***
Пронзительный крик чайки вырвал Адама из оцепенения. Детектив жадно проводил взглядом птицу, стремительно нырнувшую за добычей под воду. Здесь, в пропитанном солью воздухе, океан, не торопясь, пожирал солнечный диск, топя его в розовеющих волнах. Видимо, Адам набрёл на непопулярную индустриальную часть местного променада. Вдоль берега здесь виднелись рыбацкие хижины на ржавых металлических сваях, а перед ними, на воде, с тихим ритмичным стуком бились борт о борт мелкие лодки. К этому глухому повторяющемуся звуку пристроился мелодичный ласковый шум набегающих волн, взахлёб вылизывающих берег. Блэйку, ошеломлённому цветом небосвода, на ум пришла едва ли уместная ассоциация о выдавленной пальцами мякоти граната. Эта позабытая богом пристань была тем местом, где Адаму предназначалось быть. Собственная голова напомнила детективу чуть ли не адронный коллайдер, где вместо протонов и ионов сталкивались между собой цикличные мысли о Найте, вызвавшие в итоге тепловую вспышку, отозвавшуюся в груди знакомым чувством. Волнительный образ Уэстона раз за разом вклинивался в видеоряд мыслей, словно скрытый двадцать пятый кадр. Это было противоестественно. Хотя, стоило признать, сейчас Блэйк упивался эйфорической реакцией своего тела. Его то и дело беспричинно бросало в жар, а губы так и норовили растянуться в подобии вдохновенной идиотской улыбки. Стоило изучить явление поэтапно и позволить себе насладиться переживаниями, верно? Достаточно было лишь продолжить размышлять о напарнике, о притягательном запахе его кожи, чтобы затем почувствовать насущную потребность в этом аромате и жадно втянуть носом воздух. Убедившись в отсутствии Уэстона поблизости, Адам воспроизвёл в воображении низкий голос Найта. С мельчайшими особенностями его тембра, силы и высоты. Это было также приятно, словно мягкий и плавный приход. А ведь Адам слышал его стоны. Низкие хриплые стоны, полные похоти и одержимости обладания им, Блэйком. Адам почувствовал, как быстро потяжелел член от всего лишь косвенного воспоминания об их физической близости. В этом спонтанном грубом сексе он видел лишь один огромный и беспощадный минус — в процессе ему почти не довелось увидеть лицо Уэстона, и как бы мозг не пытался заполнить этот садисткий пробел развязными фантазиями, ни одна из них, он был уверен, даже близко не приблизилась к настоящему Найту. Совершенному, открытому и охваченному желанием. Блэйк неторопливо скользнул пальцами под ремень и исправил возникшее в штанах неудобство, однако он уже успел немного испачкать бельё. Эти подростковые реакции и перманентная тяга к сексуальному удовлетворению откровенно смешили, однако сложно было придумать нечто более естественное, чем то неудержимое влечение, возникающее каждый раз в пространстве между ними. Но было в происходящем любовном хаосе и нечто незримое, потайное. Блэйк осознал, насколько далеки его глубинные эмоции от обманчивой вуали первой влюблённости. То было ширмой, которой реальность отгораживалась от Блэйка, словно он мог не заметить возникшей между ним и Найтом оглушающей связи. Было сложно характеризовать её, обойдясь без клише — несмотря на это, на языке детектива крутилось множество громких слов. Нервное волнение, вызванное осознанием их врождённой избранности, захлестнуло Блэйка адреналином. Подобное… Мимолётное чувство узнавания совсем недавно точно также застигло его врасплох, но сейчас всё было в разы осознаннее. Это не было его одурманенной фантазией. Адам болезненно улыбнулся, ощутив приступ тошноты из-за возникшей тревоги. Так чувствуют себя люди, решившиеся на прыжок с обрыва. И, кажется, он готов был прыгнуть в любой момент. Сгустившийся воздух разрезал неожиданный звук телефонного звонка. Лазурные глаза детектива принялись хаотично искать источник звука, ведь это, очевидно, был телефонный автомат. Адам обернулся на звук. Слева него, словно из ниоткуда, нарисовались очертания заброшенной парковки, густо заросшей травой. В её углу стояли две выгоревшие на солнце телефонные будки с пыльными разрисованными стёклами. Именно в одной из них отчаянно звонил телефон. Адам инстинктивно обернулся по сторонам, недоумённо ища хотя бы малейший признак того, что телефонные будки всё ещё были в эксплуатации. И всё же, как ни крути, место выглядело заброшенным. Дотошный звонок оборвался, и тело Адама разом расслабилось. Детектив подошёл ближе, чтобы поглядеть на покрытую густым слоем пыли телефонную трубку. Блэйк заметил колебания воздуха. Они были подобны неуловимой соринке на глазном яблоке, окружающая обстановка изменилась, но попытки отследить конкретные детали завели Адама в тупик. Тряхнув головой, потирая лицо, он пытался избавиться от почудившегося искривления пространства. Слишком много тиоридазина, наверняка он перебрал чистого вещества. Иначе как… Отняв дрожащую руку от лица, он обнаружил сидящую на телефонной будке чайку. Адам оторопело открыл рот — звуки, казалось, проникали к нему через толстенный слой водной массы. Чайка, не шевелясь, таращилась прямо на детектива. Её золотистые глаза были неподвижны. Так бы они и обменивались взглядами, если бы Адам не дёрнулся от повторного громогласного звонка. На этот раз он схватил трубку резко и решительно, шагнув в будку, из-за чего напуганная птица с криком сорвалась к воде. — Алло? В трубке послышался громкий драматический выдох, вызвавший помехи, и детский голос произнёс: — У меня был такой же велосипед. Помнишь? Фирма с названием на букву R. Как её? Адам лишь вскинул лазурные глаза к небу, отслеживая полёт подозрительной чайки, и теснее прижал трубку к уху. Его лицо разгладилось, полное холодного смирения. — Что за фокусы? — Привет, старший брат, — ласково произнесла трубка, — кажется, ты не очень рад меня слышать. — Эва, — Адам закрыл глаза, отчётливо представляя сейчас сестру так, будто бы она была рядом, и то, как судорожно она наматывает телефонный провод на указательный палец, — зачем ты этим занимаешься? Даже не думая объясняться, Эва Блэйк перешла в яростное контрнаступление. — Я не смогла дозвониться на сотовый! — вызов, звучавший в звонком голоске, призывал брата к раскаянию. — Ты что, заблокировал мой номер? Очень на тебя похоже. Она озлоблённо фыркнула, будто маленький хищный зверёк, и продолжила: — И мне пришлось. Блэйк прочувствовал обречённость её интонации, но виду не подал. — Пришлось? — Пришлось. Тебя найти, — отчеканила девочка сквозь зубы. Пару секунд детектив слушал неопределённый нагнетающий треск в трубке. На том конце провода параллельно их разговору явно велась беседа на ещё одной из линий. До Адама долетал взрослый женский голос и обрывки слов. Если, конечно, это не было галлюцинацией. Загадочные помехи и попытки разобрать фразы сильно отвлекли его. — Лежу сейчас на твоей постели, — абсолютно другим тоном продолжила сестра, в нём сквозило откровенное обожание, если не благоговение, — даже спустя столько лет здесь всё пахнет тобой. Эта комната словно машина времени. — Это называется эффектом Пруста, — констатировал Адам и прислонился лбом к краю будки, — в мозгу запускается реакция, ассоциации с запахами. Помолчали. Ещё несколько мгновений потусторонних телефонных отголосков. — Кажется, ты влюблён, — она бросила слова небрежно, словно произносила нечто гадкое, пачкающее её душу. В представлении Эвы сорвавшееся с её губ утверждение было настоящим, позорным ругательством. Лицо Адама осталось бесстрастным, он сверлил взглядом витиеватые граффити, в избытке покрывавшие грязные мутные стёкла. — Я вешаю трубку, — наконец заявил Блэйк. — Прости, прости, постой, — залепетала Эва беспомощно, срываясь на хныканье, — я приношу тебе сто тысяч извинений, только, умоляю, выслушай меня до конца. Хорошо? Я и так понятия не имею, с чего начать. — Мы договаривались, — парировал Адам отстранённо, — а ты снова выкинула нечто подобное. — Я всего лишь позвонила тебе! — принялась защищаться девочка: могло показаться, будто она уже начала давиться горькими слезами, однако старший брат не спешил покупаться на этот перфоманс. Разжалобить Адама таким способом было непросто. — Ты позвонила мне на заброшенный телефонный автомат: если ты не видишь в этом проблемы, нам не о чем говорить, — он покосился на трубку с тихим негодованием. — Мне приснился сон, — Эва, наконец, заговорила спокойно, без каких-либо эмоциональных кривляний, — он был о тебе и о ещё об одном человеке. Сначала я не понимала, причём тут… Ночь. Во рту пересохло, Блэйк почувствовал, как россыпь холодных мурашек прошлась по его лопаткам. — Я говорю о парне по имени Найт. Откровенно оцепенев, затихнув, он больше не испытывал раздражения. — Но после того случая с недавним передозом всё встало на свои места, — продолжила девочка. Эмоции потеснились, уступая место нарастающей панике. Поводы для неё были слишком основательными. Напряжённое молчание детектива являло собой немую мольбу о продолжении, а Эва тяжело дышала в трубку, как будто пыталась через неё забраться брату в голову. Завладев вожделённым вниманием собеседника, девочка продолжила: — Ты знаешь, что мои сны никогда не врут. Он знал. От этого холодели конечности. Больше всего на свете хотелось закончить разговор немедленно, однако произнесённое Эвой имя отныне отрезало все пути к отступлению. Каким бы ни был исход этой беседы, все карты отныне были в руках сестры. — Я бы ни за что не стала вмешиваться, — с горечью заметила она, судя по звуку, поменявшая положение на его постели, — но сон напрямую связан и с тобой. Я настолько сильно боюсь, когда тебе угрожает что-либо, настолько боюсь потерять тебя… — Эва, — прошептал Адам. — Я так люблю тебя, — дрожащим голосом выпалила девочка, — твоя жизнь ни в коем случае не должна оборваться так никчёмно, таким образом. — Каким образом? — в его голосе не было должного испуга, пускай он и верил каждому её слову. — Из-за другого человека, — почти что навзрыд произнесла та, — совершенно не представляю, как ты мог так в кого-то… — Эва, — в отчаянии позвал Адам, не давая ей договорить. Послышалось шмыганье носом. Оно прекратилось также стремительно, как началось. Эва с шумом зашептала: — Я звонила тебе, чтобы убедиться. — Убедилась? — бесцветно поинтересовался Блэйк, на него накатила опустошающая усталость. Чайка несколько раз горестно вскрикнула, прежде чем скрыться за крышей одной из рыбацких хижин. Уходящий солнечный диск уже не слепил глаза. Адаму нестерпимо захотелось коснуться остывающей океанской воды босыми ногами и меньше всего хотелось оправдываться за свои чувства к Найту Уэстону. — Да, вполне, — тихонько отозвалась трубка. — Ну и что теперь? — гробовая тоска в его голосе удивила даже самого Адама. — А теперь, — серьёзно произнесла сестра, — тебе придётся дослушать меня до конца.***
«Rollin' fast down I-35, Supersonic overdrive Rollin' fast down I-35, Through the day and past the night…»
Уэстон обожал звук в ретро машинах. Он не был чистым, скорее даже наоборот — разбавленное помехами и потрескиваниями, звучание будто доносилось из кассетного проигрывателя, который чересчур медленно тлел в костре на очень низких температурах, отчего, постепенно разрушаясь, магнитная лента словно выдавала последние звуки перед бесповоротным финалом своего существования. Была в этом какая-то сладкая обречённость, к которой Найт испытывал многолетнюю слабосклонность (он не мог решить, была ли это слабость или всё же склонность, поэтому было бы логично объединить эти понятия). По той же причине, к примеру, детективу нравилось подолгу смотреть на картину ворона, висящей в его спальне. Кричит ли он, потому, что сгорает, или ликует от того, что сам источает огонь? Точного ответа не мог дать никто, включая Дэй, автора картины. Уэстон любил думать, что у ворона был выбор, который позволяет ему сжигать себя, когда он сам того пожелает, и также возрождать себя из огня, алхимически реформируя обжигающее пламя в тёплое излечивающее сияние. Абсолютная свобода, заключённая в рамках всего двух исходов, рождала то самое чувство обречённости, однако подслащенной совершенным владением собой и роковой беспомощностью перед силами, оказывающим влияние извне. Едва заметно улыбнувшись, Найт, барабаня пальцами в такт музыке, понял, что отчасти именно так он и воспринимает понятие самой жизни. Наклонившись вперёд, Уэстон оглядел небо, на котором уже мягко занимались зачатки заката. Дорога постепенно расширялась, всё чаще петляя между холмами и открывая всё больше небосвода, которому ещё предстояло решить: сгорает ли он сегодня или же возрождается из огня. До конца маршрута оставалось не более двух миль.«Rollin' fast down 75, Empty road, moonlit sky Rollin' fast down 75, Cuttin' through like a knife».
Повинуясь динамичным переходам песенной аранжировки, Уэстон вдавил педаль газа глубоко в пол, резко набирая скорость. Строки разгоняли жар по венам не хуже виски. Это был, пожалуй, любимый трек Уэстона из всего музыкального арсенала Black Angels. Фаворитизм был обусловлен незамысловатостью повествования: дорога, любовь к скорости, драйв и ничего больше. Эта восторженная пустота на пару долгих мгновений заняла голову детектива, пока дорога не изогнулась в последний вираж и, наконец, не открыла ему обзор на полузаброшенную пристань. Глаза быстро нащупали фигуру напарника, наполовину скрытую от обзора выцветшим волнорезом, на котором он сидел. Наверняка, Блэйк слышал автомобиль, но ни одна мышца в его теле не пришла в движение в знак узнавания, в отличие от Уэстона, чей организм прямо-таки разразился биохимическим фейерверком, едва лишь в поле его зрения попал Блэйк. Найт, превысив скорость накануне, не совсем точно вписался в поворот, отчего пространство, наполненное лишь безмятежностью и криками чаек до его прибытия разбавилось жалобным визгом шин, а небольшая парковочная площадка раскрасилась тёмными следами агрессивного тормозного пути. Адам сидел спиной к нему, блуждая взглядом по розовеющему горизонту. Уголки губ Найта поползли вверх. Заглушив мотор и тем самым символично оборвав трек на последней ноте, Уэстон не спеша вышел из машины, громко хлопнув дверцей. С наслаждением расправив плечи, детектив вдохнул ароматный бриз и на секунду довольно зажмурился, подставив лицо ласковому закатному солнцу. Когда он открыл глаза, Блэйк всё также не двигался, за исключением его волос, которые то и дело раздувал ветер. Напарник вновь напоминал собой глубоководное создание, состоящее из морской пены, чьё нахождение на суше могло означать лишь смерть от солнца и ветра, иссушающих его тело в считанные минуты. Детектив, игриво воображая себя невероятно удачливым морским биологом, направился к напарнику, попутно закуривая сигарету. Уэстон шёл не спеша, позволяя себе вдоволь налюбоваться блеском медовых локонов, которые лениво перебирал ветер. Слишком ярко он помнил, каково это — пропускать эти прекрасные волосы через пальцы. Сначала ощущать их шёлковую гладкость кожей, а затем вдыхать запах, тот самый запах Блэйка, который при тесном контакте начисто лишал рассудка. По мере приближения Найт не мог отвести взгляда от полоски прозрачной кожи блондина на затылке, почти полностью скрытой волосами. Казалось, если хорошенько присмотреться, сквозь неё можно было увидеть океан, на который неотрывно смотрел Блэйк. Уэстон почувствовал желание прибавить шагу, чтобы скорее настигнуть Адама, ощутить его реальность, а затем сделать что-то такое, что заставило бы его кожу выглядеть более… Живой. Играющей красками. О, сколько идей разом пришло ему в голову, мгновенно выпав в свинцово-тяжёлый осадок в паху. Вдохнув отрезвляющий бриз и защёлкнув зиппо с характерным звуком, Найт, поравняшись, наконец, с напарником, положил ладонь на плечо Блэйка и ощутимо сжал его в приветственном жесте, позволяя мгновенно возникшему электричеству свободно гулять между их телами. Ладонь Уэстон убрал не сразу, она соскользнула с напарника по мере того, как детектив усаживался рядом. Через секунду они сидели бок о бок, любуясь вступающим в силу закатом. Зрелище выходило до отвращения романтичное. — Что, Блэйки, корабли на мель заманиваешь? — с улыбкой в голосе произнёс Найт, смотря в том же направлении, что и Адам. Тот мог бы сойти за часть композиции прибрежного пейзажа, сохраняя неподвижность, словно песчаная статуя, но очередной порыв ветра вскинул волосы Блэйка: те попали в глаза. Адам мотнул головой, словно оживая. По мере наполнения взгляда осмысленностью Блэйк ощущал расползающуюся по губам тёплую улыбку. — Может быть, — произнёс он мягко, всё ещё смотря на горизонт, — знаешь, это самый красивый закат здесь, в Калифорнии, что мне доводилось видеть. В висках начинало лихо стучать взволнованное сердце, и Адам, наконец, позволил себе повернуться. Коротко выдохнув, он жадно оглядел безмятежное лицо так близко сидящего к нему Найта, залитое красным закатным светом, а затем постарался буквально впечатать в память этот момент острой радости, вызванной присутствием Уэстона рядом. Обуздав чувственный коллапс, сопровождающий миг, Блэйк сдавленно повторил: — Если не самый красивый в жизни. И явно подразумевал напарника, не спеша затягивающегося сигаретой. Улыбнувшись в ответ, Уэстон жадно оглядел лицо Блэйка, впитывая его томный расслабленный голос. Смысл слов, произнесённых блондином, дошёл до детектива лишь спустя несколько мгновений, и в очередной раз он сначала почувствовал их телом, пока разум был обезоружен умопомрачительной сексуальностью, которую сейчас источал Блэйк. Найт не понимал, было ли это очередной провокацией, психологическим шантажом или манипуляцией, но с удовлетворением отметил, что причина кокетливого поведения напарника волновала его сейчас в последнюю очередь. Момент был слишком приятен, чтобы занимать себя подобными мыслями. Стряхнув пепел, Найт ответил: — Закат, конечно, ничего, но ни в какое сравнение не идёт с красотой улик, которые мы сегодня накопали, — брюнет довольно хмыкнул и снова изучающе посмотрел на напарника. — Поговорим, Найт? — вежливо предложил Адам. — Разумеется, поговорим. Думаешь, я сюда ехал, чтобы просто полюбоваться с тобой закатом? Разве что, ты бы пообещал подрочить мне в процессе, но такого я не припомню. Несколько мгновений Блэйк в лёгком ступоре сверлил лицо Найта глазами, вникая в произнесённое, обдумывая серьёзность его высказывания, а затем быстро принял правила игры. — То есть ты намекаешь, — спокойно начал он, чувствуя, что уши начинают пылать, — что за мной водится некоторый должок? Я готов соблюдать очерёдность, так и быть. Адам удовлетворённо кивнул, сохраняя лицо невозмутимым. Найт вскинул бровь, а затем прыснул и рассмеялся в ответ на безмятежное выражение лица напарника. — Да пошёл ты, Блэйк, — продолжал посмеиваться детектив. — Если ты о том, что я сказал сегодня — забудь. Я был не в духе. Любые мои одолжения имеют благотворительную основу, но до тех пор, пока у меня есть соответствующее настроение, разумеется. Как со Стивом сегодня, например. Славно с ним поболтали по пути сюда. Адам прекратил дышать на несколько секунд. Продолжая лукаво улыбаться, Уэстон затянулся и снова посмотрел на Блэйка. — Тем не менее, твоя готовность «соблюдать очерёдность» вполне похвальна. Когда-нибудь я обязательно воспользуюсь этим предложением. Адам завис, обрабатывая услышанную информацию. Он выжидающе поглядел на Найта, стараясь самостоятельно догадаться, о чём мог быть его разговор с Вайсом. Если бы тот удосужился проболтаться о вооружённом налёте, который Адам учинил, напарник бы точно не был так миролюбив. Блэйк легко поджал губы и потянулся за сигаретой в руках Найта, гладкие ледяные пальцы плавно разжали поддавшуюся ладонь. — И всё-таки, — настойчиво продолжил блондин, глубоко затянувшись, — я тоже хотел бы высказаться. Не знаю, что сказал тебе Стив, но машину его я одолжил вчера сам. Мы не проводили время вместе. «Одолжил», хорошо сказано. — Возвращаться к тому, кто и что сказал бессмысленно, но я хотел извиниться. В первую очередь, что доставляю тебе достаточно много проблем. Стоит ли их все перечислять — не знаю. Почти добив сигарету, он спохватился и протянул её Уэстону. Найта вдруг захотелось взять за руку, Адам неожиданно для себя заметил, словно со стороны, как быстро переплетает их пальцы. Вопиющая нежность этого жеста, словно пощёчина хлестнула его сознание, и он тут же оборвал прикосновение. Насколько нелепо это выглядело? — Честно говоря, — произнёс он с тихим вздохом и снова обернулся к океану, старательно подбирая слова, — я даже не это хотел обсудить. Прежде чем говорить о расследовании, я хочу сказать тебе кое-что важное. Найт принял сигарету из рук Блэйка, продолжая с любопытством его рассматривать. Короткое прикосновение снова ощутилось как разряд тока, не говоря уже о тянущей нужде продлить его. Однако тон голоса и быстро сменившийся настрой напарника заставили Уэстона прекратить сыпать остротами и дать ему высказаться. Детектив перебрал пару вариантов из того, что может заявить Адам в следующие секунды, но все из этих вариантов ему, мягко говоря, не нравились. У блондина было такое выражение лица, будто он вот-вот признается, что неизлечимо болен. — Слушаю, — коротко ответил Найт и выкинул окурок небрежным движением руки. — Встреча с тобой заставила меня вспомнить, каким человеком я являюсь на самом деле, — Адам нахмурился, всё ещё скрупулёзно подбирая выражения, нарочно лишая их намёка на излишнюю мелодраматичность, — большинство из тех людей, которых я знал, остались для меня лишь отголосками воспоминаний. Мне казалось, что по-другому не бывает. Я жил в изолированном мире внутри своей головы, полагая, что нет человека, способного вернуть мне позабытое ощущение того, что я жив. Но ты заставил меня очнуться. Адам заметил, как часто вздымается собственная грудная клетка, как спирает дыхание от волнения, однако предпочёл довести начатый монолог до конца, вопреки любому исходу разговора. — Поэтому теперь я сижу здесь на пирсе и рассказываю тебе о чувствах и мироощущении, вместо того, чтобы заниматься расследованием. Именно из-за нашей встречи я веду себя максимально иррационально. Я не могу себя контролировать. Он вдруг горько усмехнулся. — Я догадываюсь, как можно охарактеризовать весь тот сумбур, творящийся со мной, когда ты находишься рядом. Но не всё так просто, Найт. Помимо этого, я уверен, что мы уже встречались. Пускай это звучит бредово, и я всего лишь суеверный торчок… Адам покачал головой, напряжённо заглядывая в глаза напарника. Цельность его неподготовленной речи начинала предательски рушиться, поэтому, сделав усилие, он добавил: — Должен сказать тебе: я никогда не выстраивал долгосрочных отношений. Любых, даже внутри семьи. Но я думаю, что мы должны быть рядом друг с другом. Блэйк глубоко, медленно вдохнул, поражаясь своему внешнему спокойствию. — То есть нам стоит быть вместе. Это могло бы пойти на пользу расследованию. Я имею ввиду: быть вместе как можно чаще. Блэйк резко замолчал, чувствуя себя так, будто его лёгкие стремительно затапливает вода. Если бы у Уэстона работали аналитические способности, в данный момент, он бы охарактеризовал своё состояние как шоковое. Найт всё также смотрел на Блэйка, внешне был спокоен и даже расслаблен, воспринимал сказанное им вполне нормально. Тем не менее, отчего-то возникло такое ощущение, что горло упало куда-то в желудок, вызвав волну первобытного страха, прокатившуюся по каждой клетке его тела. В сумбуре эмоций Найт запоздало, но всё же заметил отголоски чего-то неотвратимого, рокового в словах блондина. Будто этот момент был отправной точкой для некого фатального события, которое всё кардинально изменит. Уверенность в точности своих выводов напугала детектива даже больше. Не говоря уже о том факте, что всю свою жизнь он будто ждал именно этого. Помолчав с минуту и подождав, пока внутренняя буря поутихнет, Уэстон наконец сказал: — Нужно забрать твои вещи и перевезти их ко мне. В план это не входило, но решение было логичным и правильным, как ни крути. Плюс ко всему, Найт давно этого хотел. Пальцы сами потянулись к пачке сигарет в кармане куртки. Адам, восстановив дыхание, как-то по-детски и беззащитно вжал голову в плечи. А затем и вовсе подтянул к себе ноги и не спеша расшнуровал ботинки, чтобы медленно и коснуться голыми ступнями воды. Остальные участки кожи Блэйка, в сравнении с худосочными синюшными ногами, можно было смело назвать загорелыми. — Да там не так много, — проговорил Блэйк буднично, подвигав ногами под водой, — дел минут на десять. — Тем лучше, — ответил Найт, поднимаясь на ноги. Выпрямившись, детектив щёлкнул зиппо и поджёг очередную сигарету. От игривого, жаждущего жизни настроения не осталось и следа. Острее всего остального Уэстон чувствовал сейчас недостаток. Недостаток даже тёплого морского ветра, нежно облизывающего его лицо. Линия горизонта, которая алела с каждым моментом всё сильнее, стала неприятно мозолить глаза. Выпустив клуб дыма, Найт взглянул на Адама и произнёс. — На днях приедет моя сестра, на пару дней. Она может быть… Язвительна и иногда бестактна. Скорее всего, вы не поладите, но тебе придётся потерпеть. Блэйк тихонько усмехнулся, раздался всплеск, и он поднялся на ноги, держа в руках свою обувь, оставляя влажные следы на ровной каменистой поверхности. — Язвительна и иногда бестактна, невероятно, — не удержался он. — А Дэй не ввязывается случайно в беспричинные драки? Просто интересно. В ожидании ответа Адам принялся обуваться. — Стоимость её маникюра нивелирует ценность любой драки. Поэтому она носит с собой ствол, — Уэстон бесцветно усмехнулся и направился в сторону машины. — Давай быстрее. Адам выпрямился и, прежде чем проследовать за напарником, несколько долгих секунд глядел на спину Найта. Отдаляющийся силуэт вызывал странные спазмы, и, будто притянутый невидимой нитью, Блэйк поспешил к машине, не желая увеличивать расстояние между ними.***
Воздух стремительно свежел от надвигающихся сумерек. Адам ради забавы представил, что тьма пытается настигнуть и сожрать их автомобиль. Краснота выцветала, робко замерцали первые звёзды. Блэйк полностью сконцентрировался на задумчивом профиле напарника. Найт, кажется, был сфокусирован на дороге. Очертания его приоткрытых губ и в целом отвлечённое выражение лица вызвали в Адаме нарастающую тягу к близости, но если поцелуй (по крайней мере, пока Найт был за рулём) был бы неуместен, то начать разговор захотелось первым. Безусловно, Блэйк уступал в этом навыке напарнику. — Закат мне чем-то напоминает похороны, — загадочно обронил он, — также помпезно, какая-то излишне пафосная торжественность. А затем… Просто темнота. Он не почувствовал в сказанном никакой странности, а напротив, вёл себя максимально естественно. Это был один из уникальных аспектов их общения, за который Блэйк был по умолчанию благодарен Найту. Запоздало отозвавшись на пространную реплику блондина, Уэстон выразительно вскинул брови и обернулся на напарника, зачарованно смотревшего в окно. Его эмоциональный фон довольно быстро пришёл в норму после резкой перемены настроения, произошедшей с ним на пирсе, аккурат после признания Адама. Прокручивая сказанные Блэйком слова у себя в голове снова и снова, Найт настойчиво пытался почувствовать хотя бы отголоски той тревоги и страха, угрозу от которых он ощутил чересчур явно, но всё было тщетно. Призрак так и неоформившегося до конца ощущения улетучился также быстро, как и возник. Теперь его приподнятое настроение снова отвоёвывало своё главенствующее положение, о чём говорила задиристая улыбка, обозначившаяся на лице детектива. — Как скажешь, Уэнздэй Аддамс, — Уэстон привык к причудливым метафорам, которыми Блэйк то и дело приправлял свои изречения. Адам вдруг заинтересованно выпрямился на сидении: справа от шоссе, по его сторону машины разом включили вечернюю подсветку, и он взволнованно глядел на разноцветные огни, очертившие мигающее неоном колесо обозрения. Будто дьявольская ловушка, оно материализовалось из ниоткуда, и его яркий режущий свет отразился в расширившихся зрачках заворожённого детектива. — Найт. Мы сможем заехать туда? — спросил он тихо, подкрепляя просьбу настойчивым касанием чужого колена. — Буквально на пять минут. Ну или за сколько оно делает оборот. Судя по выражению лица Блэйка, он не шутил и говорил на полном серьёзе. Уэстон проследил взгляд блондина и, не сумев сдержаться, громко фыркнул. Услышав лишь гробовое молчание в ответ на свою реакцию, Найт снова посмотрел на Адама, буквально споткнувшись взглядом о деловитый вид напарника, и звонко хохотнул. — А что, туда без взрослых не пускают? — Понятия не имею, — с готовностью ответил блондин, — никогда не катался на колесе обозрения. А оно выглядит очень заманчиво. Блэйк легко пожал плечами. Ну не станет же он говорить напарнику, что хочет попасть именно на колесо Санта-Моники из-за какой-то случайно попавшейся ему рекламной брошюры? Было бы чрезвычайно забавно увидеть реакцию Уэстона на подобное откровение. Но на ближайшее время лучше было обойтись без откровений, пожалуй, Найту хватило тирады на пирсе. — Это займёт немного времени, — уверенно произнёс Блэйк, ощущая, что Найт готов поддаться на его увещевания, — всего лишь один круг. Хитро улыбаясь, Найт продолжал со всем присущим ему нахальством испытывать напарника на прочность. — Блэйки, у меня к тебе вопрос. Было ли хоть одно колесо в твоей жизни, которое выглядело бы для тебя не заманчиво? Блондин едва слышно фыркнул, реплика Найта его откровенно развеселила. Пропустив очередной смешок, Уэстон, наконец, разгладил улыбку и всё же воспринял всерьёз прохладную устремлённость напарника свернуть к пирсу Санта-Моники. Кашлянув, Найт дал понять, что марафон остроумия подошёл к концу. — Ладно. Заедем туда, но при одном условии. Попроси меня получше. — Кажется, у меня дежавю, — мягко улыбнулся Блэйк, бросив на Уэстона многозначительный, по его мнению взгляд, — в этот раз тоже нужно сказать нечто конкретное? Адам вновь не заметил, как его потянуло на флирт. — Мои возможности сейчас ограничены, — Блэйк притворно нахмурился, — «пожалуйста» я уже говорил. Просто скажу, что в долгу перед тобой не останусь. Он выжидающе поглядел на Найта, а затем потянулся к рулю, плотно накрыв правую руку Найта своей, то ли шутливо угрожая этим жестом захватить управление машиной, то ли желая воздействовать на Уэстона своим прикосновением. — Просто нравится, когда ты вежлив, Адам, — Найт, вернув напарнику многозначительный взгляд, в разы увеличил его интенсивность и широту охвата, довольно ощутимо пройдясь по телу блондина. Взгляд нёс энергетический посыл такой силы, что его вполне можно было ощутить физически. — А манеры у тебя, как мы недавно выяснили, в полном порядке. Кожа на ладони Уэстона, которую накрыла собой тонкая ладонь блондина, мгновенно воспалилась, перемещая центр этого чувственного впечатления прямиком в пах. Желая продлить прикосновение, Найт достаточно легко поддался на манипуляцию Блэйка (снова) и свернул на отросток хайвея, ведущего к Санта-Монике. Однако на этот раз это был его осознанный выбор. Он достаточно изучил рычаг влияния, который использовал с ним Адам, и мог, казалось, легко меж них маневрировать. Уэстон ощущал себя хозяином положения, то и дело ощупывая Блэйка жаркими взглядами. Теперь у него были свои рычаги влияния. — Возможности ограничены, говоришь? Давай их немного расширим. Снова, — вкрадчиво произнёс детектив, вдавливая педаль газа глубже. — Хорошая идея, — странным тоном отозвался Блэйк, задержав ладонь, но всё же позволив своей руке соскользнуть. Чуть поджав губы, блондин вальяжно откинулся на сидении, любуясь исключительно живописным закатом. Кожа Адама горела румянцем, но в красных солнечных лучах был шанс скрыть данный факт. Жаль, что в них нельзя было скрыть окрепшую эрекцию, возникшую лишь из-за взглядов Уэстона, впрочем, до колеса обозрения ещё оставалось минут пять езды, и Блэйк, прикрыв глаза, с лёгкой улыбкой попытался себя отрезвить холодными мыслями о расследовании. Трупы мёртвых детей, давай же. Что может иметь более «охлаждающий эффект», если не смерть? Вместо этого в воспоминаниях показался абстрактный узор на ткани, перешедший в цельную картину — это была ткань матраса, лежавшего на полу в подвале у одного парня… Незамысловатого такого парня. Блэйк улыбнулся шире, открыл глаза и покосился на Найта. Покусав губы, Адам понял, что уже несколько минут во всех подробностях вспоминает ночь в подвале Оливера. В тот момент, когда Уэстон вошёл в него, казалось, что член напарника мог достать до желудка. От атлетичности Уэстона захватывало дух, его сильное тело казалось безупречным. Адам осознал, что жаждал увидеть обнажённого Найта, тело напарника будоражило сознание, затмевая, искажая здравый ход всякой мысли. Да, без спешки и в деталях он бы изучал его, упиваясь предоставленным шансом. Если бы только представилась такая возможность. Впрочем, сейчас возможности были «расширены», и сердце Блэйка пропустило удар от возникшей шальной мысли. Он спохватился лишь когда автомобиль резко затормозил. — Уже закрыто, — произнёс Блэйк загробным отсутствующим тоном, когда шевроле оказалась перед широкой металлической аркой с названием пляжа. Въезд в неё был перекрыт шлагбаумом. Расстояние между ним и шевроле Найта, кажется, составляло парочку миллиметров. — Нет ничего такого, что, будучи закрытым, не открывалось бы за пару-тройку баксов, — с некоторым азартом произнёс Найт, подмигнув блондину. — Пошли. Заглушив двигатель, Уэстон выбрался из машины и захлопнул дверь, на секунду позволив себе восхититься закатными красками, созревшими болезненным багрянцем, окрашивая всё вокруг в насыщенные розовые тона. Вид с колеса обозрения действительно обещал быть дивным. Перемахнув через опущенный шлагбаум, минуя металлические заграждения, Найт направился к пирсу, чувствуя, что Блэйк следует за ним, не отставая. Уэстон ощущал некую взбудораженность, перемешанную со слабой долей эйфории и острым ощущением свободы, чем позволил себе упиваться вдоволь в этот самый момент. Разумеется, Адам был катализатором этого эмоционального коктейля, как линза, которая концентрирует солнечные лучи, преобразовывая их в нечто эффективное, более осязаемое. Однако кое-что всё-таки изменилось. Найт знал, что весь комплекс чувств, которые он испытывал к Блэйку, всегда плескались в пределах конкретной области его сознания, в чрезвычайных ситуациях расплёскиваясь далеко за её границы. Тем не менее, каждый раз, когда это происходило, с огромным трудом Уэстон раз за разом загонял чувства за определённый барьер, полагая, что это даст ему иллюзию защищённости и независимости от того, что он испытывал. Этот барьер ощущался, словно соринка в глазу или комок в горле, но в этот самый момент, сейчас, когда детектив фривольно шагал по деревянному пирсу, вдыхая солёные испарения океана — барьера больше не было. Найт попросту его не чувствовал. Он был свободен и уверен в том, что непременно мог получить всё, чего бы не захотел. Прыть, источаемая Уэстоном, тотчас передалась Блэйку, и он, также ловко преодолев шлагбаум, почувствовал вдруг себя совсем юным мальчишкой, затеявшим забавную выходку. Эффект нервного предвкушения множился личным… Сценарным ходом Адама, продуманным им несколькими минутами ранее. Поравнявшись с напарником, он заметил кабину оператора около аттракциона. Тучный мужчина в униформе, завидев парней, нехотя отвлёкся от поедания сэндвича. Адам запрокинул голову, восторженно глядя на искрящиеся неоном «спицы» колёса, словно не в силах сосредоточиться ни на чём другом. — Аттракционы закрыты, — недовольно выкрикнул работник комплекса, выходя из кабины управления колесом, — посещение территории парка завтра с десяти утра. — Совершенно верно, Дэйв, — утвердительно произнёс Найт, пожимая руку оператору аттракциона, прочитав его имя на нашивке комбинезона. — Закрыты все, кроме колеса обозрения. Оно закрывается через полчаса. Достав из бумажника пару сотен, Уэстон аккуратно вложил их в нагрудный карман Дэйва, вкрадчиво улыбаясь. — Проверь-ка расписание ещё раз. Разумеется, аргументация старины Дэйва умерла в зачатке, так и не сформировавшись. Мужчина, придирчиво щурясь, осмотрел баксы, оценивая на подлинность. Дэйв смерил Уэстона оценивающим взглядом и, очевидно, ответил на некоторые свои внутренние вопросы. Адам, с некоторым восхищением наблюдавший за таинством подкупа, стоял неподвижно и не моргал. Дэйв изучающе оглядел и его. Он вдруг понимающе усмехнулся. — Действительно, колесо будет работать ещё полчаса, — услужливо произнёс он и развёл руками, — катайтесь, сколько влезет, парни. — Чудесно, старина. Отдыхай, — Найт похлопал оператора по плечу и двинулся к входу на аттракцион, поманив за собой Блэйка. Дэйв покачал головой, всё ещё ухмыляясь, а затем направился в сторону кабины оператора, чтобы запустить колесо. — Тут я как-то очень сильно напился, знаешь. Здесь, на пирсе. Весь парк был арендован под вечеринку в честь выпускного Дэй. Там, за горками, был бар с безалкогольным пуншем и всяким таким дерьмом — отец, разумеется, запретил алкоголь, — Уэстон мечтательно улыбался, глядя на то, как колесо медленно приходит в движение. — Сестру, разумеется, это не остановило. Она раздобыла где-то двадцать ящиков Макаллана и экстази. Барменов она, разумеется, тоже подкупила. На вечеринке было около двухсот долбанных детей, которые и понятия не имели, чем их накачивают, включая меня, — Уэстон прыснул, многозначительно посмотрев на Адама. Во время рассказа Адам не только отвлёкся от любования колесом, но и изумлённо приоткрыл рот в намерении задать какие-то вопросы. Однако напарник его опередил. Блэйк нахмурился, как всегда обдумывая ответ. Тем временем они с Найтом поднялись по железным ступеням к платформе посадки в кабины. — Можешь себе представить, что там было. Удивительнее всего то, что никто не погиб. А эта злобная маленькая сучка, конечно, вдоволь повеселилась, — Найт с наслаждением вдохнул вечерний бриз. — Скучаю по ней. Ты скучаешь по сестре? — Сложно ответить сходу, у нас сложные отношения, — уклончиво произнёс Адам, — даже не знаю, с чего начать. Однажды Эва написала в школьном сочинении, что выйдет за меня замуж. Вся школа поднялась на уши, мать и меня вызывали к психологу. А нам и так было непросто — детям не нравятся чужаки, нас считали сектантами. Приёмные сектантские дети, занимающиеся инцестом. Сам понимаешь, с социумом были сложности. Аттракцион пришёл в движение, раздался тихий скрип механизмов, и кабины бесшумно стали перемещаться по кругу. — Какая-то часть меня скучает по ней, но есть причины, по которым я намеренно отдалялся всю жизнь. Это не её вина. Иногда мне казалось, что мы вовсе не брат и сестра, но экспертиза ДНК показала, что мы родственники. Адам произнёс это абсолютно равнодушно и пожал плечами. — С самого детства у неё проблемы с восприятием меня… Как брата, — аккуратно выразился он, — это ещё одна причина не общаться близко. Я надеялся, что это изменится с течением времени, но она воспринимает наши отношения всё также по-своему. — Чёрт, — ёмко произнёс Найт, вскинув брови, хотя удивление в его реакции выступало скорее как дань светской беседе, завязавшейся между ними. — Мне это знакомо. У нас с Дэй… Тоже всё не просто. Уэстон легко улыбнулся, намеренно замолкая — разговор о сложных внутрисемейных отношениях мог и подождать. Скользнув взглядом по спокойным водам океана, причудливо окрашенным лучами закатного солнца, Найт снова остановил взгляд на напарнике и, выдержав красноречивую паузу, наконец, произнёс: — Ну и что же мы тут делаем, Блэйки? — Собираемся прокатиться на колесе обозрения, что же ещё, — невозмутимо ответил Адам, однако в его глазах блеснул знакомый странный огонёк. Он кивнул в сторону ближайшей к ним кабины, а затем, не дожидаясь ответной реакции, схватил руку Найта и нырнул внутрь, увлекая напарника за собой. — Тебе что, двенадцать? — весело заметил Уэстон, усаживаясь в кабине колеса на противоположном от Блэйка сидении. Кабины были открытыми, и прохладный морской воздух, как только они поднялись выше, буквально затопил лёгкие детектива, побуждая с наслаждением откинуть голову и вдохнуть поглубже. Эта спонтанная затея Адама нравилась Найту всё больше. Давненько он не делал ничего спонтанного. — Уверяю тебя: мне больше двенадцати, — отозвался Адам и сел напротив Найта, нарочно задевая его ноги своими, но, кажется, и это было правилами странной игры, которую он вёл, — да брось, думаешь, эту штуку придумали для детей? Это же квинтэссенция созерцания и гармонии, никакого веселья и суеты. Уголки рта Найта дёрнулись вниз, подчёркивая вескость высказывания Блэйка. — Очень точно подмечено, профессор, — Найт почувствовал, что постепенно растворяется в моменте, так ему было хорошо сейчас. Блэйк хмыкнул, затем принялся увлечённо оглядываться по сторонам, изучая океан, раскинувшийся по правую сторону от них, и зажигающееся огнями вечернее побережье Санта-Моники, издающее привычный городской шум. Постепенно и он утихал, уступая звукам ветра. Колесо двигалось нарочито медленно, явно медленнее обычной своей скорости — спасибо, старина Дэйв. Тем не менее, они уже успели подняться на приличную высоту, прежде чем Адам вдруг поднялся на ноги и вцепился пальцами в край металлического ограждения. От резкого движения кабина тревожно скрипнула. Блэйк, не обративший на это внимание, продолжал жадно глядеть на пылающий горизонт, за которым почти скрылся огненный диск, чьё красное отражение пожирал океан. — Свет такой, будто оно светит в последний раз перед тем, как вспыхнуть и погаснуть навсегда, — прокомментировал Адам, ощущая, как порывы ветра беспощадно треплют волосы. Запахи, краски неба, звуки вокруг и шум собственного сердца в голове вызывали примитивный восторг, который, несомненно, мерк на фоне присутствия Найта в кабине. Блэйк развернулся корпусом к напарнику и, шумно вдохнув, задал вопрос: — Ты влюблялся когда-нибудь? Вопрос напарника в мгновение ока вытряхнул Уэстона из кокона почти сформировавшейся умиротворённости. Он открыл глаза, сфокусировал взгляд на лице блондина и… Был моментально обезоружен. Это был один из тех моментов, когда Блэйк выглядел почти ангелоподобно. И дело было не только во внешности, хотя и в ней тоже, но сейчас перед Найтом совершенно точно стоял абсолютно невинный, восторженный, переполненный любопытством ребёнок, непринуждённо заставляющий закатное небо меркнуть на фоне своего собственного великолепия. Тьма, которая жила в Адаме и обычно всегда просвечивалась на его поверхности, казалось, исчезла без следа. — Да, бывало, — тихо отозвался Уэстон, который чувствовал себя сейчас так, будто его лишили возможности для лукавства. Блэйк, не моргая, с некоторым отчаянием поглядел на лицо напарника, залитое светом. Ему показалось, что существование остального мира резко оборвалось, оставив на всём свете лишь этот проникновенный момент, выделив для него этот живописный кусок суши и отрезок времени в вечности. Адам знал, что этот миг он переживал и раньше, но совершенно иначе. И в каждой из реальностей или реинкарнаций почва вновь и вновь уходила в это мгновение из-под ног. — Со мной тоже, — произнёс блондин одними губами, а затем сделал шаг в сторону замершего напарника и поставил обе руки на ограждение позади Найта, таким образом нависая над ним, глядя вниз, на его приподнятое лицо. Вместо поцелуя, который буквально был сейчас неизбежен, Адам, чьи губы оказались в паре сантиметров от губ Уэстона, улыбнулся и опустил взгляд ниже, на чужой пах, а затем и сам неожиданно опустился на колени. — Хочу сделать кое-что сейчас, — сбивчиво произнёс он, вскинув лицо, но совершенно не выглядел растерянно. Щёки Адама моментально вспыхнули, он решительно потянулся к пряжке ремня Найта. Ожидая поцелуя, Найт был совершенно сбит с толку, когда лицо Блэйка вдруг резко поменяло положение в пространстве. От неожиданности колени детектива дёрнулись, чудом не задев голову блондина, которая так ловко расположилась между ними. Уэстон положил ладонь на пальцы Адама, которые уже нащупали его ширинку, таким образом остановив их движение. Он был удивлён своей реакцией на внезапное проявление Блэйком инициативы, но тот сменил столько обликов за этот вечер, что Найт оказался немного дезориентирован. — Воу, ты что делаешь? Из голубых глаз Блэйка, казалось, готовы посыпаться искры. — А на что похоже? — поинтересовался Адам и медленно возобновил манипуляции со штанами Найта, несмотря на лежащую сверху ладонь. — Я хочу… Отсосать тебе. Блэйк поглядел на раскрытые губы напарника, затем вновь в его глаза. Смотрел он с вызовом. Зрачки Адама были расширены, он уже добрался до молнии и потянул собачку вниз. — Ах да, мне стоит быть вежливым. Могу ли я отсосать тебе сейчас, пожалуйста? — он особенно выделил последнее слово, затем обворожительно улыбнулся и опустил ресницы. Брюки Найта заметно топорщились. Рот Уэстона чуть было не приоткрылся от ошеломления, но он сдержал этот порыв, очень быстро пришёл в себя и продемонстрировал самую свою естественную реакцию на происходящее. Расслабленно благоговейное выражение лица Найта сменилось едкой развратной ухмылкой, черты лица заострились. — Ты хоть знаешь, как это делается, мальчик? — ладонь Уэстона размазанным движением переместилась на подбородок блондина, ощутимо сжав его и не давая лицу опуститься ниже. Адам в тотчас ощутил, как кровь хлынула к собственному члену, лишь только Найт заговорил. Он сосредоточился на вопросе, хотя томная поволока уже затмила лазурный взгляд. Рот его был открыт, Адам жадно облизал пересохшие губы. — Я никогда этого не делал, — параллельно этим словам его пальцы скользнули в расстёгнутые брюки Уэстона. Блэйк нащупал твёрдый член, обтянутый тканью белья. Он готов был поклясться, что уловил тончайший терпкий запах смазки. Прохладные пальцы бесстыдно пробрались под резинку трусов и замерли там, не доходя до главного. Блэйк благодарил судьбу за то, что уже стоит на коленях, ведь ноги бы точно подкосились, останься он стоять. Он выжидающе поглядел на Найта из-под дрожащих светлых ресниц, всем своим видом демонстрируя ту наигранную покорность, которая заводила Уэстона. — Тебе должно понравиться, — зашептал Адам как зачарованный, — наверняка многие делали это для тебя, но я сделаю лучше. Как только до разума Уэстона дошло, что Адам на самом деле был намерен сделать это, просто потому хотел, и это не было очередной манипуляцей с его стороны — внутри него будто щёлкнул выключатель, Найт мгновенно сбросил все маски, которыми прикрывался практически всегда и со всеми, даже с Блэйком, в «профессиональной» плоскости их общения. Обнажилась его животная суть, которая совсем неделикатно напомнила детективу о сексуальной неудовлетворённости, подавляемой им на протяжении довольно долгого времени. Остервенение и злость постепенно набирали обороты, развинчивая тёмную сторону характера Найта, и требовательные белые пальцы за кромкой его белья совсем не помогали её усмирить. Напротив, это бесило его ещё больше. Детектив притянул лицо блондина ещё ближе, рука его переместилась на шею, грубо сдавливая её. Влажные губы Блэйка оказались практически вплотную прижаты к его губам, однако поцелуя снова так и не случилось. Вместо этого Уэстон прошептал: — Ради твоего же блага, надеюсь, что понравится. Но если я почувствую там зубы хоть на секунду… — рука на шее Блэйка грозила оставить глубокие синяки. — Будешь продолжать уже без них. Блэйк с усилием подавил приступ кашля. Вместо этого он, сипло выдохнув, улыбнулся в губы Найта. Смена настроения напарника подстёгивала его, вызвав дрожь предвкушения по всему телу. Неизменная реакция тела и мозга, которая обнаруживалась каждый раз, стоило Найту проявить к нему жёсткость. Казалось, это было вшито в генетический код Блэйка, и все его манипуляции и поведение были бессознательно рассчитаны на подобный эмоциональный выплеск. Кроме того, Уэстон, кажется, не шутил насчёт зубов, и это распаляло ещё больше. Ощущение реальной угрозы. — Не беспокойся, — прошептал он хрипло и сразу после проник рукой под ткань трусов, — я постараюсь для тебя, так и быть. Касание чужой разгорячённой плоти моментально выбило любые посторонние мысли из головы блондина. Прикосновение Адама прошило зарядом электричества так, что Найт едва не вздрогнул, но почувствовал, как от ставшего сверхчувствительным паха по животу вверх поднимаются россыпи мурашек. Единственное, чего Уэстон сейчас хотел, это засунуть стоящий уже колом член прямиком в горло Блэйка, угрожая ему пистолетом, чтобы тот не посмел даже дёрнуться. — Возьми его в руку. Давай же, — потребовал Найт, легко двинув тазом так, что внушительного размера член потёрся об изящные тонкие пальцы Адама. Блэйк послушно обхватил ствол, тесно сжав пальцами. Он вновь шумно выдохнул, теряясь в ощущениях. Неотрывно глядя в глаза Уэстона, прошёлся одним медленным движением по всей длине, большим пальцем надавив на головку, тем самым размазывая по ней выделившийся секрет. Во рту уже скопилась слюна, и Адам предпринял попытку убрать руку Найта со своей шеи, чтобы перейти к задуманному. Уэстон похотливо улыбнулся, а затем наклонился и влажно, но коротко поцеловал Блэйка, убирая руку с его шеи. Поцелуй закончился с характерным звуком. — А теперь, докажи мне, что рот у тебя не только для того, чтобы пафосную чушь нести, — холодно произнёс Найт, прожигая взглядом приоткрытые губы напарника. Будто ожидая именно этих слов, Блэйк быстро опустил лицо вниз, а затем, чуть помедлив, провёл языком по головке, словно изучая солоноватую влагу. Вкус превосходил ожидания, и Адам жадно обхватил член влажными губами. Очевидно, нужно было расположиться под определённым углом, чтобы захватить внутрь как можно больше. Буквально зарываясь в пах Уэстона, он одним движением погрузил член в рот, почти полностью, стараясь расслабить горло, однако всё же закашлялся, а глаза Блэйка тут же повлажнели. — Сука, — тихо прошипел Найт. От яркости ощущений буквально потемнело в глазах. Рука Уэстона зарылась в шёлковые волосы Блэйка и с наслаждением сжала их, удерживая его голову так, чтобы как можно дольше чувствовать то, как головка его члена упирается в гланды блондина, разрываясь от пульсации крови в ней. Когда Блэйк закашлялся, Найт не ослабил хватку, но уменьшил давление на его затылок буквально на пару мгновений, давая тому немного привыкнуть. А затем надавил сильнее и двинул тазом так, что член прошёл ещё немного вглубь горла. Найт поймал себя на мысли, что если рай и существовал, то ощущался он как горло Адама. Зажмурившись, пересиливая неприятное ощущение в глубине горла, тот снова попытался расслабить глотку. Спустя несколько глубоких движений, Адам сделал ещё одно резкое и замер, не дыша, сдавливая, на сколько это было возможно. Пальцы его правой руки скользнули к крупным яйцам Найта, обхватывая, лаская их. Адам резко отстранился в попытке глубоко вдохнуть, член выскользнул из его рта с хлюпающим звуком. — Блядь, — он жадно вдохнул кислород. Несколько густых нитей смазки, смешанной со слюной, тянулись от пунцовой головки к раскрасневшимся губам. Ощущение щедро увлажненного слюной члена, выскользнувшего из тёплого мокрого рта, Найту, мягко говоря, не понравилось. Слишком резко, слишком мало, слишком холодно. Особенно после порыва ветра, который полоснул по лицу, раздув волосы Адама. Уэстон схватил напарника за щёки, заставив его раскрасневшиеся, испачканные в смазке губы сжаться, и снова резко притянул к себе. — Что, шлюха, не вывозишь? Может, задействуем другое твоё отверстие? Что бы мне точно понравилось? Вместо ответа Адам, засопев носом, резко отбросил руку Уэстона в сторону от своего лица и раздражённо, с вызовом взглянул на Найта. Из-за обдувающего лицо ветра он ощущал, что буквально вся нижняя часть его лица залита слюной. Он демонстративно сплюнул вниз на член и вновь обхватил его рукой, надрачивая, нагло смотря на Найта. — Неужели не нравится? — с некой ласковой издёвкой поинтересовался Адам и убрал руку. — Попробую снова. Сразу после этих слов Блэйк с удвоенной силой принялся сосать, буквально затягивая член напарника в вакуум, максимально втягивая щёки. Слюны было предостаточно, и горло больше не так саднило, поэтому Блэйк буквально насаживался лицом. Борясь с то и дело подступающим рвотным рефлексом, Адам почувствовал на глазах полноценные слёзы, которые были неизбежны. Мысль о том, что его сейчас грубо трахают в рот, как последнюю блядь, в открытой, доступной общему взору кабине, безумно заводила Блэйка. Он снова закашлялся, взяв чересчур глубоко, но не спешил отстраняться, а напротив, продолжал сосать, всё больше измазываясь в чужой смазке. — Во-от так, да, — удовлетворённо произнёс Уэстон, чуть двигая бёдрами в такт поступательных движений губ Блэйка, сомкнувшихся на его члене. Казалось, все нервные окончания в его теле сосредоточились там, внизу, заставляя детектива совершенно забыть обо всём, что не было языком Адама, старательно вылизывающего его член. Найт с наслаждением откинул голову, почти ласково проведя рукой по скуле напарника, случайно поймав скатившуюся слезу. Его рот неожиданно наполнился слюной от мысли о вкусе слёз Адама, которые текли от усилий заглотить его член. Уэстон завёлся ещё больше, хоть и не подозревал, что это возможно. Сделав ещё несколько движений, Блэйк позволил себе продохнуть. На мгновение он вскинул лицо, обводя кончиком языка набухшую головку. Адам смаковал выражение лица Найта; удовольствие, исказившее его черты, было бесценным зрелищем, ради которого Блэйк затеял авантюру с колесом. Прежде чем Найт возмутился отсутствием рта на его члене, Адам обхватил губами яйца, стараясь захватить целиком, снова надрачивая рукой. Чувствуя, как теряет самоконтроль, Адам принялся буквально елозить членом Уэстона по своему лицу, оставляя влажные следы. С его губ сорвался тихий стон удовольствия, вызванный этим действием. Жмурясь от наслаждения, он снова бегло огляделся по сторонам, стараясь хотя бы как-то сориентироваться в пространстве. Колесо неумолимо, пускай медленно, но двигалось вниз. Нужно было поспешить. — Найт, я хочу, чтобы ты кончил, — жарко прошептал он, приблизившись к губам парня, на этот раз быстро поцеловал, оставляя характерное послевкусие. Уэстону казалось, что каждая клетка его тела готова разорваться от наслаждения. Его член и яйца, которые поочерёдно ласкали то руки, то язык, то губы блондина, ощущались им сгустками оголённых нервов, которые были словно ниточки, с помощью которых кукловод обычно управляет марионеткой. Тяжело дыша прямо в губы Адама, которые были измазаны в его собственной смазке, Найт, чьи глаза утопали в томной поволоке, негромко произнёс: — Так сделай так, чтобы я кончил, — с этими словами Уэстон снова запустил ладонь в дивные волосы Блэйка, опуская его лицо туда, где оно было ещё несколько секунд назад и, подумалось Найту, где оно должно было бы быть всегда. — Давай, малыш, возьми глубже, — грубость и дикость Уэстона постепенно таяли, как лёд на горячем языке Адама. Он был близок к тому, чтобы кончить, слишком долго (по его меркам) продлился период его воздержания, но детектив хотел взять от этого спонтанного момента близости всё, что только было возможно. Слишком хорошо, слишком мучительно сладко ему сейчас было. — Всё, что захочешь, — зашептал Блэйк в ответ, заглядывая напарнику в глаза. Теперь движения его головы стали словно механическими: идеально отточенными и не сбивающимися с ритма. Член Найта проникал вглубь горла, фактический каждый раз, когда Адам резко опускал голову. Выдержав в таком ритме несколько минут, он вновь почувствовал, как от боли сводит челюсть. Одних фрикций, разумеется, будет недостаточно. — Найт, — позвал Адам тихо, подняв лицо, — пожалуйста… Знаешь, чего бы я хотел? Его рука быстро и твёрдо двигалась на члене. Блэйк, не отрываясь, с вожделением смотрел в глаза Найта. — Чтобы ты кончил мне в рот, — прошептал Адам, его взгляд теперь походил на обезумевший, — я хочу почувствовать, каково это. Он наклонился и провёл языком от основания члена к головке, останавливаясь там, но не останавливая руку. — А если нет, то как насчёт просто спустить мне на лицо, Найт? Интонация, с которой Блэйк задавал свой вопрос, была пропитана типичной для Адама непринуждённостью, однако голос его дрожал от возбуждения. Дыхание Уэстона сбилось, а мысли, путаясь, испарялись где-то на кончике языка Адама. Найту казалось, будто он даже слышит характерное шипение на фоне парализующе сексуального голоса блондина, вкрадчиво перебирающего все существующие в его теле чувственные центры одновременно. Да, запаса воздуха в лёгких явно не хватало для того, чтобы спасти тело от подобных перегрузок. В то время как блондин то говорил, то шептал, уговаривая Найта кончить ему в рот, последний настойчиво наклонял его голову обратно к своему члену, потому что даже секундный перерыв от влажного умелого рта Блэйка ощущался мучительно. Уэстон сгрёб волосы Адама ещё туже прежнего и надавил на его затылок, приложив чуть больше усилий, отчего его распухшим губам ничего более не оставалось, чем пропустить стоящий колом член до самого предела его глотки. Уэстон с наслаждением почувствовал, как головка его члена раздвигает гланды Блэйка, отчего ладони блондина протестующе упёрлись в колени Найта, а мышцы его горла начали непроизвольно сокращаться, желая вытолкнуть посторонний предмет наружу. Возникающая при этом вибрация в самой глубине его глотки буквально лишала Уэстона рассудка. — А как насчёт того, чтобы закончить трепаться и проглотить? С этими словами Найт испытал оргазм такой силы, что у него потемнело в глазах. Блондин двинул кадыком, повинуясь. Его напряжённая глотка густо наполнилась терпким семенем, и он покорно задержал дыхание, затягивая момент, заостряя на нём всё своё существо. Отбрасывая собственные жаркие телесные впечатления (он был до крайности возбуждён сейчас), Адам главным образом находил в произошедшем чудовищную, неисчерпаемую глубину, ощущая экзальтированный восторг быть причастным к тому, чтобы доставить Найту наслаждение. Он жадно глотал, терпя до слёз, брызнувших из глаз, когда лицо стало почти багровым от недостатка кислорода. В конце концов, пришлось нехотя отстраниться и выпустить пульсирующий член изо рта. Адам шумно задышал, отмечая, как сильно перепачкан слюной и спермой его подбородок, и поднял лицо к напарнику. От нехватки воздуха кружилась голова. Поймав завораживающий блеск зелёных глаз, ещё затянутых поволокой, блондин небрежно вытер рот рукавом рубашки и замер, так и оставшись на коленях, ненасытно вбирая в память случайные детали: дрожащие тёмные ресницы Найта, его чётко очерченный подбородок с лёгкой щетиной и приоткрытые губы, уже формирующие улыбку. Колесо Санта-Моники неохотно заканчивало оборот.