Сердце в руках

Решение зрительской аудитории узнали к самому началу второго акта, даже без скрупулёзного подсчёта голосов (хотя Бегемот постарался на славу, шурша листками несколько минут) был ясно, что несчастной Гретхен не найти спасения на земле. Смельчаки, не побоявшиеся объектива камеры, даже успели выразить своё мнение относительно поступка безнадёжно влюблённой и опозоренной девушки. Выслушав всего пару из них, Анастасия Александровна предпочла удалиться, дабы избежать соблазна от всей души дать затрещину упитанному депутату, решившему, что театральная постановка идеально подходит под площадку для собственной агитационной деятельности. Хирург отнюдь не собиралась защищать персонажа, надо признать, весьма сомнительного с точки зрения морали, но и поощрять жаждущую зрелища толпу не собиралась. Маргарита Игоревна поспешила последовать примеру новой знакомой и укрылась в полумраке зала. Направившемуся было за возлюбленной, Матвею путь в партер преградил болезненного вида господин, явно успевший злоупотребить между действиями. - Так значит к тебе она ушла, – просипел Олег Владимирович, глядя на соперника налитыми кровью глазами. Не сказать, чтобы мужчина не держался на ногах, но алкоголь успел оказать влияние на его, судя по всему, уже и без того нездоровую психику, вызвав очередной приступ агрессии, который уже не поддавался никакому контролю. Замахнувшись, Олег Владимирович неожиданно для себя почти потерял равновесие и откинулся на стоящий позади ряд кресел. В бессильной злобе он прошипел несколько нелицеприятных фраз в отношении изменницы-жены и её «малахольного любовничка». - Простите, похоже, Вы с кем-то перепутали меня. Полагаю, Вам следует выйти на улицу – подышать воздухом, – лицо Матвея окаменело, стоило ему услышать имя Маргариты, буквально выплюнутое дебоширом. Охранник, заметивший странную возню в зале, поспешил предотвратить драку, выведя пьяного прочь. Матвей лишь покачал головой, стараясь отогнать прочь мысли о неприятном инциденте. Маргарита встревожено поднялась со своего места, увидев враз ссутулившегося спутника. Мужчина, заметив пристальное внимание любимой, поспешил выпрямиться и улыбнулся чуть растерянно. Анастасия Александровна обернулась, но не нашла ничего волнующего в поведении или выражении лица друга. - Я велел тебе не вмешиваться, – устало произнёс Воланд даже не взглянув на возникшую подле его кресла спутницу. - Увы, я ничего не делала, мессир, – ответила ведьма, досадливо поморщившись. – Всего лишь посмотрела на людей. - Человека, – поправил служанку мессир, но далее развивать тему своеволия Магды не посчитал нужным. Зал вновь погрузился во мрак, овеваемый тревожной зазывной мелодией. На сцене играли шабаш. Приговор Гретхен, как и пожелали зрители, был приведён в исполнение сразу после короткой встречи обречённой с её бессердечным любимым. Вера, признаться честно, несколько боялась этой сцены, сложной и в вокальном, и в драматическом плане. Играть безумие правдоподобно казалось почти непосильной задачей, но прогон доказал, что она может и не такое, что придало артистке уверенности даже когда она поднималась на бутафорский эшафот. Под босыми ногами чувствовались шершавые доски, в глазах мутилось от внезапно подступивших слёз. Все присутствующие в зале затаили дыхание, когда простоволосая уже не Вера Владимировна Свешникова, а именно Маргарита – героиня бессмертного «Фауста», медленно, точно давая себе последний шанс одуматься и спастись, опускала голову на плаху. Палач заслонив от зрителей тонкую женскую фигуру коротко замахнулся топором, блеснувшим в свете софитов остро наточенной гранью. Короткий свист и по сцене покатилась отрубленная голова, пачкая свежей алой кровью зрителей. Женщина в первом ряду истошно завопила. Анастасия Александровна, повинуясь медицинскому рефлексу, вскочила на ноги, оценивая цвет крови и пульсацию. Матвей Сергеевич даже несколько обогнал свою уже бывшую коллегу, успев не только подняться с места, но и сделать несколько шагов по проходу, с сердцем колотящемся где-то у самого горла, понимая всю бессмысленность действий – отрезанная голова могла функционировать только в фантастической литературе. Подвластный одному жесту Воланда маятник времени застыл, позволяя повелителю вдоволь насладиться произведённым эффектом. Князь тьмы медленно поднялся со своего места и неспешно обошёл зал, встав спиной к сцене, где на подмостках лежала свежеотрубленная женская голова. Даже не взглянув в сторону других зрителей – их эмоции были ему хорошо известны и, надо признать, давно не интересны, мессир всматривался в лица хирурга и будущей Королевы. Анастасия Александровна казалась необыкновенно собранной, лицо застывшее восковой маской не отражало ничего, только в глазах плескалась решительность, мешающаяся с тревогой и чем-то ещё, похожим на чувство долга, лишь, если долго всматриваться в тёмную бездну зрачков, в них можно было найти подавляемый ужас. Работа хорошо подмяла тонкую женскую душу, изменив так, как того требовали обстоятельства. Маргарита Игоревна была куда более искренна в своих порывах – ужас сквозил в каждой черте красивого лица, свойственная всем людям, суеверная брезгливость при виде мертвеца так же отчётливо проступала во взгляде, обращённом на сцену. - Мессир? – Бегемот неслышно, что неудивительно для кота, подошёл к господину со спины. - Верните актрисе её голову, – велел Воланд, оглянувшись на сцену, где в темноту зала расширившимися от ужаса неизбежной гибели глазами смотрела отрубленная голова. Бегемот недовольно крякнул, но послушно полез на сцену, забавно потирая толстые передние лапы, точно готовился к сложной операции. – Эти люди неисправимы. Их, по-прежнему, не трогает ничего, кроме смерти. Впрочем, и это уже неплохо. Тёмная фигура Князя Тьмы растаяла за мгновение до того, как время вернулось в свой обычный ритм. Маргарита Игоревна облегчённо выдохнула, вглядевшись в так напугавшую её голову. Реквизит. Браво бутафорам, голова, и правда, вышла натуралистично, даже слишком. Матвей, извиняясь, вернулся на место, смущённый тем, что не сумел отличить подделки. Виня собственную близорукость и яркий сценический свет, он не мог не восхищаться той кропотливой работой всех участников проекта. Кассовые сборы столь эффектному и противоречивому проекту были обеспечены. Анастасия Александровна медленно опустилась в кресло, оглянувшись, ей почудился чей-то пристальный взгляд. - Воображение расшалилось, – пробормотала хирург едва слышно, стараясь себя успокоить, на неё тут же шикнула Жанна, которая не могла оторваться от действия. За кулисами испуганная исполнительница роли Маргариты едва смогла унять дрожь, радуясь уже тому, что ей до конца постановки более не придётся появляться на сцене. Те несколько секунд, которые её опускали в подсобное помещение, спасая от разящего удара топора показались Вере вечностью. Непередаваемое ощущение того, что лезвие оказалось на долю секунды быстрее всё ещё тревожило актрису. Первый миг, когда она только покинула сцену, шею саднило так, что даже вдохнуть было больно. Над головой раздалось звонко отскочившее «Спасена!». Гордеев, едва ли не пролетая мимо коллеги на сцену, бросил что-то ободряющее, в своих алых одеждах действительно напоминая Мефистофеля. Ему ещё предстояло доигрывать второй акт. Вера перевела дыхание, буквально заставляя себя подняться на ноги – она обещала поклонникам пару коротких видео с премьеры. После финальной сцены артистов ещё долго не отпускали со сцены. Ирина, как глава русской продюсерской группы представила всем творческую группу, не забыв и о «немецких коллегах». Матвей и Маргарита поднялись на сцену из зала, под бурные овации. Королеву Морриган знали довольно многие, художница счастливо улыбаялась, смущённо пряча сияющие глаза, когда ей преподнесли роскошный букет роз. Жанна украдкой смахнула выступившие на глазах слёзы умиления, чем весьма удивила подругу – Анастасия Александровна не ожидала от неё подобной сентиментальности. После того как полупрозрачный занавес, наконец, опустился, позволяя артистам, продюсерам и просто «причастным» уйти со сцены, подруги направились вон из зала. - Это феерично! – восторженно шептала Жанна, поворачивая отнюдь не к выходу, а в сторону закулисья. Хирург даже не успела возразить, как оказалась в переплетении коридоров и дверей. – Настя, давай живее, я хочу успеть выразить своё восхищение сама знаешь кому. - Предположим, ты можешь закрыться в гримёрке, но куда в это время денусь я? – возмутилась Анастасия. - У тебя есть человек-клумба! – безапелляционно заявила гинеколог и, более не обращая внимания на протесты, повела подругу дальше, с лёгкостью канатоходца лавируя между людьми, кои периодически наполняли коридор. - О вы уже здесь! Как вовремя я направился вас встречать, – клетчатый «менеджер по подбору актёров» выплыл из-за одной из дверей, если Анастасия Александровна правильно поняла планировку, ведущей на лестницу. Жанна умоляюще взглянула на подругу, изнывая от нетерпения. – Ступайте, милая Жанна, я позабочусь о том, чтобы Анастасия Александровна не потерялась в наших коридорах, хватит нам и одного привидения на сегодняшнем спектакле. Жанна тут же умчалась дальше по коридору, ожидаемо в сторону гримёрок ведущих актёров, судя по тому как она яростно толкнула дверь, Гордеева ожидали очень горячие поздравления с удачной премьерой. Коровьев завистливо присвистнул, глядя на опустевший коридор. У самых ног Анастасии Александровны с крайне озабоченным прошёлся чёрный кот, в котором она не без удивления узнала того самого представителя кошачьих, которого спасла от «бесславной смерти под колёсами». - Не пугайтесь, Анастасия Александровна, Базиль приносит исключительно радость, – заверил женщину агент, потом, подумав, добавил, – тем, кто его кормит, конечно. Хирург облегчённо рассмеялась и позволила увести себя, более не утруждаясь запоминанием маршрута – с проводником она чувствовала себя значительно увереннее. Мужчина не преставал шутить, исподволь интересуясь впечатлениями о постановке и показывая несведущей в театре гостье его внутреннее устройство. Более всего женщину поразила работа бутафоров, она до сих пор не могла поверить, что после стольких лет работы в медицине, приняла силиконовую голову за настоящую. Наконец, удостоверившись, что Анастасия Александровна в полном восторге, он озвучил причину, по которой искал женщину. - Герр Воланд желает познакомиться с Вами лично. Боюсь, что он излишне привязан к коту, но что поделать холостяцкая жизнь, – пожал плечами агент, сокрушаясь над незавидной долей начальника. – Надеюсь, Вы не успеете заскучать, пока наши замечательные артисты разгримируются и переоденутся. Следующая открытая дверь, к огромному удивлению Анастасии Александровны, вела обратно в фойе второго этажа, где и располагался буфет. Удостоверившись, что зрители уже покинули здание, кто торопясь домой, кто направившись поджидать кумиров у служебного выхода. Столы были заново застелены свежими скатертями, организованный шведский стол был уставлен блюдами буквально на любой вкус. Не без удовольствия, Анастасия Александровна, увидела, что зал уже не пустует и ей не придётся изображать бесплотную тень в ожидании знаковых лиц. Среди прочих, хирург приметила высокую блондинку, которая приезжала за Бальтазаром к ней домой. - Хорошего вечера, Анастасия Александровна! Рада, что Вы приняли наше предложение и пришли на премьеру, – Магда приветливо улыбнулась врачу и перехватывая инициативу в развлечении гостьи до прихода Воланда. Анастасии Александровне показалось, что её точно ценный экспонат музея, демонстрируют каждому присутствующему в зале. От мелькания лиц и нарядов у кардиолога закружилась голова, сказалась бессонная ночь на дежурстве и отсутствие дневного, пускай и короткого, сна. Улучив момент, когда Магда отлучилась по каким-то организаторским вопросам, Анастасия Александровна направилась к столу, который успели облюбовать Матвей и Маргарита. - О, будьте осторожнее, здесь очень скользкие полы! – подхватил неловко поскользнувшуюся Анастасию Александровну, невысокий мужчина, более всего похожий на кота не только мягким тягучим голосом, но и лицом. Узнав в женщине спасительницу драгоценного Базиля, он расплылся в широчайшей улыбке, не преминув заключить Анастасию Александровну в объятья. – Наконец, я познакомился с Вами, mon cheri! Базиль Гаспард Мот, для Вас просто Базиль! - Анастасия, – улыбнулась хирург, стреляя глазами в сторону веселящейся влюблённой пары. Матвей показал подруге большой палец и отсалютовал бокалом. - Наслышан, наслышан! – деловито покивал Базиль, не спеша выпускать жертву из своей хватки. Его по-кошачьи зелёные глаза, обращённые к Анастасии Александровне влажно блестели. – Даже боюсь представить, что сталось бы с моим сердцем, случись что с моим ненаглядным котом. Все говорят, будто герр Воланд печётся о нём, так нет, это полностью моя самостоятельная, так сказать, инициатива. Да и кто же позаботится о коте лучше него самого? Простите мне мою сентиментальность, mademoiselle. Надеюсь, Вы не принадлежите к той группе безумствующих активисток, что поглотили Францию, требуя упразднить подобное обращение, мне кажется это совершенной глупостью. Как же тогда нам, бедным мужчинам, определять статус женщины? Вот Вы замужем, Анастасия? - Мот, будь любезен прекратить свои совершенно сейчас неуместные ухаживания, – плеча неуёмного француза едва коснулся набалдашник трости тёмного полированного дерева. – Полагаю, статус Анастасии Александровны ты уже давно выяснил, а сейчас лишь ввергаешь ни в чём не повинную женщину в краску своими расспросами. - Но, мессир, – не иначе как от удивления Базиль исказил обращение «monsieur», видимо пытаясь выговорить родное французское слово на русском языке, дословно переведя. Под тяжёлым взглядом Воланда, а это был именно он, француз послушно отлепился от Анастасии Александровны точно сытый клещ и направился в сторону столов с угощениями, топить обиду в вине и еде. - Надеюсь, этот плут не слишком Вас утомил, Анастасия Александровна? – спросил правообладатель и продюсер «Фауста» у замершей в изумлении женщины. Она не верила собственным глазам, перед ней стоял мужчина из торгового центра, которого она уже успела посчитать за видение или галлюцинацию перегруженного работой мозга. – Прошу прощения, я совершенно забываю, о том, что всё ещё нуждаюсь в представлении. Воланд. - Приятно познакомиться, – выдавила из себя Анастасия Александровна, понимая, что пауза становится глупой. – Нет, Базиль не утомил меня, он очень интересный человек, только… эмоциональный. - Надеюсь, Вы не поверили тому бреду, который он нёс? – спросил Воланд, искривив рот в усмешке. Взглянув поверх головы хирурга, что при его исполинском росте было нетрудно, мужчина ненадолго прикрыл глаза. – Ступайте к столу, думаю, Ваша подруга совсем позабыла сегодня про обед. Впрочем, ей простительно, не так ли? Влюблённость сродни сумасшествию, кажется, так говорят врачи? У нас ещё будет время поговорить. Анастасия Александровна кивнула и направилась к столу, где уже прибавилось людей. Первыми, как это не парадоксально, на банкет пришли артистки. Вера оглянулась, как будто бы ища кого-то глазами среди празднующих. Хирург устроилась возле давешнего агента, который галантно отодвинул стул перед несколько опешившей от подобного обращения женщиной. Анастасия Александровна благодарно улыбнулась, принимая ухаживания расторопного и, признаться, подозрительно услужливого менеджера. Магда негромко посмеивалась, глядя на ухищрения Коровьева, пользуясь тем, что её было почти невидно из-за широкого плеча Азазелло. Пришедший несколькими минутами позже Свешниковой, Иван нашёл себе место напротив Маргариты Игоревны, глядя, впрочем, вовсе не на художницу. Анастасия Александровна внимательно оглядывала стол, размышляя стоит ли ей сегодня пить или нет. Шампанское женщина отмела тут же, зная за собой отвратительную особенность – любое игристое вино вызывало у неё ничем не заглушаемое чихание, вызванное скорее всего аллергической реакцией на углекислоту. Вино как вариант приятного сопровождения вечера подходило куда больше, особенно красное и сухое. Хирург подняла глаза и тут же столкнулась взглядом с Воландом, который непрерывно наблюдал за муками выбора. Мужчина чуть покачивал в пальцах свой бокал, наполненный красным же вином, тёмная жидкость мазнула по стенкам, притягивая взгляд. Анастасия Александровна нервно потёрла отчего-то озябшие кончики пальцев, от пристального внимания Воланда с ней происходило что-то странное. Другой мужчина, менее часа назад блестяще отыгравший премьеру, тоже не оставил кардиолога без внимания. Иван бросал на удивительно тихую, по сравнению с оживившимися артистками, уже успевшими завязать весёлую ни к чему не обязывающую беседу с немецкой и русской творческой группой, Анастасию Александровну полные задумчивости взгляды. Такое внимание невероятно льстило самолюбию кардиолога, вот только наводило на определённые, совершенно не нужные, как она полагала, размышления. Женщина досадливо мотнула головой, нет, пить она, пожалуй, сегодня не будет. В трезвом состоянии она могла ясно оценивать свои шансы на близость с одним из этих безмерно опасных для её хрупкого психологического равновесия мужчин как нулевые или близкие к таковому значению, но вот что она решит находясь под влиянием алкоголя, Анастасия Александровна предпочла бы не выяснять на личном опыте. К тому же после бессонной ночи обильные возлияния, непременно, привели бы к сильнейшей головной боли, которую было бы практически невозможно ликвидировать уже к полуночи. Спас хирурга от чувства неловкости, как это не парадоксально, один из предметов невесёлых её дум, увидевший что-то позади неё. - Позволь спросить, на кой чёрт тебе сдался этот агрегат за столом? – Воланд в изумлении приподнял бровь, уголок его рта чуть дрогнул, точно он подавлял саркастическую ухмылку. - Это не просто агрегат, как вы изволили выразиться, герр Воланд, это – дым-машина, крайне необходимая в театральном деле аппаратура. Не оставлять же её на сцене, право слово? – взвалив на стул даже на вид тяжёлый аппарат, возмутился француз совершенно искренне. - Можно же было оставить у рабочих по сцене, – недоумённо возразил Ожогин, так же глядя на предмет разговора с совершено детским непониманием. - Ох, Иван, мне ли вам рассказывать, что пропасть в театре может всё что угодно! Начиная от кольца, подаренного американской знаменитостью, заканчивая живой лошадью, что уж говорить о подобном агрегате? – покачал головой Мот с явным трудом, перекладывая свою ношу под стул и устраиваясь сверху, видимо, для лучшей сохранности. Точно опомнившись, Базиль обратил внимание на изумлённую Анастасию. – Я Вас не слишком стесню? Женщина только помотала головой, показывая, что общество Мота и его имущества ничуть не мешает ей наслаждаться вечером. Руководитель Makers Lab сверлила Магду тяжёлым неприязненным взглядом, но в противостояние, пусть даже и словестное не вступала. Немка с поразительной лёгкостью решила, казалось, невыполнимую задачу по восстановлению репетиционного процесса, когда труппе не позволяли готовиться из-за проблем с арендой помещений. Она без предисловий практически впечатала хозяину зала в лицо копии платежей, требуя немедленно вернуть затраченные деньги и неустойку. Мужчина расставаться с деньгами не пожелал и счёл за лучшее разрешить артистам продолжить репетиции, чем разбираться с агрессивно настроенной блондинкой. - Ваня, ты знаешь, что девочки внизу уже готовы организовать жертвоприношение в твою честь, если ты не спустишься к ним в ближайшее время! – в зал, наконец, практически вбежал Гордеев, ведя за собой подозрительно довольную Жанну, которая хихикая, что-то смотрела, уткнувшись в телефон. – Жанна, дай герою дня увидеть деяние рук и голоса своего! Ожогин вскинул брови, послушно принимая из рук женщины телефон Кирилла, который как ни в чём не бывало сел рядом, тут же зажевав бутерброд с икрой, мотивируя тем, что после спектакля жутко голоден. Иван прибавил громкости динамику, чтобы слышать творящееся под стенами Мюзик-Холла. Судя по звукам творилось что-то, и правда, взрывоопасное. Прямой эфир вела одна из постоянных поклонниц и администраторов группы, посвящённой мюзиклам, устроившись на скамейке возле служебного входа. Внушительных размеров толпа, по большей своей части состоящая из представительниц прекрасного пола грозилась взять штурмом здание театра, растянувшись, кажется, до самой набережной. - Мне это прощание с Балом напоминает, да, Вань? Мы тогда Итальянскую перекрыли… – перегнулась через руку Ивана Елена Газаева, с любопытством глядя на плакаты в руках у поклонников. На одном из них крупными буквами было написано: «Лена, мы Вас любим!». Осетинка бросила на Свешникову короткий взгляд, от подтверждения зрительской любви было ожидаемо тепло, и давно уже не неловко. – А я ведь даже не играла сегодня… Иван пожал плечами, раздумывая, стоит ли идти «в народ» прямо сейчас, или можно подождать. От Газаевой едва ощутимо веяло духами, артистка буквально повисла на плече мужчины, листая ленту комментариев. Ожогин перевёл взгляд на задумчивую Анастасию, которая, похоже, уже начинала скучать, чувствуя себя неуютно в кругу малознакомых людей. Иван хорошо понимал, что заставлять женщину ждать, особенно ту, на которую имеешь определённые виды (пусть он себе в этом и не признавался) – как минимум, глупо, а потому решительно поднялся, собираясь разрешить проблему с поклонницами как можно быстрее и вернуться к давнему разговору с кардиологом. - Постойте, Иван! Прежде чем Вы нас покинете, отдавшись в руки ликующей толпе, позвольте поздравить нас всех с удачной премьерой! – точно перочинный нож распрямился Коровьев, поднявшись со своего места. Француз деловито налил сидящим возле него дамам вина, не обращая внимания на слабый протест Анастасии Александровны. – Мне вспомнился один чудный случай: едет как-то генерал с молодой женой в театр. Вдруг, ни с того ни с сего, сворачивает в парк, глушит двигатель. - В чем дело? – в ужасе спрашивает жена. – Мы же в театр едем! - Театр, как стоял, так и будет стоять, а тут - дело случая... Так вот, выпьем за счастливый случай, благодаря которому и театр стоит, и все мы сегодня здесь в добром здравии и трезвости ума! Менеджер отсалютовал всем бокалом шампанского и первым же опустил опустевший сосуд на стол. Ожогин с плохо скрываемым удивлением посмотрел на мужчину, резво принявшегося заедать игристое вино, так, словно выпил по меньшей мере хороший стакан водки. «Удачи!» - одними губами произнесла Анастасия Александровна, когда Иван направился на встречу поклонникам. Как только двери за его спиной закрылись, актёр тряхнул головой, сгоняя наваждение – колье-ошейник из драгоценных камней на шее Магды будто бы поползло вниз, обнажая багрово-пурпурный шрам верёвкой охватывающий горло. Страшное видение длилось всего мгновение и Иван поспешил списать его на игру воображения и слишком сильное впечатление от сегодняшнего премьерного спектакля. Продюсер смеясь, погладила украшение, которое было в полном порядке. Поклонниц было слышно ещё на лестнице, девушки громко пели арии, пугая голубей, опрометчиво посчитавших крышу театра надёжным укрытием на ночь. Ожогин недоуменно прислушался, толпа ни разу не сфальшивила и не наврала в словах – когда только выучить успели? Толкнув дверь, Иван стремительно вышел «в народ», глядя чуть поверх толпы, что при его росте было совсем нетрудно. Оценив масштаб «трагедии», актёр сдержано улыбнулся первой претендентке на совместное фото-автограф-объятья. От сменяющих друг друга лиц голова, конечно, давно не кружилась, но ощущение собственной неодушевлённости всё же посетило. Иван кивал, коротко отвечал на однообразные вопросы и пожелания, пару раз удивился подсунутым для фотосессии а-ля «я на фоне Ожогина» детям, по возрасту явно несоответствующих возрастному ограничению спектакля. Впрочем, все давно привыкли, что периодически на «взрослые» постановки приводили тех, кому не исполнилось не то что шестнадцать, но и десяти лет. Когда актёр уже смирился с неизбежностью побега и стал лихорадочно придумывать наиболее вежливый предлог, дабы, наконец, вернуться в здание театра, положение спас Гордеев. О появлении Кирилла Ожогин узнал по поднявшемуся крику, в котором различимее всего звучало истошное женское: «Кира!». Совсем рядом громогласно свистнула по-мальчишески одетая особа, которой с равной степенью вероятности можно было дать и пятнадцать, и двадцать пять. От вибрирующих барабанных перепонок стало больно не только ушам, но и голове. Иван отступил на пару шагов, всё ещё окружённый поклонницами, правда теперь те напоминали молекулы в нагретой воде, хаотично перемещаясь от одного актёра к другому. - Иван Геннадьевич! – за рукав рубашки ощутимо дёрнули, видимо, не в первый раз пытаясь привлечь внимание артиста. Иван вежливо кивнул принимая очередной за вечер букет и обернулся к нетерпеливой девушке. Рыжая, судя по яркому неестественному оттенку, крашенная девушка смотрела на актёра как-то совершенно по-взрослому оценивающе, хотя, как Ожогин мог судить, не закончила и школы. – Вы должны со мной поговорить, думаю, Вам будет интересно! Иван открыл было рот, желая вежливо отказаться от «щедрого предложения» наглой старшеклассницы, когда она, со свойственной некоторым подросткам беспардонностью, схватила его за руку. Быстро спровадить обнаглевшую фанатку уже не представлялось возможным, как говорят психологи, та «вошла в личное пространство» и уже лишь этим причиняла дискомфорт. Школьница, не выпуская из цепких пальцев запястье актёра, выудила телефон из заднего кармана джинсов. - Вы полагаете как это понравится Марине? – девушка подсунула тёмный экран телефона Ивану, вынуждая присматриваться к тёмной картинке. На коротком видео был, что неудивительно, сам Иван, выходящий из собственной машины. Ожогин собрался поинтересоваться, что же в этой записи сумела углядеть девушка, когда его экранная копия подошла к пассажирской двери и помогла выбраться из автомобиля женщине. Только тогда актёр вспомнил отчего не узнал собственный двор – ушлая фанатка сумела записать тот достопамятный вечер, в который Иван, как подобает истинному джентльмену, спасал Анастасию Александровну сперва от начальника, а после от голодной смерти и очередного одинокого вечера. – Короче, там есть точное время Вашего прихода-ухода от разлюбезной бабкиной соседушки. Вы же жёнушке, наверняка, соврали, что задержались на репетиции… - Я помог больной женщине добраться до дома, – сохраняя остатки самообладания и еле сдерживаясь, чтобы не швырнуть кусок пластика на землю, процедил Иван, стараясь не встречаться с, как оказалось, юной шантажисткой глазами. - А кому поверит Марина? Мне или Вам? Анастасия Александровна довольно молодая, уж всяко моложе Вашей жены! Короче, мне нужно от Вас, хотя после увиденного, думаю, можно и «ты», - девушка нагло улыбнулась в закаменевшее точно посмертная маска лицо актёра, - мне нужны деньги. Не много, не бойся, штук сто пятьдесят, для начала. - Для начала? – держать эмоции в узде Иван мог и умел, вот только нахальство столь юной особы выбивало напрочь все с таким трудом взращённые качества – девицу нестерпимо хотелось встряхнуть и, как минимум, выпороть, а после сдать на поруки родителям, проведя ещё и с ними «воспитательную беседу». - А ты как думал? Наследил, а потом и чистеньким остался? Весь в белом? Нет уж! – набычилась фанатка, даже не догадываясь о том, что актёр близок к мысли, что убийство – наилучший способ избавиться от шантажистки. Платить Иван не собирался точно, прекрасно сознавая, что столь безбашенная девица вряд ли успокоится, получив столь лёгкие деньги. – Сперва, я думала, что хочу затащить тебя в койку, но ты староват как-то… Короче, деньги я жду завтра, иначе… Договорить внучка Марии Степановны не успела – позади Ожогина, прямо-таки из темноты ночи, возник рыжий бандитского вида «вышибала», в котором Иван признал Азазелло – не то телохранителя, не то начальника службы охраны немецкого продюсера. - Иван Геннадьевич, всё в порядке? – хрипло спросил мужчина, кажется, впервые за время их «знакомства» назвав актёра по имени. – Магда просила вернуться – праздник в разгаре. - Мы недоговорили! – вскинула подбородок девушка, стараясь при своём более чем скромном росте смотреть на помешавшего ей мужчину свысока. - Думаю, Вашу проблему, могу решить и я, – усмехнулся Азазелло криво, перехватив руку девушки чуть ниже локтя. Та коротко вскрикнула, выпуская запястье Ивана. Ожогин спешно покинул улицу, уже понимая, что проблема решена, по крайней мере на этот вечер. Впрочем, расслабляться он не собирался, уже завтра он свяжется с администратором и поручит ей разыскать злосчастное видео, и немедленно удалить его. - Что Вы себе позволяете? Уберите немедленно руки! – девушка попыталась вырваться, но пальцы, сжимавшие её руку держали крепче тисков. – Я кричать буду! - Зачем же кричать, Дарья Васильевна? – девушка испугано распахнула глаза, поняв, что похоже попала в не самую хорошую историю, столкнувшись с самым настоящим «братком» из девяностых, о которых ей так самозабвенно рассказывала бабка. Иначе как объяснить, что незнакомец прекрасно осведомлён о том, как её зовут. – Но-но, что же Вы так пугаетесь? Я лишь хочу исполнить Вашу просьбу, которую Вы, явно по недоразумению, озвучили господину Ожогину. Вы кажется хотели денег, а также «ночь со звездой», однако посчитали того слишком старым для Вас. Напрасно, надо сказать, но это дело вкуса. Кстати о вкусе, мы пришли. Прошу! Напуганная едва ли не до обморочного состояния Дарья, растерявшая весь свой пыл, испугано смотрела пред собой, думая о том, что должно быть это последние минуты её жизни. Справедливости ради стоит сказать, что в этом предчувствия шантажистку не обманули, вот только пули в лоб она, к великому сожалению Азазелло, не получила. На поразительно тёмной парковке её ждала совсем другая смерть, надо сказать по-своему даже прекрасная и некогда даже желаемая самой девушкой.