Колыбельная для Паука.

Хватило двух глотков, чтобы понять, что кофе здесь отвратительный. Джон скривился, но упрямо допил. Горечь на языке отвлекала от слабости и странного тянущего ощущения во всём теле. Ни в одном справочнике не говорилось, насколько это тяжело, почти невыносимо - видеть смысл всей жизни, свою Пару, и не иметь возможности даже дотронуться. Если бы Джон мог выбирать, он бы и на пушечный выстрел не подошёл к Джеймсу Мориарти. Война научила его видеть в людях не только внешность, но и суть, поэтому Джон не обманывался насчёт выбранного им омеги. Тот совершенно точно был безумен, и если бы душа имела запах, пах пряно и сладко, как хорошо спрятанный под розовым кустом труп. Джон посмотрел на часы и со вздохом признал, что перерыв закончился. Пора было возвращаться в зал суда. Он смял бумажный стаканчик из-под кофе и швырнул его в переполненную урну. - Простите, мистер… - некто дотронулся до плеча Джона, привлекая внимание. Джон обернулся и в недоумении взглянул на окликнувшего его человека, высокого голубоглазого блондина в коричневой кожаной куртке и немного напоминавшей ковбойскую шляпе. Альфа. Хорошо натренированная, жёсткая, опасная. - Да? – Джон подозрительно сощурился. - Моё имя Ричард Брук и меня просили кое-что вам передать, - мужчина приветливо улыбнулся, хотя глаза его остались холодными и цепкими. Джону припомнились ребята-снайперы из Афганистана, у тех у всех был такой же взгляд. – Вы же любите свою сестру, Джон? Наверняка не хотите, чтобы она пострадала. Джон скрипнул зубами. Этого следовало ожидать, хотя и выглядел подобный ход… немного мелочно. - Ну и? - Мой хозяин настоятельно советует вам проголосовать за его невиновность, - светловолосый засунул руки в карманы, а лицо его вмиг потеряло всякую приветливость, - надеюсь, вы примите верное решение, доктор Уотсон. Разумеется, Джон любил свою сестру. Не сказать, чтобы у них до сих пор сохранились замечательные отношения, но это не умаляло степень его к ней привязанности. Вот только Мориарти не учёл небольшой нюанс – для Гарриет Уотсон в её нынешнем состоянии смерть являлась лучшим выходом. Потеряв год назад свою истинную омегу, сестра Джона погрузилась в бесконечный ад, полный алкоголя и наркотиков. Боль это не притупляло, но существовать в одиночестве помогало значительно. К тому же Джон ненавидел, просто терпеть не мог шантаж. Ничего этого он, разумеется, не стал разъяснять наглой альфе, просто хмуро кивнул и отправился в зал суда, спиной ощущая чужой взгляд. Волк внутри ворочался и требовать оторвать гипотетическому сопернику голову. - «Мой хозяин просил»… чёртов мудак! - рассержено прошипел доктор себе под нос. Он немного успокоился, только добравшись до своего места. Вряд ли судья оценит, если он внезапно набросится на подсудимого с намерением то ли задушить, то ли отыметь. Джон не был уверен в том, чего ему хочется больше. Все расселись, Мориарти снова удостоил присутствующих появлением, и процесс продолжился. На сей раз выступил главный свидетель, кудреватый частный детектив со странноватыми манерами и не менее странным именем «Шерлок». - Разве вы не видите?! – воскликнул он, перебрав все не слишком понятные судье доводы, полные желчи и издевки, - он же паук, сидящий в центре гигантской преступной паутины. А вы, идиоты, слепо следуете его плану, словно стадо баранов! Наверное, то, что его назвали идиотом, судье по душе не пришлось, потому что детектива немедленно выставили вон. Как человек, не побоявшийся сказать правду, Шерлок вызывал в Джоне восхищение пополам с сочувствием. Может, Джон даже бы успокаивающе похлопал детектива по плечу после процесса и предложил выпить в ближайшем баре для успокоения нервов, если бы не завладевший всеми его мыслями и желаниями Мориарти. Тот явно наслаждался. Жевал жвачку, несмотря на сковавшие запястья наручники, и с живым интересом наблюдал за спором прокурора и адвокатов. Наконец суд объявил конец прений и попросил присяжных удалиться для обсуждения. Войдя в совещательную комнату, Джон сразу понял, что никаких обсуждений не будет. Джеймс Мориарти был ещё тем мерзавцем и все это понимали. Однако он был мерзавцем с очень длинными руками, и, судя по перепуганным лицам остальных присяжных, данное обстоятельство каждый прочувствовал на себе. Джон не сомневался, что люди Мориарти угрожали всем им; тактика грубая, но эффективная. Один за другим люди повторяли «невиновен», смущаясь, злясь, пряча глаза и трясясь от страха. Несомненно, весь процесс от начала до конца являлся хорошо срежиссированным фарсом. Мотивов своей омеги Джон так и не понял, зато он понял кое-что другое – либо он сдастся и так и останется одной из жертв хитреца, либо сыграет по иным правилам и обратит на себя внимание зарвавшейся Пары. Поэтому, когда очередь дошла до него, Джон пожал плечами и заявил «виновен». Со всех сторон посыпались удивлённые, перепуганные, сочувствующие взгляды. Джон никого не осуждал, ведь им было что – и кого – терять. В отличие от него. Ведь чтобы что-то потерять, надо сначала это заполучить, и свой шанс Джон упускать не собирался. Во время оглашения приговора Джеймс улыбался и сонно моргал. Лишь когда судья произнёс «в соответствии с решением присяжных заседателей большинством голосов признан невиновным» на его лице проскользнуло подобие облегчения, впрочем, не слишком достоверное. Джеймс поднялся, равнодушно скользнул по присутствующим в зале взглядом и остановился прямо на Джоне. Тот не считал себя гением, но даже он понял, что Мориарти знал. Глядя ему прямо в глаза, Джон ухмыльнулся, принимая вызов.