Сердце в руках

Анастасия улетела с шабаша, преисполненная сил, и обратная дорога в центр Петербурга показалась ей вдвое короче. Хотя, ведьма не исключила и того факта, что скорость ей передвижения увеличило изменившееся средство передвижения – советский раритет остался покоиться где-то на берегу залива, непременно собираясь стать уникальной находкой будущих поколений археологов. За фрейлиной прислали чудаковатого вида мотоциклиста, которого ничуть не смущало отсутствие головы, впрочем, несмотря на видимое отсутствие глаз и головного мозга, гонщик прекрасно справился со своей задачей. Анастасия прошла двор, где её оставил по-настоящему безголовый мотоциклист, и просочилась в парадное, дверь которого была гостеприимно распахнута. Стоило ей это сделать, как на ведьму обрушилась непроглядная мгла, которая непременно напугала бы женщину раньше, но теперь ведьма лишь насмешливо хмыкнула и, протянув руку в сторону, постаралась нащупать стену. Но сколько бы не пыталась найти опору, пальцы раз за разом хватали пустоту. - О! Не трудитесь, Анастасия Александровна! Эта лестница достаточно широкая, чтобы достичь её края. Пойдёмте, пора объявить о приближении Королевы, – высоко вверху, у самого начала этой будто бы бесконечной лестницы, загорелся красненький огонёк, стремительно приближающийся. Коровьев торопливо спускался по ступеням, иногда перескакивая разом через две или три. Наконец, оказавшись напротив Анастасии, гаер чуть склонил голову в приветствии, освещая разрумянившееся после полёта лицо ведьмы светом ручного фонаря, которые сто лет назад использовали смотрители железнодорожных станций. – Ступайте осторожнее, здесь весьма коварные ступеньки. Эта лестница, к слову сказать, видела такое количество ног, что впору записывать её в книгу рекордов, как самую выносливую и, что греха таить, древнюю. Анастасия коротко рассмеялась, но звук быстро растворился в окружающей двоих темноте. Без капли стеснения ведьма рассматривала своего провожатого, точно первый раз в жизни видела. Отчасти, эта была чистая правда, в том виде, в котором предстал Коровьев, она его, действительно, ни разу не видела. Гаер был одет в чёрный фрачный костюм, на манер тех, что так любят показывать режиссёры в фильмах о старой доброй Великобритании и надменных лордах, впечатление истинно английского сэра портило только отсутствие у мужчины трости. Болтовня Коровьева действовала успокаивающе на распалившуюся после шабаша и танцев Анастасию. Наконец, эта бесконечная лестница окончилась и спутники оказались перед совершенно обычной входной дверью, которую Фагот открыл без единого звука. Прежде чем войти, фрейлина обернулась с удивлением отметив, что позади неё была совершенно привычная лестничная площадка, с перилами и большими окнами, выходящими во двор, единственное, что обращало на себя внимание, это не горящие лампочки. - Прошу, – поторопил Анастасию Александровну Коровьев, придерживая для гостьи дверь. Ведьма поспешила шагнуть через порог, оказавшись в просторной полукруглой прихожей, из которой точно лучи, шли межкомнатные двери. В одном из небольших окон, закрытых цветными стёклами, поблёскивал неясный тревожный свет, который бывает только от живого огня. - Прошу вас, фрейлина. Мессир ждёт вестей, – Коровьев прошёл мимо остолбеневшей Анастасии. В груди у женщины отчего-то захолодало, будто она на спор проглотила несколько пригоршней колотого льда и запила их холодной родниковой водой. Впервые ей стало неловко за наготу, растрёпанные волосы, в которых, наверняка остались следы бурного гуляния на берегу. Она дёрнулась было причёсывать волосы, используя вместо расчёски пальцы, но Коровьев мягко остановил ведьму. – Вы как никогда прекрасны, Анастасия Александровна, не стоит попусту тратить время и нервы. Ступайте. Женщина выдохнула, точно собиралась нырнуть в ледяной прорубь в тридцатиградусный мороз, и решительно кивнула, показывая, что совладала с волнением. Анастасия не поняла раскрылась ли дверь сама или её толкнул Фагот, но из комнаты на неё тут же повеяло жаром натопленного камина. Ведьма расправила плечи и ступила на тёплый паркет комнаты, которую окутывал мягкий полумрак, однако, после практически полной темноты лестницы, женщине свет от огня показался нестерпимо ярким, и она с величайшим трудом остановила свой порыв отшатнуться обратно, всё же наткнувшись спиной на Коровьева. Жарко горел растопленный очаг, пуская причудливые тени, чадили свечи, стоящие в высоких канделябрах на дубовом столе и каминной полке. Большую часть комнаты занимала расправленная постель из какого-то тёмного и несомненно тяжёлого дерева, если судить по тому, какие отметины она оставила на досках пола. Бельё на кровати было смято и покрыто тёмными разводами, одеяло одним из углов стелилось по полу, накрывая собой часть ковра, когда-то несомненно очень пушистого, но ныне изрядно поистёртого. Возле кровати стоял шахматный столик, если судить по рисунку на его столешнице, вот только фигур на поле не наблюдалось, зато наблюдались нарды и игральные кости. «А почему же не шахматы?» – подивилась Анастасия мысленно. На высоком стуле у стола сидел необычайно громадных размеров чёрный кот с зелёными огнями хитрых глаз, чей прищур невероятно походил на хитрый взгляд Базиля Мота, который тут же отложил кости, привстал и поклонился, ведя по ковру правой задней лапой. Шею Бегемота украшал галстук-бабочка, что, впрочем, не делало его смешным, скорее официальным и каким-то излишне важным. На полу, у кровати, сидела нагая светловолосая ведьма, в которой Анастасия не без труда признала немецкого продюсера, Магда мешала в глиняной плошке дурно пахнущую серой и полынью густую мазь, от которой шёл едкий пар. Азазелло неподвижно замерев у изголовья кровати выжидающе смотрел на гостью, ожидая её слов. - Доброй ночи, – тихо поздоровалась Анастасия, не смея остановить свой взгляд на хозяине сегодняшнего бала, её внимания пока удостоилась лишь его нога и то лишь на несколько мгновений. – Королева вот-вот прибудет. Она отдохнула с дороги и, должно быть, уже собирается на Бал. - Приветствую Вас, фрейлина, и прошу простить за мой домашний наряд. Не стойте же в дверях, Анастасия Александровна, Вам нечего стесняться или опасаться здесь. Вы никого не смутите своим видом, – в обволакивающем тихом голосе Воланда слышалась беззлобная насмешка. Его, похоже, несказанно позабавило запоздалое смущение Анастасии. Он подбородком указал на низкий табурет у кровати. – Полагаю, ни с кем из присутствующих Вас, Анастасия Александровна, знакомить не имеет никой нужды, разве что этого бездельника, Бегемота, впрочем, и это излишне. Вы уже виделись, более того, этот проходимец имел наглость квартировать у Вас без всякого на то повода. - Как же это без повода? Я присматривал за Анастасией Александровной, – возмутился Бегемот, забравшись обратно на стул. В этот самый момент раздалась трель телефонного звонка и Азазелло подошёл к старинному аппарату, который был в ходу в начале прошлого века и, приложил трубку к уху. - За дармовыми консервами ты приглядывал, да так хорошо, что ни одной банки не осталось. Даже представить себе не можете, Анастасия Александровна, до чего дошла его гастрономическая привязанность к консервированной кильке в томатном соусе, мне начинает казаться, что нельзя и шагу ступить, чтобы не наткнуться на масляное пятно или банку, которые этот проглот, похоже, решил запасти на вечность вперёд, – пожурил кота мессир, один уголок его рта дёрнулся, обозначая ухмылку. – Посадить бы его под замок и кормить только этими запасами… - А между тем, прошу заметить, рыба и правда отменная! Хвостик к хвостику, голова к голове, а какой томат! – восхищённо протянул кот, вызвав у кардиолога улыбку. - Позвольте? – попросила Анастасия, протянув руку в сторону плошки в руках Магды, которая собиралась приступить к лечению. Мессир удивлённо приподнял бровь, смерив гостью взглядом, но кивнул, позволяя той занять место у своих ног. Ведьма опустилась перед постелью на колени, приняв из рук служанки чашку, оказавшуюся горячей, если не обжигающей. Анастасия опустила пальцы в дымящуюся мазь, зачерпывая густую смесь. Кожу жгло, но женщина даже не вздрогнула – сама вызвалась. Анастасия сперва несмело, точно боясь причинить боль, коснулась правого колена Воланда, накладывая слой лекарства, и принялась втирать варево в кожу. – Припухлости, деформирование или покраснения нет, боли при нажатии (она коротко вскинула глаза на спокойное лицо мессира) отсутствуют или незначительны. Поражение не симметрично… Странно непохоже на ревматизм. - Оставьте, Анастасия Александровна, – усмехнулся Дьявол, с интересом следя за действиями врача, которая кажется боролась с собой, чтобы не проверить подвижность попавшего ей в руки сустава. – Оставьте хоть какую-то надежду моим приближённым, на то, что есть во мне хоть что-то человеческое, пусть и такая неприятная мелочь, как ревматизм. Я давно полагал, что эта боль в колене оставлена мне на память одной премиленькой ведьмой, с которой я близко познакомился в тысяча пятьсот семьдесят первом году… Воланд ненадолго замолчал, прикрыв глаза и погружаясь в свои мысли. Комната почти опустела. Азазелло незаметно исчез после телефонного звонка, пообещав прислать машину. Коровьев тоже куда-то подевался, должно быть направившись встречать Королеву или наводить последний лоск перед балом, Магда беззвучно вышла из комнаты, стремясь смыть обжигающую мазь с рук. Помимо Воланда и Анастасии в комнате оставался только Бегемот, пытающийся незаметно поддеть игральную кость когтем и легонечко её перевернуть, чтобы добавить себе ход-другой. Ведьма вскинула голову, позволяя себе, наконец, вдоволь рассмотреть Князя Тьмы. Воланд полулежал на кровати, опершись спиной на гору подушек поддерживаемую высокой спинкой и валом из одеяла. Баснословно дорогой домашний бархатный халат винного цвета с чёрной отделкой был едва перехвачен верёвочным поясом с золотыми кистями, отчего норовил сползти с плечей. Под ним была надета длинная ночная рубашка, цвет которой перестал определяться, кажется, лет сто назад, когда она была, скорее всего серой, на левом плече у неё виднелась заплата, от которой успела пойти «стрела». В вырезе виднелась гладкая, лишённая какого-либо намёка на растительность грудь, на которой тускло поблёскивала тяжёлая подвеска-скарабей. Вопреки всей домашней небрежности своего наряда, длинные волосы Воланда были тщательно убраны в низкий хвост, единственным отличием которого от того, что Анастасия имела удовольствие наблюдать на праздничном фуршете, было то, что волосы перехватывала не заколка, а потёртый кожаный ремешок. Лицо мессира казалось расслабленным, но даже несмотря на это была заметна асимметрия красивых, будто высеченных из камня черт. Правый уголок рта будто бы что-то тянуло вниз, левая бровь, наоборот, казалась навсегда застыла в гримасе презрительного удивления. Тёмные ресницы дрогнули и на Анастасию посмотрели нестерпимо синие глаза, те самые, что она уже видела во сне. Ведьма застыла, не в силах ни отвернуться, ни моргнуть, тяжёлый внимательный взгляд пленил и отталкивал одновременно, женщине стало казаться, что она проваливается на дно колодца. Глаза Воланда с каждым мгновением наливались чернотой. - Если ты, проходимец, полагаешь, что сможешь смухлевать, пользуясь тем, что я занят гостьей, то глубоко ошибаешься, – деланно разгневанным тоном произнёс мессир, отчего его голос стал низким, будто бы даже хриплым, и с видимым трудом моргнул. Анастасия чуть откинулась назад, не без усилия вспоминая как дышать. Мазь в плошке немного остыла, и ведьма поспешила вернуться к прерванному занятию, стараясь не думать ни о чём. С улицы послышались тихие шаги, пропел звонок домофона, открылась и закрылась дверь. - Я и не думал! Как Вы, мессир, можете подозревать меня в жульничестве? Меня?! Едва ли не равного по чистоте и невинности младенцам, – праведно возмутился Бегемот, мгновенно забравшись на стул с задними лапами и встав в полный рост. - Я не видел ещё ни одного младенца, говорящего правду, – парировал Воланд, продолжая усмехаться. Тяжёлая, горячая ладонь сжала Анастасии плечо, останавливая лечение. Ведьма вскинула встревоженный взгляд. – Хватит, пора закругляться. Сворачивай игру, Бегемот, ты проигрываешь вторую партию подряд. Теряешь хватку… - Ни в коем случае, мессир! Лучше смерть, чем поражение, – театрально возвестил кот и солдатиком рухнул со стула, точно подкошенный. Анастасия вскрикнула и, едва ли не уронив плошку, бросилась к притворщику, чем изрядно повеселила Князя Тьмы, который рассмеялся, чуть откинувшись на подушки. - Да чего вы, женщины, нервозны! – отсмеявшись, покачал головой Воланд. – Ритм жизни влияет, должно быть. Бегемот, прекращай немедленно этот балаганный театр и будь добр принять приличный вид, насколько это возможно, раз уж я смирился с посеребрёнными усами и бабочкой. - Дались Вам эти усы, – прокряхтел кот, тяжело поднимаясь не без помощи Анастасии, которая несмотря на слова мессира, помогла обманщику подняться. Отряхнувшись, Бегемот галантно припал к запястью опешившей ведьмы. – Благодарю Вас, очаровательная фрейлина, меня переполняет чувство признательности и любви, прошу заметить, совершенно чистой и непорочной, то есть платонической! - Как поёт, – хрипло каркнул отделившийся от глубокой тени Азазелло, криво ухмыляясь, отчего его выдающийся вперёд нижний клык стал ещё более заметен. - Не вздумайте повестись на его уловки, Анастасия Александровна, они из года в год не меняются, – хмыкнул мессир, впрочем, совершенно не гневаясь. Наклонившись, он взял трость, стоящую у ножки кровати и указал на коробочку, обтянутую синим бархатом. – Возьмите, это пригодится Вам на сегодняшнем балу. По правилам его должна вручать императрица, но, полагаю, мы позволим обойтись сегодня без излишних церемоний. Можете мне поверить, в них недостатка не будет. Последняя фраза прозвучала несколько зловеще, у Анастасии мурашки пробежали по позвоночнику. Она бросила на Воланда короткий встревоженный взгляд, но покорно подошла к столу и взяла презент. Коробочка с лёгкостью открылась, открывая взору женщины мечту всех девушек Российской Империи – фрейлинский шифр, потому как ничем другим брошь, усыпанная бриллиантами оказаться не могла. Большая, украшенная вензелями буква «М», увенчанная стилизованной короной переливалась в свете, исходящем от камина. Анастасия прижала подарок к груди и искренне поблагодарила Воланда. Дверь в комнату вновь открылась – прибыла главная гостья сегодняшнего вечера – Королева. Анастасия поклонилась Хозяйке бала, то же сделала и Магда, успевшая отмыть руки от мази и подобрать свои светлые волосы в причёску. Она, дождавшись покровительственного кивка мессира, подхватила фрейлину под локоть и утянула прочь из комнаты. Уже выходя из комнаты, Анастасия почувствовала спиной пристальный взгляд, но не позволила себе обернуться. - Полночь приближается, надо спешить, – решительно сказала Магда, не дав Анастасии оглядеть зал, в котором они оказались, стоило только выйти за дверь. Врач вернула себе самообладание и вся обратилась в слух. Инструкции Магды были просты и понятны: с гостями быть любезной, но не излишне, на провокации не реагировать, помогать Королеве и не пить ничего, кроме воды, если хочется пережить сегодняшнюю ночь. Анастасия кивала, кажется, не замечая, как колдует с её образом служанка, пока на шее не затянулась металлическая лента с прикреплённым к ней шифром. Женщина тут же потянулась к «ошейнику», тонко звякнули длинные цепочки, тянущиеся от шейного украшения к тяжёлым, богато украшенным браслетам, сковавшим руки. Ведьма вскинула глаза на Магду. Острые пики монограммы царапали горло, ограничивая подвижность в шее. - Понимаю, но приколоть его к груди было бы намного больнее, – кивнула Магда, стараясь выглядеть отстранённой, но взгляд у неё был какой-то странный, почти извиняющийся. – Ты фрейлина Алмазной Донны, не все могут этим похвастаться. Надо торопиться, нам ещё одевать Королеву. Маргарита появилась в сопровождении Бегемота и Коровьева, которые тут же бросились помогать ведьмам в подготовке Хозяйки бала. Анастасия, скрепя сердце, водрузила королевский венец на низко опущенную голову женщины. Тяжёлое в овальной раме изображение черного пуделя, украсившее грудь Маргариты, нещадно тянуло её вниз. Спустя несколько секунд, женщина гордо выпрямилась, принимая свою участь с поражающим достоинством. Коровьев восхищённо залебезил, рассказывая Хозяйке о её обязанностях. Анастасия слушала их вполуха, собирая густые волосы Королевы. Вскоре всё было готово, на старинных часах вот-вот должно было пробить полночь. - Сейчас, сейчас… Бал! – пронзительно визгнул Бегемот, едва не повалившись назад. Маргарита вскрикнула и на несколько секунд закрыла глаза. С первым боем часов комната с бассейном и гигантскими зеркалами осыпалась осколками на мраморные плитки пола. Бал упал как-то сразу и вдруг, обрушившись разом и светом, и звуком, и вкусом, и запахом. Анастасия повела головой, насколько позволял ей шифр, поражаясь роскошному убранству зала. Но долго наслаждаться видами ни фрейлине, ни Королеве не дали. Коровьев и Бегемот утянули обеих на площадку, венчавшую ту самую бесконечную лестницу, все прелести которой успели оценить ведьмы. Пролетали они и мимо оркестров, непременно останавливаясь и салютуя музыкантам, для каждого Маргарита подбирала слова приветствия и признательности, когда сама, когда с поддержки спутников. Магда всё больше безмолвствовала, будто бы обратившись в ледяную скульптуру, зато Фагот, казалось, говорил за двоих, перекрикивая даже попугаев, снующих высоко над головами. Королева в окружении свиты ожидала прибытия гостей, гордо отказавшись положить руку на низкую колонну, как раз доходившую Маргарите до пояса. Азазелло тихо хмыкнул, оказавшись позади Хозяйки Бала и её фрейлины, которая точно тень стояла на шаг позади правого плеча Алмазной Донны. Позади него стояли трое будто бы одинаковых молодых, насколько могла судить Анастасия по отсутствию морщин или седины, мужчин, сухопарых, достаточно высоких и словно бы безжизненных в своей бледности. Звучные рулады оркестровых труб долетали даже до площадки, пусть и несколько приглушённо, но всё равно достаточно громко и настойчиво. В спину летели брызги от шипящего позади фонтана, холодя обнажённую кожу женщин. - А где же гости? – обернулась Маргарита, недоумённо глядя на Фагота. - Будут, Королева, будут. В них недостатка не будет, можете быть спокойны. Однако, я ничуть не слукавлю, сказав, что предпочёл бы немедля отправиться в Сибирь и убирать там снег, вместо того чтобы принимать их на этой площадке, – горестно вздохнул Коровьев, аккуратно промокая белоснежным платком выступивший на лбу пот. Анастасия обернулась, вскинув брови. Пока она не видела ничего ужасного в приёме гостей за исключением туфель Королевы, которые «делались по ноге одной китайской принцессы», как Маргарита до сих могла держаться на них фрейлина не представляла. Однако, не доверять словам Коровьева после всего произошедшего Анастасия не торопилась, в любой сделке, тем более сделке с Дьяволом, есть подвох. - Да что там Сибирь! – воскликнул Бегемот, топорща серебренные усы. – Я бы немедленно поступил служащим метрополитена или того хуже, участковым терапевтом в сельской больнице! - Все должно быть готово заранее, Королева, – терпеливо объяснил Коровьев, осуждающе взглянув на разошедшегося кота через цветное стекло монокля. – Нет ничего более отвратительного и премерзкого, нежели, когда приехавший первым, гость мыкается, не зная, что ему предпринять, а его законная мегера шепотом пилит его за то, что они прибыли раньше всех. Такие балы следует без промедления выбрасывать на помойку, Королева. - Определенно, на помойку! Я бы даже сказал на свалку! – важно подтвердил Бегемот. - До полуночи не более десяти секунд, – отчего-то охрипшим голосом оповестила Магда, глядя вовсе не на гигантские часы, а вниз, на подножье лестницы. – Сейчас начнётся. Анастасия поспешила вернуть своё внимание лестнице, следя за тем, чтобы Королева не завалилась назад, когда возвращала ногу на подложенную одним из слуг бархатную подушечку. Маргарита беззвучно шевелила губами медленно считая до десяти, однако она уже дошла до двенадцати и ничего не изменилось. Королева хотела было обернуться и что-то спросить, но в этот момент что-то внезапно грохнуло внизу в голодной пылающей пасти огромного камина, и из огня выкатилась виселица с болтающимся на ней каким-то неведомым чудом до сих пор не распавшимся скелетированным трупом, по которому Анастасия едва ли могла определить даже пол. Этот прах сорвался с веревки, ударился о мраморный пол, и тотчас же обернулся черноволосым красавцем во фраке и в лакированных туфлях. Анастасия тяжело сглотнула, глядя на творящееся у камина. Тем временем из огня вынесло полуистлевший гроб, крышка его отскочила, и в нём сел второй мертвец, выглядевший отнюдь не лучше первого. Красавец сию же секунду подскочил к нему и галантно подал руку, останки обитателя гроба сложились в нагую вертлявую женщину в черных туфлях и с черными же перьями в сложной причёске. Оба, и мужчина и женщина, заторопились вверх по лестнице, насколько позволяло зрение Анастасии, они улыбались. - Всегда первые! Поразительная пунктуальность! – радостно воскликнул Коровьев и тут же понизил голос, чуть склонившись к Маргарите и Анастасии. – Позвольте представить, господин Жак с супругой. Рекомендую вам, королева, фрейлина, один из интереснейших мужчин! Убежденный фальшивомонетчик, государственный изменник, сволочь, но очень недурной алхимик. Прославился тем, что отравил королевскую любовницу. А ведь это не с каждым случается! Посмотрите, как красив! Побледневшая как полотно Маргарита, глядела вниз и видела, как исчезают в каком-то боковом ходу виселица и гроб. Анастасия же не могла оторвать взгляда от первых гостей, улыбаясь уголками губ, но всё же искренне, комментарий Коровьева изрядно повесил женщину. - Я в восхищении, – громогласно крикнул Бегемот прямо в лицо поднявшемуся по лестнице господину Жаку. Анастасия вздрогнула, но устояла, продолжая улыбаться. Гости продолжали прибывать. Внизу из камина появился безголовый, с оторванною рукою скелет, рухнул на пол и превратился в мужчину во фраке. Супруга господина Жака успела опуститься перед Маргаритой на одно колено и, бледнея от волнения, прижалась губами к колену Королевы. - О, Королева! – бормотала супруга господина Жака, восхищённо глядя на Маргариту снизу-вверх. - Королева в восхищении, – уверили её одновременно Фагот и Магда. - Королева... – тихо и почтительно произнёс темноволосый красавец, целуя руку Алмазной Донны. Однако прежде чем уйти в зал успел одарить пылким взглядом и её фрейлину, которой тут же сделалось невероятно жарко, точно на неё подул раскалённый пустынный ветер. - Мы в восхищении! – завывал кот, кажется вот-вот собираясь уйти на уровень ультразвукового вещания. Спутники Азазелло, улыбаясь безжизненно пустыми, но приветливыми улыбками, уже теснили господина Жака и его супругу в сторону, к чашам с шампанским, которые держали в руках чернокожие слуги. Анастасия, пережив приступ жара, вернулась к созерцанию лестницы, по которой уже бегом поднимался одинокий фрачник. - О, граф Роберт, – громким шёпотом оповестил присутствующих на площадке Коровьев, – по-прежнему интересен. Обратите внимание, обратный случай: он был любовником королевы и отравил свою жену. - Мы рады, граф! – громко возвестила Анастасия, чем заслужила одобрительный полукивок со стороны Фагота. Из пламени камина тем временем продолжали прибывать всё новые и новые гости. Лопались, открываясь гробы, выкатывались виселицы и плахи, отличимые друг от друга разве что степенью древности, да и то не всегда. Лестница заполнялась людьми, казавшимися с такой высоты абсолютно одинаковыми фрачными мужчинами и обнажёнными женщинами, отличить которых можно было только по цвету перьев, туфель и украшений. Где-то у подножья завязалась небольшая потасовка, на которую Бегемот пренебрежительно фыркнул, заявив, что кавалеры просто не поделили даму, что случалось с ними каждый раз. Где-то на сорок третьем госте Маргарите стало дурно, и она стала крениться вбок. Анастасия тут же подхватила свою госпожу под локоть и поднесла к лицу нюхательную соль на вроде той, что использовали раньше барышни. Королева слабо улыбнулась и выпрямилась, поведя затекающей рукой в запястье. Пожелав приятного бала госпоже Тофане, Маргарита про себя посетовала, что эта женщина, со смиренно опущенными глазами жила не в одно время с ней, иначе она непременно бы воспользовалась её чудодейственной «водой». Схожие мысли посетили и Анастасию, которая сделала для себя заметку, что было бы недурно найти её во время празднества и выспросить из чего она готовила яд, кому и как подмешать снадобья женщина уже знала. Сбившись со счёта уже на второй сотне гостей, Анастасия теперь только следила за состоянием Королевы, когда надо стирая подтекающую из-под королевского венца кровь или поднося соль, когда женщине делалось дурно. Маргарита автоматически поднимала и опускала руку для поцелуя, не различая больше не лиц ни имён гостей. Однообразная улыбка, которую принято называть дежурной, точно приклеилась к её лицу. Королева с трудом вслушивалась в шёпотную речь Фагота, который рассказывал ей о новоприбывших из-за громогласной музыки, несущейся из залов, где уже во всю веселили и танцевали. - А это Фрида – скучная женщина, – уже не шептал, а громко говорил Коровьев, прекрасно понимая, что в гуле голосов его уже не расслышат. – Все мечтает пожаловаться на свой платок. Маргарита поймала взглядом среди подымавшихся ту, на которую указывал Коровьев. Это была молодая женщина лет девятнадцати – двадцати, необыкновенного по красоте сложения, но с какими-то беспокойными и назойливыми глазами. Анастасия, проследив взгляд своей госпожи приоткрыла рот, собираясь не то спросить, не то возмутится, но поймала предостерегающий взгляд Магды. Светловолосая ведьма покачала головой, призывая фрейлину хранить молчание. - Какой платок? – спросила Маргарита, недоуменно нахмурившись. - К ней камеристка приставлена, – охотно пояснил Коровьев, продолжая лучезарно улыбаться всё напирающим гостям, – и вот уже сто лет кладет ей на ночь на столик носовой платок. Как она проснется – он уже тут. Она уже и сжигала его в печи и топила его в реке, но ничего не помогает. - Какой платок? – непонимающе взглянула на Фагота Королева, механически поднимая и опуская руку. - Такой, с синей каемочкой. Дело в том, что, когда она служила в кафе, хозяин однажды зазвал её в кладовую, – Коровьев сделал театральную паузу, успев выкрикнуть очередное «Королева в восхищении!», – а через девять месяцев она родила мальчика, затем отнесла его в лес, засунула в рот платок, чтобы не плакал, и закопала в земле. На суде она говорила, что ей нечем кормить ребенка. - Где же хозяин этого кафе? – возмутилась Маргарита, улыбка её не дрогнула, но вот брови окончательно сошлись над переносицей. Она вытянула шею, точно кого-то высматривала в напирающей толпе. - Но, Королева, – вдруг подал голос Бегемот. – Разрешите мне спросить Вас: при чем же здесь хозяин? Ведь он ни в коем разе не душил младенца в лесу! Скажу больше, он и предположить не мог, что… Что там не мог предположить хозяин злополучного кафе Бегемот не договорил, потому как Маргарита, не переставая улыбаться и двигать должным образом рукой, схватила кота за пушистое ухо, впиваясь острыми ногтями. - Если ты, еще хотя бы раз позволишь себе впутаться в разговор… – угрожающе зашипела Королева в ухо заступнику «безвинно обвинённого». Бегемот издал пронзительный вопль и вытянулся в струну, стараясь уменьшить нарастающую в ухе боль. Коровьев дёрнул подбородком в сторону Маргариты и беззвучно прошептал Анастасии «Спасай!». - Королева! Оставьте несчастному ухо. Оно вспухнет, воспалится, начнётся отит, а я, увы, не ветеринар, – тут же вступилась за Бегемота Анастасия, мягко прикоснувшись к руке Хозяйки Бала. – При всём своём умении, я смогу только удалить пострадавший орган чувства, чем непременно испорчу настроение всем присутствующим. - Ампутируй ему лучше язык! – прошептала Маргарита, зло сверкнув глазами, но пострадавшее ухо всё же отпустила. - Никому не важен закон! А ведь я говорю исключительно с юридической точки, – заныл Бегемот, но получив предупреждающий взгляд уже от Анастасии покорно замолчал, прижав холодный театральный бинокль к пострадавшему органу. Стоило фрейлине обернуться, как назойливые, мрачные глаза, до того маячившие где-то в середине бесконечной лестницы оказались прямо перед ней. Фрида подобострастно припала к ноге Маргариты. - Я счастлива, Королева, быть приглашенной на Великий Бал, – горячо заговорила она, глаза детоубийцы заблестели от непролитых слёз. - Я рада Вас видеть, очень рада. – Маргарита впервые за вечер немного изменилась в лице, в улыбке её появилось какое-то жалостливое, сочувствующее выражение. – Любите ли Вы шампанское? - Что Вы делаете, Королева?! – отчаянно, но беззвучно взмолилась в правое ухо Маргариты Анастасия. - Получится затор! – едва размыкая побледневшие губы, вещал в другое ухо Коровьев. - Я люблю! – моляще произнесла женщина и вдруг механически, как бывает только при душевных расстройствах, насколько помнила Анастасия, стала повторять, – Фрида, Фрида, Фрида! Меня зовут Фрида, о Королева! - Напейтесь сегодня пьяной, Фрида, – мягко произнесла Маргарита, неотрывно глядя в глаза Фриде, - и не думайте сегодня ни о чём. Бывшая служительница кафе протянула обе руки к Маргарите, но Коровьев, и Бегемот успели ловко подхватить её и увести прочь от Королевы, которая повернув голову, проводила несчастную взглядом. Затор, которой и предсказывал Фагот, медленно начал рассасываться. Гости напирали, кажется, готовые брать штурмом площадку. Анастасия высматривала в поднимающемся потоке, хоть кого-нибудь, на кого будет можно переключить внимание Королевы. Не иначе, как во спасение бедственного положения из голодной огненной пропасти камина выкинуло группу, больше похожую на сплочённый отряд. Новоприбывшие привлекали внимание не только выправкой, но и странным одеянием, если фрейлину не обманывали глаза, то на них были надеты монашеские рясы. - О, не меняйтесь в лице! – хрипло рассмеялся Азазелло над ухом Анастасии. – Это любимая игрушка Магды – святой отдел расследований еретической греховности. Видели бы Вы, Анастасия Александровна, как она их строит… - Но что они делают здесь? На балу? – изумилась ведьма, продолжая следить за самочувствием Маргариты. - А Вы полагаете, что князь-епископ, Иоанн Георг II, который правил Бамбергом и отправил своими руками и руками приближённых ему людей около шести сотен человек на костёр не может быть пожалован в гости? Откуда такие предрассудки, фрейлина? – сально ухмыльнулся Азазелло. Магда подалась вперёд, увидев своих «подопечных», глаза ведьмы впервые за время была загорелись ярким огнём. Она улыбнулась самой обольстительной из своих улыбок побледневшему правителю Бамберга, который как раз в этот момент оказался перед коленом Королевы. - Королева в восхищении! – возопил подоспевший Бегемот, запыхавшийся, но вполне довольный тем, что сумел увести Фриду подальше в танцевальный зал. Так прошел час, затем второй. Анастасия повела плечами, стараясь расправить затёкшие плечи и спину. По шее медленно стекала тёплая струйка, чертя красную линию по ключице вниз, кожу, где её сдавливал обруч ошейника саднило, пики монограммы всё чаще царапали горло. «Наручники» казалось нестерпимо тянули руки вниз, к мраморному полу. Маргариту едва ощутимо пошатывало, она стала всё чаще поправлять цепь, замечая, что та сделалась даже тяжелее, чем была. Странные изменения произошли и с рукой, что не укрылось от внимательного взгляда фрейлины. Теперь перед тем, как поднять ее, Королева кривилась, точно от боли. Замечания Коровьева перестали казаться женщина хоть сколько-нибудь интересными и если Анастасия ещё изредка кивала, в очередной раз рассекая подбородок, то Маргарита уже не поворачивала головы. Острая боль, будто бы кто-то из гостей со всего размаху ударил Королеву спицей, вдруг пронзила правую руку Маргариты, и, прикусив почти до крови внутреннюю поверхность щеки, она положила отяжелевший, точно налившийся свинцом, локоть на тумбу. По звукам, доносившимся из залы было понятно, что там уже вовсю танцуют бесчисленные полчища гостей, и начинало казаться, что даже массивные, казалось бы незыблемые полы ритмично пульсируют. Ни Королева, ни фрейлина уже не различали ни лиц, ни имён гостей, сосредоточившись только на своих прямых обязанностях. Анастасия несколько раз тяжело опускалась подле Маргариты и обтирала распухшее правое колено, которое стремительно наливалось синим там, где к нему прикладывались губы, душистым настоем, от которого ноющая боль немного отступала. Так прошли ещё два часа, Королева боролась с желанием повиснуть на невысокой колоне, или хотя бы облокотится на неё не только рукой, но и боком, а то и вовсе рухнуть на ступеньки. Она с трудом подняла взгляд на бездонную пасть камина и с трудом подавила вздох облегчения – казалось бы нескончаемая толпа всё больше редела. - Клянусь, мы терпим последние минуты, – вновь понизив голос, вещал Коровьев как можно бодрее, но даже его, кажется, изрядно утомил приём, из-под заплетённый в косу волос по вискам стекал пот. – Вот группа Брокенских гуляк. Они всегда приезжают последними. Ну да, это они. Два пьяных вампира... И… все? А, нет, с ними и Ваша, фрейлина, знакомая. Ух, хороша! Анастасия выдохнула и тут же поморщилась, горло жгло и снаружи, и изнутри. По лестнице действительно едва ли не бегом мчалась нагая девушка в компании двух мужчин, которые, если судить по рассеянному взгляду едва ли интересовались судьбой спутницы. Дарья испуганно округлила глаза, переводя шалый взгляд с Азазелло на Анастасию, но её «надзиратели» легко вздёрнули юную вампиршу на ноги и, заискивающе улыбаясь, поспешили в зал. Лестница, наконец, опустела. Из осторожности – вдруг кто припозднился в дороге – подождали еще немного, но из камина более никого не появилось. Маргарита, поняв это, едва ли не рухнула на руки подоспевшему как раз вовремя Коровьеву. Анастасия такой роскоши себе позволить не могла и только болезненно поморщилась, потирая шею и тут же пачкая пальцы кровью. Через секунду, не понимая, как это случилось, Маргарита оказалась в той же комнате с бассейном и там, где её мыли перед балом. Коровьев бережно усадил Королеву на бортик, придерживая за плечо. Ведьма заплакала от боли в руке и ноге, едва не соскользнув в чашу. Магда и Анастасия, наперебой шепча утешения, увлекли её под кровавый душ и принялись разминать уставшее тело. Маргарита ожила и даже позволила водрузить обратно ненавистную цепь. - Это ещё не всё? – с тоской спросила Королева, подняв взгляд на появившегося Коровьева. - Еще, еще, королева Марго. Надо облететь залы, чтобы гости, почтенные, не чувствовали себя брошенными, – ворковал гаер, подавая Маргарите руку. В залах творился настоящий хаос, окрашенный в разные тона и звуки музыки и одинаковый лишь в своей неукротимости. Маргарита, под руку с Коровьевым облетали одну часть зала, в то время как Анастасия, оставленная на попечение Азазелло развлекала гостей в другом. Куда подевались Бегемот и Магда, фрейлина сказать не могла, ровно до того момента, пока не увидела кота «солдатиком» ныряющего со статуи Нептуна в фонтан с, судя по запаху, хересом. От алкоголя, витающего в воздухе, у Анастасии кружилась голова и она всё чаще искала опоры у Азазелло. Бесконечные ничего не значащие фразы, обращённые к гостям, вылетали как-то сами собой. - А можно узнать, что на балу делает Фрида? – спросила Анастасия у Азазелло шёпотом, в очередной раз наткнувшись на совершенно пьяный, но оттого не менее несчастный и безумный взгляд бывшей сотрудницы кафе. – Её же участь была решена семьдесят лет назад, если я правильно понимаю. - Вы понимаете правильно, но лишь отчасти. Остального я Вам говорить не стану. Запомните лишь одно, Королеве об этом знать не нужно! Вы поняли? – настоятельно произнёс Азазелло, сверля фрейлину тяжёлым взглядом. Анастасия кивнула, хотя и не понимала, отчего она не может сказать Маргарите правду, которую та должна знать и без всяких подсказок. Будто бы смягчившись, Азазелло добавил. – Это её выбор. Фрейлина не поняла, к кому относилась последняя фраза, но тут ей стало не до расспросов, они прибыли в бальный зал, в котором уже никто не танцевал, наоборот все теснились к колоннам, точно желая слиться с ними. Королева, кажется, вновь успевшая устать, а потому поддерживаемая Фаготом под локоть, степенно двигалась на небольшое возвышение в центре зала. Азазелло утянул, хотевшую было остаться среди гостей, Анастасию к Маргарите. Разрумянившаяся Магда и Бегемот, потерявшись не только серебренную посыпку на усах, но также галстук-бабочку и бинокль подошли немногим позже. - Последний выход, и мы свободны, – прошептал Коровьев, озабоченно оглядываясь по сторонам. Когда Анастасия взошла на помост и встала подле Хозяйки, она с удивлением обнаружила, что Азазелло её покинул. Где-то старинные часы били полночь, которая давным-давно, по подсчёту фрейлины давно должна была истечь. С последним ударом молчание упало на толпы гостей. Причиной этой внезапно упавшей тишине явился Воланд. Анастасия рассмотрела, что помимо возвышения, на котором стояли она и Маргарита, напротив было ещё одно, предназначенное для мессира, но он им не воспользовался. Поразило женщину иное, Воланд вышел в этот последний, как могла судить фрейлина, решающий, выход на сегодняшнем балу в том же виде, в каком был в спальне. Те же бархатный халат, заплатанная сорочка, разве что ноги были в стоптанных ночных туфлях. Князь Тьмы был со шпагой, но пользовался он ей как тростью, опираясь при ходьбе. Едва заметно прихрамывая, Воланд остановился возле своего возвышения, и сейчас же Азазелло оказался перед ним с блюдом в руках, на котором стоял желтоватый, с изумрудными глазами и жемчужными зубами, на золотой ноге, череп. Крышка черепа, по здравому суждению Анастасии, бывшая некогда теменными костями, откинулась на шарнире. - Сию секунду, мессир, – произнёс Коровьев, заметив пристальный вопросительный взгляд Воланда. - Он предстанет перед Вами. Я слышу в этой гробовой тишине, как скрипят его лакированные туфли и как звенит бокал, из которого он в последний раз в своей жизни выпил шампанское… Да вот и он. В зал вступил новый гость, в одиночестве он шёл к Воланду, замершему у подножия постамента. Внешне он ничем не отличался от других мужчин, приглашённые сегодня на бал, кроме одного: гостя буквально шатало от волнения, что было видно даже издали. На его полных щеках горели яркие пятна, взгляд метался по залу, не зная за что ухватиться. Анастасия безмолвно охнула, открыв от изумления рот и широко распахнув глаза. Менее всего она ожидала увидеть этого человека здесь, на балу. - А, милейший Вячеслав Андреевич! – криво, но весьма приветливо, улыбнулся, Воланд, обращаясь к застывшему господину Безбедному, который во все глаза смотрел отнюдь не на говорившего, а на Анастасию, с интересом его рассматривавшею. Не сочтя за нужное обращать внимание на молчание врача, мессир обратился к гостям. – Я счастлив рекомендовать вам, почтеннейшего господина Безбедного. Будучи чрезвычайно любезным Вячеслав Андреевич, узнав о моём больном колене, вызвался немедля обследовать меня и излечить разом ото всех моих «старческих болячек». В толпе раздался сдавленный смешок тут же, впрочем, угасший. Анастасия подалась немного вперёд, позволяя начальнику рассмотреть себя. Безбедный пошёл тёмно-багровыми пятнами и потянулся к бабочке, желая ослабить ворот накрахмаленной рубашки. - Более того, узнав о том, что прибыл я не один, а с «сопровождающими», Вячеслав Андреевич был несказанно рад и желал тотчас же приступить к делу. Само собою разумеется, что я был счастлив пригласить его к себе. – Воланд продолжал улыбаться, кажется, совершенно искренне забавляясь ситуацией. Анастасия увидела, как Азазелло передал блюдо с чашей Коровьеву. На открытой части зала прибавилось действующих лиц. Позади постамента, подле которого стоял мессир, появился худой бледный мужчина, облачённый в чёрные одежды. Глаза его закрывали чёрные же очки. - К слову сказать, Вячеслав Андреевич, – понизив голос до бархатного, интимного шёпота, вдруг произнёс мессир, пристально глядя в лицо Безбедного, – разнеслись слухи о чрезвычайной вашей любвеобильности, распространяющейся отчего-то на всех за исключением Вашей дрожайшей супруги. Более того, поговаривают, что она, в сочетании с Вашей не менее болезненной страстью к накопительству стала привлекать всеобщее внимание. К моему сожалению, злые языки уже обронили – мошенничество, домогательство и взятка. Есть так же и предположение, я бы даже сказал, практически уверенность в том, что все Ваши махинации крайне печально скажутся на Вашем здоровье не позднее этого сентября. Так вот, дабы избавить Вас от этого томительного ожидания, мы решили прийти на помощь, воспользовавшись тем обстоятельством, что Вы напросились ко мне в гости с целью завладеть моим имуществом путём заведомого обмана. Вячеслав Андреевич внезапно из багрового сделался серовато-белым, с явно преобладающим землистым оттенком кожи. Верхняя губа его, скрытая под моржовыми усами нервно, по-заячьи, подрагивала. Что произошло после Анастасия толком и понять не успела. Перед Безбедным оказался то самый бледный мужчина в очках и на секунду снял свои окуляры. В этот же миг что-то сверкнуло в руках Азазелло, раздался короткий хлопок, как оказалось позже, выстрела. Вячеслав Андреевич стал заваливаться назад, алая кровь брызнула у него из груди, заливая крахмальную рубашку, жилет и пол. Коровьев подставил чашу под пульсирующую фонтаном струю и передал наполнившуюся чашу Воланду. Безжизненное тело Безбедного рухнуло на пол точно тюк. - Я пью ваше здоровье, господа! – Воланд поднял чашу, салютуя гостям, и прикоснулся к ней губами. В этот момент произошла удивительная метаморфоза – чудесным образом исчез домашний наряд мессира, Воланд оказался в чёрном фраке, под которым красовался нагрудник доспехов из какого-то тёмного металла. - Пей! – он быстро приблизился к Маргарите, поднес ей чашу и повелительно приказал. У Маргариты закружилась голова, её качнуло в сторону, но чаша оказалась уже у ее губ. - Не бойтесь, Королева... Не бойтесь, кровь давно ушла в землю. И там, где она пролилась, давно растут виноградные гроздья, – шелестел Коровьев, придерживая чашу. Алмазная Донна, не раскрывая глаз, сделала глоток, и сладкий ток пробежал по ее жилам, в ушах начался звон. Чашу отняли от губ замершей в какой-то странной истоме Королевы и поднесли Анастасии, та с готовностью обняла череп ладонями и приложилась губами к костяному боку, по которому медленно стекала красная капля. Она сделала глоток, не в силах оторвать взгляда от пронзительных глаз мессира. Ей показалось, что где-то совсем рядом, как это не парадоксально, кричат петухи и играют марш. Толпы гостей стали стремительно терять облик, на глазах распадаясь в прах, из которого и пришли. Тление охватило зал, над ним потек запах старого, затхлого склепа. Колонны распались, угасли огни, все съежилось и не стало никаких фонтанов.