Заткнуть любовью пустоту

Они вдвоём подбирают парню одежду, шатаясь по торговому центру. Голубин чувствует искреннюю неловкость, но Мирон это словно чувствует и, не принимая возражений, оплачивает все новые и новые вещи, забирая с собой большие бумажные пакеты. Возвращаются домой они уже где-то в четыре. Фёдоров заносит сумки в комнату мальчика, а сам собирается идти к себе, и уже поворачивается, направляясь к выходу, но его несмело ловят за руку цепкие тонкие пальцы, которые, к слову, парень мгновенно отдёргивает, словно испугавшись. — Мирон Янович… Он хочет что-то сказать, уже набирая воздуха в лёгкие, но не придумывает ничего подходящего, поэтому с выдохом обнимает мужчину, прижимаясь ухом к его груди. Фёдоров осторожно гладит его по спине, чуть неловко и коряво. Глеб смущается, отрываясь, и стыдливо убегает в свою комнату. А уже через полчаса они едут к кому-то из друзей Федорова на квартиру. На этот раз ведёт Мирон, и ведёт он намного быстрее и неаккуратнее своего водителя. Глеб сидит справа, сложив руки на коленях и внимательно глядя в окно. — Мне к одиннадцати нужно на работу, — тихо сообщает парень. — Я тебя довезу. Точнее, довезет Миша, а я поеду с тобой. И ещё… Не нервничай перед моими ребятами, они все нормальные, только чуть ебанутые. Глеб улыбается, но мгновенно становится серьёзным и осторожно спрашивает: — А мне говорить… Где я работаю? — Не стоит, — поджав губы отвечает Фёдоров. — Я везу тебя к ним не просто так. Ты думал, я не замечу, как ты клал на бит свои собственные стихи? Я знаю весь русский рэп от корки до корки и легко отличу новый саунд. Хочу, чтобы ты начал читать. И это «хочу, чтобы ты начал читать» звучит настолько повелительно и безапелляционно, что парень давится своими словами о том, что рэпер из него никакущий, и что он вообще танцор. — Это не значит, что я хочу, чтобы ты перестал танцевать, — словно читает его мысли мужчина. — Просто твой танец — это искусство, а не банальное бордельное дрыгание. Ты очень хороший танцор, Глеб. И у парня что-то щемит в груди, потому что в его жизни ещё никто не называл его хорошим танцором. Несмотря на то, что танцы — это была его жизнь, и он был в этом профи. Они заходят в бар, проходят в отдельный зал, где торчит человек семь возрастом от двадцати до тридцати пяти навскидку, и все, абсолютно все смотрят на блондина, заставляя того неловко мяться и смотреть под себя. — Это Глеб, и он начинающий рэпер. Очень интересный чувак, — представляет Фёдоров. — Знакомься, это Ваня, Дарио, Илья, Марина, Дима, Женя и Руслан. Ребята улыбаются во все тридцать два, а мальчик послушно повинуется руке Мирона, тащащей его в толпу. Ему сразу же впаривают стакан с виски, не обращая внимания на то, что он пытается отказаться, следом ещё и ещё, пока он вполуха слушает разговоры и хмелеет, мягко прикасаясь губами к стакану. А потом дело доходит до травы. Порчи умело закручивает, косяк передают по кругу, а Голубин делает затяжки две и теряет себя в своём теле. — Глеб, а зачитай что-то из своего? — просит бородатый Мамай, затягиваясь. — Да я… Даже битов нет. — Ничего, Порчанский намутит. Блондин пожимает плечами, подходит к португальцу, тихо шепчет ему на ухо, что нужно в бите, отсчитывает ритм, а веселый Виера кивает и, сосредоточенно прикусив губу, щёлкает что-то в ноуте. И уже через минуту вручает мальчику микрофон, подмигивая. Голубин слушает бит, отсчитывает вступление и вступает. Ваня и Мирон в один голос подхватывают его на очередном «кто твой идол?», улыбаясь и постукивая ногой в такт. — Тварь, — выкрикивает бэком Виера в кулак. Голубин заканчивает, не чувствуя самого себя от анаши, падает на стул, переводя дыхание. — Браво. Нью-саунд, Миро прав, — коротко бросает Хинтер, ухмыляясь в сторону Федорова. Тот улыбается Диме, но почему-то очень натянуто, и Голубин готов поклясться, что ему не кажется. — Я, конечно, люблю поближе к классике рэпа, но это достойно существовать, почему нет? — А по-моему прикольно, — пожимает плечами Рудбой. — Дерзко, молодо, против системы. То, чего многим не хватает. И образ у тебя такой… Худощавый мертвый рэпер, или как ты там сказал? — Трэпер, Вань, — улыбается Порчи. — Это трэп. — «Т» перед «рэп» сильно сути не меняет, — глубокомысленно заключает Мамай, почесывая бороду. — Мир, мне ехать надо, — тихо шепчет Глеб, опускаясь рядом с Фёдоровым. — Поехали, — мягко говорит Мирон в ответ. — Только… Сделай вид, что мы не вместе. Глеб поджимает губы, потому что его это почему-то немного задевает, но слушается и встаёт, тихо бормоча что-то про то, что он напился, устал и вообще торопится домой. Он шатается, а Фёдоров мгновенно навязывается проводить его до такси, а заодно и говорит, что сам поедет, потому что водитель уже ждёт в машине, а ещё потому что он переработал и хочет спать. Водитель уже сидит в машине, молча листая что-то в телефоне. — Миш, в 1703, — коротко сообщает ему Фёдоров, садясь на переднее. Парень кивает, поворачивает ключ и, внимательно взирая через зеркало назад, выезжает на шоссе.

***

Глеб сразу же идёт переодеваться, едва переступает порог 1703, пока Фёдоров зависает у бара. Сегодня он надевает черное кружевное белье и белые чулки на пояске, плотно затянувшим ему тонкую талию. На ногах очень высокие стрипы, каблук пятьдесят сантиметров, благодаря которому Голубин сразу становится выше практически каждого. — Пришел ЛСП. Угадай с трёх раз, к кому? — ухмыляется Депо, заглядывающий в гримерку со стаканом в руках. Мальчик улыбается, встаёт на ноги, чуть непривычно пошатываясь на большой высоте и бредёт в сторону интимных комнат. — Свободна только с окном, — говорит Тимарцев. Глеб не любит, когда на него смотрят. Даже не смотря на то, что он трахается с людьми за деньги, для него все происходящее в постели остаётся маленькой тайной для двоих. Ну или не для двоих, и такое бывало. Он мягко заходит, глядя Савченко прямо в глаза и подбираясь вплотную. Для Олега парню даже не нужно танцевать. Они оба знают друг друга, и для продолжения достаточно мягкого, детского, но пошлого «чего ты хочешь?». — Я хочу поиметь тебя так жестко, чтобы ты на утро не то, что сидеть — лежать без подушки под задом не смог, — шепчет ЛСП, чуть задевая губами шею парня. — Тогда выеби меня, — мягко мурлычет Глеб в ответ. Олег — единственный его клиент, который возбуждает его самого. И только во время секса с Олегом парень мечтает кончить не для того, чтобы все это поскорее прекратилось, а потому что бывает в экстазе выгибает так, что крышу сносит окончательно. Голубин, конечно, вечно растянутый. Работа такая. И Олег это знает, поэтому не тратит времени на ненужные действия и входит, стянув только кружевные трусики, но не трогая чулки. Смазки он добавляет уже в процессе, понимая, что натрет мальчику что-нибудь, если не будет скользить мягче. Певец ебет его раком, грязно, пошло, входя до шлепка и вжимая щекой в пушистый ковер. И довольно быстро выплескивается внутрь. Спермы у ЛСП всегда было много, она даже вытекала. Только вот Олег впервые закончил так быстро. — Это не все, — угадывая следующий вопрос, хрипло сообщает мужчина. — Нам досталась комната со стеклом. Здорово, правда? Понимаешь, что на твое развратное личико сейчас может смотреть сколько угодно человек? А ещё они могут дрочить прямо там, глядя на то, как я деру тебя в зад. Так давай покажем им класс. На спину, Глеб. Мальчик слушается и переворачивается, маняще полуулыбаясь и закусывая губу. Наручники приковывают его руки к пилону весьма неожиданно. Он приоткрывает губы, но тут же стонет, чувствуя погрузившийся в него палец. И сразу же второй. — Знаешь, я все время удивляюсь… Как твоя жадная до членов дырочка умудряется оставаться такой узенькой? Я хочу увидеть её очень большой. Очень. Большой… Мальчику кажется, что он знает, что его ждёт. И он закатывает глаза, чувствуя, как Олег заливает в него ледяную смазку прямо из тюбика. Готовится что-то невъебически сложное. Да, такая была особенность его тела — мышцы быстро сужались и не раскрывались на полную. И это было полезно, ведь многие любили узких. ЛСП тем временем растягивает его четырьмя пальцами. На каждом движении пальцев Савченко задевает простату. И это очень приятно. Глеб жмурится и гнётся в спине, насаживаясь на пальцы глубже. Олег складывает ладонь лодочкой. — Не войдёт, — испуганно шепчет блондин. — Вот и проверим, — улыбается ЛСП и толкается внутрь мальчика всей ладонью, медленно, но верно вводя её до конца. Голубин едва дышит, чувствуя шевеление настолько глубоко внутри, куда ещё никто не забирался. Он легонько на пробу ведёт бёдрами, чувствуя, как невесомо пробегаются костяшки пальцев Савченко по простате. — Тссссс, Мелкий, иди сюда. Олег целует. Заботливо, но развратно, и Глеб даже смущается, хоть и шлюхам вроде бы не положено смущаться. Или Кизару всегда был прав, и как шлюха он просто так себе. — Знаешь, я чувствую внутри тебя свою сперму, — ухмыляется мужчина, двигая рукой. Парень разко дергается и стонет сквозь зубы от тягучего давящего наслаждения. — Давай, мальчик, постарайся для меня, — по-ублюдски пошло шепчет Олег. — Олег… — сбивчиво шепчет парень. — Пожалуйста, выпрями пальцы, потрогай там ещё раз… — Тут? И Глеб забывает, как дышать. Ему становится плевать на это уебское окно, на что угодно, лишь бы все это сладостное мучение наконец закончилось. ЛСП мягко двигает рукой туда и обратно, разрабатывая растраханную дырку ещё больше. — Это ещё не все, малыш, — шепчет Олег, забирая с кровати длинный прозрачный стержень. — Терпи… Савченко обхватывает аккуратный член парня рукой, осторожно и очень медленно проталкивая стержень в уретру, пока Глеб стонет во весь свой далеко не тихий голос, упиваясь смесью боли и яркого удовольствия. Рука возвращается в задницу, и парень чувствует себя полнейшей шлюхой, натянутой на чужой кулак и с этим стеклом в члене, не дающим кончить. Олег вдруг задаёт чертовски быстрый темп, проталкивая кисть ещё глубже и вытрахивая из блондина сумасшедшие стоны и выкрики. Глеб сипит, плотно сжимает внутри себя кисть руки мужчины, выгибается, беспомощно хватая ртом воздух, как рыба, закатывает глаза, и лишь тогда, когда парень на секунду перестаёт дышать от невозможности кончить, ЛСП резко и болезненно выдергивает стержень, глядя на то, как мальчик чудовищно обильно изливается, пачкая себе и грудь, и живот, и бёдра, и пол вокруг себя. Он кричит, хватаясь пальцами за пилон, извивается в руках Олега, трясясь в оргазменных судорогах. — Сколько спермы… — удивлённо усмехается Савченко. — Кто-то давно не кончал в руках папочки? — Это было идеально, папочка, — пытаясь отдышаться, игриво улыбается Голубин. ЛСП растягивает губы в широкой улыбке и наклоняется, придавливая привязанные руки парня к полу и целуя его в губы. В дверь стучат, а потом раздаётся голос Ресторатора, коротко сообщающий «время!». Олег отстегивает блондина от пилона и отпускает, напоследок отвешивая звонкий шлепок. Глеб кое-как натягивает кружевные трусики, понимая, что сперму с себя вытереть нечем. Он краснеет, прикрывает белые капли руками и сбегает, чмокнув ЛСП в щеку на прощание. Ресторатор ухмыляется, встречая его на выходе, бросая недвусмысленный взгляд на белесые разводы на бёдрах и говорит: — Тебя слышал весь клуб. Даже сквозь музыку. Голубин мягко улыбается, мол, такая работа, и бежит в администраторскую, находя там Кизару и тараторя: — Олежа, дай ключи от душа пожалуйста, мне помыться надо. Мальчик убирает руки, ловя заинтересованный взгляд Нечипоренко и получает в ответ немедленное: — Это вы вдвоём столько спустили? — Нет, это я один, — скромно отвечает Глеб, опуская взгляд. — Тебе надо было быть не шлюхой, а быком осеменителем, принцесса, — коротко смеётся мужчина, отдавая ему ключи. — Полотенце там есть. И ещё. На вас смотрело в окно человек десять. — А Мирон? — вдруг нервно спрашивает блондин. — И Мирон тоже. А вот и пиздец подъехал.

***

Мирона неимоверно бесит, когда его игрушки трогают руками чужие люди. Он смотрит на то, как беловолосый ребёнок шире раскрывает ноги перед кучерявым парнем и понимает, что если тот ещё раз трахнет его мальчика — Мирон выебет этого Олега сам. В уши и без смазки. Фёдоров не задумывается о том, что этот блондин по сути не является даже его парнем. Он уже причислил его к числу своего имущества. И понимает, что видеть не желает то, как его имущество трахают какие-то кудрявые белорусы. Глеб выглядит таким горячим, манящим и развратным с его этими плавными движениями и пухлыми губами. Мирон честно старается не думать про то, как будут его розовые губы смотреться на члене отца русского рэпа. И все-таки, Глеб такая шлюха. Очень изящная, очень неправильная и угловатая, но шлюха. Слишком откровенная и по-детски открытая для шлюхи шлюха. Мирон отчаянный собственник, и не будет делиться своим мальчиком ни с кем.