Turbulence

30 Seconds to Mars — The Story Trading Yesterday — She is the Sunlight OneRepublic — All We Are* 30 Seconds to Mars — Hurricane

      Дурное предчувствие воцарилось тяжёлым молчанием в комнате, забираясь в дальние углы и заполняя все пустоты, как ползучий туман. Джейс сидел на краю кровати, опустив голову, его дрожащие руки запутались в волосах. Казалось, кожа на его груди уменьшилась на несколько размеров, из-за чего сжимались рёбра, затрудняя процесс дыхания. Он закрыл глаза и сделал медленный, болезненный вдох, стараясь уменьшить напряжение и давление внутри. Убрав руки от волос, он поднял лицо к потолку. Там жужжали вентиляторы и отталкивали прохладный воздух на него, освежая нагретую плоть.       Тусклый, золотистый свет, проникающий сквозь шторы, объединился на полу под окном. Последний признак того, чего он боялся, наконец, проявился. В темноте, окружённой пустотой — кроме девушки, которую он любил — всё казалось намного проще. Но теперь, с появлением света и ухода ночи, та реальность стала настоящей, и её было почти невыносимо принять. Он знал, что его решение было лучшим из всех — даже если оно ему не нравилось. Обида, боль и разочарование ожидали его в жизни. Это не то, чего он хотел, это то, что было на самом деле. Ничто не может изменить ход его судьбы — по крайней мере, так он всегда говорил себе. Что он не достаточно хорош и не заслуживает иметь то, что есть у других людей.       Семью.       Друзей.       Любовь.       Раньше он принимал это, двигался дальше и просто соглашался со всем, как оно было. Но на этот раз он не желал этого делать. Он хотел собственной жизни. Он хотел… большего. Нуждался в большем. Он заслужил большего.       Сжав кулаки по бокам, он втянул в себя резкий вдох, хлынул гнев, заполняя пустоты, которые начали появляться с наступлением прошлого вечера. Воспоминания о её лице, дрожащем голосе, слезах на щеках захлестнули его и питали непреодолимое желание что-нибудь ударить.       Он причинил ей боль.       То, что он обещал сам себе никогда не делать. Видеть то, как она плачет, её страдания и знать, что он был тем, кто вызвал их, было более невыносимо, чем что-либо ещё в этой всей запутанной ситуации. Все, кого он любил, были в опасности из-за него, но он ранил их всех — может быть, бесповоротно — чтобы защитить их. Это было несправедливо. Жизнь не была справедливой. Но он уже знал это. Он жил этой правдой в течение двенадцати лет.       Неважно, что Бог имел в виду, решив отдать ему всё это дерьмо. Он просто должен был погружаться в него снова и снова, пока не окажется похоронен под милями его. Можно было подумать, учитывая обстоятельства, что он не верит в то, что Бог был тем, кто допустил это. Кто стоял и смотрел, как маленький мальчик слушал, как его мама умирает, был свидетелем того, как уводят его отца, и встречал чудовищных людей, которые выбивали чистоту, которая была в нём. За столько лет он просто верил в это — в то, что Бог не может быть реальным. Но если это было правдой, если Бога не существует, то как он сидит там, глядя на самую красивую девушку, наблюдая за её — в её совершенной невинности — сном, зная, что она влюблена в него. То, что он думал никогда не испытает. Потерянная и избитая душа, бесцельно плавающая по жизни, не может иметь оснований полагать, что он стоит и выеденного яйца.       Пока она не вошла в его жизнь. Ну, точнее, споткнулась в неё.       До неё, всё, что он мог видеть, лишь его собственные страдания. Каким невезучим он должен быть, чтобы отхватить карты, которые ему были предусмотрены. Но она научила его отпускать свою боль, собственные страдания и сосредотачиваться на чужих. Что он не единственный, кто получил много дерьма в жизни, и почему-то это заставило его чувствовать себя нормально. Впервые в своей жизни он находился на своём месте. С ней он находился на своём месте.       Приглушённый вздох вырвал его из мыслей, и он взглянул на спящую фигуру, лежащую у изголовья его кровати. Она выглядела такой маленькой, такой хрупкой, завёрнутая в его одеяло, её рыжие волосы разметались по подушке, а руки аккуратно сложены под щеку. Её грудь ритмично двигалась с глубоким вдохами.       Джейс ненадолго закрыл глаза, прежде чем скользнуть ближе к ней. Он смотрел на её лицо, умиротворённое выражение лица покинуло её гладкую кожу, что давало доказательства её страданий. Протянув руку, он осторожно провёл пальцем по шальному локону, лежащему на щеке; действие напомнило ему ту первую ночь, которую она провела у Изабель, как он отнёс её обратно в комнату сестры после того, как застукал спящую около своей двери. Как бы ему хотелось вернуться в те дни. Когда всё, независимо от того, что они делали, казалось проще. Когда единственной опасностью было то, что кто-то узнает, что они чувствуют друг к другу. Если бы он знал ещё тогда, то сказал бы ей, что чувствует после того, как осознал сам. Он не пытался бы бороться с этим или скрывать. Это бы дало ему больше времени с ней. Прикасаться к ней, целовать её, любить её так, как она того заслуживала.       Было так много вещей, которые ему нужно было сказать ей, было так много вещей, которые он желал сказать ей. Он не хотел оставлять её с мыслью, что это просто из-за того, что он выбрал своего отца, а не их всех. Это было совсем не так. Но что он мог сказать, чтобы любая угроза не стала реальна для них? Как он мог объяснить это, не рассказывая всего? Он знал, что если попытается сказать ей в лицо, то сообщит то, чего не следовало бы. Но он не мог оставить всё как есть. Ему нужно было по крайней мере дать ей понять, что он не выбирал ничего выше неё. Он выбирал её. Её безопасность. Её жизнь. Жизни их всех. Он мог остаться, да, и, возможно, никто не найдёт его. Но что, если всё же найдёт? Как мог жить с осознанием того, что мог предотвратить это. Что он мог спасти их всех, просто удалив себя из их жизней. Возможно, это было эгоистично, но он не мог. Чёрт, казалось, любое решение, которое он мог принять, было в некотором роде эгоизмом.       Пока он продолжал смотреть на Клэри, его пальцы чесались прикоснуться к ней. Пробежаться ими по гладким изгибам её кожи. Почувствовать электрический ток, который сопровождает каждое прикосновение. Тепло, которое текло через него, заставляя его чувствовать себя цельным и живым. Его не волновало, насколько банально это звучало — она дополняла его. Заполняла все пробоины, оставленные в его душе, как когда волна падает на берег, охватывая ямы в песке и опираясь на них, исцеляя, как будто на них никогда не было неровностей. Она сделала его целым.       Он закрыл глаза и снова сжал волосы в кулак, воспоминания о предыдущей ночи нахлынули на него. Она умоляла его остаться, и, Боже, как же он хотел сказать «да». Если бы он мог, он бы сделал это в мгновение ока. Но что ему запомнилось больше всего, о чём он больше всего сожалеет — то, что ему пришлось ответить ей «нет», когда она попросила быть с ним. В тот момент он почти провалился. Он почти отпустил её руки и позволил ей продолжить раздевать его. Он хотел её. Жаждал её. Нуждался в ней. И мысль о том, что она тоже хотела его, почти одолела его. Идея быть с ней, касаться её, чувствовать её вокруг себя было тем, чего он не мог понять. И он хотел этого с ней так чертовски сильно. Не только потому, что он подросток-придурок с нестабильными гормонами — которым он, конечно, был — а и потому, что он мог только лишь представить, на что это походило бы быть так близко к ней. Он даже не знал, смог ли выдержать такой эмоциональный натиск. Они оба были такими искренними, такими нежными, что это едва не сломало их обоих.       Но даже это не было причиной, по которой он сказал «нет». Почему он отказал её просьбе, единственной вещи, которую она от него хотела — хотела только с ним. Не секрет, что Клэри девственница — в каждом аспекте этого слова. И, честно говоря, он так же был таковым во многих аспектах. Он никогда не любил никого раньше. Никогда не позволял никому видеть его шрамы, как изнутри, так и снаружи. Когда он был с девушками ранее, там всегда было темно, он всегда был пьян и никогда не позволял им прикасаться к нему. Это всегда всего лишь выполняло физические потребности — для обоих сторон, поэтому он никогда не чувствовал себя из-за этого ужасно. Но с Клэри всё было намного больше. Он разрешал ей держать себя за руку, прикасаться к нему всегда, когда она того хотела, а не когда на это надеялась, потому что он также желал этого. Прикосновения её кожи вызывали в нём жар и забирали весь воздух, и он был уверен, что это было большим, чем его жалкое воображение могло бы придумать. Он знал это и хотел, но это должно было быть правильным. Это не могло случиться сейчас, когда он собирался оставить её на Бог знает сколько времени. Оставить её разбираться с последствиями своих эмоций было бы более чем безответственно. Это было бы предосудительно.       Когда они наконец были вместе, Джейс хотел, чтобы у неё было всё, чего она заслуживала. Чего они оба заслуживали. Он хотел обнимать её и засыпать рядом с ней. И когда наступало утро, он хотел просыпаться в ловушке под её телом, чтобы его руки покалывало от недостатка крови, и её волосы попадали ему на лицо. Он хотел обнимать её так весь день, просто лежать с ней, слушая её мысли, ощущать её мягкие прикосновения, когда она проводила бы пальцами по его коже, чувствуя вибрацию её смеха, когда он бы щекотал её поцелуями. Это было то, что он бы не обменял, от чего бы не отказался. Она заслужила их. Он заслужил их. Они их заслужили. Он не согласился бы на меньшее.       Боже, ему нужно просто сказать ей. Он не мог смириться с мыслью, что она может чувствовать себя отвергнутой им. Это было последнее, чего он хотел. Он смотрел на неё сверху вниз, отмечая её мирное выражение лица, и он знал, что не мог этого сделать. Он не мог сделать так, чтобы это выражение исчезло — ещё нет. А когда он скажет ей, она заплачет. Он знал, что она заплачет. Посмотрев на рабочий стол, Джейс заметил блокнот, выпавший из его сумки, он застрял между краем стола и стеной. Он подошёл и взял его в руки, скользя пальцами по гладкой обложке. Приняв решение, он тихо отодвинул стул и сел, хватая ручку левой рукой. Он открыл его и уставился на пустую страницу, задаваясь вопросом, как ему следует начать и что сказать. Ничего умного и красноречивого на ум не пришло, поэтому он отбросил все предостережения и просто писал от сердца.       Слова быстро заполнили страницу, ручка вдавливалась в его пальцы, пока он писал. Строчка за строчкой его каракули охватывали бумагу, изливали его мысли, переживания, его сердце ей. Наконец, он аккуратно положил ручку рядом со своей работой, а затем взял страницу, чтобы прочитать то, что написал.       Пеппи, Я пишу это вместо того, что сказать тебе это в лицо, потому что я трус. Полнейший трус. Когда я думаю о том, чтобы сказать тебе это, мой разум пустеет, а язык будто засыхает. Я боюсь рассказать слишком много. Сделать всё хуже, чем есть сейчас. Чёрт… я знаю, что это не имеет смысла, и я так сожалею об этом. Только пожалуйста — пожалуйста — знай, что если бы был другой способ — какой угодно — я бы выбрал его. Я сделал бы всё, чтобы не уезжать. Боже, я просто… я просто не хочу уезжать. Я облажался во многих вещах в моей жизни, Клэри, и я не позволю тебе быть одной из них. Я не позволю тебе стать жертвой в этой испорченной игре, которую я называю своей жизнью… не тогда, когда я могу помочь этому. Я хочу… я хочу сказать тебе… чтобы ты поняла. Я знаю: когда-нибудь это будет иметь смысл, и я надеюсь, что в этот день ты простишь меня за то, что я должен был сделать. Я надеюсь, ты знаешь, что всё, что я делаю, я делаю, чтобы защитить тебя и свою семью. Ты значишь… всё, просто… всё для меня. Я запутался. Я знаю, что запутал тебя. Просто я смотрю, как ты спишь в моей постели, и я хочу забраться к тебе и тоже уснуть. Я хочу обнимать тебя и прижимать к себе вечность. Я борюсь с искушением сделать это. Боже, ты даже не знаешь, как сильно я этого хочу. Я сожалею о прошлой ночи. Мне жаль, что я сказал «нет». Если бы ты знала… если бы знала, как сильно я хотел ответить «да»… Да, я хотел ответить «да». Я почти сказал «да». Но это было бы неправильно. Так ведь? Чёрт, сейчас я второй раз сомневаюсь… нет, это было бы неправильно. Но, Пеппи, пожалуйста, знай, что я не отвергал тебя, это не было отказом, это было… «не сейчас». Я знал, что тебе было больно, что я причинил тебе эту боль, и я отдал бы всё, чтобы её забрать. И когда ты попросила меня, на какое-то мгновение я думал об этом, но знал, что в конечном итоге это навредит нам обоим ещё больше. Когда мы это сделаем — а мы это когда-нибудь сделаем — я хочу, чтобы всё было так, как ты того заслуживаешь. Не в последнюю секунду, не тогда, когда тебе грустно, не когда я готовлюсь к отъезду… но когда я буду готов остаться. Я хочу остаться, Клэри. Я так сильно хочу остаться. В тот день, когда я останусь — если ты всё ещё будешь хотеть меня, я скажу «да». Я буду говорить «да», пока не буду в состоянии произнести и слово. И с этого момента я всегда буду говорить «да». Когда ты попросишь меня остаться, когда ты попросишь меня любить тебя, когда ты попросишь поцеловать тебя, когда ты попросишь меня обнимать тебя, когда ты попросишь меня быть с тобой — я всегда и только буду отвечать «да». На самом деле я собираюсь дать тебе это заранее. Ты спросила меня вчера ночью, вернусь ли я когда-нибудь, но ты не дала мне ответить. Ты должна была дать мне ответить, Пеппи. Было бы так легко сказать. Я хотел сказать это. И теперь я скажу. Лишь одно слово. Одно слово с двумя маленькими буквами… да. Неважно, что произойдёт, и когда я увижу тебя снова — а я тебя увижу снова — просто помни…. Просто помни, я люблю тебя. Всегда, Клэри. Всегда.

— Джейс

      Сделав вдох, Джейс сложил письмо и сунул его в конверт, запечатав и написав имя Клэри спереди. Шорох привлёк его внимание обратно к кровати. Он обернулся и увидел, как Клэри пошевелилась. Убрав записку в задний карман, он встал и пересёк комнату, садясь обратно на тот же край кровати; она потянулась и зевнула. Джейс улыбнулся и протянул руку, проведя пальцем по её щеке.       Клэри медленно открыла глаза, моргая, чтобы отбросить остатки сна.       — Привет, — сказал Джейс, его пальцы по-прежнему отслеживали её кожу, не желая сдвигаться с места.       Она нахмурилась.       — Ты дал мне уснуть.       Он опять усмехнулся.       — Совсем ненадолго.       — Хмм, — она снова потянулась и села, её волосы были спутаны, но Джейс думал, что она никогда не выглядела более красивой.       Он смотрел на неё, пытаясь запомнить то, как она выглядит прямо сейчас. Он хотел запомнить её такой, слегка сонной и не вполне осознаваемой реальность.       Она повернулась к нему и подняла бровь.       — Что?       Он опустил свой взгляд.       — Ничего. Я просто… смотрю.       Когда он поднял голову, её глаза встретились с его, и в этот момент сон покинул их, и осознание заняло его место. Она резко втянула воздух и закусила нижнюю губу.       Джейс обхватил её щёки и покачал головой, проведя большими пальцами под её глазами, где начала появляться влага.       — Больше не надо, — он наклонился и слегка поцеловал её. — Пожалуйста. Я просто хочу видеть твою улыбку. Больше не надо слёз.       Клэри сделала ещё один вдох, задержала его, а затем кивнула, заставив себя улыбнуться.       — Хорошо. Я попробую, — обернув руки вокруг него, она прислонилась к его плечу. Он закрыл глаза и коснулся губами её волос. Вздохнув, она взглянула на него. — Я должна по крайней мере почистить зубы.       Джейс хмыкнул и убрал мешающую прядь волос с её щеки.       — Ладно.       Её глаза стали серьёзными, в них отражалась паника.       — Никуда не уходи.       Он покачал головой и оставил поцелуй на её лбу.       — Я не уйду.       Она кивнула и с облегчением вздохнула, прежде чем встать и потянуться. Джейс смотрел, как она подходит к двери; он не мог оторвать глаз, пока она не прошмыгнула в коридор. Он перевёл взгляд обратно на свою комнату. Было так спокойно, бесшумно. Он опустил лицо на руки и потёр его. Сделав глубокий вдох, он поднялся и пошёл к шкафу, хватая свою сумку с полки. Он потянул её вниз, и вместе с ней вытянулась чёрная маленькая коробочка. Он поднял её, сглотнув ком в горле. Открыв крышку, Джейс пробежал пальцами по тонкому металлу. Снова закрыв её, он сунул её в карман к письму и приступил к своему шкафу, доставая одежду и помещая её в сумку. Как только та была заполнена, он повернулся, и его взгляд упал на гитару. Делая медленные шаги вперёд, он протянул руку, водя пальцем вдоль грифа. Даже не думая, он обернул руки вокруг неё и поднял. Чувствовать знакомую древесину и струны в руках было приятно. Внезапно он ощутил желание играть. Чтобы заглушить растущую боль музыкой — как он делал всегда.       Повернувшись, он взял её с собой и медленно сел на край постели. Его пальцы перебирали струны, ослабляя и затягивая их, чтобы правильно настроить. Как только Джейс был доволен, что они все установлены как надо, то начал наигрывать аккорды, закрыв глаза, пока струны резали пальцы, а вибрация текла через него. Он продолжал играть, чувствуя, как музыка поглощает его, притупляет эмоции, поднимающиеся внутри.       Он не знал, как долго играл, прежде чем почувствовал, как около него сдвинулась постель. Хотя он знал, что она вернулась, он не открыл глаза и не остановился. Через мгновение почувствовал, что её руки обвивают его сзади, её губы прикасаются к коже его плеча. Он сделал вдох, и грусть в его груди увеличилась. Её руки двигались по его коже так нежно и осторожно, она легко поцеловала его в шею. Часть его хотела развернуться и поцеловать её, держать в своих руках, но другая часть хотела остаться там, где он был, чтобы музыка впитывалась в них обоих, позволяя им чувствовать и успокаивать одновременно.       Клэри укрепила его мысль, когда её губы скользнули по его шее и зависли над ухом; она прошептала:       — Спой для меня.       Он вздохнул.       — Сейчас у меня ничего кроме грусти.       — Всё в порядке, — сказала она. — У меня тоже.       Он сглотнул и повернулся к ней лицом, захватив её губы на мгновение, прежде чем сделать вдох и начать играть, и петь так, как она просила. *If all the flowers faded away And if all the storm clouds decided to stay Then you would find me each hour the same 'Cause she is tomorrow and I am today 'Cause if right is leaving I’d rather be wrong She is the sunlight and the sun is gone       Её руки слегка прикоснулись к его рукам, вызывая мурашки на коже, но он не остановился. Его пальцы обернулись вокруг грифа, крепко прижимаясь к струнам, а другая рука наигрывала ритм. And if loving her is a heartache for me And if holding her means that I have to bleed Then I am the martyr and love is to blame 'Cause she is the healing and I am the pain She lives in a daydream where I don’t belong She is the sunlight and the sun is gone       Клэри продолжала прикасаться к нему, её лоб прижался к его шее. Он чувствовал её дыхание на своей коже и знал, когда она едва сдержала вдох. And it will take this life of regret For my heart to learn to forget Tomorrow will be as it always has been And I will fall to her again For I know I’ve come too close 'Cause if right is leaving I’d rather be wrong 'Cause she is the sunlight and the sun is gone       Его горло сжалось, и Джейс вдохнул, пытаясь отогнать это, но оно не поддавалось. Клэри, казалось, знала это, и её хватка на нём сжалась, губы скользнули по его коже в попытке успокоить. Но, что бы она ни делала, печаль оставалась, и его голос на последней строчке получился хриплым. She is the sunlight and the sun is gone       Её руки прикасались к нему, но этого было недостаточно. Он отставил гитару в сторону и потянул её к себе на колени. Его руки тут же обвились вокруг неё, крепко прижимая к груди. Он зарылся лицом в её волосы и поместил ухо на её грудь, вдыхая глубоко и прислушиваясь к ритму её сердца. Её руки пробрались в его волосы, а губы скользнули по голове. Джейс почувствовал, как его пальцы сжали её плоть, стараясь изо всех сил удержать её. Дыхание Клэри стало неровным, когда он повернул лицо к ней, и его губы скользнули по её шее. Джейс выдохнул, и она вздрогнула, сильнее сжав пальцы в его волосах.       Подняв голову, Джейс поймал её взгляд. Она опустила свой лоб на его и закрыла глаза.       — Я не хочу, чтобы ты уезжал, — сказала она.       Вместо ответа словами Джейс протянул руку и обхватил заднюю часть её шеи. Вздёрнув подбородок, он встретил её губы. Они чувствовались такими же, как и всегда: тёплыми, мягким, влажными, но всё же было тонкое различие. Было то, чего никогда не было — боль. Не физическая, а та, что сковала его сердце и сжала, едва позволяя дышать.       Клэри охнула и поцеловала его в ответ, цепляясь за его спину в отчаянии держать ближе. Мягкий стук в дверь отвлёк внимание Джейса. Он застонал и опустил лоб на её плечо.       Послышался голос из-за двери.       — Простите за то, что… эм… прерываю, но… — произнесла Изабель.       Джейс вздохнул, и Клэри поднялась с него и опустилась на кровать. Поднявшись, он двинулся к двери и открыл её. Изабель бросила взгляд через его плечо, она посмотрела сначала на Клэри, а потом на него. Её глаза выглядели странно широкими и яркими. Она сглотнула, как будто пытаясь собрать себя.       — Майкл приехал, — спокойно сказала она, и грудь Джейса сжалась. — И мама Клэри ищет её.       Клэри вскочила и встала около них.       — Что она…       Изабель подняла руку.       — Я сказала ей, что ты спишь в моей комнате, — она слегка улыбнулась. — Но она хочет видеть тебя.       Клэри кивнула и повернулась к Джейса, встала на носочки и поцеловала его в щёку.       — Я скоро вернусь, ладно?       Он улыбнулся и кивнул, затем посмотрел ей вслед. Закрыв глаза, он медленно вздохнул и потёр лоб. Когда он снова открыл их, то встретился с широкими глазами Изабель. Она нервно прикусила нижнюю губу.       Он прислонился к дверному косяку.       — Я так понимаю, ты знаешь.       Она кивнула и опустила взгляд на пол.       — Мама, наконец, сказала мне, — она подняла взгляд. — Это отстой.       Он рассмеялся.       — Я думал, ты будешь в восторге. Ну, знаешь, теперь ты, наконец, избавишься от меня и моего задничества.       Она усмехнулась и толкнула его в плечо кулаком.       — Если ты уедешь, кто тогда будет меня раздражать, действуя как самая огромная задница, которая только известна человечеству?       — Я уверен, ты кого-нибудь найдёшь.       Улыбка померкла на её губах, и она взглянула на пол.       — Это не будет то же самое.       — Уверен, что будет. Я мог бы назвать тебе несколько имён, если хочешь.       Она взглянула вверх.       — Они не будут тобой. Они не будут моим братом.       Прежде чем у Джейса появилась возможность ответить, Изабель обвила руки вокруг его талии и обняла его. Он заколебался на мгновение из-за того, что не привык к такого рода физическому взаимодействию с её стороны, а потом положил ладони ей на спину.       — Несмотря ни на что, ты всегда будешь моим братом, — произнесла она, сжала его, а потом отстранилась, убирая волосы с лица. — Ты знаешь, я должна надрать тебе задницу за это. А теперь докажи мне, что я была не права по поводу твоего задничества и вернись, ладно?       Джейс ухмыльнулся и собрался ответить, когда услышал, как дверь в коридоре открылась, и увидел сонного Макса. Его глаза встретились с глазами Джейса, и он нахмурился. Он скрестил руки на груди и прищурился.       — Мама сказала, что ты уезжаешь от нас.       Джейс сглотнул и вышел в коридор, опустившись на колени перед Максом. Макс отвёл взгляд от Джейса и посмотрел на стену.       — Эй, послушай, — он попытался сделать так, чтобы Макс посмотрел на него, но тот вырвался из его хватки. Джейс вздохнул и опустил взгляд. — Прости, Макс.       Макс, наконец, повернулся к нему, его голос был жёстким.       — Почему ты уезжаешь? Ты нас больше не любишь?       Джейс резко поднял голову.       — Конечно люблю! Мне жаль, что я должен уехать, Макс. Поверь мне.       — Тогда почему ты уезжаешь?       Джейс вздохнул.       — Иногда нам приходится делать вещи, которые мы не хотим, чтобы зашли слишком далеко. Это одна из тех вещей.       Макс внимательно изучал его, ослабив свои позиции.       — Ты вернёшься?       Джейс на мгновение прикрыл глаза и честно ответил:       — Я надеюсь на это.       Макс рванулся вперёд, оборачивая руки вокруг шеи Джейса с такой силой, что едва не сбил его.       — Не волнуйся, — прошептал Макс. — Я приберегу все комиксы для тебя, и мы будем читать их, когда ты вернёшься.       Позади них кто-то прочистил горло, и Макс отошёл. Джейс повернулся на звук и увидел Маризу, стоящую там, её лицо было пустым, но глаза красноречиво говорили об её эмоциональном состоянии.       — Машина ждёт тебя, Джейс.       Он медленно встал, его грудь сжималась с каждым дюймом вверх. Он перевёл взгляд на лица перед ним. Все они были знакомыми и верными. Он принадлежал этим людям. Они были его семьёй. Никакое расстояние или разделение не сможет изменить этого. Они заботились о нём, а он о них. Они защищали его в течение пяти лет, а теперь настала его очередь вернуть долг. Нет, не долг — уважение.       Джейс кивнул и отступил в свою комнату, собрал сумку и положил свою гитару в чехол, перебрасывая через спину. Он оглядел свою спальню в последний раз и переступил через порог. Изабель и Макс спустились вниз, но Мариза осталась. Она стояла на верхней ступеньке, её глаза вглядывались в него, когда он закрыл дверь позади. Он подошёл к ней.       Она смотрела на него, потом подняла руку, положив ладонь на его щеку — жест, который ей никогда не удавалось сделать раньше.       — Прости, что скрывала всё это от тебя. Надеюсь, теперь ты знаешь, понимаешь, почему мне пришлось, — она закрыла глаза и вздохнула, прежде чем вновь открыть их. — Не то, что я пытаюсь использовать это как оправдание, просто… я прошу прощения за то, как всё случилось, — их глаза встретились. — Неважно, что ты думаешь обо мне сейчас, пожалуйста, просто знай, что я всегда считала тебя своим сыном. Ты мой сын. И будешь им всегда.       Джейс посмотрел ей прямо в глаза.       — Я знаю это, — и это на самом деле так. Без всяких колебаний, он никогда не сомневался в этом.       Она улыбнулась и потрепала его по щеке, затем развернулась, сделала резкий вдох и пошла вниз по ступенькам. Он последовал за ней, казалось, каждый шаг растягивался всё больше и больше. Время замедлилось, и каждая секунда ощущалась часом. Он желал, чтобы это действительно было так.       Когда они достигли низа, то увидели Майкла, стоящего в фойе, и двух вооружённых людей около него. Джейс сглотнул и подошёл к ним. Майкл посмотрел на него, его глаза наполнились сожалением.       — Ты готов?       — Разве у меня есть выбор? — спросил Джейс.       — Да.       Джейс вздохнул.       — Ты знаешь, что это не так.       Майкл протянул руку и сжал его плечо.       — Я знаю, сынок, — он скользнул рукой под ремень гитары и снял её с Джейса, взяв себе, и направил его к двери в яркий солнечный свет. Джейс прищурился, когда его нога коснулась деревянных ступеней.       День был таким же, как и остальные дни. Свет отражался от росы, покрывающей траву, деревья слегка покачивались на ветру. Знакомые запахи веяли в воздухе, как будто прикрывая то, чем действительно являлся этот день. Изменением, утратой, концом.       Глаза Джейса осмотрели окрестности в поисках единственного человека, которого он хотел видеть. Наконец, он увидел её, стоящую на лужайке со своей матерью, которая прижимала её к себе. Глаза Клэри были широко распахнуты, а её губы дрожали, но слёз не было, как он и просил. Он не мог ничего поделать с улыбкой, распространившейся на губах.       Он ещё раз повернулся к Лайтвудам. Они столпились вместе, обнявшись. Он почувствовал укол тоски, желая быть погружённым в этот круг, но знал, что этого больше не случится. Он сделал свой выбор и хотя сделал это, чтобы защитить их, Джейс знал, чего стоило ему сделать это.       Джейс опустил голову.       — Спасибо, — сказал он. — За всё. За то, что мирились со мной и просто… всё.       Изабель повернула лицо к груди Маризы, и та крепче обняла её.       — Пожалуйста, — ответила она.       Он кивнул и отступил, давление росло в его груди, заставляя его чувствовать себя неуютно в их присутствии. Пробираясь вниз по лестнице, он ещё раз посмотрел на Клэри. Её мать отошла назад, оставив Клэри одну, пока та смотрела на него. Он двинулся вперёд, его сердце говорило ему двигаться быстрее, но мозг твердил, что нужно идти медленнее и просто смаковать момент, глядя на неё. В конце концов, его сердце победило, и он обнаружил себя, стоящего перед ней. Она подняла на него взгляд, грусть в её зелёных глазах разрывала его душу. Без задней мысли он бросил свою сумку и обхватил её руками, закрыв глаза, когда она обняла его в ответ.       — Не говори этого, — произнесла она, и он точно знал, что она имела в виду.       — Я и не собираюсь, — он поцеловал её в макушку и отстранился, потянувшись в задний карман, вытащил письмо с небольшой чёрной коробочкой, которую положил туда ранее. Он взглянул на неё, пробежавшись пальцем по плотной гладкой бумаге.       — Это тебе. Но… не открывай, пока я не уеду.       Клэри резко втянула воздух и задержала дыхание. Он знал, что она пыталась отогнать слёзы.       — Хорошо, — она протянула руку и обвила пальцы вокруг неё, но он твёрдо удерживал, как будто она пыталась забрать её.       Он наклонился вперёд и прикоснулся к её лбу.       — Когда ты будешь читать это, знай, что я имел в виду каждое слово. И только потому, что я уезжаю, не значит, что их смысл теряется.       Она кивнула, её дыхание становилось всё более и более неравномерным. Он ослабил свою хватку, и она положила письмо и коробку в карман своей толстовки. Сделав шаг, он обхватил её щёки и прикоснулся губами к её лбу. Она подняла руки обхватила его талию. Он чувствовал их дрожь.       — Я люблю тебя, — прошептала она. — Всегда.       Он зажмурился и наклонился, целуя её в последний раз, прежде чем опустить руки, схватить сумку и отвернуться. Если бы он остался в её руках секундой дольше, то не смог бы заставить себя двигаться. Чувство дискомфорта усиливалось, и ему пришлось задержать дыхание, чтобы успокоиться. Автомобиль, казалось, находился в километрах от него, но ноги тянулись туда, несмотря ни на что. Но чем дальше он был от неё, тем тяжелее становилось двигаться.       Шаги Джейса стали медленнее, тянулись почти невозможно. Он чувствовал взгляд на своей спине, и его грудь сжималась ещё сильнее. Его сердцебиение участилось и отдавалось в рёбрах так сильно, что почти причиняло боль. Чем ближе он подходил к внедорожнику, тем меньше его ноги хотели двигаться. Он вдохнул, отчаянно пытаясь наполнить лёгкие, но неважно, сколько вдохов он делал, он всё ещё не мог дышать. Боль внутри него росла, пока не начало казаться, будто его сердце сейчас остановится от такого давления.       Наконец, он подошёл к двери и попытался открыть её, но его рука не двигалась. Он опустил взгляд и увидел, что она дрожит. Закрыв глаза, Джейс сжал кулаки и попытался выровнять дыхание. Но ничего не заставило боль уйти, ничего не делало её меньше. Его рёбра ныли, в голове стучало, а глаза горели. Он ещё раз попытался протянуть руку, чтобы обхватить пальцами ручку, но его тело онемело. Сумка, перекинутая через плечо, скользнула по его руке и упала на землю. Он не мог этого сделать. Он так долго гордился тем, что сильный. Был в состоянии отключить свои чувства и просто делать то, что ему приходилось делать, чтобы выжить. Но это было не выживание. Это была гибель. Всё внутри него кричало, что это неправильно. С каждым шагом он умирал немного больше, и знал, что следующий полностью убьёт его. То, что забрали у него — его жизнь, его семью, её. Это будет последним. Чтобы зацементировать его судьбу и отнять будущее. Будущее, в которое он, наконец, позволили себе поверить. В считанные секунды всё исчезнет.       Джейс опустил голову и плотнее стиснул веки, пытаясь собраться с силами, чтобы уйти. Вместо этого он почувствовал, как его тело невольно поворачивается в сторону, где стояла она. Как будто он не мог это контролировать. Он нуждался в ней, жаждал прикоснуться к ней в последний раз. Ещё раз почувствовать тепло её рук, ещё раз ощутить её губы.       Открыв глаза, он встретился с её глазами. Они были широким и настолько наполненными эмоциями, что сразу же сжали его сердце. Она так же сдерживалась, делая именно так, как он и просил — она не плакала. Её губы дрожали, руки были плотно прижаты к бокам, как если бы это было всё, что она могла сделать, чтобы держаться.       Джейс ощутил, как нарастает напряжение в груди, устремляясь на поверхность с силой скоростного поезда. Он сделал вдох и затаил дыхание, стараясь удержать его. Но ничего не могло остановить его, и оно вырвалось из него поток воздуха, его обзор казался размытым, а ноги двигались по собственной воле.       В меньшее количество шагов, чем ему потребовалось добраться до машины, он подошёл к ней, зажал руками её лицо и обрушился на её губы. Он услышал вздох и ощутил влагу на щеках. На мгновение он подумал, что это она, но когда невыносимое стеснение в горле и резь в глазах стали очевидными, он понял, что это был он.       Её руки поднялись и коснулись его лица. Он чувствовал её дрожь и крушение, её тело, тёплое, безопасное и уютное. Её губы мягкие и влажные, на вкус как сладкая мята, печаль и она. Он крепко прижимал её к себе, его тело содрогалась вокруг неё, освобождая боль и страх, которые он удерживал так долго. Он знал, что слаб, он знал, что терял контроль, но не мог это остановить.       Отстранившись от её губ, он зарылся лицом в её волосы, жадно вдыхая аромат и наполняя лёгкие её запахом. Ещё немного, говорил он себе. Ещё несколько секунд, а затем он сможет убрать от неё руки. Но прошло несколько секунд, и боль всё росла. Давление в груди стало таким тугим, что он чувствовал, будто она может разорваться в любой момент.       Руки Клэри скользнули в его волосы, убирая пряди, успокаивая, как только могли, хоть они и дрожали.       — Всё хорошо, — услышал он её голос. — Всё будет в порядке.       Он обнял её и ближе притянул к себе.       — Я не могу.       — Ты можешь, — сказала она.       Он зажмурился, влага стекала по его щекам. Немного отодвинувшись, он прижал свой лоб к её. Её ладони поднялись и двинулись по его щекам, вытирая слёзы. Он разжал веки и посмотрел в её глаза. Они блестели невыплаканной печалью, хотя на её губах была грустная улыбка.       — Ты так прекрасен, даже когда плачешь, — прошептала она, её голос охрип. Кому-то это могло показаться странным. Но для Джейса это означало, что она не нашла его слабым или жалким в этот момент. Она имела в виду именно то, что сказала. В его сломавшемся и уязвимом состоянии она всё ещё думала, что он был прекрасен. Клэри приподнялась на носочки и поцеловала его щёки, сначала левую, затем в правую, потом она прикоснулась к его губам, и он мог ощутить солёность своих слёз на них.       — Мне нужно, чтобы ты сказала мне, — произнёс Джейс, его лицо всё ещё прижималось к ней. — Я не могу сделать этого, пока ты мне не скажешь.       — Скажу тебе что? — её дыхание скользило по нему, из-за чего боль внутри увеличилась в десять раз.       Он испустил медленный вздох.       — Мне нужно, чтобы ты сказала мне уезжать.       Небольшой всхлип вырвался из её горла.       — Джейс…       — Пожалуйста, Пеппи, — прошептал он, его руки пригладили её спутанные волосы. — Скажи мне уезжать.       Вместо того, что говорить, Клэри ужесточила хватку на нём, находя его губы своими, целуя его так, будто она не могла без этого дышать. Он ещё раз обхватил её лицо, вплотную прижимая к себе и не заботясь о том, кто это видел. Спустя несколько мгновений она отстранилась, оперевшись на его лоб. Она сделала глубокий вдох, и, казалось, прошла вечность, прежде чем она заговорила.       — Уезжай.       Слово еле-еле было слышно, но этого было достаточно, чтобы наполнить его силой двигаться, делать то, что он должен был сделать. Его руки упали по бокам, лицо отстранилось от неё. Он нежно поцеловал её чуть ниже уха, вдыхая её в последний раз, и задержался там, выдохнув:       — Спасибо.       Она кивнула, её тело дрожало из-за чуть ли не насильственной сдержанности.       Джейс закрыл глаза и отвернулся, шепча последние слова, которые хотел сказать ей.       — Я люблю тебя.       Ноги несли его вперёд, заставляя двигаться, хотя его уши услышали стук коленей, ударившихся о землю, топот шагов и удушающие слёзы и всхлипы, которые, он знал, ломали её изнутри. Он наклонился, чтобы подобрать свою сумку, сердце колотилось за рёбрами так больно, что он мог поклясться, они были на грани разрыва. Боль всё увеличивалась, когда его пальцы сжали ручку двери, и он открыл её.       Ничто не казалось реальным, когда он скользнул на кожаное сиденье, и за ним захлопнулась дверь. Он смотрел прямо перед собой, едва замечая, что Майкл повернулся к нему, в его глазах было сожаление, а губы шевелились. Джейс не мог понять, что он говорил. Он ненадолго закрыл глаза, пытаясь закрыться от хаотичных ощущений, выстраивающихся внутри него.       — Поехали, — сказал он, его голос был пустым и неживым даже для него. — Просто поехали.       Майкл вздохнул и отвернулся от Джейса, что-то сказав водителю. Джейс почувствовал, как автомобиль двинулся, и он ещё раз закрыл глаза, желая взять контроль над эмоциями. Но это было бесполезно. Он протянул руку и плотно сжал волосы в кулаки, согнувшись, и выпустил мучительный вздох, который он даже не понял, что удерживает. Его сердце разбилось на миллион кусков, когда эмоции одолели его. Чем больше он отдалялся от людей, которых любил, тем сильнее это происходило. Волна за волной горя, злости и потери выливались и наполняли машину звуками его боли.