Заткнуть любовью пустоту

— Почем блондинчик? — осведомляется пузатый бизнесмен, наворачивая круги вокруг стоящих в ряд парней. Глеб стоит, скрестив ноющие от каблуков ноги и понуро опустив голову, чувствуя лишь апатичную ненависть к этому жирдяю в костюме. Клиент тем временем подходит к нему и без всякого стеснения по-хозяйски кладет мясистую ладонь на тощую задницу парня. — Товар не трогать, — жестко отрезает Ресторатор, скрещивая руки на груди. — Блондин — восемь тысяч в час. — Восемь тысяч за это щуплое тельце?! — изумляется мужик, резко меняя своё мнение. — Он пользуется спросом, — холодно отвечает Тимарцев. Из гримерной осторожно выглядывает Кизару, проверяя, все ли нормально, а потом исчезает назад. — Беру этого, — решает бизнесмен, указывая на другого щуплого парня — Сина, пошло жующего жвачку, облокотившись на стену в одних лишь чёрных кожаных трусах. — Пять тысяч за час, — сообщает Саша. Мужик молча отдаёт десять и забирает парня с собой в отдельную комнату. — Голубин, отдыхай, с двенадцати твой выход. А остальные по шестам. Парни расползаются, о чем-то переговариваясь, а блондин идёт в комнату администрации, подсаживаясь на диванчик позади работающего на компе Олега. — А почему Ресторатор за баром стоит? — с интересом спрашивает Глеб, выглядывая за дверь. — Бульвар опаздывает. Приедет — и ему влетит. — Он с универа едет, — пожимает плечами Голубин, поправляя причёску. — Тебе постелить? — наконец-то оторвавшись от компьютера, спрашивает Нечипоренко. — У тебя глаза закрываются. — Можно плед? Я так лягу. Кизару отдаёт ему клетчатый плед, который держали в администраторской для особо устающих и недосыпающих, а мальчик скидывает огромные туфли и заворачивается в него целиком, как рулет, продолжая следить за тем, что делает шатен. — Я сегодня после работы еду к Мирону Яновичу. Он обещал меня забрать. — Расскажешь, как пройдёт, — мягко отвечает мужчина. Он садится рядом с Глебом на корточки, осторожно гладя его по голове. У Мелкого устало хлопают веки, пока он смотрит Нечипоренко в глаза, а потом он и вовсе начинает тихо сопеть, засыпая под мерные поглаживания. А Олегу его жалко. Искренне и по-человечески жалко, потому что Голубин ещё совсем мальчик, хоть и затраханный во всех смыслах этого слова. Поэтому он отдаёт ему все то малое тепло, которое может найти у себя внутри. В администраторскую влетает пучеглазый Артем, мгновенно переодевающийся в латексную черную обтягивающую майку — форму барменов. Он коротко бросает Кизару «привет», а следом подходит к мальчику, нависая над ним и коротко констатируя «спит…». — Не буди, он устал, — строго отвечает Нечипоренко, а Бульвар коротко улыбается и идёт за стойку, по пути получая нагоняй от Тимарцева.

***

— Глеб… Вставай, принцесса. Скоро твой выход. В маленькой комнатке уже темно, только сидящий рядом Олег светит ноутбуком, стоящим у него на коленях. — А где все? — спрашивает блондин, садясь на кровати и потирая глаза. Он по-домашнему уютный сейчас, в огромном клетчатом пледе, заспанный и с красным следом от подушки на щеке. — Саша уехал домой пораньше, Артём за стойкой, парни во втором зале на шестах, но ты сейчас переманишь всю их аудиторию себе, — улыбается Кизару. — А свет я выключил, чтобы тебе не мешал. Глеб благодарно смотрит на мужчину, поднимается и идёт в гримерку, подбирая костюм и туфли. Сегодня он не красится. Зато останавливает свой выбор на кружевном красно-черном корсете и таком же белье. Каблуки он берет классические, черные стрипы-босоножки, надевает их, чуть пошатываясь на каблуке ровно в тридцать сантиметров, расчесывает волосы и уже собирается уложить их, как его прерывает появившийся в дверях Артем. — Глебан, проснулся? Рад видеть. Он тебя просит приват один важный человек, пойдёшь? — Приват-танец? — щурится Мелкий. — Ага, он самый. — Пойду. Блондин встаёт, поправляя волосы, изображает отработанную пошлую улыбку и движется в сторону отдельных комнат. Из-за соседней двери слышно наигранные стоны Сина от того, как тот бизнесмен дерет его до шлепков. Парень морщится, но заходит в соседнюю. И сразу же замирает на пороге, глядя на знакомый бритый затылок. Нервно сглатывает, но все равно идёт вперёд, цокая шпильками по полу. — Доброй ночи, Мирон Янович. — Привет. Они смотрят друг другу в глаза непозволительно долго, а потом Глеб замирает и вслушивается во включённый трэк. Он подходит к шесту, цепляется за него тонкими пальцами над головой, словно руки у него связаны, движется по кругу, выгибаясь в спине так, что видно каждый позвонок, уходит в партер, маняще приоткрывая губы и раскрывая ноги. Перекатывается на другой бок, поводит плечами, встаёт на плечо, собирая ноги в воздухе, а потом снова раскрывая в шпагат. Ползёт к Мирону на четвереньках, подползает совсем близко, устраивает руки у него на коленях, поворачивается к нему спиной, а затем вырастает, демонстрируя худые подтянутые ягодицы. Мирон не трогает его, несмотря на то, что тот уже очень близко. Он для Федорова похож на бесценную древнюю статуэтку из фарфора, с этой его аскетичной фигурой, где ничего лишнего, даже скупо как-то — одни тонкие кости, просвечивающиеся сквозь словно бумажную кожу, да длинные волосы, щекочущие сейчас мужчине бедро. Мирон думает, что такое нельзя продавать за деньги. Потому что в отличие от стонов, доносящихся из-за стены, в Глебе есть что-то настоящее, живой огонек, внутренняя сила, душа. Мальчик проходит по кругу, встаёт сзади, ведёт ладонями по груди Федорова, комкая рубашку, вновь опускается на пол, а потом осторожно, как кот, трется головой о его бедро. Мирон не выдерживает и опускает руку парню на затылок, отчего тот мгновенно вздрагивает, поднимая голову, а затем терпеливо садится на колени, сложив руки в замок на груди, и ждёт дальнейших указаний, не торопясь снимать с себя чужую ладонь. Это рэпер решил назвать для себя — «прикоснуться к прекрасному». — Ты чего? — совсем интимно шепчет Мирон. — Я жду указаний, — с придыханием отвечает парень. — Вы же знаете, что должно быть потом. Фёдоров замирает. Это покорное «вы же знаете, что должно быть потом», звучит смиренно и с чётким осознанием того, что сейчас придётся раздеться и терпеть вырванные волосы во время минета, а может и игрушку в заднице или мучительное кольцо на члене. — Я не буду… — скомканно бормочет рэпер. — Ты этого не заслуживаешь. А блондин чуть приоткрывает рот, непонимающе глядя на мужчину. — Ты скоро заканчиваешь? — Ещё пару часов, — смаргивая почему-то навернувшиеся слезы, шепчет парень. Ему показалось, или его впервые в жизни кто-то пожалел? — Я… Ты свободен, — чуть теряясь бормочет Мирон, убирая руку с беловолосой головы. Глеб кивает, не поднимая глаз и пряча лицо за волосами. Так и сбегает позорно, согнувшись в три погибели. Он прячется в администраторской, тихо размазывая слезы по лицу и радуясь внутри, что сегодня он не накрашен. Кизару появляется из подсобки, легко опознавая тихие всхлипы и сочувствующе спрашивая: — Он тебя обидел? Олег присаживается на корточки, гладя парня по спине и вглядываясь ему в лицо сквозь белые пряди. Мальчик поднимает на Нечипоренко красные от слез глаза и мотает головой. — Там был Мирон Янович… — Он сказал тебе что-то неприятное? — Н… Нет… — Ну и чего ты ревешь тогда? — По-доброму улыбается Олег. — Я не знаю, — выдавливает парень сквозь всхлип и вновь закрывает лицо руками. — Принцесса, давай я тебе чай сделаю? Только не плачь, все же нормально, правда? — Угу… — Вот и хорошо. Отдохни чуть-чуть, потанцуй, а потом езжай к нему… Или, если он тебя чем-то напугал, если хочешь, можешь остаться у меня ещё на ночь. — Все нормально, правда, — бормочет блондин. — Просто… Перенервничал, наверное.