Млечный путь

      Спустя несколько минут раздался тихий скрип. Кёнсу затаил дыхание и выглянул в щель между дверью и стеной кабинки, но вошедший стоял слишком далеко. Внезапно прозвучал голос, который показался ему смутно знакомым, и почти сразу к нему присоединился ещё один. О чём точно говорили эти двое понятно не было, сколько бы Кёнсу не прислушивался. Что могут делать два парня в туалете ночью? Подумав об этом, он едва не рассмеялся — наверное, то же самое, зачем и они здесь.       Похоже, эти двое собирались задержаться. Кёнсу почувствовал, как усилилась хватка Чонина на его руке. Обернувшись к брату, он одними губами произнёс «что?», а тот поманил парня к себе. Осторожно, чтобы не выдать их, Кёнсу отступил назад и наткнулся спиной на его грудь. Голоса постепенно приближались, слова становились отчётливее, по ту сторону двери промелькнуло два силуэта. Кёнсу слегка наклонился вперёд, желая рассмотреть их поближе, и его глаза расширились от удивления, когда ему это удалось.       У дальней стены туалета, там, где пару минут назад были они с Чонином, теперь стоял Бэкхён. На его лице было странное выражение, которое Кёнсу не доводилось видеть раньше. Рядом с ним стоял высокий, широкоплечий парень, которого он не мог распознать в темноте и со спины.       — Почему здесь? — долетели до него слова Бэкхёна.       — Потому что сегодня сюда никто не придёт, — ответил незнакомец и наклонился к его плечу. В полумраке плохо было видно, что он сделал в следующий момент, но Кёнсу догадался — он поцеловал парня в шею. Всё потому, что Бэкхён запрокинул голову назад, весь вытянулся в струну и запустил пальцы в густую шевелюру своего полуночного «друга».       Кёнсу сглотнул и ухватился дрожащими пальцами за подол свитера. Нет, он конечно знал, чем занимался его друг одинокими вечерами, но старался не вдаваться в подробности. Голова шла кругом, и парень не знал, что испытывал в этот момент. Внезапно перед глазами всё потемнело, а над ухом раздался едва различимый шёпот:       — Не смотри, — мягко произнёс Чонин.       От его голоса вдоль позвоночника побежали мурашки. Облизнув пересохшие губы, Кёнсу поднял руку и убрал ладонь от своего лица. Он не знал, что сподвигло его на это.       За какие-то доли секунды Бэкхён оказался прижат лицом к стене. Тонкая ткань футболки обтягивала худой торс; Кёнсу поразился, насколько же тот маленький и хрупкий. Высокий бугай блуждал руками по его телу, заставляя парня в своих объятиях томно вздыхать. Этот звук отскакивал от кафельных стен и разносился по туалету эхом. Кёнсу не мог разобрать — плохо ему или хорошо. Прежде он никогда не слышал, чтобы кто-то так вздыхал от боли… Мысли разбегались, как испуганные крысы. Он застыл в дурацких, смешанных чувствах, понимая, что не должен этого видеть, но не мог перестать смотреть.       Он смотрел, даже когда пижамные брюки Бэкхёна скользнули к его ногам. Смотрел, когда блеснула в свете луны оголённая кожа ниже спины и руки незнакомца сжали её до красных отметен. Видел, как друг кусал губы и морщил нос, а после болезненно кривил губы. Как чужие ладони обхватили худые бёдра, плавно потянули их на себя, а из груди Бэкхёна вырвался болезненный стон.       — Прекрати! — внезапно зашипел ему в ухо Чонин. Одной рукой он обхватил брата поперёк груди, а второй закрыл глаза. — Я же велел тебе не смотреть!       — Почему? — хрипло прошептал Кёнсу.       — Это нечестно, — ответил парень. — Он бы не хотел, чтобы ты видел его таким.       И, возможно, Чонин был прав. Кёнсу и сам это понимал. Как и то, что у Бэкхёна был свой способ спасаться от реальности. Он ведь всё понимал, принимал и никогда не задавал лишних вопросов. Чувствовал, что его любовь не взаимна, но, даже несмотря на это, оставался рядом. А теперь этот глупый, влюблённый мальчишка отдавал своё тело кому-то, кому было на него плевать. Или, быть может, тому, кто, как и он сам, безнадёжно мечтал о взаимности; сжимал в руках желанное тело, прикасался к нему губами, но не мог дотронуться до сердца.       В какой-то миг Кёнсу стало трудно дышать, грудную клетку обуял пожар. Ему было больно и противно от собственной беспомощности. Стоны, которые с каждой минутой становились всё слаще, отзывались в нём дрожью. Кёнсу было безумно стыдно за то, что он стал свидетелем этой чересчур интимной сцены, но ещё больше за то, что не смог на неё не отреагировать… в буквальном смысле.       От стыда хотелось расплакаться. Ему было душно в тесной кабинке, в опасной близости от Чонина. Пальцы пробило мелкой дрожью, дыхание стало частым и прерывистым. Кёнсу, чёрт возьми, возбудился от стонов своего друга, которого в паре метрах от него вбивал в стену широкоплечий незнакомец. Позади самого парня стоял Чонин, и его пах упирался прямо в спину брата. Зажмурив глаза, тот попытался абстрагироваться от происходящего. Выходило с трудом — мешало горячее дыхание над ухом и пальцы, сомкнувшиеся на талии.       Кёнсу до последнего боялся открыть глаза. Он старался отгородиться от всяких звуков, чтобы не слышать финала. Очнулся только когда Чонин несильно тряхнул его за плечо, привлекая к себе внимание. Кёнсу и не заметил, как рука с глаз исчезла и стало тихо.       — Они ушли, — сказал Чонин. Он стоял на расстоянии вытянутой руки, прислонившись спиной к двери кабинки. — Мне жаль, что ты это увидел…       — Почему? — хрипло спросил парень.       — Теперь ты будешь чувствовать себя виноватым.       — А ты?       — Я? — удивился Чонин.       — Да, — кивнул Кёнсу. — Разве ты не чувствуешь вину?       — За что?       — За то, что тоже захотел… — пояснил он и сделал шаг навстречу. — Ты ведь хочешь так же… со мной?       Кёнсу закусил губу от смущения, щёки запылали румянцем. Неужели он произнёс это вслух?       — Хочу ли я… тебя? — хрипло уточнил Чонин и сглотнул.       — Хочешь?       — Да! — выпалил он, но тут же спохватился, — то есть нет!       — Нет? — ошарашенно выдохнул Кёнсу.       — Нет, я не это хотел сказать… Так, стоп! — воскликнул Чонин. Он рывком сократил разделявшее их расстояние и вздёрнул брата за подбородок, не дав отвести взгляд. — Я хочу тебя, Кёнсу. Правда, очень хочу, но…       — Что? — прошептал парень и нерешительно коснулся рукой его шеи.       — Какое «но»?       — Я никогда этого не сделаю, — ответил Чонин. Кёнсу уставился на него ничего не понимающим взглядом.       — Почему?       — Потому что тогда не будет пути назад, понимаешь? Твоя девственность — это слишком большая ценность, я не возьму на себя такую ответственность.       — А если я этого хочу?       — Сейчас, — обречённо произнёс Чонин. — Ты хочешь этого сейчас, но однажды, в будущем, ты пожалеешь об этом. Я не вынесу, если по моей вине ты возненавидишь себя или своё тело.       Кёнсу покачал головой, совершенно ничего не понимая. Он не хотел понимать.       — К тому же, — продолжил брат, — если я это сделаю, то не смогу смотреть маме в глаза.       — А сейчас, значит, можешь?! — воскликнул Кёнсу, клокоча от обиды. — Или когда ты обнимаешь меня, целуешь, суёшь свой язык мне в глотку…       — Прекрати! — прошипел Чонин. — Пожалуйста, хватит!       Он схватил брата за плечи и посмотрел в глаза, в самую душу. Кёнсу хотел ответить ему что-нибудь едкое, но не смог. Он застыл, поражённый блеском глаз напротив; кажется, он уже и забыл, когда в последний раз видел слёзы Чонина.       — Я слишком дорожу тобой, понимаешь? — произнёс парень, сморгнув проступившие солёные капли. — Любое неосторожное действие может оставить в твоей душе такой шрам, от которого невозможно будет избавиться. Я уже совершил одну ошибку, Кёнсу. На вторую я просто не имею права.

✦ ✧ ✦

      Склонив голову к плечу, Кёнсу с интересом рассматривал причудливые узоры инея на оконном стекле. На дворе уже стоял январь, холодный и снежный. Декабрь пролетел практически незаметно, дни с бешеной скоростью сменяли друг друга. Всё настолько усложнилось, что Кёнсу не знал, как с этим справиться. Чонин держал его на расстоянии, но дико ревновал к Бэкхёну. Друг же сам постепенно отдалился, словно почувствовал, что территория занята. В итоге всё свелось к тому, что жизнь вернулась на свои круги — Кёнсу снова был один.       Из забытья его вырвал стук кончика ручки по поверхности стола.       — Итак, — начал господин Ю, дождавшись, пока парень обратит на него внимание. — Сегодня финальное слушание по делу твоей матери… как себя чувствуешь?       — Нормально.       — Сегодня же ваш день рождения, я правильно понимаю?       — Что? — удивлённо спросил Кёнсу.       — Ваш день рождения, — повторил психолог. — Так же вы называете день между днём твоего рождения и именинами Чонина?       — Откуда Вы знаете?       — Это моя работа, — ухмыльнулся мужчина, довольный произведённым эффектом. — Он подарил тебе что-нибудь?       — Нет.       — И тебя это не обидело?       — Нисколько.       — А ты что-нибудь собираешься дарить брату?       — Нет, — сквозь зубы произнёс Кёнсу, закипая от злости. Он с утра на нервах, чуть не придушил Чонина галстуком, когда помогал тому собираться на слушание, а теперь этот придурок пристал к нему со своими дурацкими вопросами. И почему плановая встреча с психологом выпала именно на сегодня?       — Мне кажется, ты напряжён, — заметил господин Ю. — Тебя что-то беспокоит?       «Да!» — хотел закричать Кёнсу. «Меня беспокоишь ты своим тупым психоанализом, Фрейд недоделанный! Беспокоит то, что мою мать сейчас пытаются усадить за решётку и то, что я хочу заняться сексом с собственным братом!».       — Нет, — как можно спокойней ответил парень. — Всё в порядке.       — Мне кажется, ты врёшь, — задумчиво произнёс психолог. Отложив ручку, он поднялся с места и неспешно прошествовал вдоль своего стола. — Всё это время ты усердно пытался скрывать перепады настроения за стрессом и шоком после ареста матери.       — К чему Вы клоните? — настороженно спросил Кёнсу.       — Ты вздрагиваешь каждый раз, когда я упоминаю твоего брата. Твоё дыхание непроизвольно учащается, зрачки расширяются, словно ты чего-то боишься… Изначально мне казалось, что именно его — Чонин довольно жестокий и властный человек. Пусть ему всего восемнадцать, но у него очень сильный характер, способный задавить даже взрослого мужчину, не говоря уже о мальчишке вроде тебя. Увидев вас вместе, я понял, как ошибался… Ты его не боишься. Напротив, ты умело манипулируешь им, а он сам тебе это позволяет. Так чего же ты боишься, Кёнсу?       Вопрос прозвучал над самым ухом, вызвав липкий холодок вдоль позвоночника. Парень застыл, почти не дыша, и испуганно смотрел перед собой. Неужели он догадался?       — Может быть, — хрипло ответил он, — я боюсь вас?       — Может быть, — согласился психолог, — или того, что мне станет известно о вашей с братом интимной связи.       Повисла театральная пауза. Кёнсу боялся продохнуть, он был на грани обморока.       — Чего Вы хотите? — тихо спросил парень, выделяя каждое слово.       — Ты ведь не глупый мальчик, — усмехнулся господин Ю и накрыл ладонями дрожащие плечи. — Думаю, сам всё понимаешь.       — А если… если я откажусь? — прохрипел Кёнсу. — Что тогда будет?       — Все узнают правду, — прошептал психолог, наклонившись к его уху. — Представляешь, кем в глазах людей будет выглядеть твой брат…       — Я скажу, что Вы ко мне домогались!       — Серьёзно? — усмехнулся господин Ю. — Как мило… А я скажу, что ты помешался на почве сексуального насилия со стороны твоего брата. Твоё слово против моего — согласись, у нас неравные шансы на победу в этой схватке.       — И сколько детей Вы так «победили»? — внезапно спросил Кёнсу. — Скольким уже успели поломать жизни?       — Их жизни были обречены с самого начала. У вас с Чонином ещё был шанс, но вы сами его у себя отняли…       — И Вы хотите прямо сейчас?..       — Сейчас ты слишком напуган, — ласково произнёс господин Ю и погладил парня по голове. Тот невольно дёрнулся, стараясь уйти от прикосновения, к горлу подступила тошнота. — Даю тебе время на раздумья до следующего сеанса.       — Могу я… — хрипло выдохнул Кёнсу, схватившись за горло. — Могу я уйти?       — Иди.       Подскочив на месте, парень пулей рванул к двери. Даже не оглянувшись, он выскочил в коридор, добежал до лестницы и чуть не скатился по ней кубарем вниз. Ноги не слушались, слёзы застилали глаза и Кёнсу не видел дороги. Буквально ввалившись в холл, он подбежал к входным дверям и выбежал наружу. Ледяной ветер хлестнул по лицу и едва не сбил его с ног. Кёнсу согнуло пополам и стошнило прямо на обледенелые ступеньки. Закашлявшись, он упал на колени и разрыдался.       «ЗА ЧТО?! ЧТО МЫ СДЕЛАЛИ НЕ ТАК?!».