***
Некоторые уголки замка веками оставались затерянными и неприкосновенными. Покрытые слоем пыли и местами мхом, они отгоняли от себя всех, кто мог бы попытаться найти в них комфортное уединение для учебы, практики или мест для поцелуев в день Валентина. Во множестве из них даже не было вездесущих живых портретов, не желающих ждать, пока чары на их холстах истлеют от времени или какой-нибудь магической плесени. Один такой «уголок» представлял собой небольшой, тупиковый коридор на четвертом этаже замка. Единственным источником света здесь было старое треснутое окно у самого потолка. На старом потрепанном карнизе не было даже примитивных портьер — вместо них к полу спускалось полупрозрачное полотно из серебристой, поблескивающей паутины. С тех пор, как ужас Слизерина вновь оказался навечно замурован в своем логове, пауки начали понемногу возвращаться обратно в замок. Так что такая потрясающая паутина скорее всего не долго останется пустынной, но уничтожить ее не поднималась рука. Поэтому Гермиона просто решила держаться ее подальше, отстраняясь к холодной стене напротив. Она закрыла глаза всего на пару мгновений, только для того чтобы нахмуриться и открыть их вновь, окидывая пристальным взглядом Малфоя, что уже собирался ткнуть ее палочкой в бок. Это становилось странной традицией: встречаться со слизеринцем после отбоя и в максимально сомнительной обстановке. — Если ты не в состоянии сосредоточиться, то можешь просто отдать карту мне и я осмотрю эту часть сам, — проворчал Драко, продолжая отмерять что-то на куске пергамента перед собой, — или ты настолько мне не доверяешь? — Именно настолько, — согласилась Гермиона, устало потирая лицо. Рона, да и остальных Уизли, увезли из школы еще неделю назад, поэтому Гермиона уже успела привыкнуть к этому своеобразному одиночеству. Она пыталась зайти к Гарри в палату почти каждый день, но мадам Помфри была убеждена, что ему нужен только покой и тишина, но никак не волнения, которые могла вызвать пришедшая одноклассница. Гермиона выросла в семье врачей, даром что дантистов, поэтому привыкла не подвергать особым сомнениям слова специалистов. Возможно, будь она чуть напористей и будь она рядом, она бы смогла… Грейнджер тихо вздохнула и качнула головой. Им не сообщили, что именно произошло в больничном крыле. Более того, вся школа была убеждена, что Поттера забрали в Мунго, но лишь единицы говорили иначе. Те самые единицы, которые своими глазами видели, как Поттер бежал через коридоры, прежде чем скрыться в тупике и пропасть из поля зрения. С тех пор, Гарри не видел никто. И, судя по поведению учителей и директора, никто не мог сказать точно, где он находится. Пусть его исчезновение и пытались прикрыть — Гермиона верила лишь своим глазам. А перед ее глазами сейчас лежала карта. Та самая, которую украла у братьев Джинни. Та же самая, которую Джинни передала Гермионе перед отъездом, сказав, чтобы та передала ее Гарри. Та же карта показывала всех в замке, кроме Поттера, которого в нем не было. С момента, как эта карта оказалась в ее руках, ее поиски стали более тщательными. Она практически не готовилась к занятиям, изучая в библиотеке все, что касалось поиска. Изучала все, что касалось этой карты, но… Гермиона устало откинула голову назад. Она сама не могла понять, как так получилось, что к ее поискам Гарри приобщился именно Малфой. Это просто произошло — в один из ее заходов в библиотеку он внезапно сел напротив и заговорил о Гарри. «Поттер должен нам, как минимум, объяснения. А раз из-за обета я больше ни с кем не могу это обсуждать, то будь добра и поизображай статую, пока я говорю, ” — сказал он тогда, прежде чем начать долго и натянуто перечислять все способы и места, которые он проверял лично. Она вынуждена признать, но тогда она не знала и о половине заклятий и способов, которые он ей перечислил. Но все было тщетно, что и толкнуло Малфоя на такой отчаянный шаг, как общение с ней. Но доверять ему? Нет, после всего произошедшего, Гермиона не собиралась доверять ему больше, чем было необходимо. — Постарайся не отключиться, Грейнджер, — не менее устало выдохнул Драко, протирая тыльной стороной ладони покрасневшие от пыли и недосыпа глаза, — я не настолько сильно двинулся головой, чтобы помогать тебе дойти до вашей чертовой башни. Гриффиндорка тут же возмущенно фыркнула. — Я в полном поря… Предательский зевок пригрозил ей вывихом челюсти. — Я вижу, — сухо хмыкнул Малфой и вновь опустил взгляд в карту, застеленную по подоконнику. Слабый лунный свет едва ли позволял разглядеть блеклые чернила, но его было достаточно, чтобы глаза цеплялись именно за редкие передвижения имен на пергаменте. — Итого… Этот квадрат мы тоже вычеркиваем, — пробормотал Малфой, раздраженно отмечая границы изученной части карты с помощью карандаша, — Ты уверена, что карта действительно показывает всех? — Да, — твердо кивнула Гермиона, так же склоняясь над пергаментом чтобы еще раз проверить «квадрат» своими глазами, — Джинни… Она сказала, что чары на ней каким-то образом определяют магическую подпись, поэтому все живое и имеющее имя отображается на ней без перебоев. Она указала на совятню, где одновременно уютились с дюжину мелких имен, оставляя после себя птичьи следы. Карта была уникальным артефактом, и как бы сама Гермиона не пыталась — понять ее устройство было почти невозможно. Ни одна библиотечная книга не смогла показать ей чары, которые могли бы вести учет живых на такой большой территории. Разве что древние руны говорили о ритуалах для защиты дома, позволяющих отслеживать перемещения внутри, но они не могли так же считывать магические подписи, чтобы всегда выдавать точное местоположение или хотя бы имена людей. Похоже, что это была комбинация, но какая именно? Возможно, разгадай она этот секрет, у нее бы получилось зацепить чары на одном конкретном человеке. Возможно, она бы могла найти Гарри таким образом. Возможно… — Я воспользовалась старым разрешением от профессора Локонса и просматривала книги в запретной секции, — внезапно пробормотала Гермиона, сама того не ожидая, — Я нашла книгу, которая рассказывает о высших зельях. Там был небольшой параграф о зельях поиска по крови, вот я подумала… Может, если я смогу найти рецепт, то… Карта внезапно двинулась, а после и вовсе выскользнула из-под ее взгляда. Гермиона подняла возмущенный взгляд на Малфоя, который неспешно начал аккуратно собирать артефакт обратно в сложенное состояние. Каждый раз, когда она углублялась в размышления о работе артефакта или начинала выискивать что-то на нем сама — Малфой находил способ ее остановить, словно настойчиво мешая поискам, в которые влез без приглашения. — Я еще не закончила, — начала было она, но Драко посмотрел на нее таким взглядом, каким обычно смотрел на нее отец, стоило ей сказать «я дочитаю главу и пойду спать». Без капли веры в ее слова. — Ты уже становишься похожа на отцовского безумного домовика с этими твоими огромными, жуткими мешками и крайне сомнительными идеями, — постучал по скуле пальцем слизеринец, накидывая капюшон на свою растрепанную белобрысую макушку, — Не то, чтобы выспавшейся ты приносила больше пользы, конечно… Но хотя бы твой вид не вызывает у меня желания подарить тебе одежду и отпустить с миром. А учитывая ту гениальную мысль, что пришла тебе в голову… Умом ты уже тронулась. Ты даже не представляешь, что такое «высшие зелья», а собираешься что-то варить «по крови»? Именно поэтому от вас, гр… Гриффиндорцев, шарахаются, как от драконьей оспы. Гермиона едва не задохнулась от возмущения, краснея до самых кончиков ушей. Оговорку она поняла правильно. — Ты как будто приносишь хоть какую-то пользу! Я хотя бы пытаюсь найти способы найти Гарри, а не стою у тебя над душой с непрошенными комментариями, — затараторила она, уже было вскидывая руки, как вдруг Малфой опередил ее первым. Но прикосновение к руке — это последнее, чего она ожидала. — Я говорю это не потому, что считаю тебя недостойной или неспособной на эти знания, — осторожно произнес Драко, опуская ее ладонь вниз и тут же отстраняясь от нее на достаточное расстояние, — А лишь потому, что эти знания не зря находятся в запретной секции. Не все зельевары решатся работать по крови — неверно сваренное зелье может свести с ума или что еще похуже. Игры с кровью… Это никогда не заканчивается хорошо. Малфой на мгновение крепко сжал край карты, думая о чем-то очень конкретном. Но вслух так и не произнес. — Даже мой отец убрал все книги о подобном. Если уж он не хочет связываться с подобным, то и остальным не стоит, — уверенно заключил он и, внезапно, улыбнулся, — К тому же, Поттер открутит мне голову, если узнает, что я знал о затее его подружки, но не отговорил ее. Еще подумает опять, что я это «с целями» задумал. Гермиона не сразу поняла, к чему тот клонит, но взглянув в смеющиеся серые глаза и оценив вскинутую бровь, покраснела с новым осознанием. Как коварно. Как гнусно. Как… Ум Гермионы был слишком утомлен чтобы подобрать другое слово. — Возвращаемся, Грейнджер. Я попробую привлечь отца и поискать что-то насчет этих твоих чернокнижных задумок, — слабо усмехнулся Драко, ударяя палочкой по краю карты и возвращая пергамент гриффиндорке, — но это будет не так быстро, как хотелось бы. Отец занят судебными делами и, судя по письмам матери, появляется дома реже, чем мои совы в течении года. — Потрясающая аналогия. Нисколько не говорит о явных проблемах в вашей семейной обстановке, — хмыкнула Гермиона и уже привычно обогнула направленную в нее палочку. — Не лезь в то, о чем не знаешь, — раздраженно прошипел Драко, но все же последовал за ней, ворча, — В принципе, я мог бы попросить крестного, но мне будет сложно объяснить, зачем мне неактивированное зелье поиска по крови. — Ты же сказал, что «не все зельевары берутся за подобное»? — попыталась уколоть его Гермиона, но Драко лишь странно замер и тяжело выдохнул. — Мой крестный — исключение. Он в них, можно сказать, специалист. Но не суть. Кровь добавляется в самом завершении процесса. А подобной крови у нас нет — все живые родственники Поттера, которые есть в этом замке, настолько седьмая вода на киселе, что роли не сыграет, даже если мы ее выльем галлон. Гермиона слабо вздохнула с пониманием и хмыкнула скорее про себя. — Жаль, что мы не можем связаться с его опекунами. Они бы предоставили нужное. Драко даже запнулся от удивления. — Маглы? Разве они его не ненавидят? Я слышал какие-то такие слухи… Гермиона пожала плечами. — Насколько я поняла из разговоров с ним, отношение к нему поменялось немного. Он упоминал, что у него появилась маленькая кузина с проблемами в сдерживании детской магии. Спрашивал у меня, как рано начались мои всплески. Так что похоже, что его опекуны стали терпимее… — Еще одна маглорожденная? Через поколение? Не слышал о таком, но если это так… — Малфой задумчиво пожевал губу и слегка склонил голову на бок, обдумывая эту мысль, — Если взять кровь у них, то это должно быть достаточное родство. С маглами бы не сработало, но если у них маг через поколение рождается… Может магии в них хватит, чтобы зелье получилось. Мне нужно будет обсудить это с крестным, но эта мысль довольно интересная. Малфой внезапно скосил на нее взгляд и прошипел так, словно каждое слово приносило ему невообразимую боль. — Хорошая работа, Грейнджер. Гермиона не могла не улыбнуться широко и искренне, не смотря на то, что от усталости ее ноги едва волочились по коридору. С этой чертой своего характера она никогда не могла совладать — любая похвала мотивировала ее стараться больше. Даже подобная и из искривленных уст Малфоя. — Мы его найдем, — твердо заявила она, возможно слишком шумно топая ногой в уверенности, — я найду своего друга. А ты… Кстати, ты так и не сказал мне, почему ты… Она так и не успела закончить вопрос, которого Малфой искренне боялся, не зная ответа на него. Однако Драко даже не смог этому обрадоваться. — Вот и мне бы хотелось услышать, почему мистер Малфой, — раздался вкрадчивый и порядком возмущенный голос из-за следующего поворота, — да и вы, мисс Грейнджер, бродите вне ваших соответствующих спален после отбоя?! Профессор Макгонагалл выглядела особенно пугающе в редких поблескиваниях лунных лучей, струящихся сквозь занавесы из сверкающей паутины. «Мордред тебя задери, Поттер. Надеюсь ты жив, потому что я точно захочу убить тебя сам, ” — мысленно содрогнулся Драко, следя за тем, чтобы гриффиндорка успела спрятать карту.***
— Апчхи! — Так, позвольте, — тут же отреагировал Иллай, огибая застывшего Поттера по широкой дуге, чтобы затушить какую-то курильницу возле чего-то, напоминающего походную печь в углу шатра, — так должно быть лучше. Запах выветрится вскоре. — Все в порядке, — шмыгнул носом Поттер, утирая слезящиеся глаза и проходя дальше в шатер до такого же вороха шкур, кои он уже видел в шатре у Лиах, — мой дядя тоже курит, но его сигареты пахнут не так… — Резко? — подсказал Иллай, усмехаясь привычно широко и потирая пальцами бородку, — Сомневаюсь, что мы с ним курим один табак, это мои остатки из Центуария. Специально рассчитанная на «лошадь» доза, так что запах довольно крепкий для людей. — Центуария? — Гарри неловко потоптался у края шкур, но под настойчивым взглядом кентавра быстро сбросил тапки и забрался на лежак. — Так называли мою бывшую колонию. Маглы довольно быстро разошлись даже по самым отдаленным участкам Запада, поэтому места жизни магических существ определили в… Скажем, заповедники. Они располагаются в местах силы и максимально скрыты от непричастных, подобно этому селению, однако есть и исключения… Иллай тихо прыснул и плеснул воды в небольшой котелок, устанавливая его в печь. — Центуарий был местом, где маги и кентавры могли сосуществовать вместе. С полным разделением труда, обустройством общества и ролей в нем. Как… Равноправие, — неопределенно махнул рукой кентавр, снимая банку с какими-то листьями с полки над печью. — Наши люди в принципе менее чопорны и зациклены на каких-то старых традициях, как англичане, так что охотнее живут в подобных городках. К примеру, я жил при ферме одного очень хорошего человека. Он был бестолковым магом, но кудесником, когда дело касалось разведения некоторых магических животных. Благо, он нуждался во множестве дополнительных рук, чтобы содержать ферму, а это оплачивалось очень неплохо. Гарри попытался представить себе подобную ферму, однако самое близкое, что он видел к ферме — была Нора. Представить нескольких людей и кентавров, живущих в подобном доме, было сложнее, чем могло бы показаться. Уже после этой странной и немного пугающей картинки, в его голове всплыли фотографии со старого дома тетки Мардж, который Вернон называл «изжившей себя развалиной», но хранил те же фото с трепетом. Большой дом, огромные территории, несколько загонов с различными животными — наверно о такой ферме и говорил сейчас Иллай. Представить кентавров в подобной обстановке было проще. А с каждой новой деталью, льющейся из уст кентавра — Гарри и вовсе начинало казаться, что это действительно был бы идеальный вариант для этого народа. По крайней мере, дети были бы в бОльшей безопасности бегая по вытоптанной земле, нежели среди волков, древесных корней и живых кустов. — Звучит так, словно вам там было комфортно, — по итогу заключает Гарри, наблюдая за тем, как кентавр разливает горячий отвар по паре кружек. — Мне повезло стать частью его семьи, старый пройдоха даже слезу пустил, когда я покинул Центуарий, — усмехнулся Иллай, протягивая Гарри кружку поменьше и присаживаясь рядом с ним, подогнув под себя сперва задние, а после и передние ноги. — А почему вы покинули его? — чуть погодя поинтересовался Гарри, все еще не представляя похожих причин, но вспоминая те перешептывания жеребят. «Вернулся… Оба подкованные!», всплыло в памяти. К счастью, даже если Иллай и мог обидеться на такие вопросы, он явно не считал интерес Поттера слишком навязчивым. — Ахах, мне нравится думать, что я ковбой до мозга костей! Не мог же я отпустить одного тонконогую лань в одиночестве пересекать половину земного шара, — громоподобно рассмеялся Иллай, что-то подливая в свою чашу и внезапно кивая в сторону входа в шатер, — иногда мне кажется, что с каждым коротким шагом, я слышу, как его хрупкие колени подгибаются в другую сторону. — Если ты хочешь оценить крепость этих коленей, то я с радостью продемонстрирую их тебе в более приватной обстановке, — раздался внезапный, но довольно знакомый голос. Гарри тут же приосанился и невольно расплылся в улыбке, провожая взглядом Флоренца, проходящего сквозь занавес шатра. Кентавр почему-то изменился в лице на мгновение, заметив, с кем именно чаевничал Иллай. Но все же взял себя в руки, тихо прочистив горло. Он вовсе не изменился с того раза, как Гарри пересекся с ним еще тогда, в свою первую ходку в чащи Запретного Леса. Однако в этот раз он мог рассмотреть его гораздо лучше, нежели в тусклых лучах лунного света. У него были все те же светлые волосы, спускающиеся чуть ниже плеч, а голубые глаза уже не казались такими безжизненными. Кентавр был одет в простую рубаху, но его круп был обвешан несколькими небольшими мешками с вещами и какими-то травами. Похоже, что он действительно нес одежды на всю колонию. — Гарри Поттер, звезды показали мне, что наши судьбы пересекуться вновь, — вместо приветствия протянул Флоренс, склоняя голову вперед. Иллай рядом с Гарри шумно фыркнул, явно сдерживая смешок, но так или иначе ничего не произнес, вместо этого поднимаясь и помогая стянуть с широкой спины весь груз, сбрасывая его к краю шатра. — Я рад, что они свели меня именно с вами, — искренне ответил Поттер. Флоренс немного удивленно вскинул брови на почти ритуальный ответ и слабо, но чуть более мягко улыбнулся. — Увиденное на небосводе было довольно размытым, однако я и так вижу, какие беды привели юного героя в наше селение. К счастью, звезды нашептали мне определенное предупреждение, иначе я не смог бы подготовить для вас кое-что, — немного высокопарно продолжил Флоренс, рассеянно проводя ладонью по щеке суетящегося Иллая вместо благодарности. Тот все же не выдержал в этот раз, тихо фыркнув: — Конечно, звезды ему сказали, а не мое экстренное сообщение… — Не суть, — примирительно выдохнул Флоренс, снимая со спины самый небольшой сверток и протягивая его Гарри, — здесь одежда и обувь. Мне пришлось постараться, чтобы найти хоть что-то, так что не обессудьте, мистер Поттер. — Спасибо, — просто ответил Гарри, быстро принимая сверток и заглядывая внутрь, пока кентавры переговаривались о чем-то между собой. Внутри свернутого куска кожи лежали довольно старомодные вещи разных размеров. Было видно, что кентавр действительно схватил все, что было, но Гарри был просто рад увидеть внутри хоть что-то более плотное, чем его больничная роба и тапки. Но кое-что все же зацепило его взгляд. Это была одна рубаха из грубоватой, но теплой ткани. Гарри уже видел подобный крой — Фил в отражениях был одет в точно такую же. Хотя эта, в отличии от бордовой Фила, была другого темно-зеленого оттенка, как выточки на слизеринской форме. Поттер тут же разложил ее рядом с собой, аккуратно разглаживая ее одной ладонью. Рубаха была довольно длинной, но ее можно было подтянуть поясом, а рукав — закатать. — Помочь? — внезапное обращение заставило Гарри подскочить, но когда он поднял голову, то увидел лишь Иллая. Флоренс исчез вместе с остальными сумками. — Н-нет, я справлюсь, — тут же поспешил заверить Поттер, стягивая с себя больничную рубашку и неловко поворачиваясь к кентавру спиной. Однако, судя по тому, как ему помогли натянуть горловину рубахи на голову, кентавр был упрямее. — В этом нет ничего постыдного, знаешь? — добродушно фыркнул Иллай, помогая сперва расправить рубаху в плечах, а после опустился на передние колени, помогая закатать рукав на здоровой руке, — Что бы не говорили остальные… Звезды — не звезды, иногда судьба безжалостна. Не всегда получается встать на ноги и собрать себя в кулак самостоятельно. Иногда хочется сбежать и бросить все… Но момент, когда придется вернуться, рано или поздно наступает. Гарри понимал это. И без дополнительных объяснений. Со своей ролью мордредового героя он свыкся за эти пару лет в школе. Возможно, что он больше им не будет в глазах магического мира — он все еще помнил паленый запах — судьба его все так же остается незавидной. Но это будет «его» судьба. И только ему самому брать за нее ответственность. Гарри медленно кивнул с пониманием и невольно коснулся щеки, где листок то и дело цеплялся за край языка. У него был план. Нужно было только время и… Еще больше времени. — Но до тех пор, пока ты не будешь готов, ты можешь оставаться здесь, — неожиданно продолжил Иллай, проводя ладонью по его волосам, взъерошивая их сильнее, — не в первый раз я присматриваю за человеческими детьми. Ты еще и не самый младший, так что можешь положиться на меня. На время, в шатре воцарилась тишина. Гарри было очень сложно поверить в подобные слова. И дело было даже не в инстинктивном недоверии по отношению к магической расе, известной своей нелюбовью к магам. Дело было скорее в том, что Поттер в принципе не представлял, что кто-либо мог искренне и бескорыстно желать ему помочь. Дурсли изменили свое отношение в связи с появлением мага в семье, дядя больше из-за бизнес-возможностей, маги тянулись к нему из-за его славы или чего-то, чего он даже не помнил… Уизли относились к нему тепло с первой минуты, однако реальная причина такого отношения оказалась темной и отталкивающей. Его никогда не поддерживали «просто так». Тем более, разве не Иллай упомянул, что Поттера уже боится вся община из-за его змеиного общения с собственным отражением? Будь он на их месте — тоже бы решил держаться подальше. Так, почему?.. — И вас не пугает.? — Гарри рассеянно провел ладонью у своего горла, намекая. — Я не буду отрицать, что это довольно темное и инстинктивно отталкивающее умение, — уклончиво протянул Иллай, потирая бородку, — Однако, ты не первый змееуст, которого я встречаю. И, уж прости, ты сильно недотягиваешь до уровня другого. В остальном — твое сердце в правильном месте. Это все, что волнует лично меня. Гарри улыбнулся с благодарностью. Даже Гермиона, когда он выводил их из Тайной комнаты, смотрела в его сторону со страхом, когда он говорил со змеиными замками. Слышать о том, что его «таланты» не определяют его, как человека… Да, это было освежающе. Однако новый зевок все равно заставил его челюсть позорно щелкнуть. — Ты выглядишь уставшим, — произвел неочевидное наблюдение Иллай, забирая его старую одежду и откладывая ее в какую-то плетеную корзину в углу. Поттер невольно покраснел. — Простите, сам не понимаю, но такое чувство, будто я больше суток не спал… — протянул Гарри, потирая слипающиеся глаза. — Это я могу объяснить, — тихо рассмеялся кентавр, — В чаще Запретного Леса время протекает иначе. Звезды застилают небосвод нескончаемо, позволяя племени наблюдать малейшие изменения в судьбе этого мира. Ты не родился здесь, как и я, поэтому для нас это течение времени чужеродно. Со временем, если придется, ты привыкнешь. А пока… Ложись спать. — Но я не уста… — попытался возразить Гарри, но накинутая на него мягкая шкура придавила его к лежаку намертво, отрезая все пути к отступлению. — Флоренс не вернется еще пару часов точно. Так что засыпай. Я разбужу, если будет нужно, — пожал плечами кентавр, опускаясь на лежак рядом и доставая откуда-то небольшую книгу. Поттер боролся недолго. Его глаза закрывались сами по себе. Усталость взяла верх.***
Когда Гарри открыл глаза вновь, он был уже не в шатре. Не то комната, не то просто гигантская коробка с устрашающе переливающимися стенами из его очень давнего, жуткого кошмара. Здесь не было ни окна, ни двери, но тут было светло. Будто свет исходил от самого гриффиндорца. Только в этот раз, этот свет не тонул в темных, полупрозрачных стен, сотканных из кошмаров. Он рассеивался и отражался от всевозможных зеркал, заставивших собой все четыре стены. «Клетка» Фила выглядела не так, как в прошлый раз. И, возможно, будь у Гарри хоть какие-то воспоминания о прошлом их разговоре тут — то он бы заметил эти изменения. Но поскольку те воспоминания были стерты самим камнем — Гарри был занят лишь рассматриванием рам бесконечных зеркал. Это было зеркало из спальни для мальчиков второго курса. Чуть дальше — карманное зеркальце Гермионы, из которого Фил всегда корчил рожицы на какие-то самоуверенные заявления молодой ведьмы. Еще и еще — все зеркала из его жизни закрывали собой пространство, погруженные в туманную дымку. Единственное зеркало, в котором Гарри увидел движение было справа от него. Не узнать его было бы невозможно. Тяжелая, вычурная рама с вписанными в нее словами, которые нужно было читать наоборот… Зеркало Еиналеж. Гарри собрался было сделать шаг навстречу, как вдруг комната пошатнулась вокруг, а нечто горячее столкнулось с ним и повалило на колени. Сухие теплые ладони проскользнули по его щекам, направляя взгляд прочь от туманного отражения и к темным, прилипшим к коже кучерявым прядям, высокому лбу, аккуратному носу и горящим янтарем глазам. Сколько же в них беспокойства. /Смотри мне в глаза, Гарри. Только в мои глаза./ — Что происходит? — рассеянно выдохнул Гарри, все еще пытаясь соскользнуть взглядом куда-то за кончик чужого уха, — Почему вокруг этого места стоят зеркала? /Не смотри на них. Смотри только на меня. Хорошо видишь? / — Да, вполне, — выдохнул Гарри, наконец-то сосредоточив внимание на Филе, сидящем вплотную к нему и мягко сжимающим его плечи. Странно, разве его глаза не казались ярче? /Слушай внимательно, Гарри. Помнишь, я когда-то говорил тебе, что не единственный в твоей голове? Отвечай просто, да или нет? / — Да. /После Тайной комнаты у тебя бывают перепады настроения? Неожиданные, неконтролируемые приступы злобы или апатии? / Перед глазами мелькает короткое воспоминание: женский испуганный крик и огонь, охвативший протез и быстро перекинувшийся на одежду колдомедика. Гарри нервно вздрогнул, но, помня указание, просто кивнул. Фил тяжело вздохнул и закрыл глаза, отпуская дрожащие плечи. /Это плохо, Гарри. То, что было запечатано в тебе, становится сильнее. Мне кажется, оно подпитывается мной./ — Ты о хос… Крес… /Крестраж, да,/ — поправил Фил и, убедившись, что Гарри больше не отводит от него взгляд, немного расслабился, поясняя тихо, — / Я проснулся раньше, но почему-то не мог с тобой связаться. Словно кто-то уже занял мое место и не собирался его отдавать. У меня получилось прорваться только тогда, когда то «Другое» попыталось использовать магию и, впоследствии, потеряло достаточно сил, чтобы я смог его выбить./ Гарри медленно кивнул. Это объясняло ту ситуацию с зеркалом. — Мне сказали, что я шипел, когда подсознательно общался с тем… Крестражем. Он не выглядел так же, как ты — до момента, пока отражение не стало двигаться само по себе, я и не подозревал, что в этом что-то есть. /То есть, он просто… Был тобой? / — Моим отражением в зеркале, да, — подтвердил Гарри, — Он улыбался, вел себя так, словно хочет сохранить все в секрете, а потом помог. Да, скорее именно помог мне магией листок пришить к щеке. Фил скрестил руки на груди и задумчиво прикусил край большого пальца, уперевшись взглядом в чужие ботинки. Все происходящее было странным. /Крестражи — это единоразовые слепки и куски чужой личности. Это темная магия, поэтому питается она только самыми темными и сильными эмоциями. Это всегда ярость, жестокость, коварство, ненависть… Что-то одно, что служит якорем для души. Когда люди попадают под их влияние, они начинают испытывать именно эту «якорную» эмоцию в большой амплитуде. До крайности. Если это самоуверенность, то это безбашенность до погибели. Если злость или ярость, то крестраж бросает жертву в погоню за битвой и разгоняет эту злость до тех пор, пока жертва не нарывается на верную смерть…/ Это звучало странным образом знакомо. Но Гарри сам точно не сталкивался с подобным. Хотя безбашенности и беспечности ему было не занимать — он сомневался, что это из-за крестража. Но кое-что тогда не складывалось. — Погоди. Это про материальные крестражи? А что про те, что были заключены в живых? Если я хожу с этим крестражем, то разве не должен я быть одержим какой-то такой же эмоцией? /Именно! / — в чувствах выдохнул Фил, клацая зубами по краю ногтя, — /Предметы — эманируют обсессию, а живые существа одержимы этой эмоцией. Но ты не помешан. Я не могу понять, почему? / — Может… Сил у крестража нет? /Тогда это должен быть мизерный осколок. В первый раз мне показалось, что это может быть четвертая часть, но… Этот осколок почти в половину меньше, если он даже не может на тебя влиять. Невозможно, / — прошипел Фил без особой уверенности, задумываясь вновь, — /Тогда… Он должен эманировать… Твои маглы! / Гарри тут же нахмурился. — Что-то не так с Дурслями? /По логике, они должны были быть зафиксированны на чем-то. В отсутствии другого магического источника, их должно было тянуть к тебе. У них есть какие-то фиксации? / Поттер невольно засмеялся. — Разве что на Дадли? Я не знаю, они не особо меня любили. До появления Оливии… Они терпеть меня не могли, залюбливая Дадли до того, что тот рос настоящим засранцем. Но в последнее время… /Все поменялось, верно? / — воодушевленно выдохнул Фил, едва ли не подскакивая на месте, — /Появление мага с более сильным, чистым магическим ядром, чем у огрызка. Плюс твое годичное проживание в школе. У них банально морок сошел, вот и отношение изменилось. Тогда это многое объясняет./ Если Фил и видел здесь какую-то связь, то Гарри пока не мог свести концы с концами. Получается, что своим присутствием он морочил умы своих родственников? Тогда… Он действительно обуза. Как плесень на стене, медленно отравляющая жизнь обитателей его дома. В груди что-то заныло. Если бы не крестраж, что было бы? Любили бы его так же, как и Дадли? Или отношение к нему не изменилось бы? Мог бы он жить нормальной жизнью с относительно нормальными родственниками? Или он… Не заслуживал любви что с крестражем, что и без него? /Гарри… Гарри! / — внезапно его голову вновь сжали между тех же теплых ладоней, встряхивая. Поттер нехотя сосредоточил взгляд, уставившись в слегка бледное, но преисполненное триумфом лицо Фила. /Именно это. Именно эта эмоция — на ней и висит привязка, / — горячо протараторил Фил, с любопытством заглядывая в его глаза. А Гарри никак не мог понять, что именно тот имеет ввиду, пока тот не спросил напрямую: /Что ты думал в этот момент? / — Что… — Гарри слегка покраснел, зажимаясь. Говорить о подобных вещах было как-то максимально неловко. К счастью, ему и не пришлось. Лицо Фила внезапно дернулось. Словно ударенный наотмаш, он медленно отстранился и замолк на несколько долгих мгновений. Он и сам испытывал эту эмоцию. Часто, достаточно часто и до знакомства с этим адептом, и после. Было странно, что он не догадался сразу. /Зависть. Желание признания, желание любви,/ — заключил он, неловко потирая шею, — /Понятно… Твоих маглов это заставляло до одержимости признавать и любить их сына. Крестраж пытался вызвать в тебе зависть, но из-за слабости не мог повлиять на тебя… Это многое объясняет./ — То есть… Как думаешь? — неуверенно начал Гарри, но запнулся почти сразу же, не находя слов, — Если бы не крестраж… Они бы могли меня полюбить? Тишина была именно тем, что Гарри надеялся не услышать. Но в зеркальной комнате она эхом отзвенивала в каждом отражении, давя и давя, пока дышать стало почти нечем. /Я не знаю, Гарри,/ — честно выдохнул Фил в кои-то веки, но для Гарри это было уже слишком поздно, — /В плане, возможно. Тут нельзя сказать наверняка, подобная магия она… Непредсказуема./ — Понятно. Постой, можешь не продолжать, — попросил Гарри, утыкаясь лбом в свои же подтянутые колени. Ему не было обидно. Он ведь и так знал, что родственники его не любили, так что подтверждение этого не должно было вызывать у него каких-то ярких эмоций. Да, они исправляются, их отношения становятся теплее, но… Они никогда не потянутся к нему без причины. Это… Вовсе не обидно. Тишина затянулась в этот раз. Ее давление стало гораздо более легким, однако не исчезло до конца. Гарри просто к нему привык. У него оставались еще вопросы по поводу крестража и что с ним делать, но почему-то говорить об этом не поворачивался язык. К счастью, он был не один. /Ладно… Это может подождать. Если уж мы решили решать старые проблемы, то… Что насчет нашего спора? Предатели крови будут судимы, и я очень сомневаюсь, что ты когда-нибудь еще раз пересечешься с младшим Уизли. Эта контрактная связь жжет меня, а значит, что ее условия были выполнены… Ты сказал: «К концу этого года Рон Уизли будет для меня никем, кроме как простым однокурсником.» Так какой твой ответ теперь? / Гарри тяжело вздохнул и открыл рот. Но лишь затем, чтобы медленно закрыть его вновь. Это был спор, о котором он абсолютно забыл. Словно не полгода прошло, а восемь лет, которые автор пропил в попытках заглушить историю в другом фандоме. «Плюс Ультра», так сказать. Он не успел произнести ни слова, но Фил в них не нуждался. В его глазах вспыхнуло пламенное негодование. Как будто он был счастлив положить конец страшной обиде, но действительно не ожидал увидеть полное отсутствие такой же реакции в Поттере. /Его семья кормила тебя зельями! Он притворялся твоим другом и…/ — строго начал Фил. — А я — притворялся в ответ, — прервал его Гарри. Не смотря на это исправление, в глазах Фила все еще плескалось непонимание. — Я… С одной стороны, я ненавижу его за обман. То, как поступила со мной и с некоторыми другими людьми его семья — это отвратительно по своей сути. У меня есть причины для того, чтобы его ненавидеть, — спустя некоторое молчание выдохнул Гарри, переводя дух. — А с другой стороны… Как бы сильно я не пытался, как бы не прикрывался разумом в этой ситуации, я не могу не думать о том, что Рон пошел за мной на третий этаж. Что он побежал на тролля вместе со мной. Что он, пусть и притворно, но был моим первым другом в течении прошлого года. Фил промолчал в этот раз, а посему Гарри продолжил. — Когда я думаю о том, что все эти хорошие воспоминания о первой дружбе были лишь обманом, это не заставляет меня ненавидеть его больше. Это вызывает лишь отвращение к тому, что я был настолько жалким, что не заметил этого обмана. Что я был настолько одинок, что был готов вцепиться в первую же протянутую руку и держался бы за нее не отпуская. Это действительно… Довольно жалко, верно? /Адепт… Ты говоришь об этом так, словно ты бы простил его, не будь я рядом./ — Я бы не просил его. Но я бы не смог ненавидеть его вечность, потому что это бы значило, что я ненавижу его по причине своей же слабости. Отвечая на твой вопрос и на наш спор тогда… Я не считаю Рона Уизли своим другом. Однако и «простым однокурсником» я его назвать не могу. Я проиграл. Победа — за тобой. Вместе с этими словами произошло несколько вещей. Фил выдохнул так резко, словно все это время задерживал дыхание. Какой-то груз наконец-то пропал из груди Гарри, позволяя дышать свободно. А между ними проблеснула золотистой молнией тонкая нить того магического спора, наполняя уши звоном. /Ты повзрослел, Гарри,/ — внезапно искренне произнес Фил, протягивая вперед поблескивающую золотом руку. — Хотелось бы в это верить, Фил, — слабо, но все же тепло выдохнул Поттер, пожимая протянутую ладонь в ответ и наблюдая, как распадается золотистая нить, связывавшая их в обете, — Твоим призом была услуга… Что ты хочешь? / Не сейчас. Я настолько впечатлен, что и в голову ничего не приходит. Но ты все равно…/ — Идиот мягкотелый. Да, верно, — рассмеялся Гарри, откидывая голову назад в каком-то головокружащем облегчении, — Хорошо, что у меня есть ты, чтобы напоминать об этом, верно? Фил окинул его странным взглядом, а после тихо усмехнулся, скрывая за этой ухмылкой горечь. /Да, повезло тебе./ Но надолго ли?.. — Честно говоря, я думал ты в первую очередь начнешь расспрашивать меня не об этом, а о кентаврах или анимагии, но раз та… /Ах, да… КАКОГО МОРДРЕДА, ГАРРИ? /