Trading Yesterday — Love Song Requiem (сцена 1) Adam Belle — In My Veins (сцена 2)
Жёсткий камень ощущался прохладным и гладким под пальцами Клэри. Солнечный свет, проникающий сквозь разрыв в облаках, освещал траву и надгробья. Джонатан всегда шутил, что когда такое происходит, будто на самом деле можно увидеть Бога или ангелов, сходящих с небес. Клэри отвечала ему, что он несёт чушь, но теперь она думала, что, возможно, он был прав. До этого времени она бы никогда не стала изучать лучи и впитывать красоту мягкого жёлтого цвета. Будучи ребёнком — хотя, технически, в шестнадцать лет она всё ещё была ребёнком — она чувствовала себя намного старше. У неё было опыта смерти, любви и потери больше, чем большинству «детей» её возраста когда-либо приходилось пережить. В то время как другие проводили вечера среды на спортивных занятиях или за прогулкой с друзьями, Клэри находилась на кладбище, разговаривая с её мертвым братом, а затем работала в магазине своей мамы. Спустя несколько месяцев после ухода Джейса Клэри отступила. Она не хотела этого и не пыталась, но напоминания, боль переживаний… это стало слишком много для неё. Она знала, что не исцелилась после смерти Джонатана — не полностью — и, возможно, этого никогда не произойдёт, но уход Джейса сверху просто… сломал её. Она храбрилась, улыбалась, смеялась, притворялась, что справилась, но всё это время ощущала, как что-то гноится внутри. Боль. Предательство. Гнев. Какая-то часть её понимала, что неправильно чувствовать себя подобным образом. Что Джейс должен был выбрать свой путь, свою жизнь, и это было его решение. Она просто хотела, чтобы он выбрал её. Это было эгоистично, она знала, но не могла ничего поделать, чувствуя себя так. Текли дни и месяцы, Клэри убеждала себя всё больше и больше, что он солгал. Должно быть, он запутался. Потому что если бы он любил её, как утверждал, он бы не смог остаться в стороне. Он бы позвонил, написал, что-либо. Но он этого не сделал. Каждый день встречался тишиной от него. Даже не было шёпота. Она пыталась позвонить, найти какой-нибудь способ снова быть с ним, но встречала лишь тупики. У Лайтвудов не было никакой контактной информации. Его мобильный был отключён. Он просто… исчез. Он ушёл. Она старалась так долго, как только могла, удержать воспоминания о том, каково это смотреть в его глаза, чувствовать его руки вокруг себя, ощущать вкус его поцелуя, вдыхать его. Но время продолжало тикать, эти ощущения притуплялись всё больше и больше, пока, наконец, она не могла помнить всё чётко. У неё были намёки, небольшие воспоминания, но звук его голоса и красота его улыбки были такими смутными, что она не могла слышать и видеть их должным образом. Как будто их проведённое вместе время было сказкой. И она читала её, когда была маленькой девочкой, но уже сломанной и уничтоженной гневом и болью. Клэри не знала, сколько времени она сидела у могилы Джонатана, её глаза были прикованы к его гробу, пальцы прослеживали его имя, выгравированное на камне. Она прошла долгий путь, чтобы просто быть здесь, сидеть с ним, разговаривать, но сейчас это стало почти навязчивой идеей. Как будто она пыталась справиться с другой болью, заставляя себя переживать старую. Почему-то эта боль была легче. Может быть, это потому, что она знала, как с ней бороться, или потому, что Джонатан никогда не предавал её. Он не поворачивался спиной. Он не ушёл добровольно, оставив её разбитой и разрушенной. Его забрали. Не дали выбора. Она не могла винить его или злиться на него за то, что он никак не мог контролировать. Но у Джейса был выбор. Он был жив. У него был выбор, и он выбрал жизнь без неё. Эта боль… не имела никакого описания. Никакого исцеления. Она просто была. Клэри вздохнула и встала, разминая затёкшие мышцы. Взглянув вниз ещё раз, её глаза наткнулись на надгробие и цветы, прислонившиеся к серым камням; она отвернулась и пошла по извилистой тропинке кладбища. Она не позволила своему взгляду задержаться на качелях в парке. Воспоминания, годовщина смерти Джонатана — не то, с чем она могла справиться. Одного разбитого сердца было достаточно. Джослин сказала, что оставит магазин открытым, заявив, что так ей будет легче управлять им, когда будет занята. Клэри догадывалась, что она имела ввиду, и всё это сумасшествие — это имело смысл. Она просто делала что угодно, чтобы занять свои мысли от нахлынувших со всех сторон воспоминаний. Прогулка до магазина была мирной и тихой. Хотя весна технически наступила, в воздухе до сих пор витал холодок, и люди ещё не были готовы выбраться из своих тёплых домов. Хотя Клэри это радовало. Она действительно была не в настроении общаться с людьми сегодня, так или иначе. Когда Клэри дошла до магазина, её мама вышла из задней комнаты, неся средних размеров коробку и опуская её на прилавок. — Что это? — спросила Клэри, вешая свою куртку на крючок за стойку. Джослин подняла глаза; мешки под ними выдавали её продолжительную скорбь. — О, просто всякая старая дребедень, которую я нашла в задней комнате, — она начала вытаскивать упаковки с красками, кистями, рабочими халатами и «Как нарисовать…» книгами. — Я подумала, что, возможно, это понадобится для занятий с новичками, которые начнутся на следующей неделе. Клэри заглянула за край, тыкая пальцем в её содержимое. — Да, звучит неплохо. Джослин остановилась и повернулась к Клэри, обхватив её лицо руками. — Как ты сегодня? Не ври. Клэри вздохнула и высвободилась, снова опуская взгляд в коробку. — Я… мне грустно, — правда, она не уточнила, по какому поводу. Тихим голосом она добавила: — Я зла, — и хотя гнев не был направлен в сторону смерти Джонатана, её мать не спрашивала конкретно, что она чувствует по отношению к брату. Она просто спросила, как она, и гнев был частью этого. Джослин протянула руку и пригладила волосы Клэри, прежде чем слегка улыбнулась. — Я тоже, малыш. Я тоже. Клэри прочистила горло, чувствуя дискомфорт. — Итак, чем я могу помочь? — Ну, в задней комнате есть ещё несколько подобных коробок. Я подумала, что мы могли бы разобраться в них и оставить вещи, которые могут быть полезны там, — она указала на кабинет, где хранились припасы для занятий. — Хорошо, — Клэри начала двигаться в сторону кладовой. — Принесу ещё одну. Джослин кивнула, её руки забрались в коробку, занимая себя тем же путём, каким и хотела Клэри. Она вздохнула и двинулась в заднюю комнату, осматривая стеллаж у двери. Клэри услышала звон колокольчика над входной дверью, когда схватила одну из коробок. Она повернулась, чтобы пойти обратно в магазин, когда услышала, как Джослин вошла в комнату. — Мне нужно отойти в соседний магазин, чтобы спросить кое-что у Люка. Можешь посмотреть за отделом? — её голос звучал странно и натянуто. — Да, конечно, — сказал Клэри из-за коробки. — Спасибо, милая, — ответила Джослин и поспешила через соседнюю дверь. Клэри покачала головой. Она хотела бы понять способ Джослин горевать. В одно мгновение, казалось, с ней всё хорошо, а в следующее она выглядит немного безумно. Шагнув через дверь, Клэри почувствовала присутствие другого человека в комнате. — Дайте мне минутку, и я смогу помочь вам. Я только положу эту… — её взгляд поднялся над краем и встретился с очень знакомыми золотыми глазами. Она резко вдохнула, и её руки обмякли. Коробка, которую она держала, упала, её содержимое разлетелось по всему полу перед ней. Её тело онемело, и она застыла на месте. Джейс стоял в магазине, прямо около двери, засунув руки в карманы и уставившись на неё. Его грудь поднялась и быстро опустилась. Клэри сглотнула, её рот мгновенно высох, а в горле застрял ком. Она задавалась вопросом, спит ли она, не зная, сон это, и она скоро проснётся, всё ещё в одиночестве в своей постели, без Джейса, стоящего перед ней. Паника распространилась через её грудь на этой мысли. Она мечтала так долго увидеть его, даже если лишь во сне. Но её ум скрывал его от неё. Никаких снов. Никаких видений. Никакого Джейса. А теперь он стоял всего в нескольких футах перед ней, и она не могла пошевелиться. Она подумала, что должна что-то сказать. «Привет» или… что-то. Но слова не формулировались, её тело застыло, а глаза просто смотрели на него. Наконец, он заговорил: — Вероятно, мне следовало бы воспользоваться этим, а, Пеппи? — он поднял руку, и на его пальцах показался крошечный серебряный колокольчик на красной ленте. Горло Клэри сжалось, когда она увидела его и услышала, как он назвал её. Пеппи. Он назвал её Пеппи. Не Клэри. Пеппи. Имя, которое он так часто использовал в общении между ними. Его ласковое обращение к ней. Только к ней. Она сделала судорожный вдох и сжала кулаки. Столько мыслей и эмоций кружились в ней. Она хотела подойти к нему, обхватить его руками, ощутить его тепло, его запах, вкус его губ. Но также она хотела убежать, чтобы очистить свой разум и попытаться вступить в борьбу со всем, что она чувствовала в тот момент. Она хотела потребовать, знать, почему он ушёл и почему не звонил. Но она не могла завладеть достаточной частью эмоций, чтобы решить, что будет делать. Поэтому она просто стояла, осматривая его, её глаза впитывали то, что видели. Он выглядел иначе, но до боли так же. На нём были тёмные джинсы и белая футболка, пара чёрных кроссовок и чёрная куртка. Его волосы были короче, буйные кудри не висели на шее и не торчали за ушами, но он был ещё красивее. Таким красивым, что её сердце по-настоящему болело, когда она смотрела на него. Она задалась вопросом, каково это было бы целоваться с ним, прикасаться к нему. То электричество всё ещё было бы? Вся боль снова ушла бы? Могла ли она простить и забыть? Или это было бы ещё больнее? На данный момент, скорее, последнее. Так много мыслей, чувств и вопросов атаковали её сознание, но не дошли до губ. Неважно, как сильно она пыталась, она не могла сформировать слова. Поэтому, когда она, наконец, сказала то, что вышло, это было последним, что она ожидала произнести. — Ты подстригся, — её лицо покраснело из-за глупого заявления. Его волосы? Серьёзно? Из всего, что она могла сказать, из всех вопросов, которые могла спросить, состояние его волос было тем, на чём решил сосредоточиться её разум. Он изогнул брови и поднял руку, запустив её в короткие пряди. — Ну, да. Они… раздражали меня… немного. Всегда висели перед лицом… — он замолчал и опустил взгляд на пол, делая глубокий вдох. Когда он взглянул вверх, Клэри увидела тёмные круги под глазами, изнеможённое и разбитое выражение лица, и её сердце раскололось немного больше. Он сделал медленный шаг к ней. — Пеппи, я… — Не надо… — Клэри подняла руку и двинулась назад. Джейс замер, его дыхание сбилось, но глаза не отпускали её. — Не называй меня так, — прошептала она, её слова выходили шаткими. — Просто… это причиняет боль, когда ты меня так называешь. Его лицо вытянулось, и он сглотнул. — Хорошо. Она на мгновение закрыла глаза, пытаясь набраться хоть немного хладнокровия, но её тело, казалось, не собиралось подчиняться. — Ты… ты вернулся или просто… — её голос затих, руки запутались между собой. Она не смогла закончить фразу, потому что часть её не хотела знать ответ, а другая отчаянно желала. Надежда клокотала в её груди, и она пыталась задвинуть её обратно. — Я вернулся. Она кивнула, её сердце колотилось о рёбра. — Пе… Клэри. Мы можем просто… мы можем… поговорить? Я хотел бы… — Ты не звонил, — прервала Клэри. — Я ждала, что ты позвонишь, но ты ни разу этого не сделал, — она уставилась на пол, не в состоянии смотреть на него, в страхе, что она сломается и уступит слишком легко. — Я знаю. Это… я могу объяснить. Её голова резко поднялась. — Объяснить? Объяснить что именно? Как ты мог ехать? Как ты мог перекрыть все контакты? Это то, что ты хочешь объяснить, Джейс? Ты хочешь оправдаться передо мной? — она сглотнула, пытаясь заставить боль и гнев отступить, зная, что сейчас не время и место, но они кипели внутри неё, угрожая переполнить, и она ничего не могла поделать. — Ты сказал, что любишь меня. Ты… ты сказал, что любишь меня. Его лицо исказилось, и он шагнул вперёд, протянув руку к ней. — Да, я говорил. Я люблю тебя. Пожалуйста, если ты… — его слова были прерваны звоном колокольчика, когда несколько покупателей вошли в магазин. Он сделал вдох и попытался стереть боль с лица, но он был в этом не так хорош, как раньше, потому что она до сих пор видела её. Через мгновение он осторожно пересёк комнату, и Клэри напряглась, когда он приблизился, её тело готовилось к бегству. Остальные покупатели смеялись и слонялись вокруг полок с товаром, разговаривая между собой и совершенно не обращая внимания на напряжённость между ними двумя. Он остановился у прилавка, меньше чем в футе от неё, и протянул лист бумаги. — Я буду здесь. Когда… если ты захочешь поговорить, я буду здесь, — он повернулся, но затем остановился и оглянулся на неё, его выражение лица по-прежнему было умоляющим. Перегнувшись через прилавок, он прошептал: — Прости. Мне так жаль, Клэри. Я не хотел… — он закрыл глаза и сделал вдох. — Пожалуйста, просто дай мне шанс, и если ты всё ещё не захочешь меня видеть, я буду уважать это. Обещаю, — он ещё раз открыл глаза и посмотрел на неё. — Я люблю тебя. Боже, Клэри… я до сих пор… я никогда не переставал любить тебя. Неважно, веришь ты или нет, это не делает это ложью. Я просто хочу, чтобы ты знала. Несмотря ни на что. Руки Клэри качнулись по сторонам, и она хотела поднять их, потянуть его к себе, сказать ему, что она простила его, но она не могла. Что-то удерживало её, что она не понимала. Может быть, этот день добавил скорби по поводу годовщины смерти Джонатана, а может, это просто гнев, которому она позволила возрасти за те месяцы, пока его не было. Несмотря на это, он всё же был, и она не могла отрицать. Но она также не могла отрицать желание снова видеть его. Принять то, чего она хотела, и удержать, не отпуская вновь. Но ей необходимо было разобраться в том, что она по-настоящему чувствовала, чтобы решить, может ли она простить его. Джейс искал её глаза на мгновение, а затем опустил взор на прилавок. Клэри так сжимала кулаки, что начинали болеть мышцы. Её руки чесались прикоснуться к нему, но она знала, что это будет концом для неё. Она никогда не скажет то, что ей нужно сказать, чтобы заставить его услышать это. Ему нужно знать, сколько боли он ей причинил. Как трудно было не знать, где он, что он делал, и даже в порядке ли с ним всё. Она потянулась и схватила бумагу. Взглянув вниз, она заметила, что адрес указывал на квартиру в городе. Она посмотрела на него. — Ты не будешь жить с Лайтвудами? Он встретил её взгляд и покачал головой. — У меня есть своя квартира. Выше по улице. Она нахмурила брови и ещё раз опустила взгляд на адрес. — Мне восемнадцать в следующем месяце. Мне больше не нужно оставаться с приёмными родителями. Её голова резко поднялась. — Твой день рождения в следующем месяце? Его губы расплылись в едва заметной улыбке, и он кивнул. — Но… я не понимаю, почему ты просто не можешь остаться с Лайтвудами. Он вздохнул и оттолкнулся от стойки. — Я знаю. Но если ты придёшь… я объясню. В этот момент две девушки, которые просматривали полки, подошли к кассе, одна из них рассматривала Джейса так, что Клэри захотелось пропустить раскалённую кочергу через её глаз. Она хмуро посмотрела на девушку, а затем снова на Джейса, находя его взгляд, прочно прикованный к ней. Он даже не видел других девушек, и от осознания этого гнев Клэри немного уменьшился. — Я подумаю об этом, — сказала она, складывая кусочек бумаги и помещая его в карман. Он засунул руки обратно в карманы. — Справедливо, — он попятился ещё на несколько шагов и повернулся к двери. Клэри почувствовала, как огромный вес, который обосновался в груди, когда он уехал, снова надавил на неё. — Джейс. Он остановился и оглянулся, его глаза были полны надежды. Она сделала рваный вдох, желая сказать так много всего и сразу. — Я просто… мне нужно время, чтобы… чтобы во всём разобраться. Он закусил губу. — Я никуда не уйду, — и с этими словами он открыл дверь и вышел под угасающий солнечный свет. Клэри опустилась на прилавок, её сердце бешено колотилось, руки тряслись. Через некоторое время она поняла, что на неё уставились две девушки, но её это не волновало. Она отвернулась от них и на ватных ногах двинулась в заднюю комнату. Её мать стояла у двери, вертя руками, с понимающим выражением лица. — С тобой всё в порядке? — спросила она, когда Клэри прошла мимо неё и прислонилась к стене. Она покачала головой. Джослин направилась к ней, но Клэри подняла руку. — Там несколько покупателей. Её мать остановилась, одарила страдальческим взглядом, но повернулась и вышла из комнаты. Клэри издала медленный, рваный вздох и позволила себе опустить на пол, скользя спиной по стене. Она подтянула колени к груди и уперлась в них лбом. Она думала, что, может быть, заплачет, но слёзы не шли. Она просто сидела, застывшая и не в состоянии осознать, что только что произошло. Он вернулся. В течение нескольких месяцев она желала и надеялась снова увидеть его. А теперь он приехал, и она фактически закрылась от него. Она не могла разобраться в беспорядке своих эмоций. Какого чёрта с ней не так? Клэри запустила руки в волосы и сильно сжала их. Боль пронзила её голову, но ей было плевать. Она заземляла её и помогала сосредоточиться. Несколько минут спустя Джослин зашла в заднюю комнату и сползла по стене рядом с Клэри. Она протянула руку и положила ладонь на затылок Клэри. Клэри наклонилась и уперлась в плечо матери. — Я не знаю, что делать, — прошептала она. Джослин вздохнула. — Что он сказал? Клэри закрыла глаза, его лицо возникло в её подсознании, боль и мольба в его взгляде. — Он сказал, что хочет объяснить, — её голос опустился до шёпота. — Сказал, что любит меня. До сих пор. Джослин притянула Клэри ближе и прижалась губами к её голове. — Конечно, любит. Как можно не любить? — Он уехал, мама. Он ушёл. И не звонил. Не писал. Как я могу просто… забыть об этом? Как…? — Может быть… — Джослин продолжала гладить Клэри по голове. — Может быть, ты не забудешь, — она вздохнула, когда Клэри издала низкий стон. — Чего ты хочешь? Я имею в виду, ты действительно думаешь, что хочешь этого? Клэри сразу же ответила. — Мне не нужно думать об этом. Я знаю, чего я хочу. Всегда знала. Я хочу его. Я всегда хотела его, но… — Но? Клэри закрыла глаза. — Но я боюсь. Боюсь, что он снова уйдёт. Я просто не хочу больше чувствовать подобное, чувствовать такую боль, — она снова опустила голову на колени. — Что, если он снова уйдёт? Что, если в следующий раз не вернётся? — Что, если он вообще не уйдёт? Клэри посмотрела на мать, её брови нахмурились. Джослин подняла руки и обхватила щёки Клэри. — Я знаю, что не так много видела вас вместе, но то, что я видела… особенно тот день, когда он уехал… это не то, что можно подделать. Этот мальчик любит тебя. Он не хотел уезжать не меньше чем ты, чтобы он уезжал. Но по какой-то причине ему пришлось. Может быть, по этой же причине он не звонил. — Может, это не так, — пробормотала Клэри. — Может, — Джослин согласилось кивком головы, а затем повернулась и встретилась с глазами Клэри ещё раз. — Но разве ты не обязана выяснить это для себя? Она заскулила, зная, что её мама была права и ненавидя этот факт. Она была упрямой. — С каких пор ты на его стороне? Джослин усмехнулась. — Это не так. Я на твоей стороне. Всегда на твоей стороне. Поэтому я знаю, что ты на самом деле хочешь, чтобы я сказала тебе идти к нему. По крайней мере, выслушай, что он скажет, — она сделала паузу. — Просто подумай об этом на мгновение. Почему ты действительно расстроена? Клэри вздохнула и опустила лицо на руки. — Честно? Я не знаю. Я не знаю точно, что чувствую, — она покачала головой. — Когда я увидела его, стоящего там, я просто… я даже не знаю, что это было. Как будто я была счастлива, но так зла одновременно. Я хотела обнять его и хотела убежать. Я не знаю, почему. Но я не могла сдвинуться с места и даже дышать. Я просто стояла так, уставившись на него, как идиотка. — Как ты уже говорила. Ты боишься. Это совершенно понятно, учитывая, через что ты прошла. Но, малыш, — она повернулась к Клэри, её глаза были грустными, но серьёзными, — он не Джонатан. Он вернулся. Клэри почувствовала, что её глаза жжёт, и снова покачала головой. — Это не т… — Я знаю, что это не то же самое. И я знаю, что ты знаешь, что это не то же самое, — она протянула руку и положила ладонь на грудь Клэри. — Но твоё сердце знает это? Рот Клэри отвис, когда она вникла в то, что сказала её мать. Так долго после смерти Джонатана Клэри винила себя. Она знала, что это не её вина, что это был несчастный случай. Дороги были мокрыми и скользкими, и этот олень выбежал ниоткуда. Но она приняла на себя вину, потому что её сердце и разум не могли смириться с тем, что он ушёл на самом деле, без всякой причины. Случайная авария вечером во время шторма. Кто-то должен был взять на себя вину, и поэтому она приняла её. Но худшее из всего, что она никогда не могла заставить себя признаться, что обижалась на Джонатана за то, что он ушёл. За то, что позволил себе уйти, оставив её маму и её одних. Без его юмора и улыбки. Без его жизни. Он был такой силой, таким ярким пятном в их жизни, что жизнь без него сделала мир немного темнее. Когда Джейс ушёл, произошло то же самое. Она хотела знать причину, и когда не нашла, получилось как с Джонатаном, ей нужно было на кого-то взвалить всё. А ведь он был на свободе, он уехал с ним. Он пытался сказать ей, не объясняя, что у него действительно не было выбора в этом вопросе. Что по какой-то причине будет опасно, если он останется. Его письмо — неважно, как расплывчато оно было — сказало именно это. Он был так сломан в тот день, когда уехал. Открыто и нехарактерно. Он отпустил себя и обнажился полностью перед всеми. Чего Джейс никогда не делал. Никогда. Он плакал впервые за двенадцать лет. И это было из-за неё. Это было так ясно в то время. Как она позволила себе стать настолько ослеплённой, настолько циничной? Как она могла подумать, что ему плевать? Как она могла позволить себе поверить в это? Клэри вскочила, её сердце колотилось в груди. — Я такая глупая, — она запустила пальцы себе в волосы. — Я такая, такая глупая. Джослин встала. — Ты не глупая. Ты эмоциональная шестнадцатилетняя девушка, которая пережила больше, чем свою долю горя. Потерь, — она перекинула волосы Клэри через плечо. — А он семнадцатилетний парень, который также испытал больше, чем должен был, — она сделала паузу, её голос понизился почти до шёпота. — И он отчаянно влюблён в тебя. То, что я никогда не думала возможно в таком молодом возрасте, но… ну, вот оно. Впервые за эти месяцы слёзы полились по щекам Клэри. Джослин покачала головой и наклонилась к Клэри, опираясь щекой на её макушку. — В прошлом году я позволила своим страхам помешать мне, и я столкнула их на тебя. Я не позволю тебе совершить мои ошибки. Жизнь слишком коротка. Если мы и уяснили что-либо из смерти Джонатана, вот оно, — она отступила назад, сжала плечи Клэри и посмотрела ей прямо в глаза. — Если тебе нужен этот мальчик, лучше иди и скажи ему. Клэри улыбнулась сквозь слёзы и снова обняла свою маму. — Спасибо за… всё. — Нет, — произнесла Джослин. — Спасибо, что помогла мне понять, что можно продолжать жить после всего, что случилось. Что это нормально — быть счастливой. Любить. И, Клэри, это нормально и для тебя тоже. Клэри шагнула назад и вытерла рукой лицо, очищая слёзы и закаляя себя на то, что она должна сделать. Одарив Джослин последней улыбкой, она вернулась в магазин, схватила свою куртку, шагнула через беспорядок, который устроила ранее, и вышла за дверь. Её шаги ускорились, и вскоре она перешла на бег. Она бежала так быстро, как только могла. Прочь от прошлого, прочь от боли — к будущему. К прощению, к человеку, который выполнил своё обещание. Он сказал, что вернётся, и он вернулся. И теперь была её очередь. Она сказала, что будет ждать его, и теперь настало время, чтобы доказать ему это.***
Джейс никогда не понимал, как сильно он ненавидел тишину, до этого момента. У него были все свободы в мире в его новом месте, но тишина доводила его почти до безумия. Телевизор не интересен, и даже коробки, выстроенные у стены и усеявшие ковёр, не привлекали его внимания. Он понятия не имел, где что находится, да и его это не волновало. Единственное, что его волновало, казалось, не хотело его. Или не могло. Он не знал, чего ожидал. Не то чтобы он не знал, что причинил ей боль, не разговаривая с ней и не писав почти шесть месяцев, дав ей впечатление, будто она перестала ему быть дорога. Ничто не могло быть так далеко от истины, но он мог видеть, что она думала так. До сих пор он считал, что она знала его лучше, чем кто-либо. Как она могла сказать такое? Его было действительно так трудно прочитать, что она не знала? Или он просто обидел её так сильно, что она не могла разглядеть его настоящего? Джейс сел на диван и опустил лицо на руки. Что он наделал? Он уехал и ничего не объяснил. Он думал, что поступает правильно, безопаснее всего, но сейчас… сейчас она не хотела — или не могла — простить его. Даже если она даст ему шанс всё объяснить, она не сможет простить. Может быть, он был глупым и наивным, думая, что будет так просто вернуться. Он должен был. Хотя она сказала ему, что будет ждать, он действительно ожидал, что так и будет? Джейс опустил руки и рассеяно пробежал по грифу своей гитары, которая лежала у подушки. Это была единственная вещь, которую он распаковал, кроме одежды, которая была на нём. Он поднял её и положил себе на колени, чувствуя комфорт её веса. Его пальцы скользнули по струнам не потому, что он хотел играть, а потому, что не знал, что делать. Ему нужно было что-то, что заставило бы чувствовать себя заземлённым, как будто он не дрейфует без направления по реке, без весла. Потому что так он чувствовал свою жизнь. Закрученной, неправильной, бесцельной. Он больше никому не принадлежал. Ни Майклу, ни Лайтвудам, ни Клэри. В попытке сделать всё правильно для всех, кроме себя, он потерял всё. Его рука обхватила гриф, а другая начала наигрывать мелодию, пока вся квартира не наполнилась музыкой. Он не хотел играть или петь, или даже быть в сознании, но он был и почему-то чувствовал себя лучше. Струны, режущие пальцы, заставляли его чувствовать себя лучше. От слов, эмоций и вибраций его голоса становилось легче. Его рука двигалась быстрее, а голос становился всё громче. Его не волновало, кто слышал или что думал о нём. Всё, о чём он заботился — его боль уменьшается с каждым аккордом и словом. Так долго музыка не работала, и было не понятно, почему сработала сейчас. Может, возвращение сюда, в это место, где он чувствовал, что принадлежал. Или, может, из-за того, что снова увидел её. Как бы больно ни было в момент, когда она оттолкнула его, просто её присутствие притупило боль, которую он носил в себе все эти месяцы. Он закрыл глаза и сыграл последние аккорды, звук витал в воздухе, исчезая в тишине, которую захватил ранее. Его голова повисла, и он просто сидел, струны ещё издавала лёгкие звуки под его пальцами. — Я очень скучала по тому, как ты играешь, — тихо сказал голос из дверного проёма. Джейс резко поднял голову и повернулся в направлении голоса. Он чуть не уронил гитару на пол, когда вскочил. Она стояла там, маленькая и робкая, и такая… такая сногсшибательная. Её яркие волосы, сумасшедшие и необузданные, как всегда, обрамляли её бледное лицо, и их глаза встретились, и она нервно потёрла руки. Он бережно положил инструмент рядом с диваном, чувствуя заметную дрожь в руках. Повернувшись к ней, он сглотнул, прежде чем произнести: — Ты пришла. Я думал, тебе нужно время. — Я тоже так думала, — сказала Клэри и шагнула вперёд, а затем остановилась. — Могу я войти? Джейс кивнул и пошёл вперёд, жестом приглашая её. — Да. Да, конечно, — приблизившись к ней, он закрыл дверь и протянул руку к её пальто. Она взглянула на него со странным выражением лица, прежде чем медленно сняла пальто и вложила в его протянутую ладонь. Тепло ткани впиталось в его кожу, и часть его хотел поднести её к лицу и вдохнуть её запах. Но он этого не сделал. Джейс повесил её пальто на крючок за дверью и смущённо встал рядом с ней. — Хочешь присесть? — он посмотрел на диванчик в середине комнаты. — У меня есть только диван, так что… но я могу постоять, если ты не хочешь… — он знал, что выглядел как идиот, но понятия не имел, что сказать. Он не хотел пугать её, но, Боже, как же он хотел притянуть её к себе и обнять. Она улыбнулась и покачала головой. — Всё хорошо, Джейс. Звук его имени на её губах был лучше музыки для его ушей. — Прости. Я просто не хочу сделать всё хуже, чем уже есть. Клэри посмотрела на него, её зелёные глаза внимательно изучали его. — Почему ты не звонил? Поднимая руку в волосы, он выдохнул. — Ты не собираешься ходить вокруг да около, не так ли? — Мне нужно знать. — Я знаю, — честно сказал он. — И ты заслуживаешь знать. Но на это не просто ответить. — Тогда я начну с чего-нибудь полегче. Ты хотел позвонить? — Да, — облегчение затопило его груди, надежда снова промелькнула. Её брови нахмурились, она взглянула на пол. — Я хочу понять, Джейс. Я, правда, хочу понять, — она встретила его взгляд, на этот раз её глаза были наполнены болью. — Помоги мне понять. Он сделал ещё один шаг ближе к ней, проверяя, как близко она подпустит его. Она вообще не отошла назад. — Это такая длинная и запутанная история, Клэри. Это может занять всю ночь. — У меня есть время, — сказала она, её взгляд не отрывался от него. Он подошёл ещё ближе, и она до сих пор не сдвинулась. Его сердце заколотилось, дыхание стало мелким, а ноги продолжали двигаться, пока он не оказался всего в нескольких дюймах перед ней. Она смотрела на него, широко раскрыв глаза и что-то ища. Он мог чувствовать тепло, исходящее от неё, и больше всего хотел прикоснуться к ней. Было много всего, что он хотел сказать, что ему нужно было сказать, но ничего из этого не было так важно как то, что он произнёс: — Я так скучал по тебе, — прошептал он. Клэри закрыла глаза и испустила неровный вдох. — Джейс… — Я никогда не хотел уходить, Клэри. Ты знаешь это. Это просто… убивало меня в тот день. И каждый день после этого, всё, что я мог видеть — твоё лицо, всё, что я мог чувствовать — твои прикосновения, всё, что я мог ощущать — твой запах и вкус. Ты была вокруг меня всё время, и что бы я ни делал, куда бы ни пошёл, это никогда не менялось. — Ты оставил меня, — прошептала она. Это было не обвинение, а просто констатация. Джейс закрыл глаза и склонил голову. — Но я никогда не прощался. Я никогда не имел в виду прощание. Я никогда не чувствовал, будто прощался. Клэри опустила лицо и сделала вдох. — Пожалуйста, — взмолился Джейс. — Пожалуйста, я расскажу тебе всё. Что угодно. Я просто… не отталкивай меня. Пожалуйста, не заставляй меня держаться подальше. Я не могу… я не могу больше терпеть, — он сделал шаг, и её рука метнулась вперёд, ладонью придавив его грудь. У него перехватило дыхание, и её глаза распахнулись. Тепловой удар прошёл сквозь него, и он должен был бороться с желанием схватить её и обернуть свои руки вокруг её тела. Он затаил дыхание, ожидая, когда она уберёт руку или оттолкнёт его. Но она не сделала ни того, ни другого. Вместо этого она уставилась на то место, где они соприкасались. Джейс почувствовал, как её пальцы задрожали, а потом сжали его рубашку. Он не шелохнулся и смотрел, как стремительно поднимаются и опускаются её плечи, они оба замерли, боясь пошевелиться больше, чем уже было сделано. Спустя несколько мгновений он увидел, как она сглотнула и осторожно подняла вторую руку, поместив её рядом со своим кулаком, слегка скользнув ладонью по его рубашке. Он наконец-то втянул воздух, его пульс стучал в жилах. Клэри шагнула вперёд и уперлась лбом чуть выше места, где лежали её руки. — Я тоже скучала по тебе. Джейс упорно боролся с желанием прикоснуться к ней, не зная, как она отреагирует, но безжалостные волны жара, нахлынувшие на него, крушили его сдержанность. — Клэри… — его голос был напряжённым. Она уткнулась в него лицом. — Боже, ты даже пахнешь так же. — Клэри, я не… ты должна сказать мне… я просто… я не знаю, что мне делать прямо сейчас, — он запинался, его напряжённое тело хотело прикосновений, а не контроля. — Я хочу прикоснуться к тебе и не знаю, должен ли… могу ли я… Вместо ответа Клэри убрала руки от его груди, скользя по животу к его ладони, сплетая их пальцы. Он закрыл глаза от ощущения её кожи на своей, тёплой и мягкой, и такой утешительной. Он почти забыл, что это такое. Она подняла его руки и положила себе на спину. — Обними меня, — прошептала Клэри. — Просто… обними меня. Его дыхание вышло одним порывом, и он прошёлся одной рукой по её позвоночнику, остановившись на задней части шеи, а второй обхватил её, крепко прижимая к себе. Он почувствовал, как она повисла на нём, и его ноги ослабли. Они опустились на колени, не выпуская друг друга из объятий. Джейс опустил лицо ей на макушку, её запах наполнил его и вернул все воспоминания, которые, он думал, потерял. Ему хотелось поцеловать её, показать ей, как много она значила для него, и как он сожалеет обо всём, но понятия не имел, готова ли она, и был счастлив просто обнимать её сейчас. Её руки вцепились в его спину и схватили его за рубашку, донельзя близко притягивая к себе. Она вздохнула, её дыхание нагревало ткань между ними. — Если я сплю, пожалуйста, не дай мне проснуться. Он прижал губы к её голове, но не целовал. — Ты не спишь, Пе… — он поймал себя, прежде чем успел сказать. — Клэри. Клэри вздохнула и отстранилась, её грустные глаза встретились с его. — Прости, что я сказала тебе не называть меня так. Ты можешь называть меня Пеппи, когда захочешь. Я скучала по этому. Я просто… когда ты пришёл в магазин… я просто была удивлена и обижена… и просто было много всего внутри, что я не знала, как реагировать. Он убрал руки с её спины и осторожно положил на её лицо, заключая его в ладони так, будто она была хрупкой и драгоценной. — Ты имела полное право злиться. До сих пор имеешь. Но всё, что я делал, всё до единого, не без оснований. Я знаю, ты не понимаешь, но я только пытался защитить тебя. Защитить всех, — его пальцы скользнули по её щекам, дрожь от того, что он, наконец, прикасается к ней, прошла сквозь него. — Если бы был другой способ, я бы выбрал его. Я бы сделал всё, чтобы не уезжать. И я не буду делать это снова. Если я всё ещё нужен тебе… — он подбирал слова, его горло будто сжимало их. — Я обещаю тебе. Я никогда не оставлю тебя снова. Я буду стараться изо всех сил и никогда больше не оставлю тебя, — он осторожно прижался к её лбу. — Пожалуйста, Пеппи. Пожалуйста, поверь мне. Она потянулась и провела пальцами по его челюсти, а затем по волосам. Он закрыл глаза из-за этого ощущения. — Я скучаю по твоим длинным волосам, — произнесла она. — Так хорошо, но мне нравилось, как они чувствовались между пальцами. Джейс натянуто рассмеялся. — Я отращу их обратно. Её руки двинулись по его щекам и приподняли его лицо. Он открыл глаза и посмотрел на неё. — Я верю тебе, — прошептала она. — И тут не за что прощать. Глубоко внутри я всегда знала это. Я знаю тебя, Джейс. Хотя я пыталась убедить себя в обратном, я знаю. Я знаю, что ты никогда бы не оставил меня, если бы не был вынужден, — её пальцы сжали его челюсть. — Я знаю, что ты любишь меня. Я вижу это. Я чувствую это. А ты чувствуешь? Ты видишь и чувствуешь это от меня? Он посмотрел ей в глаза, и это было так. Он чувствовал, как это льётся из её тела в его. — Да, — выдохнул он. И так же, как в самый первый раз, когда он целовал её, он чувствовал это. Это магнитное притяжение между ними, и он не хотел ничего больше, чем окунуться в него. Его взгляд упал на её рот, немного приоткрытый и идеальный. Она увидела, что он куда-то смотрит, и последовала за ним. Её дыхание перехватило, и она закусила нижнюю губу зубами, этим самым только заставив его хотеть её ещё больше. Её пальцы на его лице сжались, и Джейс знал, что она почувствовала то же самое. Эту необъяснимую тягу слиться воедино. Джейс закрыл глаза и сглотнул, прежде чем вновь открыть их. — Клэри… — он выдохнул. Его глаза метнулись к её рту ещё раз, его сердце вылетало из груди, его большой палец прошёлся по её губам. — Можно…? Их глаза медленно встретились, и она смотрела на него мгновение. — Ты знаешь, что никогда не должен спрашивать. Он почувствовал, как вес, который давил на его грудь пять месяцев, был снят, и он был свободен, наконец, он мог ощутить то, чего до смерти хотел почувствовать. Пальцы скользнули по её щекам, и он медленно наклонился, тепло между ними росло, чем ближе он был к ней. Она приоткрыла губы и закрыла глаза, и он оказался там. Это было всё, что он помнил, и больше. Огонь, нежность, комфорт и… дом. Сначала поцелуй был осторожным, сдержанным, робким, их рты едва соприкасались, как будто это был первый раз, всё заново. Но потом он стал более интенсивным, отчаянным, сильным, как будто они голодали и, наконец, получили еду. Рот Клэри двигался синхронно с его, и казалось, что они никогда не расставались, как будто не прошло и полугода, как он в последний раз чувствовал её поцелуй. Её руки обвились вокруг его плеч, и она вжалась в него, её тело дрожало. Её вкус затопил его рецепторы, всё его существо вибрировало. Она была такой тёплой и мягкой. Ничто никогда не чувствовалось так хорошо и правильно в его жизни. Через некоторое время поцелуй замедлился до простых касаний, но Джейс не мог оторваться от неё, и, казалось, она тоже не могла. Они стояли на коленях посреди его не распакованных коробок, в квартире, которую никто из них не знал, цепляясь друг за друга в отчаянии. Но впервые Джейс чувствовал, что он дома. Это не было владением или знакомой окрестностью города. Это были люди, друзья, семья. Это была она. Девушка, которая заставила его открыться, когда он того не хотел. Та, кто отдала ему всю себя, не ожидая ничего взамен, но вместо этого получила всё. Она была его жизнью, его всем. Его домом.