«И я не сказал бы, что очень уж этому рад. Подождал бы еще пару недель, или месяцев…»
Каждый раз, как мы встречались, я получал отвратительную работу. Отвратительной она была лишь в моральном плане, остальные ее аспекты были на высшем уровне. Особенно заработная плата. Я и моя компания занимались простым вымогательством денег. Коллекторов я видел уж слишком много в своей жизни, и точно знаю, как они действуют. Это и была своего рода «модель поведения». Не имело значения, что я думаю по поводу того или иного отдельного случая — мое лицо непроницаемо, а значит я отлично подхожу на эту роль. — Нужно бы сократить этот промежуток. Как насчет пары дней? Ох, нет — ты не выдержишь этого, — издевалась она, хихикая, как гиена. В мыслях я уже брал ее голову и со всей дури колотил ей по этому злосчастному столу. — А теперь о деле… Рукой она начала, не глядя, нащупывать пачку бумаг. Пару раз она прошлась по бумаге подушечками пальцев, но никак не могла ухватиться за край. Так продолжалось примерно секунды три-четыре, пока она все же не опустила ленивый взгляд в нужную сторону. Тогда дело пошло быстрее, и через миллисекунду бумажки уже были у ее носа. Бегло прочитав первую страницу, Триша стала чуточку серьезнее. Ее лицо вытянулось, стало более жестким на вид. — Двадцать третья улица, клиенты Милфы. Задолжали за пять грамм героина и пару пачек антидепрессантов. Это первое предупреждение, так что можешь сильно не усердствовать. Постучал, посверлил глазами и домой, — голос ее отдавал металлом сильнее, чем мой. Это были лишь рабочие вопросы, но меня они резали без ножа. Слишком уж сильные воспоминания. — И я тебя умоляю, только не как в прошлый раз. — Не могу обещать. Ссадины на руках все еще болели. Чем сильнее я сжимал кулак, тем сильнее багровели костяшки пальцев. В прошлый раз все пошло совсем не по плану: мужик полез на меня с кухонным ножом, имея и так преимущество в весе и росте. На неустойчивой лестнице мои движения оказались неуклюжими. Пришлось схватить лезвие рукой, чтобы он не проломил мне череп. К таким типам я сострадания не испытывал, они лишь вызывали жгучее желание показать, где им место. Нож прошел на пару миллиметров под кожу, пока я буровил взглядом оппонента. Хватило пары секунд замешательства, чтобы я смог подставить ногу меж нами и опрокинуть его. Холодное оружие отпало само собой. Я закинул руки в ударе, пока тот все сильнее прижимался позвоночником к выступу в дверном проеме. Кажется, ему было больно. В то же мгновение я схватил одну из его рук, отбрасывая локтем по направлению к косяку. Боль должна быть адской — я целился в сустав. Торчок издал приглушенный звук, который больше походил на писк. Мне же было уже мало. Я снова замахиваюсь, правой рукой нанося удар в левую щеку. Он был выше и массивнее: героин еще не сделал его тело неуклюжим, не иссушил мышцы. Хоть это и было избиением лежачего, но почему-то я не чувствовал стыда. Буквально хотелось втолкать его рожу в землю, заставить страдать так, как… Стоило мне на секунду задуматься, как уже была совершена серия ударов. Он попал мне в челюсть, чуть не выбив пару зубов. Завтра точно будет болеть. Изо рта пошла слабая струйка металлического вкуса крови. Адреналин подскочил, и я, сам того не замечая, локтем бью ему в нос. Поза для боев была так себе, но преимущество было за мной. Он зажат в тисках собственной двери, и его движения ограничены. Хруст выбитого сустава ласкал мой слух, когда он снова и снова пытался использовать ту руку, которую я вывел из строя на некоторое время. По крайне мере до момента, когда ему хирург вправит вывих. Кровь из его носа не перестает течь. Я уже не разбираю, его кровь на моих руках или моя. — Твою же ж мать, «Терри»! — рефлекторно я поворачиваюсь на громкий звук. Моя правая рука Рокки стоит в паре метров с глазами такими, что походил на судью Дума из «Кролика Роджера». Я знал Рокки со школы. На самом деле он не особо был замешан в чем-то незаконном, но и добропорядочным его назвать можно было только с огромной натяжкой. Зарекомендовав себя, как отпетый сорвиголова и мотогонщик, он всю молодость проколесил по стране со своей байкерской бандой под неким псевдонимом, который я даже в мыслях боюсь произносить. Сейчас же ему было около сорока и, поскольку вся дурь уже успела из него выйти, то ничего не помешало ему открыть двухэтажную кондитерскую с видом на площадь. Почему-то я всегда был уверен, что его связи помогли и тут, но уж больно это не клеилось с его репутацией. Познакомились мы так же при крайне сомнительных обстоятельствах. В выпускном классе мне пришлось нелегко. Многие факторы не давали дышать спокойно, да и к тому же я остался абсолютно один в своем мире полном дерьма. У меня были сестры, — даже три, — и каждую я, конечно, люблю, но моя старшая сестра попросту невыносима. И в тот день она истерила… по страшному. В какой-то момент я задумался о душевном состоянии девчонки, которая жила прямо за стенкой. Условием моих некровоточащих ушей было такое — «найди мне пирожное именем моего бывшего, чтобы я смогла сожрать его, как тот сожрал мою душу!». Это убирая матерные наречья. И вот я уже стоял у входа в кондитерскую, как на меня налетает парочка идиотов, решивших, что я легкая мишень. Не они первые, ни они последние. Не скажу, что я дрался достойно. В первые же секунды драки я выхватил из кармана железный штырь и сжал его в кулаке, чтобы придать вес удару. Тогда мое телосложение было более худощавым, да и переходный возраст не успел окончательно завершиться, так что я вполне-таки был неуклюжим подростком. Первого я ударил сразу же в нос, повалив на землю с протяжным вздохом. Второй уже не был таким смелым после увиденного и хотел удрать, и я бы отпустил, но что-то во мне всколыхнулось. Можно сказать, что это было впервые, когда я на вкус ощутил собственное безумие. И ноги сами понесли меня к нему. С прыжка, я грохнулся ему на спину, тот тут же потерял равновесие. Его попытки вырваться были тщетны: он бил меня, царапал как мог, но его положение было уж больно не выигрышным. Не знаю, что на меня нашло, но я вытянул штырь из ладони, схватив его как отвертку или нож, взглядом уже определив место удара. Всего один удар — и он труп. Одним подонком, который вымогает деньги у детей, меньше. Рокки схватил меня сзади за грудину и буквально приподнял в воздухе, давая второму смыться, пока первый вытирал капающую из носа кровь грязным рукавом куртки. Через пару часов у моей сестры все же было пирожное с именем «Чед», но по особому заказу была и приписка: «чтоб он сдох в муках!». Честно сказать, мне было его даже жаль. И вот мы снова оказались в похожей ситуации. Черт, да это уже вошло у нас в привычку! Я натренированными мышцами лица изображаю на своем лице подобие ухмылки. — Прийатель… Последние пару лет я искал свой образ. Один парень из моей банды по кличке Немец (и я без понятия, почему именно так!) посоветовал играть роль негодяя, не чувствующего ни сострадания, ни страха — машина по производству запуганных клиентов и трупов. С неохотой, но пришлось соглашаться. Мне же всегда нравились американские фильмы. Боевики девяностых, детективные фильмы восьмидесятых… в семидесятых и шестидесятых были лучшие комедии, а до сороковых годов — мюзиклы. И вот я решил, что должен стать крутым парнем. В фильмах крутыми были эдакие плохие ребята с каменными мордами и суровым акцентом, который бы заставлял их врагов понимать, что они имеют дело не с каким-то там второстепенным персонажем, а с проработанной личностью, индивидуальностью. Так у меня и появился американский акцент. В скором времени «Терри» оброс биографией. Он родился в Новом Орлеане, потому что там был просто потрясающий джаз, и жил до десяти лет на рыболовной лодке с парой беспризорников. У этого крутого парня семьи не было — от нее одни проблемы. И вот он всю жизнь мечтает о чем-то большем, прямо как диснеевская принцесса. И это большее случается, судьба дарит ему билет в жизнь. Грабители банка прячут свои деньги в заброшенном гроте, где «Терри» и его верные соратники так же искали наживы. Деньги были не маленькие — несколько десятков долларов. Как не самый положительный персонаж, наш щегол бросает своих друзей там же, а сам валит в «большой город», в другую страну. Но деньги заканчиваются. Пацан познал вкус жизни, не может же он теперь стать простым работягой и нормально жить! Триша Голд находит мальчонку в доме своего мужа, пока тот чистит толстосуму яблоки и туфли. И эта женщина видит в нем мошенника, человека с большим потенциалом. Того, кто может выжить в любых условиях. Шрамы на теле «Терри» не от отца, не от сигарет или осколков пивных бутылок. Он получил их в боевом крещенье в одной из местных тюрем. Все должны знать его имя, или хотя бы раз в жизни слышать о нем. Этому парню всегда везет. Этот парень живет в роскоши и желает каждому из своих приспешников того же, пока они не зарятся на его добро. Бары и клубы — его стихия, женщины любят его холодный взгляд и страшные на слух байки. Хоть он и поддонок, но всем плевать — «Терри» отлично вписывается в этот мир. Бывало даже в нем то, что я не придумывал. Слухи сами собой расползались, и в конечном итоге, образ подонка «Терри», американца-патриота, готового продать родную мать за одобрение Второй поправки Конституции США, непроницаемого и бессердечного, стал чем-то вроде народной байки. Всего за пару лет я создал в головах людей монстра, и сам стал его воплощением. — Триш выбьет на твоем хере слово «насилие», если ты прямо сейчас не слезешь с него. Трупы не платят по долгам, «Терри». Трупы кормят червей, но не тебя, — в этот раз я, возможно, его разозлил. Никогда не имел в арсенале способности по выявлению эмоций других. До какого-то момента я даже не жаловался на это, но вот наступило время, когда такая сверхспособность бы мне бы пригодилась. В этом он был прав. Триша Голд разозлится, если ей придется делать мне очередной выговор. С вероятностью в сто процентов ей захочется подправить мне физиономию, а я не смогу сопротивляться. Сказать честно, мне не выгодно строить «крутого парня» перед ней. Если я облажался, то уже все — пишите, я пропал. И вот я нависаю над очередным должником. Его глаза расширяются, когда он слышит мое имя. Конечно, он знал, кто я. Эту реакцию я знал хорошо: сейчас начнется спектакль. Мужик начнет извиняться, говорить, что обознался. Я снова врежу ему, только теперь в полсилы промеж глаз.***
— Ты идиот? Нет, не отвечай. Видно, что идиот. Начальница смотрела мне прямо в глаза, пытаясь вызвать во мне хоть толику страха. Она стучала нарощенными ногтями по столу так быстро и четко, что этот звук уже начал отпечатываться в моем подсознании. Было около четырех утра, и мне жутко хотелось спать, когда Триша вызвала меня. Гнев вновь взял надо мной верх, и я снова стою напротив разгневанной работодательницы заспанный. В таком состоянии я не был похож на «Терри», я был именно Даффом Янкей. — Я же просила! — не выдержала она. Голос женщины перешел на поросячий визг, когда она хлопнула руками по столу со всей силы. — Виноват. Я никогда не умел изображать на своем лице хоть что-то отдаленно напоминающее раскаяние. Кривая ухмылка и приподнятая бровь — это мой максимум, я добивался этого года три стоя перед зеркалом в ванной. Синхронизировал, так сказать. Но сейчас нужно было другое выражение лица. Я опускаю глаза к полу, со всем интересом рассматривая ботинки за пару баксов. Некоторые люди принимают этот жест именно за виноватое выражение. Ничего не было слышно. Эта командирша никак не отреагировала на мой наспех сделанный жест всемирной скорби, из-за чего я почувствовал укол боли. Шея чуток затекла. — Ты просто больной ублюдок! — кривая ухмылка Триши отражалась в лакированном полу. Она уже сидела на столе на четвереньках, всем телом вытянувшись ко мне. Эта женщина как никто походила на Круэллу Девиль. Короткий смешок вырывается из ее рта. — Просто скажи, что все понял. — Все понял. — Чудно! — она вскакивает со стола, как кошка, и быстрым движением оборачивается ко мне спиной. — Тогда… проваливай. Я выскочил из ее кабинета со скоростью пули. «Терри» обязан был ходить неспешной походкой человека, под ногами которого жизни других, но вот только этот режим сейчас я включать не собирался. Мне стоило больших усилий не замечать едкий запах травы в воздухе или пропускать мимо себя взгляды очумелой публики. Пробираясь сквозь толпу, мне виделось, будто я уже сажусь в машину Рокки и тот отвозит меня в складской район. Задеваю плечом нового вышибалу, не помню как там его… Бо или Мо — что-то такое. Мужик на голову выше меня с заросшими руками и грудью, в черной майке, которая обтягивала каждую из его мышц. Мне о такой форме разве что мечтать! Он пытается остановить меня на входе, что-то говорит, но бит музыки все заглушает. Я наспех извиняюсь, закрывая лицо капюшоном. Из клуба не вышел, а скорее выпал. Последние ступени дались мне с трудом, и мои колени задели гравий у порога. Как же мне хотелось уже наконец-то попасть домой. Оглядываюсь — машины Рокки нет, а ждать ее не имеет особого смысла. Шарю в карманах — телефон оставлен дома. Последний раз я видел кровать пару дней назад, а затем кочевал по салонам авто или дремал у входа в различные «злачные» места. И спина, и шея, наверное, хотели вовсе отделиться от меня и выбить из головы всю дурь, но что ж… не судьба им это выполнить. Разворачиваюсь в сторону шоссе и начинаю свой достаточно долгий путь до кровати. У меня не было особого выбора, кроме как пойти к семье. Дуплекс моего семейства находился всего в паре улиц от притона Триш. Не думаю, что такие совпадения бывают во вселенной: два самых ненавистных мне места в одном районе. В уме я просчитывал варианты, вырабатывал пути отхода, подсчитывал ущерб. Единственная вещь, которая могла хоть как-то претендовать на плюс в данной ситуации, была такова — сейчас слишком рано, чтобы встретиться с кем-то из старых знакомых. Да они бы и не узнали меня! Прошло достаточно времени с того дня, как я покинул этот дом… Свежий воздух меня несколько бодрил. Повезло, что сейчас было довольно тепло. Особенно для осени. Снова хлопаю себя по карманам: вдруг все же телефон волшебным образом окажется в них? Но чуда снова не случилось. Улицы были похожи друг на друга, как близнецы. Однотипные дома, почти одного цвета, один газон, одни деревья — все призрачно, почти неотличимо. Насколько я знал, мою комнату сдают двум пожилым кубинцам. Сестра отзывалась о них, как об очень милых соседях, конечно, в те дни, когда она вообще одаривала меня своим вниманием. У моей сестры был нервный срыв пару лет назад. Уж не знаю, что ее так подкосило: мой отъезд, или ее очередное увольнение, но в конечном итоге она сильно сдала. Сказать, что она полностью впала в некого рода безумие, значит, ничего не сказать. Для нее больше не существовало ничего, кроме ее собственной бесконечной печали. Она всего на год или чуть больше старше меня. Ни один ее ухажер не задерживался надолго, особенно, когда узнавал, из какой она семьи. И Рэйчил начала искать виноватого в сложившейся ситуации. Как можно было догадаться, им оказался я. Она недвусмысленно дала понять, что видеть меня не желает, но каждый раз, устраивая скандал, потом пускала домой. По ее мнению, я был катализатором всех бед в нашей семье. Я же считал, что она не права, но смирился с тем, что ее уже никак не переубедить. Примерно через час я был на месте. Невольно я глянул и на соседний дом, и на меня уставилась пара бледно-серых глаз, будто бы сверкающих в ночи. Они выглядывали на меня из-за щели в заделанном фанерой окне. На секунду в голове промелькнула мысль, что стоит поздороваться, но рука не поднималась, чтобы дружественно помахать или типа того. Но она не моргала, даже не отрыгнула от щели, как это было в прошлый раз. Если бы я мог, то даже бы посмеялся над ее поведением. Кажется, она не заметила, что наши взгляды столкнулись. Я вбежал на порог. Вокруг пара окурков, бутылка и что-то сильно похожее на ботинок. Только вкопанный в землю. Рука поднимается уверенно, не как пару секунд назад, и начинает колотить дверь со страшной силой. Периферическим зрением вижу, что в щелке окна уже никого нет. Реакция Рэйчил не заставила себя долго ждать. Я услышал ее нервное топанье по лестнице, как она подошла к двери и что-то пробурчала себе под нос. Мне даже кажется, что могу понять ее чувства. Они были очень схожи с моими. — Я так и знала, что это ты! — без предупреждение переходит она на визг. — Ты хоть раз можешь выбрать удачное время визита? — Удачное — это никогда? Пытаюсь пошутить, но у меня выходит больше издевка. Рэй смотрит на меня обозленными, живыми глазами, после чего перекрывает вход ногой, чуть ли не ложась в дверном проеме. — Весь дом перебудил! Квартиранты часто жалуются на шум, а у меня нет времени с ними разбираться! Тебе стоило бы хоть немного помогать своей семье, раз уж у тебя есть время вот так врываться почти что ночью, — со временем ее голос сбавляет темп, выравнивается. — Какого черта, ты явился? Мнусь у порога, как школьник, которого отчитывает мать. Только тут мать лежит на полу, закутавшись в плед с Микки Маусом. Никогда не понимал, что дети находят в этой мыши. — Как только у меня будут деньги — я перешлю, а сейчас мне бы поспать… — Будто у тебя своего дома нет! Или вот, — она кивнула в сторону соседнего дома так, словно мой дом находился именно там, а я напрашиваюсь в жилище абсолютно незнакомого мне человека, — ты мог бы попросить ее впустить тебя. — Так себе мысль. — Если эта мысль «так себе», то твоя мысль — хуже некуда! Поднимаю взгляд и снова вижу два ярких зрачка в просвете окна. Там даже не горел свет. Уверен, что моя сестрица перебудила всех соседей в округе, пока отчитывала меня. Взгляд скользнул по голым ногах Рэй. Как только она не замерзает? Она же почти без одежды в такую-то погоду. Чувство вины охватывает меня, как стихийное бедствие. Я не должен был этого чувствовать, но… мне казалось, что из-за моей просьбы теперь у нее будут неприятности со здоровьем. Из дома валил теплый воздух с нотками легкой гнили и освежителя воздуха, который вообще ничего не маскировал, а только лишь делал запах куда более ощутимым. Невольно мой нос поморщился, а рука тут же начала совершать непроизвольные манипуляции с ним. — Тогда я пройду еще пару кварталов до склада. Или усну прямо тут, — После моих слов сестра тут же пришла в движение, разминая пальцы рук. Эта была ее дуратская привычка. Некоторые говорили, что так она справляется со своими нервами. — Серьезно, Рэйчил, я не спал пару суток и дико устал. Если пускаешь, то дай пройти. Ни в одном месте мой голос не дал сбой, не повысился, не стал хоть чуточку эмоциональнее стула. Она почти молниеносно подняла голову на меня с такими бешено выпученными глазами, что любому другому стало бы страшно. Не понимаю, почему она так себя ведет. Ее брови превратились в одну сплошную выгнутую линию. Только она открыла рот, а я уже знал, что меня ждет. — Ой, да завали ты уже! — снова возвращается визг, и Рэй вскакивает с места, как настоящий акробат. — Давай, вперед! Входи! Чувствуй себя как дома! Дома, из которого ты сбежал. Давай же! — открываю рот, чтобы перебить поток ее мыслей, но она тут же пресекает это. — И не надо меня затыкать, Дафф! Твое спокойствие только выводит из себя! Думаешь, что я жалкая?! Думаешь, что… что… Запинаясь, она подбирала слова. Она еще раз пять произнесла это «что», прежде чем я заметил ощутимые перемены в обстановке. Начало чуточку светать, но у окон уже толпились зеваки. В прямом и переносном смысле: они, и правда, зевали, всматриваясь в наши силуэты из своих окон. Первым я заметил старика, вышедшего погулять со своей собакой. Пожилые люди не скрывают любопытства, так что, пока его собака портила газон соседу, тот просто-таки прожигал во мне дырку. — Я так не думаю, — потираю переносицу. Черт, из-за нее мой сон скоро совсем пропадет. И чего она пристала ко мне со всякими вопросами и придирками? Разве я похож на человека, который бы хоть чуточку в этом разбирался? Через пару минут пререканий я все же смог разложиться на диване у кухни. Ну, как «разложиться». Я скорее вытянул ноги вперед и понял, что они уже на сгибе в коленях падают на пол. «Мечтаю о двуспальной кровати… да такой, чтобы на ней помещался весь я. С вытянутыми ногами», — тут же подумал я, когда мой разум уже почти провалился в сон. Еще пару секунд я слушал эти звуки, раздражающие меня сильнее тысячи клубов Триш. Это были звуки дома, в котором я вырос. Проснулся же будто с жуткого похмелья. Голова болела, как и весь шейный отдел, а в ушах звенело. Даже не представляю, с чего бы вдруг случилось со мной именно такое пробуждение, но, возможно, все дело в этом треклятом диване. Никогда бы не подумал, что в ближайшем будущем моей главной целью станет покупка огромной двуспальной кровати. Наверное, это было отправной точкой. Пытаюсь подняться, а в костях одна лишь застывшая в камень боль. Не поднявшись и на пять сантиметров от поверхности мучителя, падаю обратно. По дому разносится металлический скрежет пружин. Из горла вырывается усталый вздох. Одна из этих пружинок впилась в левый бок. Просто блеск. Закрываю глаза, стараясь поймать в голове образ бандита. «Терри» будто бы был человеком, наполовину мной: жил внутри меня, существовал где-то в подкорке мозга, но одновременно с этим был неуловим. Он был создан мной лишь от части, а другие его части были чьей-то выдумкой. И вот я схватил себя, сгреб все, что было в охабку. И раскрыл глаза. — Ты уходить вообще собираешься? — Рэй стояла на кухне, попивая кофе. Если бы она не подала голос, то я бы и не заметил ее присутствия. Скрещенные ноги и руки, болезненно прямая спина. Помниться Рокки говорил мне, что такая поза «неприятная» и мне стоит как-то разрядитьобстановку. Я попытался пошутить, вскочил с дивана и ляпнул что-то довольно забавное, по мнению других людей. Я не особо люблю поболтать ни о чем. Весь свой словарный запас я истратил еще в школе. — Думал остаться насовсем. Твои ножки только глаз радуют, — в голове это звучало не как сексуальное домогательство. Я тут же выругался у себя в мыслях, что сказал не подумав. Как-то я забыл, что говорю со своей сестрой. Но с другой стороны… она прекрасно знала, что я социальный инвалид. Где-то в лет пять она выдала такое предположение, и оно было чертовски верным! Прошло почти двадцать лет с того дня (плюс-минус пара лет), а оно было все таким же актуальным. И вот мы оба пришли к тому, xто я ляпнул своей старшей сестре, что у нее классные ноги. — Придурок, — цыкнула она в чашку. — Твои слова пугают. Повезло еще, что я спал в одежде, а то бы градус неловкости взмыл в стратосферу. Причем со скоростью света. Я не нашел, что ей ответить. Думаю, я проспал пару часов, не больше. С трудом, но мои мысли приходили в порядок. Глядя на Рэйчил попивающую кофе, понимаю, что готов отобрать у нее чашку в любую секунду. Ха, — в голове я вполне мог смеяться. — Ты спас себя от алкогольной и никотиновой зависимости, но от кофеиновой — нет! Чувствую, как каждая клеточка тела вбирает в себя ароматный запах напитка, но отдергиваю себя. В этом месте будто и воздух был тяжелее, что уж говорить о кофе. Вдруг я возненавижу его, только лишь выпив глоток из чего-то принадлежащего этому месту? Я не могу так рисковать. — Мне пора, я думаю… — Давно уже, — отмахнулась Рэй, даже не взглянув в мою сторону. Ее плечи вздернулись, когда она произнесла свой ответ. Нужно будет спросить у Рокки, что это значит.***
Рокки был кондитером, что совершенно не сочеталось с его внешностью. Даже мне, человеку, который только догадывается о том, что чувствуют другие, было ясно это еще с первой встречи. Но его заведение было до одури популярным. Двухэтажное кафе с видом на небольшую площадь — романтика. И мне это тоже понятно. Девушки постоянно толпились у входа, разглядывая витрину кондитерской лавки. На ней выставлялись только самые милые сладости: розовые пони с клубникой, звездочки в сахарной пудре, зефир в форме розочек и ромашек. В общем, весь девчачий бред в ассортименте. Хотя, должен признать, вкус у них был просто сногшибательный. Мой знакомый так же варил кофе. На мой скромный вкус, самый лучший в этом чертовом городе. Мой любимый — двойной эспрессо. Из зерен, арабских зерен. Вполне могу заверить каждого, что лучше, чем здесь, его точно не приготовят. Но сегодня я пришел сюда далеко не из-за милых пирожных или же свежего кофе. Проходя мимо стойки, я махнул рукой хозяину, и тот почти тут же бросил все дела, оставив за главную Тиффани. От одного взгляда на нее мужчины сходили с ума. Точнее она так думала. Девушка вовсе не работала тут, и не была завсегдатай. Просто мы все состояли в одной банде, название которой я не произнесу даже под пытками. Тиф — актриса, правда, лишь малой сцены. Если зайти в небольшой театр на пересечение старого и нового района города, то каждая проститутка или служанка в пьесе — она. С маниакальным упорством эта девица будет доказывать всем и каждому, что она потомок основателя этого города, и я не берусь судить о достоверности этой информации. — Терри! — приторно-сладкий тон резал без ножа. Обернувшись, я заметил, как она чуть ли не забралась на столешницу, махая мне слишком уж худой рукой. Со стороны она была больше похожа на восковую статую из МуленРуж, чем на человека из двадцать первого века. Особенно, когда она одевалась в платья до колен свободного покроя, без талии. А на ее голове блистал тканевый ободок с бисерным рисунком. — А поздороваться? — Надеялся, ты меня не заметишь, — отмахиваюсь я, криво ухмыляясь. Черт, это уже вошло в привычку. Щурясь от света ламп, я надел очки, придавая себе еще более подозрительный вид. — Но раз уж ты увидела, то привет. — Грубо, Терри, очень грубо! К тому времени как я добрался до столика шефа, Рокки уже успел принести туда две чашки кофе. И даже успел отпить половину своей порции. Стареющий байкер мельком взглянул на меня, потирая переносицу. — Я тебе обзвонился, — наконец-то начал он вываливать на меня претензии. Не успел я сесть на стул, как Рок продолжил. — Ни ночью, ни утром! Ты засунул телефон в задницу и наслаждался процессом? Я переживаю. — Ма-амочка, я бы без тебя и не понял. — И это чистая правда. Без уточнения этого парня я бы и не понял, что он переживает за меня, а не просто злится или что-то в этом духе. — Триш сбила с меня спесь. Сам говорил: выбьет на хере слово насилие. Было почти так же больно, как и при этом процессе. — Шутник, блин. Получил выговор и радуешься! Обычно она не дает вторых шансов, а сто вторых — тем более! Ты просто везучий сукин сын, если на то пошло. Если бы на моем месте был кто-то другой, то смех был бы нормальной реакцией, но я смог выдавить из себя лишь измученную ухмылку. Рокки прекрасно знал о моей проблеме, хоть и предпочитал делать вид, что не понимает. Обычные люди считают меня просто более жестким человеком, чем есть. И байкер исключением не являлся. Отпиваю глоток из кружки с божественным напитком, и понимаю, что попал в Рай на Земле. Черт, не знаю, добавляет ли он волшебную радугу или слюну единорога, чтобы добиться такого вкуса, но воистину — это граничит с амброзией. Я забываю, где и зачем нахожусь. — Вообще… я по делу. Новый заказ есть, и для этого мне понадобятся все силы, смекаешь, прийатель? — с трудом подмигиваю. Подвижность моих лицевых мышц настолько слаба, что приходится подавать сигналов сто в мозг, чтобы добиться нужного результата. Со стороны выглядит, будто у меня нервный тик. — Ну и стволы. Это не простое задание для коллекторов.