***
— Северус… — раздалось шипение на грани парселтанга, — ты просил два дня. Потом еще один день на проверку какого-то внепланового результата. Время вышло. Что ты можешь мне сказать? — Ваше зелье, мой Лорд, — глубоко поклонившись, зельевар протянул высокий граненый хрустальный фиал темно-синего цвета. Мерцающие золотые искры возникали то тут, то там с такой скоростью, что было не понятно: это само зелье так играет внутри флакона, или солнечные лучи отражаются от большого количества граней. — И что ты предлагаешь мне с ним делать? — С вашего позволения, господин, я вам отвечу на этот вопрос не при всех. — Что ж… после собрания в моем кабинете. — Слушаюсь, мой Лорд, — еще один низкий поклон. — Рудольф… — через некоторое молчание раздался свистящий шепот, — что у нас с пополнением? — Повелитель, — мужчина низко поклонился, — вчера была тренировка у новой группы наших последователей. Десять юных магов выразили искреннее желание поддержать наши идеи. После проведения проверочных занятий по боевой и ментальной магии были скорректированы учебные планы. Думаю, через неделю их можно будет поставить против группы Беллы. — Что ж, тогда и посмотрим на них в действии. Белла, чем ты меня порадуешь? — Господин, — женщина чуть ли не распласталась на полу в экстазе, смотря на предмет своего вожделения, — мои подопечные к поединкам готовы. — Это хорошая новость. Вечером я проверю, чему ты их обучила. — Вы сами проведете поединки? — Да, перед обедом. Пусть готовятся к пяти вечера в малом дуэльном зале. Кроме них там должны быть ты, Рудольф, Эйвери и Снейп. — Слушаюсь, мой Лорд, — прозвучал синхронный ответ. — Люциус, твои успехи? — Сегодня практически все без изменений. Фадж ищет возможность влиять на Дамблдора через «Хогвартс». Однако Основатели предусмотрели такой вариант и лишили любой орган власти кроме Совета Лордов и Попечительского совета возможности как-либо влиять на деятельность школы. Еще они оставили Совету возможность контролировать воспитание несовершеннолетних наследников-сирот путём наблюдения за своими подопечными в школе, время от времени появляясь в ее стенах без предупреждения директора. Но они могут только наблюдать. Если с их подопечными плохо обращаются в «Хогвартсе», Глава Совета подает специальное обращение в Попечительский совет и Совет Лордов. И уже они принимают конкретные действия в зависимости от ситуации. — Странно, я о таком Совете и не слышал, — тихо проговорил Волдеморт, но Люциус услышал его. — О нем давно никто не слышал, мой Лорд. Когда начались бесконечные попытки людей Фаджа проверить деятельность Попечительского совета, мы - я, лорд Фоссет, лорд Нотт, леди Забини — провели своеобразное историческое расследование, попытавшись выяснить степень различия истинного Устава «Хогвартса» и того, что сейчас исполняется. — Даже так… очень интересно, Люциус… И почему же мне сразу об это не доложил? — Мой Лорд, я не рискнул вас отвлекать пустыми предположениями и догадками от более важных и серьезных дел. Последние сведения были получены мной из Французской закрытой магической библиотеки сегодня утром. Вот выписки: что было изменено в какие года, а это, — он передал достаточно массивную книгу господину, — копия изначального Устава «Хогвартса». Все попечители получат такие копии сегодня к ужину, как только их закончат снимать. Если вкратце: семьдесят процентов правил не выполняется, о семи - десяти вообще забыли. Или сделали вид того, что забыли. Остальное так извратили, что на оригинал практически не похоже. — Хорошо, я ознакомлюсь с материалами. Что вы намерены делать в связи с открывшейся информацией? — Запретить Амбридж стать преподавателем ЗОТИ можно только через ее труп. В любом другом случае трупами можем стать уже мы — Попечители. Тогда в школе вообще начнется что-то не контролируемое. Обрезать крылья ей сможет разве что профессор Снейп, но его вообще мало кто может вынести более десяти минут. В остальном завтра будет собран внеочередной совет Попечителей. Мой Лорд, я прошу отпустить с нами Северуса: боюсь, что не все нейтральные маги действуют по своей воле. А кто, кроме Магистра зельеделия сможет определить влияние зелий на них? — Люциус, — чуть устало — когда ты уже запомнишь: моя основная специализация противоядия, а уже потом яды и только после них — зелья общего назначения! Это разные вещи! При всем твоем желании, зелье «Клеопатра» я тебе не сварю! Получится яд для птиц! Скорее всего, павлинов… блондинистых… — Брейк! Люциус, на завтра Северус в полном твоем распоряжении. Северус, Люциус должен быть живым и невредимым. После совета ко мне на доклад. Оба! Свободны все, кроме Августа, — дождавшись, когда зал опустеет, Лорд продолжил. — Август… что у нас с пророчеством? — Все так же, мой Лорд… все так же… Оно есть, но взять его в руки можете только вы и, собственно, Поттер. Вас провести мы не сможем: Фадж установил чары, направленные именно на вашу магию. Потом подумал пару дней и добавил такие же, но уже настроенные на магию Гарри Поттера. — Пару дней… То есть они уже давно стоят? — Несколько месяцев, мой Лорд, точнее сказать сложно: больно хитро сделаны. Могу предположить, что ставили совместно Фадж, Дамблдор и кто-то из невыразимцев и авроров… — Август попытался слиться с полом, справедливо ожидая наказания от сюзерена... И оно не заставило себя ждать. — Круцио! — прошипел рассерженный Темный лорд. — Авгус-с-ст… ты разве забыл?! Все новости, связанные с Фаджем, пророчеством, «орденом Феникса», Гарри Поттером докладывать мне незамедлительно! Круцио! «Тук-тук», — вдруг раздался хриплый голос его персональной шизофрении, — «Волдь… Ты так и не сходил в дом культуры на брейк-данс… что ж ты так… Ладно, цени мое хорошее отношение к тебе! Смотри!» И Волдеморт неожиданно провалился в чужие воспоминания. Маленький худенький мальчик стоял около угла какого-то серого, даже по облицовке понятно, что казенного здания, и смотрел, как пара уличных музыкантов не то так пыталась заработать, не то тренировалась, не то успешно совмещала, в общем, танцевала брейк-данс. Вокруг них была толпа, однако мальчик смог увидеть очень многое. А главное, запомнить. И теперь он же, только слегка подросший, делился этими сведениями со своим главным врагом. «Вот так надо!» — поучительно сказал тот же голос через несколько минут, когда понял, что основные движения были просмотрены и, похоже, заучены. — «Ну, все. Заканчивай свою круциотерапию. Дай поспать!» И сеанс связи прервался, толком не начавшись. Однако Руквуда Волдеморт отпустил, про себя помянув Гадеса с Мордредом и их веселой компанией. — Значит, Август, надо придумать, как туда отправить мальчишку. Жду твоих предложений к завтрашнему вечеру. А пока свободен! — Слушаюсь, мой Лорд.***
Проснулся Гарри через несколько часов в непонятном состоянии: вроде бы спал, но, похоже, что не отдохнул. Очередная встреча с веселой компанией в строгих мантиях не прошла бесследно. Однако магические силы восстановились, а большего, пока что, все равно не требовалось. И юноша с завидным упорством продолжил свои попытки медитации. Вскоре он уже уверенно находил это пограничное состояние, когда ничего не отвлекает от дыхания. Дело явно сдвинулось с мертвой точки, что не могло не радовать подростка. Обрадованный юный волшебник с удвоенными силами бросился закреплять результат, стараясь перевести его в условный рефлекс, чтобы не надо было так долго и мучительно каждый раз достигать концентрации на дыхании. К ночи он научился полностью абстрагироваться от всех внешних раздражителей, а вот от внутренних отмахиваться получалось как-то слабо. Голодный желудок все сильнее и сильнее давал о себе знать. И дождя давно не было, из-за чего поилка Хедвиг оставалась абсолютно сухой, лишая мальчика хотя бы пары глотков живительной влаги. Задумавшись, как соединить попытки достучаться до своей магии без палочки и медитацию, Гарри уснул. Снились ли ему веселые ребята в черных плащах или нет, он утром вспомнить не мог, да и не хотел как-то. Зачеркнув еще один день, юноша с тоской посмотрел на календарь: до дня рождения оставалась целая неделя, которую надо было как-то пережить. Во всяком случае, юноша очень надеялся, что такое бедственное положение, которое с каждым днем только усиливало панику, не продлится дольше: ведь последние три года в этот день его друзья всегда присылали хоть какой-нибудь еды. К тому он ждал ответных писем, а точнее, посылок с провиантом. Застелив постель, Гарри решил попробовать вызвать «Люмус», концентрируясь на дыхании и черпая магию из того района около селезенки. Устроившись в своей любимой позе, он быстро ушел в астрал. Магия не хотела его слушаться. «Люмус» не получался. В лучшем случае кончик указательного пальца слегка нагревался. Но Гарри не обращал внимания на очередные трудности, начиная каждый раз снова, пока не почувствовал на своем плече тяжесть совы. Радостно подпрыгнув, напугав попутно Хедвиг, он открыл глаза и стал искать что-нибудь похожее на посылку. Однако в комнате ничего не было. Приглядевшись, он заметил только два одиноких пергамента. Вспомнив весь пантеон магловских богов, стал отвязывать письмо трясущимися пальцами. Чтение не заняло много времени и уже через пару минут он со злостью разрывал пергамент. — И это называется «друзья»?! «Гарри, извини, ничего не получится: мы сейчас не в „Норе“, и здесь ничего похожего нет. Да и не готовит мама сейчас ничего, так что даже пирожков прислать не могу. Потерпи, надеюсь, Дамблдор скоро позволит тебя забрать. Твой друг, Рон». «Гарри, дай списать, ведь я твой лучший друг»! Хрен я тебе дам в следующий раз, а не списать! Чтобы хоть немного отвлечься от нерадостных вестей от друзей, Гарри достал присланный Волдемортом яд. Многогранный толстостенный фиал из дымчатого стекла причудливо отражал солнечные лучи, попадающие на его бока, пока юный волшебник, держа его за окном на вытянутой руке, пытался по цвету определить к какой категории могла относится находящаяся в нем жидкость. В принципе, юноша прекрасно понимал, что просто убивает время, поскольку даже на растительный или животный яд нельзя разделить по цвету. Но хоть чем-то он себя занял, угадывая его свойства. Да и, по-большому счету, ему нравилось смотреть на множество веселых лучиков скользящих по руке. Мирную идиллию нарушил тихий стук калитки, заставивший радостно подпрыгнуть сердце в груди, а желудок сделал целый кульбит, надеясь на хоть какую-нибудь кормежку. Однако их надеждам не суждено было сбыться: раздавшийся лай и кинувшийся на стену с приоткрытым окном здоровенный бульдог развеяли их, как солнечный луч предрассветный туман. От неожиданности, нахлынувших воспоминаний пятилетней давности и банального голода, сделавшего подростка гораздо слабее, чем обычно, пальцы руки разжались, и картина шестидневной давности повторилась, только с другими участниками. Тихое «бздынь», миллион играющих осколков по всей приусадебной дорожке, и падающий замертво пес, решивший попробовать непонятную жидкость. «Так и запишем: не имеет ни вкуса, ни запаха, при весе… э-э-э… футов пятьдесят (23 кг) смертельно ядовит». Услышав грузные, но быстрые шаги ненавистной тетки, Гарри быстро прикрыл створку, стараясь не шуметь, и отполз в глубь комнаты. Видеть ее, тем более после фактически непредумышленного убийства ненаглядного Злыдня, парень не хотел категорически. — Вернон! Петунья! — раздавался зычный бас на всю улицу. — Где вы? Вернон, негодный мальчишка! Почему ты меня не встретил?! Устав кричать, так и не дождавшись ответа, она решила обойти дом, чтобы посмотреть, на месте ли машина. Сделав очередной поворот, отмечая, что садовая дорожка давно не убиралась, кусты не подстрижены, а цветы на клумбе скоро окончательно завянут, все сильнее и сильнее ругая бесполезного племянника, она наткнулась на лежавшего любимца. — Злыдень! Милый мой песик! Вставай! Что ты?! Что с тобой? — кинулась она к тушке своего самого знаменитого и титулованного пса. — Что случилось?! Упав рядом с ним, она почувствовала, как в ее колени впиваются какие-то мелкие осколки, а вокруг Злыдня образовалась непонятная лужа. Быстрый осмотр показал, что пес мертв. Это спровоцировало новую волну подробной характеристики не только ненормального Поттера, но и его ближайших родственников. Боясь подняться с пола, Гарри не видел, как Мардж спешно покинула двор Дурслей, чтобы поймать такси. Пропустил, как довольно-таки полная и неповоротливая женщина пыталась поднять тяжелого пса на руки. Бесценное выражение лица таксиста, когда он понял, кого придется везти, юноша при всем желании не смог бы увидеть. Выждав для верности еще немного, попутно слегка вздремнув, он с трудом встал и пошел писать очередное письмо верному врагу. «Дорогой Волдеморт, Ты снова за старое? Или это продолжение концерта „Старые песни о главном“? Яд хороший. Я оценил, как никто. И нет, не на очередном коте этой старой кошатницы, а на дорогом во всех смыслах бульдоге своей тетушки Мардж. И нет, я не садист, просто у меня память крепкая. Точнее, она крепкая у моей левой ноги и попы, чего не скажешь о нервах, и эти две заразы меня напугали. А то, что этот… бульдог… жрет все, что падает перед его мордой… — его личные проблемы. Так что прости, но единственное, что я успел выяснить про твой яд — это то, что он не имеет вкуса, цвета, запаха, к тому же смертелен для живого организма весом около пятидесяти фунтов. Больше, к сожалению, ничего. Волдь, а Волдь… У меня завтра праздник. Думаю, ты в курсе. Я понимаю, что две недели переписки не дают мне право надеяться на подарок с твоей стороны, а выпрашивать себе дороже, однако все-таки прошу, в честь, так сказать, небезразличного тебе праздника, пришли мне, пожалуйста, воды и пару бутербродов… А то эти… родственнички куда-то укатили, заперев дверь моей комнаты и не оставив… ничего… Да, блин, даже ведра нет! Вот скажи: на кой мне эта магия, если я из-за запрета колдовать вне школы помру от жажды, голода и парочки „весёленьких“ инфекций?! Говорю сразу: замок навесной, снаружи двери, поэтому изнутри комнаты я его не вскрою! Можно попробовать перепилить… Рон уже обещал поискать ручную пилу у отца в тайном гараже, но, боюсь, у него там кроме штепселей ничего нет. И, Волдя, я прошу: не надо туда ничего добавлять. Если только отдельным пакетиком прислать соли. Бертолетовой… Если сам не знаешь, что это, спроси у Снейпа. А если и он не в курсе, то он — лопух! P.S. Прости, но мне очень интересно чего такого секретного находится в Отделе Тайн, что ты бедного Августа вместо половой тряпки использовал? Несчастные домовики чуть без работы не остались. Гарри.» — Хедвиг, ну не смотри ты на меня таким укоризненным взглядом. Надо. Да, по тому же адресу: Волдеморту. Он, конечно, вряд ли ждет, но, думаю, ему будет приятно.