Сборная солянка Драмионы

оос/au/g/героям по тридцать семь лет/попаданцы/исторические эпохи [Время: 1595 год. Место: театр. Действие: спектакль «Ромео и Джульетта».] Ранним утром девятнадцатого сентября рассветное солнце невидимой кистью разукрасило небо красными, оранжевыми и золотистыми широкими мазками. Сквозь высокие окна первые солнечные лучи осторожно пробрались в библиотеку Малфой-мэнора. Всё это огромное помещение занимали шкафы, составляющие хитроумный лабиринт деревянных полок и книг. Сотни книг в самых разных обложках, и в каждой — своя история. За большим дубовым столом, находящимся прямо напротив окна, сидела женщина. Её непослушные волосы были заплетены в неаккуратную косу, из которой выбилось несколько кудрявых прядей. На ноги был накинут клетчатый плед, а хрупкие плечи были надежно спрятаны за толстой вязью любимого чёрного свитера. Женщина, видимо, не замечая течения времени, увлечённо листала толстую книгу, лежащую перед ней. Свеча, стоявшая рядом, догорая, выпустила тонкую струйку дыма, причудливо закрутившуюся в воздухе. Но женщина снова ничего не заметила, углубившись в книгу. Даже когда косой луч света подобрался прямо к ней и запутался в её густой косе, делая цвет волос похожим на густой лесной мёд, волшебница не подняла глаз от книги. Тишину библиотеки нарушал лишь шорох переворачиваемых страниц. Свой тридцать седьмой день рождения Гермиона Малфой встретила с книгой, объятая тишиной библиотеки. Краешек солнца уже показался над линией горизонта, прячась в разноцветных листьях осеннего сада. Гермиона по-прежнему не замечала ничего вокруг, перелистывая страницы и жадно бегая глазами по строчкам. Сон бежал от неё, как от прокаженной, но её это только радовало. Дверь, ведущая в библиотеку, открылась, издав тихий скрип, и на пороге появился Драко Малфой в не менее тёплом свитере, связанный миссис Уизли (к полному неудовольствию Рона) на прошлое Рождество. В правой руке Малфой держал кружку с дымящимся мятным чаем. Мужчина смотрел на спину своей жены, которая даже не повернулась на звук. И на это были причины. Миссис Малфой уже несколько дней демонстративно не разговаривала со своим мужем, в гордом одиночестве спала в комнате Шарлотты, которая в это время уже была в Хогвартсе, и чай себе тоже готовила сама, лишив мужа последнего удовольствия. А, может, и одного из способов извиниться. Причиной такой сильной ссоры стал уродливый рыжий кот Гермионы, которого та ласково называла Глотиком, а Малфой — Жиродцем. Потому что Живоглот слишком много ел, а ещё явно не претендовал на первый приз на выставке кошек. Одним сентябрьским днём невероятно злая Гермиона налетела на мужа с упреками и обвинениями. Оказывается, она видела, как Малфой выкинул кота на улицу, а потом ещё и плотно закрыл дверь, лишая кота пути домой. Конечно, Драко несколько раз объяснял, что лишь выпускал рыжего любимца жены, отчаянно рвущегося на прогулку, во двор мэнора. А дальнейшая судьба кота ему была неизвестна. Но миссис Малфой лишь презрительно хмыкала и говорила, что всё это только отмазки и попытки оправдать себя. С того дня Гермиона даже не посмотрела на мужа, хотя тот несколько раз пытался помириться. Сейчас, с грустью посмотрев на свою Грейнджер (потому что так было привычнее), мужчина направился к столу, за которым она сидела. Его шаги утонули в мягком ковре, на котором настояла Гермиона, переехав в поместье. Малфой только собирался поставить кружку рядом с локтём женщины, как Гермиона неожиданно обернулась, сделав резкое движение рукой. Мгновение — и кружка опрокинулась, а чай разлился по столу, залив страницы книги. — Чёрт! — воскликнула Гермиона, вскакивая и пытаясь вытереть страницы книги. Потом она развернулась к застывшему Малфою и, гневно сверкнув глазами, ядовито спросила. — Неужели нельзя быть немного поосторожнее? — Кто знал, что ты дёрнешь рукой, и чашка опрокинется? — повысив голос, огрызнулся Драко, следя глазами за тёмно-коричной жидкостью, капающей с угла стола прямо на мягкий ковёр. — Надеюсь, хоть книгу можно спасти, — обращаясь скорее к самой себе, чем к мужу, произнесла женщина и повернулась обратно к столу. — Мерлин! Мистер Малфой тут же оказался рядом с Гермионой, заглядывая в книгу. Буквы, искусным языком сплетённые в слова, закручивались в водоворот, постепенно исчезая со страницы, которая уже становилась белоснежной, словно на ней ничего никогда не было напечатано. — Что же это? — пробормотала женщина и уже собиралась отойти от стола, как вдруг страница будто осветилась изнутри, и Гермиона, сдавленно вскрикнув, провалилась в книгу. Драко же показалось, что книга втянула волшебницу в себя. Чистая страница продолжала призывно сиять, словно сообщая о том, что Малфою следует отправиться за женой. Глубоко вздохнув, мужчина наклонился к раскрытой книге и тут же ощутил, что он летит. Ощущения были схожими с теми, как когда волшебник отправляется куда-то через портал. Вдруг, совсем рядом раздался мелодичный женский голос, произносящий немного нараспев слова, показавшиеся Драко знакомыми: — Две равно уважаемых семьи В Вероне, где встречают нас событья, Ведут междоусобные бои И не хотят унять кровопролитья. Друг друга любят дети главарей, Но им судьба подстраивает козни, И гибель их у гробовых дверей Кладет конец непримиримой розни. Их жизнь, и страсть, и смерти торжество, И поздний мир родни на их могиле На два часа часа составят существо Разыгрываемой пред вами были. Помилостивей к слабостям пера: Грехи поэта выправит игра. А после, немного помолчав, невидимая девушка добавила: — Тебе даётся двадцать три часа, Чтоб времени прошедшему взглянуть в глаза. По истечении часов своих — беги, Вот медальон тебе на память — береги! Не успев ничего как следует понять, Малфой почувствовал резкий толчок и сразу же приземлился на ноги. Выпрямившись, мужчина огляделся. Он оказался в маленькой комнате, в которой было очень много самой разной одежды. Старинные бархатные платья, шляпы с длинными цветными перьями, широкие мужские штаны, шпаги, вуали и бесчисленное количество самых разных нарядов. Среди этого вороха цветных тканей кто-то барахтался. Малфой подскочил к одной из куч и сунул туда руку. Тотчас же за его протянутую руку схватилась чья-то другая — маленькая и тёплая. Мужчина вытащил из многочисленных платьев темноволосую женщину, которая оказалась Гермионой. Гермиона огляделась и непонимающим взглядом посмотрела на Малфоя. Она была одета в лёгкое платье цвета спелого персика, а длинные волосы забраны в аккуратную косу, в которую была вплетена белая лента. Сам Драко оказался одет в красивую рубашку с узорчатой вышивкой, узкие (непривычно узкие) штаны и сапоги из мягкой кожи. — Где мы? И почему мы одеты, как одевались люди в шестнадцатом или семнадцатом веках? — Откуда я знаю? — пожал плечами Драко, продолжая оглядывать комнату, в которой они оказались. Каменные стены, маленькое окошко, через которое пробивается солнечный свет, довольно низкий потолок и массивная дубовая дверь. Вдруг раздались звуки трубы, приглушенные толстыми стенами и дверью. — Труба? — удивлённо произнесла женщина, поворачиваясь к двери. Тут же послышалось приглушенное постукивание в дверь, и женский голос произнёс: — Мисс Джонсон, ваш выход через десять минут! Мистер Реджон, ваша сцена немного позже! Не дождавшись ответа, девушка удалилась, её силуэт мелькнул за окном. — Мисс Джонсон? — растерянно спросила Гермиона, глядя на Малфоя. — Мистер Реджон? Что вообще происходит? И тут её взгляд наткнулся на что-то, находящееся за спиной Драко. Мужчина повернулся и увидел афишу, разрисованную кем-то, очень мастерски владеющим кистью и красками. С довольно большого листа пергамента на них взирали их собственные, превосходно выписанные лица, а внизу витиеватыми буквами было написано название спектакля. «Ромео и Джульетта». — Мы играем Ромео и Джульетту? — совсем сбитый с толку спросил у Гермионы Малфой, поворачиваясь обратно. — Видимо, мы попали в прошлое, когда упали в книгу, — заметила женщина, начиная ходить по тому малому пространству комнаты, которое ещё было свободно. — Видишь, там в самом уголочке афиши написан год? Мы попали в тысяча пятьсот девяносто пятый год, и мы играем в спектакле да и ещё и главных героев… В этом времени мы являемся совершенно естественным фактором, будто всегда существовали именно в этом временном отрезке, хотя сами мы понимаем, что попали сюда из другого времени. Странно, почему же именно в этот год? Малфой только открыл рот, чтобы высказать своё предположение, как Гермиона вскрикнула: — Я как раз начала читать про первые театры и их постановки! А попали мы, кажется, в Шордич. Здесь были построены первые театры, это дальше городской черты. Значит, сейчас мы попали в «Лебедь», он совсем недавно открылся и, получается, сегодня он даёт первый спектакль! — взволнованно сыпала фактами бывшая Грейнджер. — Ты случайно не «Историю Англии» читала? — взволнованно спросил Малфой, глядя на жену. — Её, — кивнула волшебница. — А что? — Кажется, я знаю, почему нас сюда закинуло, — пробормотал Драко. — Почему? — нетерпеливо спросила Гермиона, и её глаза заблестели. Она и думать забыла о своей недавней обиде на мужа. — Эта досталась моей семье в наследство от одной из моих пра-пра-прабабушек. Она была очень сильной колдуньей и очень любила историю. И театры. Говорят, она сделала свою любимую книгу по истории — как раз-таки «Историю Англии» — чем-то вроде портала. Теперь она могла путешествовать во времени, но только на несколько часов, потом она была обязана вернуться. Так она и побывала во всех театрах прошлых веков. Но перед смертью она запечатала портал, чтобы её потомки не смогли раскрыть её тайну, — рассказал Малфой, тоже начиная бродить по комнате. — Но если портал был закрыт, почему же у нас получилось попасть сюда? — непонимающе спросила Гермиона, закусывая губу. Драко молчал, потому что не знал ответа на этот вопрос. Неловкую тишину прервал тот же приглушенный стук в дверь и голос девушки, которая напоминала им о выходе в прошлый раз: — Мисс Джонсон, скоро ваш выход! Гермиона вздохнула, поправила платье и осторожно дотронулась до прически, словно боясь испортить её. Малфой завороженно следил за её движениями, думая о том, насколько же красива его жена. — Стой! А как же мы будем играть, если даже не знаем слов? — воскликнул Драко. — Как ни странно, но я знаю все свои слова, они уже заложены в моей голове. Мы же здесь как правильно подходящая частичка головоломки, забыл? — мягко напомнила ему Гермиона и прикоснулась к щеке Драко. Такой нежности, которой был наполнен этот жест, не ожидала от себя и сама всё еще обиженная миссис Малфой. Покраснев, она засуетилась и, не глядя на мужа, вышла из домика, состоящего из одной комнаты. Малфой снова принялся ходить по комнате и обнаружил, что тоже на удивление хорошо помнит все свои слова, которые ему предстояло декламировать перед публикой. Драко ещё никогда не играл на сцене, поэтому его обуревало волнение, не дающее спокойно стоять на месте. Мужчина решил выйти из домика и направится ближе к сцене. Отчасти ему захотелось посмотреть на то, как будет играть Гермиона. Он вышел из дома, и дверь закрылась с глухим стуком, когда он потянул на себя кольцо, вделанное в дверь и служившее дверной ручкой. Малфой сразу же увидел высокое здание театра. Подойдя к двери, которая находилась прямо в стене, Драко открыл её и зашёл внутрь, оказавшись в полутёмной галерее, где на мягких креслах сидели люди в богатых одеждах. Несколько человек держали в руках бинокли и внимательно следили за тем, что происходит на сцене. На него тут же возмущенно зашикали, видимо, не разглядев в сумерках, что он один из актёров. Взгляд серых глаз мужчины устремился на помост, который служил сценой. Он тут же увидел стройную фигуру Гермионы, которая вела диалог с какой-то женщиной в довольно бедной одежде. «Кормилица», — вдруг всплыло в памяти. Пока Гермиона играла свою роль, Драко осматривал само здание театра. Сценическая площадка вдавалась глубоко в зрительный зал, сами зрители окружали её с трёх сторон. Зрители размещались в трёх галереях, находящихся одна над другой. Совсем рядом со сценой, на табуретах сидели люди с очень важными лицами и в довольно изысканных одеждах. Во второй ложе Драко смог разглядеть людей, одетых гораздо беднее. Как он понял, знатные люди, не желающие делить зрительные места с простонародьем, имели право сидеть на этих табуретах около сценической площадки. «Напоминает наше предубеждение насчет чистоты крови», — вновь подумал Драко и усмехнулся. Мужчина продолжил рассматривать здание театра. Прямо за сценой находилась ещё одна ложа, в которой сидели зрители. Она стояла на деревянных колоннах, которые были, как догадался Драко, раскрашены под мрамор, но так искусно, что с первого взгляда нельзя было увидеть подмену. Над этой ложей находилось небольшое сооружение, напоминающее хижину. Там находилось два окошка, в которых, как снова догадался Малфой, проходили сцены, когда кому-то из персонажей спектакля нужно было вести диалог из окна. Сзади сцены, задней части здания находилась две двери, через которые на сцены выходили актёры. На крыше хижины висел флаг. О его предназначении Драко догадался, услышав, когда одна из женщин говорит соседке: — Слишком безвкусная тряпка… О том, что проходит спектакль, нужно сообщать более ярко и понятно! Мало ли кто не поймет, зачем в воздух подняли флаг… Вдруг Малфой заметил силуэт той девушки, которая оповещала их о том, когда им выходить. Её лицо на мгновение показалось из-за двери в задней части здания и тут же скрылось, но Драко и сам понял, что близится его сцена, ведь на помосте осталась одна Гермиона, ведущая монолог. — Остановись, Тибальт! Иду к тебе И за твое здоровье пью, Ромео! Она сделала вид, что выпивает зелье из бутылочки, которую держала в руках и тут же упала замертво. Зрители ахнули, кто-то даже приподнялся со своих мест, чтобы увидеть, что же творится на сцене. Немного погодя, на сценическую площадку вышли Кормилица и леди Капулетти. На лежащую Джульетту-Гермиону они не обратили внимания, а это значило, что сцена переменилась. Малфой повернулся и вышел из галереи под новые возмущенные шиканья, которые доносились ему в спину, но разбились о закрытую дубовую дверь. К мужчине приближалась девушка, которая сообщала о выходах актеров на сцену. — Мистер Реджон! Я только шла за вами! Вы вышли из галереи? Помилуйте, ведь вас могли увидеть! Вы, как всегда, неосторожны! Не давая Малфою возмутиться, девушка схватила его за руку и потащила за здание театра, к тайному ходу, где все актеры ждали своего выхода. В пыльной и тёмной каморке было не продохнуть. Здесь толпились сразу несколько людей в костюмах. Так прошло несколько минут, в течение которых Драко отдавили все ноги и пару раз довольно крепко заехали локтём по животу. Наконец, дверь отворилась, и в каморку зашла Кормилица и остальные актеры. Девушка, которую все звали Офелией, подтолкнула Малфоя к выходу на сцену. Мужчина вышел под одобрительный гул зрителей. Видимо, он им нравился. Глубоко вздохнув, Малфой начал свою сцену. Слова сами шли на язык, будто Драко знал их всю свою жизнь. Малфой с удовольствием и легкостью вжился в роль Ромео. Он чувствовал, как его наполняют те чувства, которые, должно быть, наполняли настоящего Ромео. Он чувствовал силу любви к Джульетте, и сам Драко мог с уверенностью сказать, что именно такие же чувства он испытывает к своей Джульетте, которую зовут по-другому — Гермиона. Его сцена закончилась, и он ушёл в каморку, преисполненный гордости за себя. — Прекрасно сыграли, Рудольфус! — воскликнул пышнотелый усатый мужчина, играющий Капулетти. — Истинный Ромео! Раскрасневшийся и довольный Малфой, широко улыбнулся и пожал руку своему коллеге. Через несколько минут его снова протолкнули к выходу. Драко снова вышёл на сцену и услышал одобрительный гул, который стал громче, чем в первый раз. Он заметил Гермиону, которая лежала на чем-то, напоминающее каменный выступ. Когда в пьесе наступил момент, когда Ромео положил Париса в гробницу, сердце Малфоя сделало кульбит. Он выпрямился и, повернувшись к Гермионе, продолжил свой монолог: —… Любовь моя! Жена моя! Конец, Хоть высосал, как мёд, твоё дыханье, Не справился с твоею красотой. Тебя не победили: знамя жизни Горит в губах твоих и на щеках, И смерти бледный стяг ещё не поднят. …Прости меня! Джульетта, для чего Ты так прекрасна? Я могу подумать, Что ангел смерти взял тебя живьем И взаперти любовницею держит. Под страхом этой мысли остаюсь И никогда из этой тьмы не выйду. …Любуйтесь ей в последний раз, глаза! В последний раз её обвейте, руки! И губы, вы, преддверия души, Запечатлейте долгим поцелуем Бессрочный договор с небытием. Сюда, сюда, угрюмый перевозчик! Пора разбить потрепанный паром С разбега о береговые скалы. Пью за тебя, любовь! Закончив, Малфой поднёс к губам бутылочку с ядом и сделал вид, что умер, добавив: — Ты не солгал, Аптекарь! С поцелуем умираю. После чего Драко упал рядом с Гермионой, обняв её. Он слышал, как на сцену вышли другие актёры, как началась новая сцена, но стук сердца перебивал все остальные звуки. Любовь к Гермионе захлестнула его горячей волной. Он и сам не понимал, что такое с ним происходит, но, желая сказать об этом жене прямо сейчас, легонько сжал её руку. Маленькая ладошка ответно сжала его ладонь. Мужчина услышал едва слышный шепот рядом с правым ухом. — Это было прекрасно, Малфой. Драко улыбнулся, тщательно пряча улыбку, утыкаясь в плечо Гермионы. Тут настал момент пробуждения Джульетты. Гермиона поднялась и села, сразу же вживаясь в роль. — О монах, Где мой супруг? Я сознаю отлично, Где быть должна. Я там и нахожусь. Где ж мой Ромео. Тот мужчина, который играл Лоренцо, объясняет Джульетте, что Ромео мёртв и лежит рядом с ней. Потом он уходит, оставляя Джульетту-Гермиону на сцене. — Что он в руке сжимает? Это склянка. Он, значит, отравился? Ах, злодей, Всё выпил сам, а мне и не оставил! Но, верно, яд есть на его губах. Тогда его я в губы поцелую И в этом подкрепленье смерть найду. Гермиона наклонилась и по-настоящему поцеловала Малфоя под громкие вздохи со стороны зрителей. Где-то раздались приглушенные рыдания. Отвечая на поцелуй, Драко почувствовал, что его жена улыбается. — Какие тёплые! Раздались голоса сторожей, и Гермиона, заканчивая свою игру, провозгласила: — Чьи-то голоса! Пора кончать. Но вот кинжал, по счастью. Сиди в чехле! Будь здесь, а я умру. Она достала бутафорский кинжал Ромео из ножен и вонзила его между рукой и телом, создавая иллюзию смертельного ранения. Она упала рядом с Малфоем, под оглушительные аплодисменты публики. На сцену начали падать яблоки, апельсины, целые букеты цветов, даже несколько биноклей. — Потрясающе, Грейнджер, — улыбаясь, произносит Драко. — Малфой, — поправляет его Гермиона, тоже улыбаясь. Все внимание зрителей было приковано теперь к самой последней сцене, которая разворачивалась в этот самый момент: враждующие семейства наконец помирились, а Князь, обращаясь к залу, произнёс: — Сближенье ваше сумраком объято. Сквозь толщу туч не кажет солнце глаз. Пойдем обсудим сообща утраты И обвиним иль оправдаем вас. Но не было судьбы грустней на свете, Чем выпала Ромео и Джульетте. Раздались громкие крики и аплодисменты. Шум поднялся невообразимый. Малфой встал на ноги и помог Гермионе встать, после чего они ещё долго кланялись под одобрительные крики и овации зрителей. Прошмыгнув мимо остальных актёров, чета Малфоев снова вернулась в небольшой домик. — Это было замечательно! — восторженно воскликнула Гермиона, обнимая Драко. — Ты был просто невероятен, Малфой! — Не я один, — улыбаясь, сказал Малфой, прижимая к себе жену. — Значит, я прощён? Миссис Малфой, покраснев, отстранилась от мужа. — Надеюсь, Глотик всё же вернется домой… А так, да, Драко, ты прощён, — великодушно сообщила ему Гермиона и рассмеялась. Вдруг Малфой почувствовал, как что-то довольно сильно жжет ему шею. Он оттянул ворот рубашки и увидел маленький медальон на серебряной цепочке. Медальон слегка подпрыгивал, будто о чем-то хотел сообщить. Драко снял медальон шеи и уже собирался объяснить жене, откуда он у него взялся, как украшение раскрылось, и Гермиону с Драко снова затянул временной водоворот. Летя по временной трубе, Драко снова услышал тот же мелодичный голос, который, как он понял, принадлежал той самой родственнице, которая и создала портал: — Молодец! Они оказались в библиотеке Малфой-мэнора, в той же самой одежде, в которой были здесь утром. На столе всё так же лежала раскрытая на середине «История Хогвартса», ранее белоснежная, та самая, отправившая их в прошлое страница теперь снова была исписана строчками, черневшими на белой бумаге. Опрокинутая кружка с чаем по-прежнему лежала рядом с книгой. В руке у Малфоя остался открытый медальон. В нем находилась фотография, на которой были изображены они с Гермионой, стоящие на сцене и счастливо улыбающиеся друг другу. В их взглядах было столько любви, что у Малфоя слегка ёкнуло сердце. Изображения не двигались, что создавало особый шарм данному подарку от родственницы: мгновения не вернуть, но после них остается память, скрытая в сердцах или вещах. Мужчина улыбнулся и сунул медальон в карман домашних брюк (довольно широких), пообещав себе подарить медальон жене на следующую годовщину их свадьбы. — Смотри, уже вечер! А я сегодня пригласила всех Поттеров, всех Уизли, Блейза и Пэнси, — расстроенно заговорила Гермиона, поворачиваясь к мужу. — Я же ничего не успею! — Ты забываешь о том, что у нас есть Рина и Гонди, — напомнил жене Малфой. — Уверен, они всё успеют к сроку. — Кстати, у тебя сегодня день рождение, поэтому я хотел бы подарить тебе свой подарок. Но Гермиона накрыла его рот своей ладошкой, мягко заставляя его замолчать. — Это путешествие… Ты уже подарил мне самый лучший подарок, — улыбнувшись, тихо сказала миссис Малфой, целуя мужа в скулу. — Но я хотел подарить тебе библиотеку, — выпалил Драко, стараясь произвести впечатление. Гермиона замерла и подняла глаза на Малфоя, явно не веря его последний словам. — Мне? Эту библиотеку? Ты серьезно? — залепетала женщина, смутившись. — Да. Теперь ты полноправная хозяйка этой библиотеки и каждой книги, которая здесь есть, — с достоинством сообщил Малфой. — Мерлин, Драко, спасибо! — радостно вскрикнула Гермиона и снова бросилась обнимать мужа. Через несколько минут, Малфой напомнил: — Скоро прибудут гости, нужно подготовиться. — Да, точно, — пробормотала Гермиона и, бросив благодарный взгляд на Драко, вышла из библиотеки. Мужчина подошёл к столу и закрыл «Историю Хогвартса». — Спасибо за такое приключение, — поблагодарил он книгу и заклинанием отправил её на своё законное место. Вдруг тишину нарушил ещё один радостный возглас именинницы: — Глотик! — О нет… — простонал Малфой, выходя в коридор. К библиотеке возвращалась Гермиона, держа на руках рыжего кота, который очень довольно урчал, находясь в уютных руках любимой хозяйки. *** В холл поместья зашла черноволосая женщина. Она сняла пальто и к ней тут же подскочил эльф-домовик, услужливо принимая верхнюю одежду. Пэнси, усыпившая кота Живоглота на несколько дней, схватив его в парке, когда Малфой выпустил его на прогулку, не ожидала приглашения на праздничный ужин, ведь она думала, что потеря любимца Гермионы очень сильно рассорит чету Малфоев, и он, Драко, наконец поймет, что именно она, Пэнси, была его судьбой. Но тут откуда-то снизу раздалось довольное урчание. Паркинсон опустила взгляд и тихонько охнула: к её ногам ластился Живоглот, довольно урча. Его жёлтые глаза неотрывно следили за Пэнси. Кот, громко мяукнув, убежал в гостиную. Вместо него в холл вышла сияющая Гермиона в очень красивом, тёмно-изумрудном платье. — Здравствуй, Пэнси! Проходи, Драко сейчас тебя встретит! Остальные уже за столом. Паркинсон лишь кивнула, стараясь скрыть своё разочарование. Входная дверь снова открылась, впуская в холл ещё одного гостя. Блейз Забини огляделся и, заметив Гермиону, достал свой подарок из широкого кармана чёрного пальто. — С днём рождения, Гермиона Грейнджер, — спокойной поздравил мужчина и обнял темноволосую женщину, проводя взглядом одинокую фигурку Паркинсон. — Спасибо, Блейз. Проходи, все уже собрались, — сказала Гермиона и вновь унеслась куда-то далеко в дом. Блейз продолжал стоять и смотреть в спину идущей по направлению к столовой Паркинсон. Забини, догадавшись, кто стоит за ссорой самой счастливой парой (после Поттеров, конечно) магического Лондона, задумавший помирить Малфоев и сумевший открыть портал в книге способом, который подсказала ему его мать-колдунья, улыбнулся, переводя взгляд на окно, за которым осенний ветер лёгкими движениями невидимой руки снимал с деревьев разукрашенные кисточкой осени листья. Его задача была выполнена. Тридцать седьмой день рождения Гермионы Грейнджер удался.