Der Erlkönig
Молчание повисло между ними. Сара взирала на своего старого соперника. Джарет ничуть не изменился, его лицо по-прежнему было словно вытесано из бледного камня (столь же прекрасное) в обрамлении копны непослушных волос. Только на этот раз на нем красовалась корона из звезд и плащ, сотканный из самой ночи, а еще глаза хранили в себе этот странный огонек, которого раньше она не наблюдала. Обуздав собственное тело, что исходило дрожью только от одного его вида (чего я боюсь? Я уже одерживала над ним победу! Но он изменился – что-то изменилось, что-то важное…), Сара осторожно заговорила, подбирая слова: – Король Гоблинов, – она на секунду запнулась, когда его губы дрогнули. – Зачем ты здесь? Джарет пожал плечами в отработанном годами, если не веками, жесте, отчего плащ всколыхнулся и пошел разводами, словно нефтяной разлив. – Я проходил мимо, когда услышал свое имя. Затем кто-то начал петь мою любимую песню, поэтому я остановился насладиться ею. – Он склонил голову в сторону. – Не знаю точно, когда, но в какой-то момент я и увидел тебя. По-прежнему было очень тихо, но теперь Сара слышала шорох ветвей на ветру, редкий хруст и стон старых умирающих деревьев. Король Гоблинов стоял и пристально смотрел на нее, а затем медленно заговорил: – Это было неожиданностью. – Он замолчал на миг. – Но не неприятной, – подобие улыбки застыло на его губах. – А ты изменилась, Сара. Настолько, что, не побоюсь сказать… – Джарет запнулся, будто ему требовалось время, чтобы точно сформулировать свою мысль, – надеюсь, ты столь же удовлетворена моим видом, как и я твоим. Дрожь пробежала по ее телу. И как только она могла вообще позабыть звучание его голоса?! Джарет медленно шагнул ей навстречу, и Сара, резко подавшись назад, поморщилась, когда ветки впились в спину сквозь плотную золотую ткань. Заприметив ее выражение лица, полное боли, Король Гоблинов нахмурился. – Как невежливо с их стороны. – Его губы сжались в тонкую линию, и девушка спиной почувствовала, как ветви заколыхались и обратились в мягкие сосновые лапы, осторожно поддерживающие ее. Закусив губу и обхватив локти руками, Сара взглянула на Джарета и снова заговорила: – Король Гоблинов. – Она вмиг замолчала, когда он широко заулыбался. Сара помнила эту улыбку. – Что так веселит тебя? Джарет вновь пожал плечами. – Король Гоблинов. Король Эльфов. Erlkönig. Не так-то часто услышишь столько своих титулов за один вечер. Прибавь к этому самую темную и долгую ночь в году, – он простер руку, указывая на непроглядную чащу леса, отчего плащ взмыл прямо перед ее носом, заставив Сару вздрогнуть, – когда граница между нашими мирами особенно тонка и когда я предпочитаю бродить по округе. А еще, что мы встретились спустя семь долгих лет, когда ты повзрослела и к тому же услышала мою любимую песню, – он вновь расплылся в улыбке. – Ну разве не это ли зовется приятным совпадением? Сара чувствовала себя опьяненной. Его голос все такой же – ровный, как водная гладь, холодный, как лед, и в то же время полный нескрываемой забавы. Вот только этот странный огонек в его глазах, которого никогда раньше не было. Наконец, до нее начал доходить смысл сказанных им слов. Стараясь сосредоточиться, она спросила: – Твои титулы? Выходит, – Сара запнулась, вновь ощущая себя глупым подростком, – ты и есть Erlkönig? – Erlkönig, конечно, – засмеялся Джарет. – Знаешь ли, эти немцы с Шварцвальда имели какое-то больное воображение. Но да, дорогая моя. Erlkönig, Король Эльфов, Король Гоблинов – все сводится к одному. Я лишь случайный прохожий, удостоенный чести облегчать участь тем, кто страдает от своенравных и трудных детей, лишающий вас забот и невзгод, – он приторно улыбнулся, посмотрев на нее, но улыбка не коснулась его глаз. – Хотя люди такие неблагодарные! Такие же, как ты семь лет назад, – правда, в отличие от тебя, никто так и не преуспел в своей попытке отказаться от собственных слов. Сара, выпустив свои локти, сжала кулаки и тут же прослезилась. Замерзшие пальцы прострелили резкой болью. В этом платье было слишком холодно. Поднявшийся ветер обжег ее шею частицами льда. Закусив в который раз губу и втянув голову в плечи, она думала лишь о своем шарфе, шапке, теплом пальто и перчатках, а еще… Тоби! Сара резко вздернула голову, и дыхание перехватило от того, что Джарет подошел слишком близко, на расстояние вытянутой руки. Девушка прижала руки к груди в попытке успокоить собственное сердце, что готово было выпрыгнуть в любой момент. Она едва не задохнулась, когда Джарет, не отводя глаз, подался вперед, аккуратно развел ее руки и взял раненную ладонь в свои. Он все так же носил перчатки – те самые, в которых был в Лабиринте. От страха Сара с трудом заставила себя не бежать куда глаза глядят, когда он наклонился, чтобы лучше разглядеть отметину. – Ты успела пораниться, – его голос был совсем тихим. Ее зубы застучали. Непонятно почему, но Саре стало еще холоднее, чем раньше. – Оцарапала о ветку. Вся ее тревога сменилась неподдельным ужасом, когда Джарет нагнулся, поднес ее ладонь к лицу и аккуратно коснулся раны своими губами. Сара вздрогнула – прикосновение обжигало руку, но затем Джарет слегка подул на рану, и жжение унялось, сменившись едва ощутимой прохладой. Сознание было словно в тумане, она посмотрела вниз, стараясь разглядеть свою ладонь сквозь запутавшиеся в волосах короля звезды, и была поражена, когда рана затянулась на глазах. Джарет резко выпрямился и скользнул затянутыми в перчатке пальцами вдоль ее подбородка, отчего она тут же отпрянула. – Тише, Сара, – его брови нахмурились от легкого раздражения, но больше от забавы. И все тот же странный блеск в глазах… – Миледи, – тихо заговорил Джарет. Он стоял так близко, что Сара чувствовала его леденящее дыхание на своем горле. – Покажите своего обидчика, и я вырву его из земли и сожгу на месте. Ветер завыл в кронах высоких сосен. – Не стоит, – пропищала она. На секунду замерев, внимательно изучая ее черты, Джарет тихо рассмеялся. – Всегда такая добрая, – он провел рукой по ее щеке. Сара вжалась в мягкие сосновые ветви. – Что это ты делаешь? – Что именно? – он смотрел на нее, не скрывая своего веселья. – Это! – Сара отбросила его руку; он отступил на шаг и нахмурился. – Что за чертовщина здесь творится? Из-за тебя я вижу эти галлюцинации? Почему я встретила тебя спустя столько времени? Что происходит? Джарет застыл. – Ты хочешь сказать, что ничего не знаешь? – Не знаю чего? – Сара нервно сглотнула. По его бледному и красивому лицу, подобному слоновой кости в свете луны, невозможно было что-либо определить. – Моя дорогая Сара, разве ты не слушала мою любимую песню? По-настоящему слушала? Она промозгла до костей. – Я… я слышала лишь отрывки. – Отрывки, значит. Обидно, – Джарет дразнил ее. – Что насчет этого, узнаешь? Ich liebe dich, mich reizt deine schöne Gestalt… – он склонил голову, ожидая ответа. – Ну, что? – Что… – зубы отбивали неконтролируемую дробь, не давая толком спросить, – что это значит? Джарет заметно охладел. – Ты потеряла перевод, что я был так добр дать тебе? Сара с трудом могла думать о чем-то другом, кроме холода. – Он, он в пальто. – Отлично, но, – он поднес палец к губам, – я смотрю, его здесь нет. – Это не моя вина, – злобно огрызнулась Сара. Король Гоблинов расплылся в ленивой улыбке, проведя кончиком пальца по нижней губе, окинув ее лукавым взглядом. – Кстати, красивое платье. – Не по погоде. – Я бы и не заметил, если бы ты не сказала, – его смешок протяжным скрипом раздался в морозной ночи. Пока Сара пыталась стряхнуть с себя последние отголоски этого смеха, что противным жужжанием осел в ушах, Джарет сделал решительный шаг вперед и обвился вокруг нее руками, вжимая ее тело в свое. Она не могла и пальцем пошевелить. Этот жуткий мороз сковал ее по рукам и ногам, или это Джарет? Слишком холодно, чтобы двигаться. Она только и могла, что наблюдать, как он, слегка склонив голову, провел губами по ее уху, защекотав холодом слов: – Дорогая. Ich liebe dich, mich reizt deine schöne Gestalt. Я люблю тебя, твоей красою я пленен; или красота твоего лица меня чарует; а может, красота твоих форм возбуждает меня. – Его легкий смех щекотал обнаженную кожу ее плеча, а пряди волос, касаясь щеки, холодили кожу, словно кто-то провел по ней кубиком льда. – Вторую фразу не так-то легко перевести, но первая же ясна как день: я люблю тебя. Тошнотворное чувство страха расцвело у Сары в животе, отдаваясь в горле. Джарет оторвался от ее плеча и заглянул в глаза. Она почти забыла, какие странные у него глаза – эти разные по величине зрачки, и этот проблеск, то ли магии, то ли безумия, или того и другого вместе… Джарет стоял так близко, что Сара ясно различила каждое изменение в его взгляде, когда он улыбнулся, когда прошептал: «Ich liebe dich… Я люблю тебя», – когда он склонился и поцеловал ее.***
Рассудок едва не покинул ее. Сара вспомнила о том случае, который произошел с ней во втором классе. Ее друг увидел как-то комедию по телевизору. Он подкараулил Сару на перемене и раздразнил ее вкрай, сказав, что она не сможет подойти к флагштоку и облизать его. Она сделала это. Холодным зимним утром. Конечно, ее мать вызвали в школу, и та, не зная, что делать, позвонила ее отцу на работу, находясь в близком к истерике состоянии. Тот не придумал ничего получше, как посоветовать досчитать с Сарой до трех и… рвануть ее за голову на счете «два». Ощущение было странное и пугающее – чувствовать, как твои губы и язык прилипли к чему-то очень холодному, и уже знать наверняка, что будет больно, когда она оторвет их. Вот и сейчас было точно такое же чувство. Сара сделала вдох, ощутив прикосновение его губ, и на языке осел привкус сосновых иголок, мороза и чего-то еще – звезд или магии? Пульс сумасшедшей дробью стал отдаваться в ушах, когда одна рука Джарета зарылась в ее волосах, а вторая обвила плечи и аккуратно замерла на затылке, пронзая череп холодными шипами от его прикосновений. И только тогда Сара с большим усилием, превозмогая то оцепенение, что сковало все ее тело, положила руки ему на грудь и отпихнула его от себя изо всех сил. Ночную тишину разорвал женский вскрик. Она не сразу поняла, что голос, полный боли, принадлежал ей самой, теперь, когда ее губы были разодраны в кровь. В лесу вновь повисла гнетущая тишина. Вековые сосны поглотили ее плач и теперь молчаливо взирали со всех сторон, наблюдая, что же будет дальше. Сморгнув слезы, Сара вздрогнула и стерла кровь с губ золотым рукавом. С трудом выпрямившись, несмотря на сковывающий всю ее форму мороз, она уставилась на Короля Гоблинов. Его лицо было словно вытесано из глыбы льда. Капельки крови алыми рубинами смерзлись на его бледных губах, и от этого зрелища неконтролируемая волна мурашек пронеслась по ее оцепеневшему телу. Пытаясь подобрать слова, она наконец выдавила из себя: – Я не люблю тебя. Я победила тебя. Джарет стоял и молча смотрел на нее затуманенным взором. – У меня своя жизнь, я счастлива. Я тебя не звала. – Песни было достаточно, – его голос резал слух. – Кто-то назвал мое имя, и я пришел на зов. Ты была там. – Ты что, не слышишь меня? – вкус собственной крови осел на языке, когда Сара злобно закричала: – Я не люблю тебя. Ты мне не нужен. Почему ты продолжаешь делать все это со мной? Джарет медленно обернулся плащом и, опустив голову, уставился на землю. – Я не обязан объясняться перед тобой. Как я и сказал, песни было достаточно. Ее и моего подарка. – Какого подарка? – резко дернулась Сара. – Ты приняла тот клочок бумаги – перевод. Не доставило хлопот зачаровать певца, чтобы он отдал его тебе. Такая мелочь, не сравнимая с тем, чем я одарю тебя, но смысл понятен. – Джарет немного приподнял голову, но глаза все еще не смотрели на нее. – На этом несчастном клочке я раскрыл тебе все карты. Рассказал весь смысл песни. Я хотел, чтобы ты знала обо всем. Хотел, чтобы ты была готова. – Готова к чему? – с трудом разомкнув смерзшиеся губы, тихо спросила Сара. – Это произведение одновременно таит в себе предупреждение и неоспоримый факт. – Джарет обвел ее взглядом и тихо засмеялся. – Ich liebe dich, mich reizt deine schöne Gestalt. Влюблен в твою я красоту, – он с легкостью пропел строки, а затем задрал голову, чтобы насладиться мерцанием звезд. – Красота твоих форм возбуждает меня, – он замолчал, обдумывая что-то. – Пожалуй, этой ночью я предпочту именно этот перевод, – новый смешок. – И, кажется, я знаю, почему, – его слова серебряными нитями расползлись по округе и растворились в ледяном воздухе. Ветер взвыл меж сосен, а затем все снова стихло. – Я люблю тебя, твоя красота возбуждает меня. Его голос еле слышен, Сара с трудом различила слова, но так ничего и не ответила. – Но песня не заканчивается на этой строчке, дорогая моя, – капельки ее замерзшей крови опали с его губ, стоило Джарету расплыться в улыбке. – Что, – с трудом зашептала Сара, – что поется дальше? – О, ты не помнишь? – он заулыбался шире. – Так позволь напомнить тебе сейчас, любовь моя, мое самое заветное желание во всех мирах, жена моя, – Джарет протянул руку в учтивом жесте, расправив ночную ткань своего плаща, и тихо запел: – Ich liebe dich, mich reizt deine schöne Gestalt. Und bist du nicht willig, so brauch ich Gewalt. Сара молча ждала, оцепенев от холода и страха. – Люблю тебя, красой заводишь ты меня. Коль не поддашься мне сама, я силой заберу тебя. – Она попала в плен его горящих глаз. Он приподнял бровь, когда пришлось разъяснять смысл своих слов: – «Gewalt». Сила, насилие, хоть и последнее не совсем точное определение. Скорее мощь, власть. – Ситуация явно забавляла его, и Джарет с удовольствием продолжил: – А вот с «brauchen» все куда сложнее. Технически это означает «я могу применить силу», но так эти слова не раскрывают полноты моих реальных намерений. Не находишь? Когда Сара так и не ответила, он в самодовольном жесте сложил руки на груди и скривился в самой хищной улыбке, которую она когда-либо видела. Звездный отблеск его венца отразился от его острых зубов. – Чего притихла, дорогая? Неужели идея не прельщает тебя? Потому что, – плащ всколыхнулся, когда Джарет вытянул затянутую в кожаную перчатку руку и выхватил из воздуха сияющий кристалл, – этой самой ночью, когда ты больше не избалованное маленькое дитя, – он крутил кристальный шар перед собой, всматриваясь в его пустоту, – должен признаться, эта идея как никогда прельщает меня. Шея болезненно хрустнула, когда Сара яростно замотала головой. – Нет! – Нет? – его улыбка исказилась, застыв в холодной непроницаемой маске. – Ну же, прелесть. Почему ты отказываешь мне в удовольствии? – Нет, – прохрипела Сара. – У тебя нет власти надо… Быстрее самой мысли, Джарет подлетел вплотную и склонился над ней, щекоча ледяным дыханием. Сара задохнулась от того, что кровь на ее губах смерзлась, запечатав рот, заткнув ее на полуслове. – Тише, любовь моя. Не говори этого, – зашептал он всего в дюйме от ее лица. – Я могу не иметь власти над тобой. Но я запросто могу контролировать ветер, снег и лед; сами звезды, солнце и луна подчиняются мне. Дважды за сегодняшний вечер ты ступила в созданный мною мир, купаясь в тепле солнечных лучей и наслаждаясь прохладой летней ночи, и только сейчас ты посмела затащить нас в холод своей реальности. Неужели ты и правда думаешь, что я позволю тебе улизнуть теперь, когда ты расцвела и услышала мою любимую песню, – его обволакивающий голос упал на октаву, пугая нескрываемой угрозой. – Теперь, когда ты вновь раздразнила меня своей красотой и впервые дала вкусить ее? Он склонил голову и обвел языком капельки крови на ее губах, целуя ее, вкушая ее. Полный ужаса вскрик застрял в девичьем горле, отозвавшись глухим мычанием; Джарет расплылся в улыбке, застыв на ее губах. Холод его прикосновений обжигал даже через толстую кожу черных перчаток, пока он вел пальцами, едва касаясь, вдоль ее челюсти, обводил контур ее уха и скользил вниз по шее, остановившись на плече. – Сара, – он отпрянул, лениво улыбаясь. Наконец, Джарет убрал свою ладонь, чтобы перехватить кристалл, что все еще кружился вокруг пальцев другой руки, и взглядом прожег самую ее душу. – Мы оба знаем, чем заканчивается эта песня. Каждый новый вдох доставлял нестерпимую боль, заставляя дыхательные пути смерзаться, а горло словно обледенело. Становилось все труднее дышать. Сара отчаянно замотала головой. – Серьезно, Сара? Ты даже не удосужилась прочесть весь текст, слушая ее, а ведь там раскрывалось твое собственное будущее. Какая жалость, – улыбка слетела с его лица, что застыло в непроницаемой маске. – Советую все же ознакомиться с ним до конца, дорогуша. Или я сам донесу его до тебя в следующий раз. Звезды блестели в его волосах, отражаясь от кристалла, и золотистыми бликами отдавались на ее коже. Его голос разлился по округе: – Du liebes Kind, komm, geh mit mir… Идем, дитя, пошли со мной… Хоть ты больше и не ребенок, что только к лучшему, в самом деле… – Кристалл ярко вспыхнул, танцуя в его умелых руках, отчего девушка отшатнулась, и ветки тотчас обвились вокруг ее рук и ног. – Ну же, Сара. Пойдем со мной сейчас по-хорошему. Или же я вернусь позже, но тогда, боюсь, без боли не обойдется. И ты согласишься. – Джарет обнажил свои клыки. – Так или иначе, ты будешь моей. Сара задыхалась. Нет. Отчаянный крик застрял в груди, пока она безуспешно пыталась раскрыть рот. Нет. Нет!***
– Нет! Сара закричала и упала на колени, больно приземлившись на лед. Девушка пальцами заскребла по снегу и асфальту, жадно глотая воздух ртом. – Сара! – Тоби испуганно закричал, рванув к сестре. – Что случилось?! Паника охватила ее, она задыхалась. – Сара! Сара! – мягкие варежки опустились ей на плечи, и брат неуклюже встряхнул ее. – Прекрати! Что с тобой? – Тоби, – выдохнула она, явно не понимая, что происходит. Стоило сделать глубокий вдох, как мысли нескончаемой вереницей заметались в ее голове: «Успокойся, успокойся, возьми себя в руки, ты пугаешь его, это всего лишь глупое заклинание – нет. Нет. Нет. Нет. Он идет, идет за тобой. Убирайся отсюда, ну же. Беги. Беги. БЕГИ!» Девушка вскочила на ноги, схватила брата за руку и рванула вперед что было сил.