Прокаженные

Чувствую себя лишней. Не в смысле, что меня вытеснило их пространствами, или я под действием чьих-то эмоций. Нет, вовсе нет. Меня будто бы стерло из этой комнаты. Вот я была частью какого-то диалога, и в ту же секунду все исчезло, стоило этой женщине отвести от меня взгляд. Одним своим желанием она заставила меня исчезнуть. От неловкости мне пришлось оглядывать комнату, в поисках хоть чего-то интересного. Невольно я ухватываю взглядом собственное отражение в большой зеркале, явно украденном из какой-то гримерки в Голливуде. С большими круглыми лампами по бокам и кучей мишуры сверху. Подозреваю, что это собственность Тиффани. Мое же лицо с настолько белой кожей, впалыми скулами, болезненно глубоко посаженными глазами и черными кругами вокруг них выглядело скорее частью общего депрессивного стиля помещения, прямо как Хеллоуиновская маска в доме с привидениями. Наверное, мне совсем уже стало плохо, если я начинаю разглядывать отражение в зеркале. Ранее я не занималась таким. Более того, я никогда этим не занималась. Мне хватает и того, что я могу видеть каждую свою кость и иногда выкашливаю кусочки легкого. В мутном отражении на общем фоне выделяются только мои светло-серые глаза, почти белые. Это всегда казалось странным, но и естественным одновременно. Глаза настолько не выделялись на лице, что казалось, будто их вообще нет. А вот черные тонкие брови, вечно застывшие в неодобрении, четко и ясно обрамляли лицо. Не думаю, что, даже если я потолстею (стану походить на среднестатистического человека, с нормальным телосложением), смогу стать хоть чуточку привлекательнее. Я скорее походила на тряпичную куклу без лица, чем на человека. Женская версия Слендер-мэна, только в разы меньше размером. До сих пор я об этом не думала, но… неужели людям приятно долго смотреть на меня? Отвожу взгляд от зеркала, зарываясь лицом в спутанные пряди. Даже мне не нравится смотреть на себя. При детальном рассмотрении я еще хуже, чем могло казаться прежде. Так как… этот мужчина может задерживать на моем лице взгляд? Я очнулась. Мысли путались, но почти все было хорошо. Я лежала на столе, понимая, что оказалась абсолютно бесполезна, не понимая даже то, сколько времени прошло. И две пары глаз смотрели на меня, словно на умалишенную. В этом был смысл: начиная от нижней губы и заканчивая столом, тянулась нитка густой слюны прямиком из моего рта. Смущенная, я быстро вытираюсь рукавом, когда до меня вспышкой долетает пространство Янкей. Не будь он таким твердолобым, то уже бы закатывался в пол со смеху. Очень мило, Даффи Дак, — фыркаю в мыслях, не в силах выразить свою злость голосом. Рядом с этой женщиной я становлюсь застенчивой малолеткой. — И это твой «козырь»? — с недоверием и отвращением рот львицы искажается в карикатурном изумлении. Я все еще старательно вытираю рот и стол, пытаясь не встречаться с ней взглядом. Черт, ее взгляд призван уничтожать! — Болезненная коротышка? — И вовсе я не болезненная, — попыталась я парировать, но мой голос пропал в ее громком хохоте. Глаза то и дело посматривают в сторону Даффа. Как сидел, так и сидит. И он позволит этой женщине насмехаться надо мной?! Сразу же после того нашего короткого диалога Триша больше и не взглянула на меня, не проронила и слова в мой адрес! Она стерла меня с карты мира, ей-богу. Ее загорелое тело не повернулось в мою сторону и сейчас. Только искоса ее взгляд скользнул по моей фигуре. Даже мой «партнер» не собирался смотреть на меня. Будто сговорились… Рыжий выкинул окурок в пепельницу около своего локтя. Пепельница из консервной банки «Чаппи». Смутно, но я припоминала, что уже где-то видела это название и этого жизнерадостного лабрадора. Ох, голова кругом. Не прошло и секунды, как в его руках снова была пачка, уже новая — он снимал с нее прозрачную упаковку рывком, словно и не догадывался о специальной ленте. Брюнетка наблюдала, нервно покусывая пальцы. Пара секунд, а я уже мечтаю сломать каждый из укушенных пальцев. — Ну так… что ты умеешь? — она произнесла это в пространство перед собой. И тон ее был… непринужденным, будто бы мы говорили о погоде. — Давай же, покажи. Злость окутала меня колючим пледом. Она мне еще и указывает! — неистовствовала я про себя. Ощетинившаяся, я почувствовала, как гнев начинает струиться по венам, затмевая все остальные эмоции. Если она добивалась этого, то у нее получилось: она выбесила меня! Святые угодники, да будь у меня в руках хоть какой-то тяжелый предмет, он бы уже полетел в нее. У Триши просто-таки дар. Я же Элинор «Безэмоциональная» из дома Гримм, от крови Кева, королева психов и наркоманов, владычица и хранительница своего рюкзака, «ЭльГриммная», правительница комнаты и четырех замков, разрушительница «пространств» и матерь своих же проблем…. Меня нельзя просто так взять и разозлить. — Это нельзя показать. Словно проснувшись, я снова настроилась на игру. Если это еще одна проверка, то я пройду ее с легкостью. Дафф же уже впился клыками в «кнопочку» с ментолом, закуривая. Пара вздохов, и комната наполняется манящим свежим запахом. У меня чуть снова не потекли слюни, но я сдержалась, сохраняя рассудок. Как будто доставая два револьвера в стиле фильмов жанра «вестерн», я выкладываю из рюкзака две склянки с нейролептиками. Не какой-то там проказ. Тут же колкий взгляд брюнетки устремляется на них. Мгновение, и она снова заговорила: — Интересно… — произносит она одними губами. Кажется, я уже поднялась в ее глазах. Жаль только, что меня тут же окатило злобой Янкей. Вот честное слово, иногда он невыносим! Я же не буду глотать все и сразу… только если очень приспичит. И, если на то пошло, то говорить о Даффе и заглатывании всего и сразу (в контексте одной связной мысли), то… ой, даже не буду начинать! — Нам нужно быть ближе, — сначала я сомневаюсь, но голос не дрогнул. Скорее я промурлыкала эти слова. О, я выложилась на все свои ноль целых ноль, ноль одну сотую процента сексуальности. Дафф даже подавился дымом. — Так чтобы наши туфли касались друг друга. (Фактически, ее туфли и мои кеды. Но сути это не меняло.) Это было почти смертельно близко. Во мне говорил идиот, но все же… я просто обязана была доказать этой сучке, что я не кто-то с улицы! (Формально это, конечно, так. Но я не просто так помогаю Даффу! Все потому что он нуждается во мне.) По-детски настойчивая, я двинулась в сторону брюнетки, таща за собой стул. Треск стоял такой, что хотелось заткнуть уши, но я продолжала тащить его с невозмутимым видом. Поставив его в шаге от фигуры женщины, мое тело сконфуженно вздрогнуло, будто от холода. Оно само чувствовало животную опасность. Как зверь, бегущий от лесного пожара, я уже готова была ринуться к двери. Переступая через себя, мне пришлось поставить стул еще ближе. Абсолютно молча, что угнетало меня еще сильнее. И вот я кладу красно-синюю капсулу на язык, оставляя на нем, рассасывая и задерживая во рту настолько долго, насколько возможно. Со стороны, наверное, я походила на городскую сумасшедшую. Пространство вокруг нее было таким… неистовым, как бушующее море. Хотя нет, скорее как ураган. Мир вокруг и не касался ее, превращаясь в окружающий ее вихрь. Лишь на третьем шаге он успокаивался, становился потоком превосходства. Но мне нужно было зайти внутрь, за него, и показать… саму ее суть, я полагаю. — Сейчас будет весело, — сквозь зубы, слова звучат вымученно. Черт, да ее взгляд даже смягчился с непривычки. Такое зрелище для нее явно в новинку. Я выставляю ногу и оказываюсь перед стулом, ее нос на уровне моей груди — невероятно высокая стерва. И вот я понимаю, что уже чувствую себя не так, как должна бы. Что мои эмоции уже уходят на второй план. Я резко выпрямляюсь, аж до хруста в костях. Мои веки смыкаются, а выражение лица становится менее напряженным. Тело опускается на стул. Чертовщина какая-то. Каждая клеточка моего тела в движение, каждый нерв натянут, сознание плавает, но внешне… я собрана, как никогда. Когда же я открываю глаза, то понимаю, что вижу мир уже совсем иначе. Это было всего пара мгновений, но для меня эта была перемена, длившаяся не меньше Мезозоя. Само время замедлилось для меня. Скорее всего, мой мозг работал на пределе возможностей, поэтому и начала плыть картинка. Взгляд направлен на ошарашенную брюнетку в шаге от меня. Вихрь был всюду вокруг нас. Чувства пестрили красками. Мы же были в эпицентре, как внутри шторма. Тут была всепоглощающая тишина. Пепел с сигареты Даффа падал для меня, словно в замедленной съемке. Было на все по боку. Мир стал таким… бесцветным, как если бы я в одночасье лишилась эмпатии. — Похоже, — даже голос переменился. Я снова взглянула на Тришу. — Ты невероятно безразличная особа. Притворяешься такой энергичной, а сама мертва внутри. Как это… жалко. Да, я ощущала это. В сердцевине ее поля действительно был гнев, но то, что окружало его, это монолитная каменная стена. Я словно оказалась в пустыне. И мне это чертовски нравилось! Сквозь меня проходила ее ярость и тщеславие, не дающее показать истинные стороны характера. Она произвела на меня впечатление обыкновенной стервы, но на самом-то деле она была такой, какой я хотела бы быть. Черствая, хладнокровная женщина, не чувствующая ничего внутри, даже своих эмоций (не то, что чужие!). Я готова была встать пред ней на колени и выразить свое глубокое уважение, но пространство давило на меня, не давая проявить своего «я». Во мне словно родилось что-то новое, чужеродное. Оно захватило меня, и мое тело тут же подчинилось. Я стала наблюдателем. Но это было не наваждение, граничащее с физической болью и комой: это скорее было, как будто я смотрела фильм от первого лица в кинотеатре. Удобный диван в сознании и пачка попкорна. Это было почти приемлемо, но так… необычно. Я множество раз представляла себе мир, в котором я могла бы вот так спокойно сидеть, контролируя себя и других. Бессонные ночи, постоянный стресс, «тот случай» — будто их и не существовало. Показалось, будто мне снова одиннадцать. Ноги скрещиваются, позвоночник выпрямляется. Тело кладет руки на колени, слегка наклоняя голову. Дафф от неожиданности роняет пепел себе на руку и еле заметно стискивает зубы. Черт, где же мой фотоаппарат. Но реакция этой дамочки была такой… неожиданной. Ей не было все равно на мои слова (я-то уж точно это знала!), но она приняла их, как данность. Как простую информацию. Это меня разозлило, как никогда до этого! Во мне проснулась неистовая фурия, которая тут же схватила пепельницу Янкей, собираясь разбить ее о голову собеседницы. — Так вот оно что, — загадочно улыбнулась она. И я, черт возьми, сразу поняла ее. Наши мысли сошлись, прямо как у сиамских близнецов. Периферическим зрением я даже успела заметить, как рыжий хватает пепельницу одной из рук. Несокрушимая сила обрушивается с другого края орудия убийства, и падает обратно на стол с треском. — Ты рехнулась?! — сквозь зубы слышу голос мужчины. Низкий, почти утробный. Прямо-таки музыка для моих ушей. Я почти что мурчу, не до конца осознавая, я ли это. Пугающее, но упоительное чувство. — Тихо, тихо, — успокаивает его женщина, кладя ладонь на его руку. — Ты был абсолютно прав: с этой девочкой нужно держать ушки на макушке. Тебе не стоит кормить с рук такое дикое отродье. Что-то животное проснулось во мне. Почти инстинктивно я оскалилась. Но я заметила выражение лица главаря. Он будто бы… гордился мной. И его чувства, определенно, говорили лишь об этом. Оправдывая его ожидания, я приближалась к той самой точке, которую называют «седьмым небом». Кажется, во мне и правда что-то есть от зверя. От преданной псины, скорее всего. Если я начну просить его гладить меня по головке — пристрелите меня. И тут во мне срабатывает какой-то механизм. Раньше я не знала, что такое бывает, но… меня начали раздражать прикосновения людей друг к другу. Я была терпимее к этому, намного. Сейчас же я была готова вцепиться в смуглую тонкую ручку «львицы» до крови. — Да, если бы она позволяла «кормить с рук», — ухмыльнулся он. Они периодически просто забывают обо мне, что ль? — Быстро и жестко, — поправила она саму себя таким тоном, будто бы преподавала в Кембридже Высшую математику. — О, это я умею, — он сбросил окурок сигареты в пепельницу и достал новую. Иногда я даже начинаю беспокоиться. Я уже думала вставить слово, но мне просто не дали ничего сказать, держа на расстоянии. — Ничуть не сомневаюсь, Терри. Ничуть, — последний раз она сказала это так… знающе. Я почти что поверила в то, что они любовники. Но по ее эмоциям нельзя было утверждать этого. И слава богам, иначе бы я заклеймила Тришу старой развратницей. — Кто, как ни я знаю, насколько ты скор… оу, ты уже кончил? Не давая, теперь уже Янкей, сказать и пары словечек, она продолжила абсолютно другим тоном. Даже ее черты лица стали мягче и нежнее, по сравнению с тем, как она смотрела на главаря. По некоторым мимическим признакам я могла бы умозаключить, что между ней и Даффом есть некий конфликт, или же он ей крайне неприятен на подсознательном уровне. Она вела себя с ним высокомерно, но снисходительно, почти как с ребенком, который ничего не понимает в жизни. Со мной же она говорила именно «жестко». И это было именно то «жестко», которое проявляет к тебе педагог, увидавший в тебе потенциал. — Ясно все с тобой, малышка, — Триша смотрит на меня понимающе, устремляя на меня свой колкий взгляд. Вихри сменяют собой друг друга, и я ясно вижу, как в ней проносятся сметание и интерес. Все вместе и разом. — «Читаешь» людей? Редкая способность. Абсолютно отсутствует у этого любителя плюши. Это делает вас отличным дополнением друг к другу. На мгновение я выпадаю из реальности, зациклившись лишь на мысли: «уберите свои руки!». Но это прошло так же быстро, как и накатило на меня. Я даже не сразу понимаю, что именно мне говорят. Я слышу одобрение в ее голосе, буквально материнские нотки. Откуда ты вообще знаешь, что такое материнские нотки в голосе? — послышался этот самый голос, внутренний, говорящий твои самые скрытые мысли. — Эта женщина никогда так не говорила. И я соглашаюсь с этой частью себя. И… Так, стоп… «любитель плюши»?! — Руки на сковороду, Триш! Я же просил забыть об этом! — резко повышая голос, скорее инстинктивно, чем театрально, как это было раньше, Янкей бьет той же рукой, что и держал сигарету, по столу. И я подпрыгиваю от неожиданности. — Я был скотски пьян. От повисшей в воздухе атмосферы «секретиков» мне захотелось быстро ретироваться обратно за свое место. Одним большим шагом я выхожу за пределы пустоши, вступая в водоворот. Неистовый смех почти вырвался из моего горла. Любопытство скреблось где-то в горле, пока я садилась на свое место, заглатывая таблетку одну за другой. Ох, кажется, только что эта дамочка разворошила осиное гнездо. Я делаю еще пару шагов, и оказываюсь за пределами «пространства». Но я все же вопрошаю: — «Плюша»? Дафф будто бы вспоминает о моем существовании только сейчас, резко оборачиваясь в мою сторону. Даже обидно! Его лицо не выражает ничего, но прокатившиеся синусоиды легкого стыда и злобы явно дали мне понять, о чем он думал. И это только разогревало мой интерес. Честно сказать, я уже была готова взорваться, как вулкан или граната. Мне же и в голову не приходило, чем же занимался Янкей до нашей судьбоносной встречи пару месяцев назад. И вот он — шанс узнать, что да как происходило. Взрываясь фейерверками внутри, мой мозг начал свою активную работу, собирая мозаику его жизни из тех кусочков, которые имел. Знания, — нервно поизносила я про себя, — это сила. И не только этот парень может следить за друзьями! Женщина почти что ложится на стол, играя со своими черными волосами пальцами. Она мурлыкает какие-то заклятия, привлекающие мое внимание к ее пухлым сливовым губам. Триша прикладывает палец к ним, заигрывая со мной бровями, как это могли делать только женщины. У меня никогда так не получалось. — Ты хочешь знать? — Только попробуй, Триш, и я за себя не ручаюсь! — рычит третий участник беседы. Еще немного, и он бы выволок ее наружу пинками. Сигарета ломается в его рту, когда он произносит эти слова, не разжимая зубов. — Не вороши… — Дафф, ты только что сигарету перекусил, — неуверенно шепчу я в полголоса, стараясь не нарушить сложившуюся атмосферу. Веду себя, как в контактном зоопарке. Аккуратно, чтобы не спугнуть. Но этот парень просто-таки взрывается! Непонятный пучок ярко-алых эмоций проходит по всему его телу, рассеиваясь на много шагов вокруг меня. Он поворачивает голову ко мне настолько быстро, что мне понадобилась бы замедленная съемка, чтобы заметить это. Рыжий сверкает этими бесцветными глазами демонически, как настоящий маньяк, шепча одними губами. — Проклятье! — выругался он, когда небольшая венка на его лбу набухает и начинает неистово пульсировать, гоняя кровь. — Я же просил, не звать меня так. При них! Было ощущение, что мужчина выплюнул эти слова мне в лицо. И единственная, кто действительно наслаждался процессом, была эта львица. Вот теперь я точно убедилась, что она именно «царица». Так быстро вывела Янкей из равновесия, почти как я. Машинально я облизываю нижнюю губу. Кажется, меня это очень даже заводит. До сих пор не могу решить, что же именно: приглушенное рычание Даффа или эта расчетливая стерва. Глядя на ее методы, боюсь, я могу начать играть за другую «лигу», если вы меня понимаете. Хотя… о чем речь? Пока я играю лишь сама с собой. Она прямо-таки развалилась на своем стуле, опуская руки по швам. Они безвольно болтались, как у тряпичной куклы. Ноги же ее были скрещены, а голова упала безвольно, расслабленно. Триша смотрела в пространство над своей головой, почти улыбаясь. — Ты вроде не из любителей жевательного табака, — задумчиво промурлыкала та, миловидно улыбаясь. Было похоже, что она в каких-то глубоких думах, а не играет ключевую роль в этом разговоре. Затем она начала хихикать. — Есть в этом что-то Техасское. Твой пистолет уже перезаряжен? Или раунд снова за мной? Я снова не могла вставить даже полслова. Эти двое… они будто были в каком-то своем мирке, в который мне хода не было. Я вообще не понимала, куда зашел их разговор. В определенный момент времени я даже подумала о крекерах. Что-то вроде: хм, было бы неплохо сейчас похрустеть крекерами. Какое-то сюрреалистичное наваждение прямо-таки. Мне никогда даже не нравились крекеры. — Да как же, — цедит сквозь зубы Янкей, раскачиваюсь на стуле со скрещенными руками. Ему только зубочистки в зубах не хватает и ковбойской шляпы. Тогда бы все мы оказались будто бы на Диком Западе. — Чтоб ты знала, ты не всегда так. В тот день я выстрелил позже. Боже, они точно говорят о чем-то приличном? — взвыла я, падая на стол лбом. Оба отреагировали, но слабо. Честное слово, я, кажется, потеряла свою важность. Вообще. Они вроде как собрались тут только ради меня, а-ле! — Все это напоминает мне тот день, — охнула Триша, опуская на «Терри» взгляд. — Бедняжка Криспи… «Что?!» Неужели у них там был тройничок? Или кого-то убили? Я же до сих пор не представляю, чем занимается Янкей, кроме как взбирается по карьерной лестнице! — все это зароилось во мне. Я почти выла от любопытства, но каждая моя попытка заговорить была проигнорирована. — Это мои слова, — молниеносно ответил рыжий так, словно произносил заупокойную речь. Нет, ну точно кто-то умер. — А ты помнишь, где это произошло? — задумчиво промычала Триша. Она состроила такую мину, будто бы рылась у себя в черепе отверткой, чтобы подкрутить винтики в голове, ища ответ. — В Ист-Энде? — В Вест-Энде, — так же быстро, как и в прошлый раз, ответил мужчина, доставая новую сигарету. — И ты не имеешь права говорить о нем. Даже не начинай. Партия в шахматы на вид, наверное, выглядит точно так же, — задумалась я, издали наблюдая за оппонентами в ссоре. Или, скорее, в поочередных дебатах. В жизни не видела политических дебатов по ТВ, но, уверена, они выглядят именно так. Жестко, отрешенно от всего мира. Но мои мысли путаются, не давая сосредоточиться на одной лишь этой мысли. Язык первее мозга выдает мысль, и мне хочется провалиться под землю. Но это-то в голове, а наяву я ору во всю глотку: — За границей?! Никогда бы не подумала, что этот парень был так далеко от дома. Для меня он как бы… ну, не отходил от мусорного бака своего дуплекса. Ладно, он вынес мусор на склад рядом с центром, но особо ничего не изменилось. Не успела я озвучить еще пару своих мыслей, как меня уже снова забыли. Мне даже показалось, что мой друг хочет все же объяснить ситуацию, но эта дамочка перебила его, громким разочарованным вздохом. — Только не надо трагедий, Терри. Признай, ты уже простил меня за псинку. Я уже не воспринимаю слова буквально и ищу в них скрытый смысл, пытаясь анализировать. В голове роятся тысячи мыслей и образов, преимущественно из фильмов типа «Банды Нью-Йорка» или «Крестный отец». Голос из киноленты в стиле нуар начал вещать в моей голове: «Ничто не предвещало беды, когда Криспи, мелкая шестерка в лондонской банде наркоторговцев, собирался вернуться к своей дрянной жизни. Друзья называли его псиной из-за хамского отношения босса к нему. Он все терпел. Но однажды с ним случилось это…». Голос принадлежал сиплому мужику лет пятидесяти, такому, который начинает и заканчивает день с бутылкой. Черт, да мне бы самой книги писать! — Да что происходит?! — во мне что-то вспыхивает фитилем, я бью руками по столу, привлекая внимание. Но в такт со мной уже начал «Терри». — Это непростительно. Даже я помню, в каком состоянии была ты, но все еще не могу понять, зачем ты так поступила с Криспи. Ох, черт, кажется, от его тона я медленно уплываю в нирвану. Когда он серьезен, то похож на надежного и состоявшегося человека. А это не хилый контраст с его повседневным стилем нарко-хипстера с пистолетом за поясом. Дафф прикладывает к губам сигарету (я снова не уследила за его пальцами), и выкуривает пол сигареты в один затяг. Мне даже смотреть на это больно. Его легкие свернутся прежде, чем Янкей стукнет тридцать, если он и дальше будет так делать. В голове мелькает мысль, что пару месяцев назад я бы и не обратила на это внимание. И эта мысль верна. Тогда я бы и не заметила, если бы выкурила пачку за час или, как и рыжий, сделала бы такой глубокий затяг — разница-то! Я же умру завтра или через пару минут. Я грезила этой мыслью, а сейчас… проклятье, сейчас я даже забыла, ради чего я здесь. — Да ладно, — махнула Триша рукой. — Это же всего лишь щенок. — И его «падение» на твоей совести. Она засмеялась так по-девичьи, что мне показалось, будто бы склад порозовел под ее аурой. Пространство вокруг нее все еще кружилось вихрем, но теперь я чувствовала в нем ее ребячество. Она так сильно наслаждалась процессом, что была готова стонать. Плохое сравнение, Элинор, очень плохое. Не знаю, сколько прошло минут или часов, но меня все еще не пускали в их разговор, жестоко игнорируя. От бессилия я уже опустилась на стол, держа голову рукой, чтобы та с силой не стукнулась о дерево, и просто слушала, что же они говорили. — Мне одной кажется, что «щенок» — это кодовое имя вашего горемычного знакомого, а? — в воздух бросила я. — О нет, дело именно в щенке, — обратилась ко мне Триша. В моих ушах пропели ангелы. Будто бы песня «аллилуя» транслировалась мне в душу. Ох, только бы не заплакать. — Меня заметили! — не удержалась я, вскакивая со стула. Да если бы мне тут миллион прямо в руки отдали, я бы и на йоту не была счастлива так же, как сейчас. Пока я предавалась своему внезапному существованию в глазах женщины, стул с грохотом опрокинулся и упал на пол, заставляя меня вздрогнуть. Медленно оборачиваясь, я уже придумываю, как бы слинять отсюда, если этот стул внезапно был очень дорог Янкей, а я его, дура такая, разбила. Но все, кажется, обошлось. Ни вспышек гнева моего покровителя, ни разбитого стула. Везучая Элинор снова в строю. — Она, и правда, похожа на зверушку, — хихикнула женщина. Черт, я некстати показала свои эмоции, и вызвала у нее внезапное умиление. — Она спит на коврике? — Неа, выгнала меня с моей же кровати, — только и ответил Янкей, собирая сигарету в одну кучу в пепельнице. За разговор с Тришей он скурил, наверное, штук десять. — Вот так и бывает. Находишь их, выхаживаешь, а они дают тебе пинок под зад. — Так же было и с Криспи, — выдохнула женщина театрально и максимально саркастично. — Нет, Триш, ты явно нарываешься. Я даже не обиделась на эти злые шутки. Элинор Гримм нельзя было задеть такими словами, особенно, после этого разговора. У меня определенно останется посттравматический шок, причем достаточно серьезный. Не исключено, что я даже буду пару ночей просыпаться с пеной у рта, крича в пустоту имя этого несчастного щенка. Но его слова заставили меня почувствовать себя неблагодарной. Мне дико это не нравилось, но, если не вдаваться в детали, то я выгнала человека из собственного дома под сомнительным предлогом. Мне двадцать с лишним, а веду я себя, как ребенок-иждивенец. Я постоянно принимаю от Даффа всяческую помощь просто потому, что привыкла к ней. Да я даже до сих пор не выбрала способ «оплаты» нашего договора. Кажется, в любую секунду, я могу попросить Янкей совершить невозможное, и он, поворчав, сделает это. От таких мыслей и тепло, и гадко на душе. Аж тошно становится. Они продолжали спорить. Я уже не вслушивалась. Совсем. Меня одолели мысли, которые я гоню от себя уже достаточно давно. Вопросы о Даффе. Чем занимался, что делал, как жил… был ли в нашем расставании смысл? Я зациклена на том дне, я понимаю это. И каждый раз, снова и снова, я будто придумываю себе новую версию происходящего. Если я начала думать об этом снова, то это значит лишь одно — таблетки потеряли почти всякий эффект. Это паршиво, но терпимо. Я должна бы сосредоточиться на этом, на одном вопросе: во что я ввязываюсь? Мне не страшно рядом с этим ирлашкой. Это…самое безопасное место на Земле, рядом с ним. Но в то же время и самое опасное из-за меня. Будь я Тришей или Тиф, все было бы хорошо. Мы были бы друзьями, я бы окончила эту гребанную школу, жила бы нормальной жизнью. Я моргнула, понимая, что взгляд не фокусируется. Две капли упали на пол. Я плакала. Черт возьми, я плакала. САМА. Катализатором этих соленых капель были мои собственные переживания, мои давние мечты. Я далеко не такая толстокожая, ну, или все из-за него. Встретившись с Янкей снова, я будто бы открыла для себя прошлое, в которое частично хотела вернуться. Мне, тупоголовой, понадобилось два месяца, чтобы осознать это. Нет, ну я реально тупица. -…Эль? — Блин, «пространство»… он волнуется и страшно напуган. Я, даже не поднимая глаз, могу сказать, что он аккуратно склонился к столу, пытаясь увидеть мое лицо. И он не подходит, нет. Он знает, что не может подойти ко мне слишком близко. — Что не так? О, только не начинай! Нет, я слишком смущаюсь, — взвыла я в отчаяние. Ни за что не покажусь Даффу «Терри» Янкей в таком состоянии. Надеюсь, за волосами он не видел эти две злополучные капли, иначе я просто-таки сгорю со стыда! Первородный, всепоглощающий он захлестнул меня с головой, и я упала на стол. Просто потому что Даффу нельзя видеть мое лицо! Он наклоняется чуть ближе — чувствую по пространству, — и его рука входит в опасную зону. «Терри» тяжело дышит, медленно опуская свою руку. А у меня даже нет сил, чтобы закричать, остановить. Я уже предвкушаю это, предвкушаю, как мое душевное состояние расщепится на маленькие осколки, вонзившись глубоко вовнутрь меня, не в сердце, а во что-то нематериальное. Тело съеживается под его рукой. — Все совсем плохо, раз ты меня даже не останавливаешь, — и вновь этот укол боли. Не моей собственной, а отраженный волной. Я причиняла ему боль всякий раз. Иногда, он сильно злился, понимая, что только с ним у меня такие проблемы, но… Почему я до сих пор не в коме? Он на расстоянии вытянутой руки, верно? Это менее шага. Я должна бы уже залиться слезами, уничтожить вселенную, взорваться сверхновой звездой — все, что угодно! Но мое тело не болит физически и не подчиняется чужой воли. Элинор Гримм, да ты явно бредишь. И тут я делаю самую большую глупость, я вскакиваю. Моя макушка и рука Янкей соприкасаются. Уж не знаю, как дотянулся до меня через весь стол, да еще и так удачно, но мы соприкасаемся. Физически. И это уже не походит на бред, потому что то-самое-место… буквально загорелось. Будто кислотой капнули мне на голову! Я понимаю, что снова падаю. Это не остановить. Я теряю сознание.

***

Я проснулась на том же месте, укрытая коженкой с таким знакомым свежим запахом ментола. Если он кинул ее на меня с помощью какой-то палки, то мне сильно не повезло. Такое зрелище явно бы пошло лишь на пользу моему уставшему организму. Глаза раскрылись не сразу. Пару минут я пыталась, но веки не слушались меня, не желая открываться. И я просто лежала, смешно задирая нос деревянной поверхностью стола. То есть я думаю, что выглядела смешно. Черные волосы опустились на глаза, как полотенце на клетку попугая. Попугаи думают, что раз в клетке темно, то им нужно спать. Наверное, это нас и роднило. Нога начала движение в поисках рюкзака. Я кинула его около левой ноги — я помнила это. Почти так же четко, как свое имя, а может и четче. Как там меня зовут? Точно помню, что что-то на Э. Но паника накинулась на меня голодным хищником — его не было около ноги. Сон как рукой сняло.

Его нет.

Вскакиваю, забывая про куртку, с широко распахнутыми глазами начинаю осмотр стула и всего, что было около него. Я упала на землю, когда заметила чьи-то ноги на другой стороне прямоугольного стола. И это был он, Янкей. Друг детства будто бы не обращал внимания на меня. Снова. И он разглядывал мои препараты. Каждый тюбик он разложил перед собой, фотографируя и рассматривая. У меня не было инструкции к ним, так что он явно гуглил названия. Я хихикнула, заметив, что его бровь чуть-чуть напряженно подрагивала всякий раз, как он вчитывался в название. — Ну да, язык сломаешь, — подала я голос. — Дафф, ты явно взбешен. Уж лучше сразу скажи, в чем дело. — В этом, — он поднял пару сильнодействующий нейролептиков в одной руке. Какие же у него большие руки… и красноречиво, пусть и с задержкой, приподнял бровь. — Без них, и правда, никак? — Я лишь киваю. Не вру, но и не говорю правды. Это мне кажется, что никак. За одиннадцать лет разлуки с миром я не пробовала возобновить контакт. — Я виноват. Иногда забываю… — Сейчас я пью только прозак. Он продается без рецепта, — призналась я. «Терри» ничего не ответил. Он просто смотрел на эти таблетки так… будто у него сердце разрывается. Не удивлюсь, если он винит себя. А он винит. Я знаю это лучше него самого. Янкей даже по телефону, еще тогда, умудрялся извиняться за тот случай. Мол, это напугало меня, и теперь я в состоянии… в плохом, скажем так. Если бы он поговорил с моим психологом (кажется, мистером Престонном. Он уже на пенсии, я думаю…), то тут же бы стал его лучшим другом. Они оба сходятся во мнении, что все из-за травмы, нанесенной разводом, стрессом и моим неугомонным соседом. Отцом Даффа, который лупил его. Уж больно гнусные мысли лезут мне в голову, стоит только отлучить мой загребущий ротик от таблеток. Надо как-то разбавить эту атмосферу полнейшей депрессии! Я же только переехала. — Слушай, а я не помешаю? — вырвалось у меня. Что-то мне подсказывало, что он собирается меня стукнуть за такие слова. На мгновение меня будто током ударило, честное слово. Обнимая коженку так, словно это плюшевый медвежонок, я уставилась на Даффа, как умалишенная. Он не курил, что удивительно. Его веки подрагивали при чтении. Таким серьезным не часто его увидишь. Хотя, о чем я! Янкей всегда с такой бесстрастной миной, что и не скажешь, когда он максимально серьезен. — Ты никогда мне не помешаешь, — не поднимая глаз, сообщил мужчина почти машинально. Будто это было самой простой и понятной вещью во вселенной! И я полная идиотка, что спрашиваю такие вещи, потому что все же очевидно. Внизу живота, да и во всем теле стало даже слишком жарко. Отрывисто выдыхая в такт сердцебиению, лишь сильнее сжала куртку. И кожа скрипела под пальцами. Мне было почти что ее жаль, почти. Мне показалось, будто бы это тепло заполнило меня с ног до головы, и я хотела смеяться во весь голос. Было ощущение, будто все как раньше. Но я не я, если не испорчу это. — То есть, если я встану посреди ванной во время твоего момента интимности с самим собой, то никак не помешаю тебе? — выпалила я достаточно серьезно, чтобы привлечь его внимание. Был бы у него в руках напиток, он бы поперхнулся им, но он умудрился поперхнуться воздухом. Нервно поднимая свои серые глаза на меня, Дафф будто бы ожидает увидеть подтверждение того, что это вопрос риторический, но я не дам ему такой возможности. Рыжий шумно выдыхает в туже секунду, как из меня все же вырывается смешок. А затем и еще пара сотня смешков, которые перерастают в истерический хохот длительностью в пару секунд. — Если даже ты сядешь подо мной, — начал он перечислять что-то, загибая длинные пальцы рук, — откроешь рот, будешь долго смотреть и присоединишься… Я все равно буду относиться к этому, как если бы ты была котом. — А у тебя есть кот? — выгнула я бровь, стараясь не обижаться на очередное сравнение с животным. — Лучше, — ухмыльнулся он, складывая мои таблетки обратно в рюкзак каким-то странным образом. По пачкам. Я почти что спросила, а не профессиональная ли это привычка, но сдержалась. Сегодня мне лучше держать язык за зубами. — У меня есть подружка детства, готовая пойти ради меня на все. Я хохотнула. — Ох, ты невыносим! — и тут я вспомнила… — Кстати, а что случилось с Тришей, когда я отключилась? Мои щеки воспылали, стоило только подумать, что я упала в обморок на глазах у такой высокомерной стервы, как Триш. При следующей встрече она наверняка напомнит мне о случившемся в едком замечании, или типа того. Раздражение тут же овладело мной: сплю и вижу, как бы снова побыть в ее глазах круглой дурой. — А что могло случиться? Она ушла еще до того, как ты выпала в свою реальность, ну или во время… Нет, ну точно припомнит.