Сердце в руках

Помириться с подругой для Анастасии Александровны не составило большого труда, уже хотя бы потому, что Жанна позвонила коллеге сама на следующее утро с требованием немедленно её поздравить с «одним из самых потрясающих свиданий». Будучи довольно лёгким и отходчивым по натуре своей человеком, гинеколог предпочла забыть о размолвке, искренне полагая, что приятельница действительно проявила излишнюю опеку. В красках описывая прошедшее свидание Жанна успела трижды пожаловаться на то, что ей чудовищно жаль, что она не может попасть на премьеру, потому как билеты на спектакль разлетелись за считанные часы, а дружные, но чересчур активные поклонники Ивана Ожогина смогли «обвалить» ещё один сайт. - Спокойствие, только спокойствие! – процитировала Анастасия Александровна одного умного, красивого, в меру упитанного мужчину в полном расцвете сил, улыбаясь несмотря на довольно ранний час. Завтракала женщина под аккомпанемент жизнеутверждающего голоса подруги, раздающегося из телефонной трубки и едва различимое бормотание включенного телевизора. – Будет тебе премьера и твой несравненный Кирилл. У меня есть два билета. - И ты молчала?! Интриганка! – судя по звуку, Жанна упала со стула, на котором имела привычку вертеться, когда задумывалась о чём-то очень приятном. Кардиолог ненадолго отняла трубку от уха позволяя себе отсмеяться, не выслушивая продолжения гневной и обличительной тирады подруги, которая не могла молча пережить столь ошеломляющее известие. – И сколько ты за них выложила, позволь спросить? Или правильнее сказать, сколько отдал за них Анатоль? Хотя нет, тогда бы ты пошла с ним… Что он вчера сделал, что ты дала ему отставку и потребовала подобного возмещения морального вреда? - Не угадала ни разу. Вивьен сделала благоверному последнее китайское предупреждение, и Анатоль решил играть в примерного семьянина, а потому мы, к его прискорбию, не можем встречаться нигде кроме работы, на которую как ты знаешь, я пока не вышла, а потому, увы и «Ах!», – как можно более удручённо произнесла кардиолог, впрочем, ничуть не переживая из-за разрыва с любовником. – Билеты мне действительно подарили… - Ожогин? – нетерпеливо перебила подругу Жанна, ударив по столу ладонью. – Я так и знала, что у вас что-то было! - Нет, не Ожогин. Их продюсер передала с агентом, забавный такой молодой человек, целый спектакль разыграл. Как же его зовут? Что-то булгаковское… Или это не у него, а на конверте было… – Анастасия Александровна нахмурилась, пытаясь вспомнить как же представился и представился ли вообще вчерашний агент. – Чёрт! Не вспомню, вот же золотая рыбка… - Почему золотая рыбка? – недоумённо поинтересовался телефон голосом гинеколога, которая похоже совершенно потеряла нить разговора. - Потому что память у меня – две минуты, особенно на фамилии и имена. Но сейчас не об этом, – кардиолог отмахнулась от навязчиво крутящейся мысли об имени визитёра. – Если ты ещё помнишь, то я вчера рассказывала, что спасла кота, которого не так давно у меня забрала продюсер. Билеты – это её благодарность за возвращение «тотемного животного». - Это, конечно, круто, но не так, как моя версия, – пожаловалась Жанна, даже по голосу которой было видно, как она совершенно по-детски скуксилась. Однако мысли конкретно этой женщины никогда не могли долго задерживаться на какой-то одной теме, а потому она тут же оживилась, вслух решая задачу, которую только что сама же себе и нашла. – Ты решила в чём пойдёшь? Учти, это премьера, а потому не вздумай явиться в джинсах или костюме. - Без тебя бы я, наверняка, не догадалась бы и явилась в джинсах, косухе и армейских сапогах. Но чем тебя мой гардероб не устраивает на этот раз? В чём повинны юбка, пиджак и блузка? – предприняла попытку возмутиться и отстоять привычный наряд хирург. - Тем, что ты в них ты похожа на строгую учительницу начальных классов Марью Ивановну из третьего «Б», – фыркнула подруга, представив соратницу в театре, вооружённой метровой деревянной указкой. - Могу надеть белый халат или хирургический костюм, тот, который стерильный и одноразовый, – усмехнулась Анастасия Александровна, бездумно листая каналы, ничуть не заботясь о содержании телепередач, пока не наткнулась на знакомые голубые глаза, выхваченные оператором крупным планом так, что стала видна тонкая сеть мимических морщин в уголках. В утренней передаче гостил никто иной как предмет неоконченного разговора подруг, Иван Ожогин. Хирург улыбнулась и прибавила громкости, стараясь заглушись приступ смеха коллеги. - … мне было приятно узнать, что моё амплуа злодея ничуть не смутило продюсеров и творческую группу. Фигура Иоганна Фауста неоднозначна, его нельзя назвать ни классическим героем, ни злодеем. Он многогранен в своём стремлении докопаться до истинной природы вещей и явлений, в том числе и таких, в общем-то, весьма зыбких понятий как любовь, вера и самопознание. Я много раз говорил, что в каждом из нас содержатся два начала – добро и зло... – Иван продолжал говорить, устроившись на казавшимся излишне низким для его внушительного роста диване в студии. – Большинству из нас, что довольно естественно, ближе та самая «тёмная» часть… - А почему бы тебе не надеть то платье, которое мы купили? – громкий голос Жанны вернул Анастасию Александровну «с небес на землю» – у Ожогина действительно был какой-то совершенно особый тембр речи, оказывающий на женскую психику практически гипнотический эффект. - А мы купили платье? – недоуменно нахмурилась хирург, пытаясь вспомнить когда последний раз примеряла подобный наряд. Платья Анастасия Александровна здраво недолюбливала уже за то, что, как правило, к ним требовались украшения в виде колец, серёг, браслетов и подвесок, к которым женщина была преступно равнодушна. Ценя в одежде комфорт, она редко находила себе развлечение в многочасовом хождении по магазинам в поисках очередного бесполезного «модного писка». Однако, это ничуть не умаляло вкуса Анастасии Александровны, подбирающей свой гардероб порой с такой щепетильностью, что подруга давалась диву. - Александровна, не пугай меня! Зловещие провалы в памяти начались? Я говорила тебе, что пора реальных мужиков искать, – усмехнулась гинеколог едко. – Мы ходили за платьем в тот день, когда ты героически сломала ногу, погнавшись за призраком принца с косой в белых одеждах. - Не с косой, а хвостом, – машинально поправила Анастасия Александровна, с видом крайней заинтересованности рассматривая содержимое собственного шкафа. – К тому же мне ещё рано галлюцинации ловить, так что он был вполне реальный. Но я всё равно не понимаю зачем мне нужно было покупать платье. Не напомнишь, кого я хотела шокировать столь экстравагантным способом? - Охотно! – радостно отозвалась Жанна, предвкушая занимательные поиски покупки в недрах «брючно-юбочного Ада», что составлял значительную часть гардероба подруги. – Ты хотела надеть его в ресторан по случаю Дня Медика, потому как Славик обещал нам устроить «настоящую феерию» с музыкой, танцами и раздачей премиальных. Выбор же твой пал на платье, которое так понравилось Анатолю во время вашего европейского турне по повышению квалификации. Припоминаешь? Анастасия Александровна промычала слова согласия, с почти ощутимым скрипом вспоминая ту поездку в Европу. Клиника во главе с Вячеславом Андреевичем отправила «лучших специалистов» на мировой симпозиум, дабы иметь законные основания писать, что в «лечении и диагностике задействованы специалисты мировой ассоциации врачей». Память женщины оказалась весьма избирательной, потому как со всех семи конференций, которые они с коллективом посетили, наиболее ей запомнился только странный профессор кардиологии, кажется, из Италии, долго и весьма эмоционально объяснявший безоперационное лечение стеноза митрального клапана. Обо всех остальных лекциях Анастасия Александровна помнила лишь по нестерпимой боли в ухе от портативного переводчика. Помимо научного аспекта «турне» включало в себя и культурную часть, по крайне мере для Анастасии и Анатоля, который не мог упустить момента побыть наедине с любовницей без постоянного надзора со стороны жены или коллег. Впечатления о Венской Опере у кардиолога сложились весьма противоречивые: с одной стороны, массивная громада здания, величественное давление роскоши зала, с другой – полное непонимание происходящего на сцене. Своё полное театральное невежество Анастасия Александровна с лихвой компенсировала тем, что забавляла себя изучением людей, по большей части, конечно, её вниманием владел виновник этой неудавшейся попытки приобщения к мировой культуре. Анатоль с невиданным и, признаться, непонятным хирургу интересом следил за действием, в то время как его спутница отчаянно скучала, считая минуты до окончания действия. Платье, которое, как оказалось, она купила, и правда понравилось Анатолю, увидевшему его на одной из посетительниц Оперы. Сделав несколько снимков незнакомки в так приглянувшемся ему вечернем туалете, врач ещё два вечера подряд донимал подругу фотографиями и не менее красочными объяснениями, зачем той непременно нужно заиметь подобный наряд. Анатоль даже героически обещался купить платье Анастасии, вот только женщина отказалась от столь щедрого подарка, привычно аргументируя тем, что носить его ей, в общем-то, некуда и заезженной, надо признать, шуткой про то, что из девушки деревню не вывести никогда. - Нашла! – хрустящий пакет из фирменного магазина обнаружился на полке, небрежно брошенный поверх стопки джинсов. - Слава Богу, мы решили проблему твоего раннего склероза, – обрадованно воскликнула Жанна. – Итак, минус одна проблема. Туфли, насколько помню, у тебя были. Так что я записываю нас на укладку и макияж. - Как будто я не могу дома лицо нарисовать, – вздохнула Анастасия Александровна, понимая, что наступила ситуация, в которой куда легче уступить, нежели отстаивать свои интересы. - Никаких возражений! Я немедленно записываю нас в салон, не могу же позволить подруге героически проморгать своё счастье! – гинеколог была полна решимости осчастливить целый свет, не обращая внимание на мнения спасаемых. С чувством исполненного долга Жанна прекратила разговор. Анастасия Александровна с тоской посмотрела на пакет с обновкой и решительно убрала его обратно. До момента её неминуемой казни во имя красоты и устройства личной жизни оставалось чуть более недели, а потому она ненадолго могла расслабиться, погрузившись в дела куда более привычные, будь то подготовка к работе или просмотр медицинских карт, щедро сваленных доброй начальницей. Неделя пролетела слишком быстро, по крайне мере так показалось Анастасии Александровне. Всего несколько плановых операций, вопреки описанной завом толпы страждущих. Матвей объявился в вечер пятницы, поразительно счастливый для человека только что лишившегося работы, узнав, что старая подруга решилась-таки приобщиться к прекрасному, бывший патологоанатом расплылся в довольной улыбке, пообещав познакомить Анастасию со своей избранницей, именуя ту не иначе как своей Судьбой. Искренне порадовавшись за то, что у друга, наконец, всё начало складываться как нельзя лучше, врач поклялась себе, что не разрушит этого счастья, даже если новою любовью Матвея окажется среднеазиатская черепаха. Субботним утром в день премьеры Анастасия Александровна поняла, что погорячилась, посчитав за лучшее согласиться на условия подруги. Вчерашнее дежурство прошло, конечно, не в пример лучше ночных бдений в общей хирургии, которые когда-то кошмаром наяву преследовали вчерашнюю студентку, решившую связать свою судьбу с медициной. Жанна ворвалась в квартиру подруги деятельным и крайне позитивным вихрем в десять часов утра, требуя немедленных телодвижений со стороны бренного тела Анастасии Александровны. - Что значит, ты спишь? – возмущалась подруга, нависнув над сонно клюющей в тарелку Анастасией Александровной. – Я тебе давно говорила, прекрати геройствовать, Александровна. Тебе тридцать с лишним лет, а ты всё как ординатор по дежурствам скачешь. Возраст, мать, надо уважать, а себя ценить и лелеять. Так что поднимай свою тушку – мы идём в салон, делать из тебя женщину. - Будь проклят тот день и час, когда я согласилась доверить тебе свой внешний вид, – простонала Анастасия Александровна, силясь всё-таки заставить организм позавтракать, несмотря на тягу ко сну. - Ты мне ещё спасибо скажешь, Настасья! У нас с тобой тонизирующие процедуры, затем маникюр, причёска и макияж. У меня, может, сердце кровью обливается при виде того, во что ты медленно, но верно превращаешься! – не унималась Жанна, живым упрёком нездоровому режиму дня нависнув над Анастасией. - И во что же? – в голосе хирурга послышалось любопытство. - В желе! – громогласно объявила подбодрённая появившимся у «пациента» рефлексом на новизну. – Считай, что ты позавтракала! Пообедаем в кафе, между укладкой и маникюром. Где платье, бессердечная? К вечеру Анастасия Александровна готова была немедля всё бросить и, вручив желанные билеты Жанне, уехать домой, чтобы, наконец, побыть в тишине и согласии с внутренним миром. Останавливало женщину только понимание того, факта, что отделаться «малой кровью» ей не позволят. Результат многочасового кропотливого труда доблестных работниц салона красоты поражал. Увидь Анастасия Александровна себя на обложке какого-нибудь модного журнала ничуть бы не удивилась, разве что только долго бы старалась узнать в изображении знакомые черты. Свою угрозу Жанна выполнила, превратив хирурга в изысканную леди, всерьёз решив устроить подруге личную жизнь, потому как никто не должен уйти «безнаказанным и невлюблённым». Паркуясь возле Мюзик-Холла, Жанна изнывала от предвкушения встречи с Кириллом, снедаемая любопытством по поводу его нового образа и, неизменно, желая закрепить эффект недавнего свидания. Анастасия же тревожно вглядывалась в темнеющее на фоне сиреневых сумерек здание, чувствуя себя не то, чтобы неуютно, но как-то странно тягостно. - «Давно сердечное томленье теснило ей младую грудь; душа ждала... кого-нибудь…»* – язвительно прокомментировала состояние подруги Жанна. Анастасия Александровна скривилась недовольно, отчасти понимая правоту приятельницы, но не желая принимать её за истинность. Со стены над главным входом в театр на всех входящих строго взирал доктор Иоганн Фауст в исполнении Ожогина. Растяжку слегка колыхал ветер, создавая эффект подвижной мимики на нарисованном лице. Анастасия Александровна с трудом отвела взгляд от голубых слишком внимательных глаз и совсем не по-женски присвистнула, глядя на растянувшуюся по небольшому пятачку площади толпу. - Не дрейфь, Александровна! Прорвёмся! – Жанна была полна решимости миновать очередь, посчитав, что эгоизм является двигателем не только прогресса, но и человеческих масс. – Доставай контрамарки, будем брать эту крепость штурмом. Хирург с сомнением смерила взглядом подругу, но подчинилась. Заветные билеты, всё ещё лежащие в конверте с размашистым автографом герра Воланда, возымели поистине волшебное действие вкупе с беспринципностью Жанны, которая буквально врезалась в толпу у самых дверей, передвигаясь с такой прытью, что Анастасия изо всех сил старалась не отстать, семеня на высоких каблуках. - Настя, билеты, – на удивление командным голосом потребовала гинеколог, когда они оказались перед лицом охранников и, по совместительству, контролёров. Анастасия Александровна безропотно протянула проверяющим билеты, стараясь не вслушиваться в гневный ропот оставшейся позади толпы. Жанна нетерпеливо постукивала свежим маникюром по боку клатча. - Всё верно, приятного просмотра, – вежливо улыбнулась контролёр, несколько опасливо косясь за спину Анастасии Александровны, где всё больший накал обретала словесная перепалка между двумя молодыми девушками, не поделившими кумира. - Спасибо, – вернула улыбку Анастасия Александровна, понимая, что работы у охраны прибавилось в том числе и по их с подругой вине. Жанна величественно кивнула, (откуда только что взялось?) и прошествовала через рамку детектора, который тут же зашёлся писком, на который никто не обратил внимания – поклонницы почти перешли в рукопашную. Обе страстно желали вырвать сопернице прядь волос посолиднее. - Совсем ещё девчонки, – потрясённо покачала головой хирург, не привыкшая к подобному выяснению отношений. - Скажи, что мы старушки, и я последую примеру этих милых девочек, – несмотря на угрожающий тон, Жанна веселилась, как никогда довольная собой. – У нас ещё есть около получаса плюс-минус семь минут на то чтобы сделать пару сногсшибательных фотографий, купить программку, осмотреть буфет и… - Сходить в туалет, – закончила Анастасия Александровна, негромко хихикая. - Вот всегда ты всё опошляешь, Александровна, – рассмеялась подруга, но всё же согласилась, что посещение дамской комнаты является неотъемлемой частью их плана. Гуляя по фойе, Жанна то и дело останавливалась возле одного или другого постера, требуя её сфотографировать, а после и заставляя подругу так же работать «моделью», потому как какой театр без фотографий. От волонтёров в средневековых платьях веяло какой-то уютной стариной. Вскоре Анастасия Александровна позабыла о тревоживших её предчувствиях, поддавшись всеобщему настроению воодушевлённого предвкушения. Однако женщина помнила, что обещала встретиться с Матвеем и его спутницей, а потому время от времени поглядывала по сторонам, желая отыскать знакомую фигуру. - Не уделите ли немного своего драгоценного времени? – к подругам подошёл молодой человек, вооружённый планшетом с прикреплёнными к нему листам. Жанна тут же оживилась, ей чертовски льстило внимание. Кинув на подругу строгий взгляд, гинеколог кивнула, чем воодушевила юношу. – Сегодня премьера и Makers Lab проводит небольшой опрос по произведению. Если вы согласны принять участие, то мы можем записать интервью прямо сейчас. Анастасия Александровна уже собиралась отказаться, когда острые ногти Жанны вонзились ей в ладонь. Глаза подруги горели от воодушевления и желания немедленно поучаствовать в анкетировании. Охочая до внимания, Жанна и в институте всегда рвалась вперёд, выступая на всевозможных конкурсах юных талантов, кажется, записавшись во все студенческие организации разом. Со временем эта тяга только усилилась, а потому гинеколог периодически мелькала на региональных каналах в сюжетах об открытии нового высококлассного родильного отделения или программы по сохранению репродуктивной способности женщин. Прежде чем огонёк камеры загорелся, отрезая хирургу заветный путь к спасению от её «минуты славы», Анастасия Александровна увидела у окна знакомый профиль. Матвей разговаривал с невысокой брюнеткой, чуть склонившись, чтобы той не приходилось при разговоре задирать голову. - Там Матвей! – прежде чем успела возмутиться Жанна, шепнула Анастасия Александровна и с удивительной даже для себя прытью покинула опасное место съёмок, оставив подругу наедине с камерой. - Что для вас «Фауст»? Как вы узнали о премьере? – с энтузиазмом спрашивал новоявленный интервьюер. Последний вопрос Анастасия Александровна не расслышала, к своему облегчению. - Матвей! – окликнула друга врач, отмечая, что, похоже, новая любовь хорошо повлияла на вкус мужчины. Строгий костюм шёл тому значительно больше нежели любимые джинсы, выглядевшие так, будто в них уже три поколения невольников трудились где-то на плантациях в Камбоджи. Непослушные пряди оказалось вполне возможно было привести в приличное состояние. – Рада видеть! - Доброго тебе вечера! – приветственно кивнул Матвей, не выпуская из ладони тонкие пальцы своей спутницы. – Как и обещал, знакомлю. Анастасия, это Маргарита – моя судьба и никак иначе. Марго, это Анастасия, человек, которому я, без ложной скромности, обязан жизнью. - Матвей, прекрати! Я тебя всё-таки не рожала и не воспитывала, – полушутливо-полусерьёзно возмутилась Анастасия, исподволь рассматривая Маргариту. – Прошу, без церемониальных расшаркиваний, можно просто Настя и на «ты». А то с Матвея станется назвать меня ещё и по отчеству, чтобы я и вовсе себя старой развалиной почувствовала. - Без церемоний, так без церемоний. Марго, – позволила себе рассмеяться художница, сияя зеленью глаз. – Матвей много рассказывал о тебе, о том, что ты сделала. Спасибо за то, что позволила нам встретиться. Маргарита с нежностью посмотрела на смутившегося Матвея, который предпочёл рассматривать их сплетённые пальцы, нежели учувствовать в «типично-женской» беседе. Анастасия только покачала головой, она не видела в своём поступке ничего героического или хоть сколько-нибудь стоящего внимания. Случись что с ней самой Матвей бы, непременно, поставил бы весь город на голову, всеми силами вытягивая подругу из беды. - Знаешь, я бы тебя нарисовала – такие выразительные глаза… После спектакля и банкета. Думаю, нам удастся протащить тебя на «закрытую вечеринку». Как думаешь, Матвей? – Маргарита улыбнулась, проявив удивительный такт в уходе от больной для обоих врачей темы. Матвей оживился и решительно кивнул, точно только от одного его желания зависело присутствие подруги на банкете. – Вот и замечательно, думаю, продюсеры не будут против. О тебе, спасительница котов, уже легенды ходят. Магда не перестаёт расхваливать русских женщин и широту наших сердец, ей вторит большая часть немецкой команды. Правда теперь тотемное животное почти никогда не бывает в театре. Берегут, наверное. - Прости, я так и не узнала, как вы познакомились? Здесь, в театре? – Анастасия Александровна улыбнулась, признавая, что избранница Матвея не похожа на среднеазиатскую черепаху, а представляет собой довольно интересную во всех отношениях женщину. - Ох, можно сказать, что да, но это слишком длинная история, – Матвей взглянул на часы. – Вот-вот дадут первый звонок. Думаю, о том какая судьба нас свела стоит рассказать уже после представления. Не поверите, но я ещё ни разу не слышал, как будет звучать переведённое мной либретто. Такая секретность… - Как на военном объекте! – к друзьям подоспела несколько задохнувшаяся Жанна, по привычке одарив присоединившихся к компании лёгким поцелуем в щёку. – Я едва пролезла за кулисы. Пришлось даже Кириллу писать. Но зато нас теперь точно ждут на банкете. Женщина многообещающе подмигнула Анастасии, отчего та возвела очи горе, понимая, что темперамент Жанны не поддавался никакой коррекции. Влюблённые не поняли странных переглядываний подруг, но сочли за лучшее до поры не донимать тех вопросами. Наличие у Жанны фаворита среди актёров нисколько не удивило Матвея, всё-таки они проучились вместе достаточно долго, чтобы понять вкусы друг друга и, если Анастасию мужчина считал человеком надёжным и рассудительным, то несмотря на все заверения коллег и подруги в профессионализм Жанны верил с трудом, слишком ветрена та была. Как и предрекал Матвей раздался первый звонок более всего напоминающий звон огромного тяжёлого колокола, какие часто раздавались в часовнях в сельских глубинках, сохраняя первозданный звук старины. Жанна нетерпеливо одёрнула подругу, призывая поторопиться. Матвей проводил взглядом обеих женщин, штопором ввинтившихся в толпу и галантно подал руку своей спутнице. Времени до третьего звонка осталось достаточно на то, чтобы без спешки пройти в зал и занять места. - До сих пор не верится, – улыбнулся тепло Матвей, глядя на подругу с такой нежностью, что окружающим стало как-то неловко за свои кислые лица. - Нам пора, – напомнила Маргарита, коротко поцеловав любимого. – Боюсь что эта не в меру деятельная особа не простит нам опоздания. Как её зовут, хотя бы? - Жанна – девочка-тайфун, – усмехнулся мужчина припомнив институтское прозвище сокурсницы. Воспоминания о годах учёбы будто бы убавили ему возраст, вернув на время того студента, который спал на лекциях по истории отечества и неизменно просыпался за пять минут до их окончания. – Она из тех, кто «драмкружок, кружок по фото, хоркружок - мне петь охота…»*. Маргарита заливисто рассмеялась, согласившись, что детское стихотворение как нельзя лучше характеризовало новую знакомую. Сделав для себя заметку познакомиться с бывшими однокурсницами Матвея и узнать Гордеева ли искала за кулисами Жанна, художница направилась под руку с избранником в зал. Отзвучал второй звонок. Уже оказавшись в зале Маргарита с удивлением отметила, что декорации, созданные по её эскизам смотрелись удивительно живо и натуралистично, создавая полное ощущение средневекового города. Зрителям даже чудился запах раскалённой глиняной черепицы и жжённой муки. Представление начиналось… Воланд, в окружении свиты, восседал в зрительном зале, едва ли следя за, бесспорно, безупречным действием на сцене. Он знал эту историю столь же хорошо, как ту, произошедшую в Москве более семидесяти лет назад. Для того чтобы вспомнить безуспешные потуги доктора Иоганна Фауста в поисках истины не требовалось видеть лицедеев, что воплощали бессмертную уже историю страдания и любви. Мессира более заботил иной театр, имя которому мир*, о чём верно подметил один английский драматург ещё на заре своей карьеры. Жадное до зрелищ человечество алчно вгрызалось взглядами в действие, выискивая чем можно поживиться сегодня, о чём будет незазорно посплетничать завтра и через неделю. Воланд с брезгливым пренебрежением признавал, что люди не меняются с годами совершенно, настолько, что любой бессмертный позавидовал бы подобной статичности. Интересы большинства скатывались по сущности к одному и тому же вне зависимости от эпохи, разве что приобрели всё более уродливые формы. Век технологий стёр и без того истончившуюся грань между пороком и добродетелью, чем только приблизил людей к Бездне. Приходилось признать, что советская власть здорово погорячилась с выбором средств борьбы против веры, вседозволенность вопреки запретам имела куда большую силу. Мессир наблюдал за двумя столь разными и одновременно столь похожими женщинами, наблюдавшими разворачивающиеся на сцене действо. Маргарита Игоревна едва прикасалась подрагивающими пальцами к руке избранника, взволнованная точно все события давней трагедии происходили когда-то и с ней. Анастасия Александровна потеряла счёт времени, погрузившись в постановку точно в воду, с головой и без излишних размышлений. Обо всём она успеет подумать потом, в спокойной обстановке, взвешивая каждое словно и действие актёра, пока же ей хватало и целостной картинки. В седьмом ряду, укрывшись среди зрителей наливался багрянцем Олег Владимирович. Обманутый муж изнывал от ревности, как никогда понимая правоту матери, уже давно подозревавшей Маргариту в неверности. Как только он мог поверить, что из художницы можно вылепить приличную жену. Вот она – благодарность, десять лет жила на его деньги, не испытывая нужды ни в чём, но стоило только появиться кому-то более прибыльному – тут же упорхнула следом за толстым кошельком. Нет, мама определённо была права, следовало оставить дрянную девку ещё тогда, с уголовным делом и её полунищенской компанией таких же «вольных птиц». Собственный телефон, спрятанный во внутреннем кармане пиджака, неимоверно жёг мужчине бок. Внизу одного его слова ждал исполнитель будущей, неизменно, праведной мести. Олегу Владимировичу неимоверного труда стоило находиться в зале, видеть, как некогда так любимая им женщина воркует о чём-то с новым любовником, позволяя держать себя за руку и украдкой целовать в висок, точно школьницу на первом свидании. Изменщицу требовалось наказать, унизить и растоптать как личность. Как его ручная Маргарита посмела вырваться из клетки, что он с такой заботой возводил долгие годы? Нет, Олег Владимирович не настолько глупый и мягкотелый, чтобы позволить ей уйти – такое пятно на репутации не смыть никакими деньгами. Он добьётся того, чтобы Маргарита вновь вернулась к нему, униженная и сломленная приползла обратно, а уж тогда он вволю отыграется за все свои страдания. - Мессир, позвольте я… - Магда подалась вперёд, устремив взгляд в ту же сторону, что и Воланд. Глаза ведьмы горели в темноте зала ничуть не хуже болотных огней. Князь Тьмы только покачал головой, нет, в эту историю он вмешиваться не будет. Всё идёт как идёт. Как сам он однажды сказал: «Спасенье – участь Бога». Милосердие же было одним из тех крайне коварных человеческих чувств, что проникали в каждую щель, сколько не затыкай. Он уже единожды согласился побыть великодушным и что получил взамен? Неутихающую головную боль, не более. Магда вернулась обратно, изредка всё же кидая жадные взгляды на разгорячённого гневом ревнивца. Приказа мессира она не посмеет ослушаться, по крайне мере «пока», а что касательно «потом», она непременно уточнит. Эта удивительная ведьма питала лютую ни с чем не сравнимую ненависть к любому мужчине, посчитавшему женщину личной собственностью, а так как более всего подобное чувство уязвленного самолюбия проявлялось у ревнивцев, те нередко и погибали от обманчиво нежных рук ведьмы. Действие на сцене подходило к кульминации: нежная Гретхен успела поддаться очарованию и отравить родную мать снотворным, вот уже и Валентин, брат несчастной, готов броситься на «ухажёров», опозоривших его сестру. Увы, финал у этой истории был предрешён, а потому поборник чести оказался убит. Занавес тяжело, точно носил на себе налёт времени, рухнул. Изумлённые зрители еще несколько секунд приходили в себя, пытаясь осознать, что пришло время антракта. Впрочем, стоило этому произойти, как ручьи человеческих тел немедля более ни секунды устремились в сторону буфета, поближе к шампанскому и закускам. - Беру свои слова назад! Это – восхитительно! – потрясённо призналась Анастасия Александровна, щурясь на показавшийся слишком яркий свет. - А я что тебе говорила, недоверчивая моя! – с гордостью, точно мюзикл был её любимым детищем отозвалась Жанна, поглядывая на подругу с нескрываемым превосходством. – И всё-таки Кириллу дьявольски идёт эта роль! Нет, я не спорю, что Ожогин хорош, но от такого Мефисто я бы не отказалась… Как только можно было делать выбор в подобной ситуации. Ты, кстати, не помнишь, а чем там история закончилась в оригинале? - Все умерли, – хмыкнула хирург, удивлённая тем, с каким пренебрежением подруга относилась к мировой классике. - Жаль. Хорошая была бы сказка о любви… - вздохнула её подруга огорчённо, пряча за щекой шоколадную конфету. – Ну и где их носит? - Кого? – недоумённо вскинула брови Анастасия Александровна, её вниманием как раз завладел давешний молодой интервьюер что-то бойко вещающий перед всё больше и больше нарастающей толпой. - Матвея нашего и его очаровательную спутницу. Ты знала, что она рисовала декорации к постановке? Очень модная художница в интернете, Кирилл мне как-то её работы показывал – что-то совершенно невероятное, – восхищалась гинеколог, ничуть не смущаясь взглядов, привлечённых их разговором. - Только сегодня вы, наши гости, можете стать причастны к бессмертной истории. В вашей и только вашей власти решить миловать или казнить – бойко вещал молодой человек, стоя чуть позади стола с двумя урнами, какие используют на избирательных участках, там же лежал и микрофон, мигающий красной лампочкой. - Так её казнят? – удивилась Жанна искренне. - Всенепременно, казнят, – давешний знакомый Анастасии Александровны возник будто бы неоткуда. Агент в неизменно клетчатом костюме и лаковых туфлях галантно припал губами к запястьям обеих дам – Если на то будет воля зрителя, конечно. Доброго вечера, очаровательные Анастасия, Жанна. Я отниму всего пару секунд вашего драгоценного времени. Герр Воланд просил передать, что будет рад видеть вас обеих на нашем скромном фуршете по случаю премьеры. Надеюсь, вы не откажете в чести? - Что Вы, какой отказ! – всплеснула руками гинеколог, не давая подруге даже открыть рот. – Мы, непременно, будем. ________________ Давно сердечное томленье теснило ей младую грудь; душа ждала... кого-нибудь…* - роман «Евгений Онегин», Пушкин А.С. Драмкружок, кружок по фото, хоркружок - мне петь охота…* - стихотворение «Болтунья», Барто А.Л. Весь мир – театр, а люди в нём – актёры… (All the world’s a stage, and all the men and women, merely Players)* - комедия «Как вам это понравится», Уильям Шекспир.