Ты просто балуешь меня. — А ты терпишь мой вздорный характер, — парировала Лив. — Малая плата за это. И я действительно провинилась перед тобой. Представляешь, я даже позвонить тебе не могла, потому что Дилан насел на меня, словно пиявка. — Ты прощена, — весело сказала шатенка, застегивая подвеску на шее. — Отлично. Так что там с этой брошью, о которой ты говорила? Я поспрашивала у кое-кого и нашла одного ювелира-коллекционера, который хотел бы посмотреть на нее. Гермиона вспомнила прошлый вечер и брошь, лежавшую сейчас в шкатулке в ее спальне. — Знаешь, — аккуратно начала девушка. — Я думаю, что пока повременю с ее продажей. — Сама не зная отчего, Гермиона вдруг резко ощутила, что не хочет никому отдавать вещь. Будто она знала о ней всю жизнь, а не двенадцать часов. — Как хочешь, дорогая, — пожала плечами Лив. — Вообще-то я хотела кое-что рассказать тебе и посоветоваться с тобой, — Гермиона от неожиданности выронила свою вилку. Слова вылетели из ее рта, прежде чем она смогла понять, что сделала, но уже через секунду она расслабилась. Ей нужно было рассказать обо всем кому-то, и единственным человеком, которому она могла довериться, была Лив. Заметив молчаливый, заинтересованный взгляд на лице подруги, она осторожно продолжила: — Вчера у меня была интересная встреча. — Ради бога, только не говори, что мой младший брат приперся к тебе посреди ночи пьяный, — взмолилась Лив, перестав жевать свой белковый омлет. Увидев ее лицо, полное отчаяния и мольбы, Гермиона рассмеялась. — Нет, — сквозь смех сказала девушка, делая глоток кофе. — Это был не Ной. — Слава Богу, а то я всерьез начала думать, что его детская одержимость тобой перешла на новый уровень, — с облегчением сказала Лив. — Так что это была за встреча? — Кое-кто из Англии, — загадочно сказала Гермиона. — Боже, неужели это был тот самый Рон? — воскликнула Лив. — Он нашел тебя и сказал, что все еще любит, и предложил уехать с ним в Англию? — мечтательно произнесла она. — Боже, Лив, нет, — отрицательно покачала головой Гермиона. — Я смотрю, ты отчаянно жаждешь познакомиться с Роном сама, да? — отчего-то после всего случившегося вчера ей было намного проще говорить об Англии, Роне и Гарри сейчас. Лив хитро улыбнулась. — Все может быть, — пошутила она. — Ты же будешь не против, да? Гермиона ничего не ответила, лишь улыбнулась подруге. — Так кто это был? — вернулась к прошлой теме разговора блондинка. Гермиона на секунду задумалась над тем, как более точно можно было описать род деятельности Николаса, прежде чем уверенно сказать: — Юрист. — Юрист? — переспросила Лив. — Юрист, — уже тверже сказала Гермиона, запихивая в рот кусочек креветки из своего Цезаря. — Из Англии? — задала вопрос Лив. — Угу, — кивнула шатенка, дожевывая креветку. — Ну, ты собираешься рассказать или нет? — нетерпеливо спросила блондинка, пытливо смотря на подругу. Гермиона глубоко вздохнула и на ходу начала придумывать историю, которая была практически правдой. — Я сама была в шоке, — начала девушка. — У моей мамы в Англии были родственники, о которых не знала ни она, ни я. О них, по правде говоря, вообще никто не знал, — сказала Гермиона. — И что он сказал? — допытывалась Лив. — Ну, я вроде как… — запнулась Гермиона. — Получила наследство. — Вроде как? — Просто никто и не подозревал, что мы родственники. Последний представитель этой семьи умер без наследников, и они долгое время не могли никого отыскать. До вчерашнего вечера, — пояснила шатенка. Все, что она говорила, было практически правдой. — И как они нашли тебя? — задала следующий вопрос Лив, откинувшись на спинку своего плетеного кресла. — Я говорила тебе меньше выкладывать фото в Инстаграм, Лив, — отшутилась Гермиона, чем заслужила от подруги игривый шлепок по руке. — Я не знаю как. — Это была правда, она действительно не знала, как Николас нашел ее, он так и не объяснил, как узнал, что она это она. — Где-то в бумагах всплыло имя моей бабушки. — Еще одна ложь. — Вот как? — задумчиво сказала блондинка. — И что наследство? Большое? — Я полагаю, что да, — осторожно сказала Гермиона. — А в чем ты хотела посоветоваться со мной? — Лив сделала глоток из своей чашки и позволила официанту поставить перед ней ее любимый десерт. — Дело в том, что для того, чтобы принять или не принять наследство, меня просят… — Вернуться в Англию, да? — как бы между делом сказала Лив. — Д-да, — чуть запинаясь, подтвердила Гермиона. Лив могла читать ее как раскрытую книгу. — Что ты думаешь об этом? — Что я думаю об этом? — переспросила девушка. — Дорогая, важно только то, что ты думаешь об этом. Все остальное –чепуха. — В смысле, я совсем не знаю эту семью и никогда не подозревала о них, и уехала я из Англии, скажем так, не совсем красиво, а там… — Полно людей, с которыми ты не хочешь встречаться, и так далее, да? — перебила ее подруга. — Кларк, — и Гермиона снова поежилась при звуке этой фамилии, — брось все это. Первое, кому какое дело, как ты уехала из Англии, — продолжала блондинка, — у тебя была достаточно веская причина сделать то, что ты сделала, и если кто-то этого не понимает и не сможет понять, то он просто полный и абсолютный кретин. Во-вторых, прошло десять лет. А за это время многое изменилось и в твоей жизни, и в жизни тех людей. Третье, тебя никто не заставляет возвращаться туда насовсем — только до того момента, пока ты не решишь всю процедуру с документами. Если ты захочешь, то можешь вообще не встречаться ни с кем, — загибала по очереди пальцы Лив. — И четвертое, не обижайся, милая, но я немного выучила тебя за эти годы. Если бы ты сама не думала об этом, то ни за что в жизни не спросила бы совета у меня. Когда ты в чем-то уверена, не спрашиваешь мнения других. У меня сложилось впечатление, будто ты ждешь, что я начну отговаривать тебя, но я не стану делать этого. — Я не не уверена, — попыталась сказать Гермиона, но взгляд Лив говорил красноречивее всяких слов. — Ладно, может быть, немного, — с коротким вздохом закончила она. — Ты хочешь поехать, — уверенно сказала Лив, снова сжимая ее руку в своей. — Так езжай. — Я не знаю, чего я хочу, Лив, — откровенно призналась девушка. — Еще несколько дней назад я бы ни за что не допустила бы мысль, что вернусь в Англию, но после визита того человека и того, что он мне рассказал, я… — она остановилась на секунду, подбирая слова: — Я словно снова вернулась туда. В ту жизнь, понимаешь? Когда все было хорошо и еще не произошло то, что произошло, и я была просто я, и казалось, что впереди все будет прекрасно. Мы с друзьями строили планы на будущее, и я уехала с уверенностью, что эти планы будут исполнены, и, — она посмотрела на внимательно слушающую ее подругу, — и я больше не вернулась. Я могу встретить любого из них на улице, и, — опять пауза и короткий вздох, — и что я скажу им? Прошло десять лет. У всех нас своя собственная жизнь, не связанная друг с другом. И у меня есть жизнь здесь, и… — Но это не значит, что ты не скучаешь по той, прошлой жизни, — вставила Лив. — Милая, что бы ты там себе ни внушала, ты скучаешь по тому, что было, и это абсолютно нормально. Ты скучаешь по прошлому, и глупо это отрицать. Я же вижу, как загораются твои глаза, когда кто-то говорит про Лондон или Великобританию. Ты меняешься в лице и жадно впитываешь каждое слово. — Я думала, что не хочу туда возвращаться, а теперь не знаю, чего хочу, — тихо, обреченно сказала Гермиона. — И зачем он только приезжал?! — Может быть, чтобы ты это поняла, — просто сказала Лив. — Я не хочу оставлять тебя, — со слезами на глазах сказала Гермиона. — О боже, дорогая, самолеты еще никто не отменял, — со смехом сказала Лив, придвигаясь к подруге и обнимая ее, — а у меня, к большому совпадению, есть как раз один «Гольфстрим». Я желаю тебе только добра, и всегда желала, и говорю тебе — тебе это нужно. Вернуться туда. Ты уехала оттуда и не закончила эту главу своей жизни, оставив ее недописанной. Может, это глава, а может быть, и целая книга. — И когда ты стала такой поэтичной? — со смешком сказала шатенка. — Ной вчера писал тебе любовное письмо, вот я и вдохновилась, — пошутила Лив и покрепче сжала Гермиону в своих объятиях. Комментарий от автора: Привет, крошки))) Ну как вам новая глава?))) Кажется, только начинала выкладывать, а тут уже пятая часть добавлена)) как быстро летит время)) Кстати, читала отзывы к предыдущей главе, все обдумала и решила все-таки поставить предупреждение ООС)) хотя мне кажется, что Гермиона ведет себя вполне логично, но согласна, что все же это не та Гермиона, к которой мы все привыкли))) Я уже говорила, что люблю флэшбэки?))) хотя не знаю, можно ли назвать воспоминания из дневника флэшбэками, но в любом случае, мне показалось, что это отличный способ поближе узнать о жизни Катрины, ее переживаниях и ее мнение о том, что сделал ее отец много веков назад)) так сказать, рассказ из первых уст)))) И следующая часть будет последней в Австралии)) да-да, мы возвращаемся в Англию))) начинается самое интересное)) Но это не значит, что мы больше не увидим Лив))) С ней мы еще встретимся)) Я догадываюсь, что все хотят поскорее увидеть Малфоя, но терпение, ребята))) все будет)))) по моим подсчетам, он будет где-то главы через две-три)) пока разберемся с Гермионой))) Вопрос на засыпку)) кто знает, как переводится надпись, которую набила себе на руке Гермиона?)) и как вы относитесь к татуировкам?)))