Колыбельная для Паука.

Иногда Джона посещала крамольная мысль, что его жизнью заведует какой-то другой бог - ненормальный, да к тому же с отвратительным чувством юмора. Иначе как объяснить то обстоятельство, что лёжа перед телевизором в свой законный выходной и потягивая пиво, Джон наткнулся именно на новостной канал. Симпатичная репортёрша как раз рассказывала о психе, попытавшемся обворовать Букингемский Дворец. Среди её быстрой речи Джон даже умудрился вычленить имя – Джеймс Мориарти. «Наверняка забавный малый» - подумалось ему. Тут оператор выхватил лицо преступника крупным планом. Вопреки обстановке, тот выглядел весёлым и даже игриво помахал в камеру. Будто точно знал, что на него сейчас смотрит человек, которого его ужимки не оставят равнодушным. - Твою мать! - доктор закашлялся и попытался отплеваться от попавшего не в то горло пива. Немного отдышавшись, он застонал и пару раз стукнул кулаком по лбу, словно коря за то, что вообще сегодня подошёл к телевизору. Джеймс Мориарти оказался никем иным, как встреченным им пару недель назад омегой. В простой футболке, джинсах, солнечных очках и с прической а-ля «воронье гнездо» Джон его едва узнал, вот только отвернуться и сделать вид, что ничего не случилось, больше не мог - теперь он знал имя своего омеги и даже местонахождение, поэтому даже не пытался унять беснующийся организм, желающий только одного – увидеть и защитить свою пару. Добравшись до телефона, Джон отыскал номер давнего знакомого, работающего в полиции и наверняка знающего как ему помочь. Спустя пару гудков на другом конце раздался хриплый уставший голос. - Да? - Привет, Грэг. Это Джон, Джон Уотсон. - Джон? Так ты жив еще, бессовестная ты псина! - Джон рассмеялся. Да, следовало почаще звонить Грэгу, все-таки тот был отличным парнем. – Ну, рассказывай, куда запропастился и зачем звонишь? - Мне нужна твоя помощь. Не мог бы ты организовать мое присутствие на одном любопытном заседании суда?.. *** Грегори ничего не делал наполовину. Он не просто предоставил Джону разрешение на нахождение в зале суда – благодаря Лейстреду ему выслали приглашение для участия в процессе в качестве присяжного. Собираясь, Джон нервничал и немного злился. Всю жизнь он с отвращением наблюдал за тем, как люди создавали пары, повинуясь инстинктам и запахам. Джон же был с тем, с кем хотел, хотя порой ему и недоставало уверенности в отношениях. Никто не мог гарантировать, что его очередная пассия не поведется на чужой запах, да он этого и не требовал, просто жил от одной девушки до другой. Мужчины в веренице его любовных похождений тоже попадались, но немного; подобные романы Джон заводил лишь на службе в армии Её Величества, где с женщинами дела обстояли не так хорошо, как хотелось. Поэтому сейчас, раз за разом завязывая и распутывая на шее скользкий галстук, никак не желавший выглядеть пристойно и аккуратно, Джон хмурился и едва подавлял в себе желание побиться о головой стену. Может, это помогло бы разобрать сумятицу в мыслях и унять потребность присутствовать рядом с тем, кого выбрало его тело, вдыхать запах Пары и скалить зубы на любого, кто посмеет косо взглянуть на его омегу. Учитывая, что Джеймс Мориарти на данный момент сидел за решёткой в ожидании суда, последнее могло быть чревато. Наконец галстук сдался. Джон оправил пиджак, на миг сжал переносицу, зажмурившись, и быстрым решительным шагом покинул квартиру. Он толком не знал, зачем идёт на это дурацкое заседание, только надеялся, что не сорвется и поддастся своему зверю, раздраженно рычащему на глупую человеческую половину где-то глубоко внутри. Вопреки опасениям, первую половину процесса ничего особенного не происходило, не считая, конечно, появление виновника собрания. Мориарти, лощеный, самоуверенный, как и в день первой с ним встречи, вплыл в зал и вальяжно расселся на своем месте. Джон кинул на него один единственный взгляд и едва не потерял голову, самоуважение и чувство самосохранения до кучи. Пришлось крепко вцепиться в собственный стул и выгнать из головы видение облизывающегося, расслабленного, не сомневающегося в собственной неотразимости мерзавца. В том, что он действительно мерзавец, Джон убедился, пока краем уха слушал сторону обвинения. Он-то думал, что запал на обыкновенного вора и может немного психа, но к этому списку присоединилось еще и отмывание денег, взрывы, организация хищений, убийств, и многое другое. По счастью, в зале отвратительно работали кондиционеры и присутствовало слишком много людей. Аромат его омеги не мог пробиться сквозь эту какофонию запахов, и лишь поэтому Джон отважился посмотреть на человека, на котором висело столько грехов, сколько не насобирало, наверное, все пытающееся осудить его сборище, еще раз. Тот сидел, откинувшись на стуле. Спокойный, насмешливый, полный гордости и абсолютно королевского презрения. Джон хмыкнул, подумав, что Джеймсу Мориарти как никому другому подошла бы корона. Он совсем расслабился и пропустил тот момент, когда Мориарти повернул голову и поймал его взгляд. Джону показалось, что он утонул. В чёрной, немигающей адской пучине.