Прикосновение к огню

      Кровать отправлялась в полет куда-то туда, где не было ни времени, ни пространства. Ничего, кроме этой душной тишины. Повсюду вырастали тени невиданных, невидимых существ, они прыгали по стенам и о чем-то смеялись. Разноцветные феи-сны забирались под ресницы и рассыпались там мелким золотистым песком. Регина видела себя в хрустальном гробу, висящем на семи золотых цепях. Где-то совсем далеко, в стране, которой нет названия. Там никогда не бывает солнца, а только ночной сумрак падает на землю длинными тенями. Регина не могла пошевелиться, будто она была заживо погребена в собственном теле. И перед ней плескалось широкое море, и в плеске волн можно было услышать тихий шепот. Ее голос. «Эмма», — подумала Регина, и веки ее тонко дрогнули. Это правда была она. Она коснулась ладонью лба Регины и притянулась к ее голове. Она знала эту древнюю легенду, что поцелуй может оживить Злую Королеву, заточенную в пещере на далеком острове. Все сказочные жители, попадавшиеся на пути, отговаривали, убеждали, что лучше и не прикасаться к той, кого они с таким трудом одолели и пленили, что лучше ей оставаться там, где больше она не сможет никому причинить зла. Но Эмма не слушала их. Осторожно погладила Злую Королеву по прохладной щеке и поцеловала ее заледеневшие губы, разделяя с ней свое теплое дыхание. И, как ни странно, это сработало. Эмма почувствовала, как Королева согревается под ее руками, как кровь приливает к ее лицу, и как вздымается грудь, как стучит сердце. И что еще более странно — Королева ответила на поцелуй, прильнула к губам Эммы, не совсем еще осознанно обхватила ее голову, зарываясь пальцами в волосы. Гладила ее, соскальзывая ладонью по шее на спину, обнимала ее так сильно, так крепко прижимала к себе и ласково звала по имени, смазывала поцелуи по ее губам, хватала ее руки, нетерпеливо направляла их к животу, точно не могла дождаться воссоединения с прекрасной возлюбленной после долгой изматывающей разлуки.        Эмма даже немного удивилась такому неожиданному взрыву податливой нежности и страсти Регины — как-то подозрительно быстро развеивались злые чары — но собственное пылкое чувство вытесняло иные сомнения. И Эмма забралась на кровать и больше ничего особо не делала: Регина прекрасно справлялась сама, с некоторым остервенением, лихорадкой схватила руку Эммы, положила себе на грудь и мягко надавила на нее. Эмма быстро уловила намек и сжала сильнее, отчего Регина застонала, пропуская воздух сквозь плотно стиснутые зубы. Эмма наклонилась к ней, коснулась губами уха и ехидно прошептала: — Будешь и дальше притворяться, что не испытываешь ко мне «ничего личного»?       Регина затаила дыхание, пытаясь мысленно остановить то осознание, что обрушивалось на нее со скоростью и силой тысячи проклятий. С таким же успехом можно было бы выйти на рельсы, чтобы остановить несущийся поезд. И этот огнедышащий локомотив разгонялся на всех парах и целился прямо в голову, похожую на котел с вскипающим пузырями зельем. И вот столкновение. И взрыв. И горячие брызги каплями пота выступили на покрасневшем лице Регины.       Все происходило на самом деле. Это не был очередным эротическим сном про Эмму, к которым Регина уже почти привыкла, хоть они нервировали ее. Это не было странной фантазией, которая была одновременно столь непристойной и столь же сладкой. После таких снов Регина весь день ходила немного смущенная, потерянная и остро ощущала несовершенство окружающего мира, особенно в больнице, рядом с Эммой. Это не было постыдным наслаждением, в котором Регина никому никогда не признавалась. Все происходило на самом деле. Неловкое смущение и негодование вспыхнули на ее и без того уже горячих щеках. Она включила настенную лампочку, резко ударившую по глазам светом, порывисто дернулась и увидела, что самая настоящая Эмма сидит на ней сверху и счастливо улыбается. — Эмма… — прошептала Регина, бросив взгляд на распахнутое окно. — Ты снова сбежала из больницы? — Регина, — в тон ей ответила Эмма, потирая цепочку с навигатором. — Но там было очень скучно. — Тебе надо уйти, — собравшись с духом, Регина все же столкнула Эмму с себя, хотя все тело ныло от желания никогда ее не отпускать. — Как скажешь, — с неожиданной поспешностью согласилась Эмма и соскочила на пол, шлепнув босыми пятками по паркету.       Когда дверь за ней закрылась, Регина перевернулась на живот и, обхватив подушку, уткнулась в нее лицом. Вскоре, однако, Эмма вернулась, держа в руках поднос с двумя стаканами яблочного сока, найденного в холодильнике. Поставила все это богатство на тумбочку и села на край кровати, дотронувшись до спины Регины. — Почему ты никогда не слушаешь, что тебе говорят? — Регина прерывисто вздохнула. — Потому что на самом деле ты не хочешь, чтобы я уходила… — твердо ответила Эмма и легла рядом. — Не драматизируй. Ничего страшного не произошло. Разве тебе было плохо? — Не в этом дело, — Регина повернулась к Эмме лицом. — Я ведь сказала тебе уже… Это… — Неправильно? — усмехнулась Эмма. — В нашей жизни все неправильно, так что какая разница? Тебе больше не нужно бояться того, что уже произошло.       Эмма гладила Регину по животу. Прикосновения были такими опасными и такими желанными, что Регина с трудом подавляла желание поддаться им, раскрыться и все же, делая себе и Эмме небольшую поблажку, чуть раздвигала ноги и расслабляла, но потом быстро сжимала их обратно, дергаясь, убирая руки Эммы от себя.       Она отвлеклась всего на мгновение, но Эмма успела воспользоваться ее растерянностью, сдвинула полоску белья и быстро скользнула внутрь. Регина порывисто всхлипнула и больше не могла противостоять этому и безвольно раздвинула колени. — Ничего, — говорила Эмма, продолжая нежные и твердые движения. — Если что — скажешь, что я к тебе пристала. Тебе поверят, а мне прочистят мозги. Мне не привыкать. — Нет, — испугалась Регина, обхватывая Эмму кольцом рук и прижимая к себе. — Я не допущу этого.       Она ощущала легкую вибрацию в груди и в ладонях. Так торопливо, сбиваясь с ритма и как будто срываясь со своего места, билось горячее сердце Эммы. — Ну вот и отлично, — засияла Эмма и так сильно дернула рукой, надавив, что Регина бесстыдно застонала, вцепившись ногтями в ее плечи и оставляя на ее спине царапины. — Добро пожаловать в мир сногсшибательных оргазмов, — глумливо прошептала Эмма, целуя разомлевшую и бессильную Регину в ухо. — Эмма, ты такая легкомысленная, — пробормотала Регина, машинально гладя и целуя светлые волосы. Эмма придвинулась к Регине чуть ближе и жарко прошептала ей: — А ты такая зануда.       Эмма погладила Регину под рубашкой и вдруг нащупала тонкий рубец шрама под животом. — Это что? — удивилась Эмма. — Зарубка на память, — с горечью ответила Регина, гладя ее пальцы. — Напоминание о том, что нельзя вернуть. — У тебя был ребенок? — Мог быть. Но я не смогла сберечь, и теперь… — Регина с грустью перевела дыхание. — Теперь я… — Ты не можешь родить ребенка? — прямолинейно спросила Эмма. Регина резко кивнула и отвернулась. — Робин поэтому тебя оставил? — продолжала давить на нее неудобными вопросами Эмма. — Ты что, экстрасенс? — с легкой досадой буркнула Регина. — Разве ты не знала, что у психов есть третий глаз! — засмеялась Эмма, надавив пальцами себе на лоб, и сразу вернула лицу серьезное выражение. — Мне Роланд говорил как-то, что его папа хочет еще детей. — Ну да… — торопливо хмыкнула Регина. — Но, пожалуйста, давай… — Хорошо, давай не будем, — успокоила ее Эмма и нежно улыбнулась.

* * *

Прошел месяц относительно спокойной и налаженной жизни. Эмму выписали из больницы, и она перебралась в дом Регины. И стала работать, нашла в интернете заказчиков, стала сочинять музыку для частных проектов. Регина помогала ей сделать музыку лучше, критикуя, шлифуя и находя ошибки. А Эмма, в свою очередь, иногда приходила на занятия Регины в Академии, иллюстрируя игрой на рояле некоторые темы, которые та объясняла. Иногда Эмме трудно было сохранять их тайну, и она хотела обнять Регину у всех на виду, поцеловать ее, чтобы все видели и знали об истинной любви, но Регина осаживала ее. Не позволяла. И, честно говоря, именно это доставляло Эмме особенное удовольствие. Впрочем, на форумах Эмма все же встречала разные подозрения и слухи, но в открытую об этом, разумеется, никто не собирался говорить.

* * *

— Не сиди на столе, Свон, — Регина ударила Эмму полотенцем по коленям, прогоняя с кухонной тумбочки. Эмма спрыгнула на пол и тут же уронила себя на стул. Регина поставила перед ней тарелку с оладьями. Эмма жадно откусила оладушек и тут же бросила его. — Слишком много масла и соли, — Эмма глядела на Регину ресторанным критиком, вальяжно и высокомерно откинувшись на спинку. — Влюбилась, что ли, в кого? — Уж точно не в тебя, — оскалилась Регина. — Больно надо, — фыркнула Эмма. Оттолкнувшись неловко ногами, она едва не грохнулась на пол. К счастью, Регина успела перехватить спинку и вернула стул на место. — Ешь давай, бестолочь, — отвесила она Эмме воспитательный подзатыльник. — Ладно-ладно, — вскрикнула Эмма, прикрывая голову. И снова схватилась за блин, хотела засунуть его в банку с вареньем, но Регина ударила ее по рукам, протянула нож и вилку, а также — маленькое блюдце. — Зануда, — вздохнула Эмма, налив варенье в блюдце и разорвав руками оладьи в тарелки на кусочки. — Ведешь себя, как будто тебе пять лет, — выключив плиту, Регина включила строгую учительницу и грозно сложила руки на груди. — В душе я всегда ребенок, — мечтательно протянула Эмма. — Ну так передай своему душевному ребенку, что если он будет так себя вести, я его накажу. — Что, правда? — оживилась Эмма. — Правда накажешь? А как?       Регина подошла к ней со спины и, прижав ладонь к ее животу, наклонившись к самому уху, таинственно и зловеще прошептала: — Тебе лучше не знать, — и клюнула ее в шею птичьим поцелуем.       Эмма встрепенулась, дотрагиваясь до теплой руки Регины, перебирая ее пальцы. И, когда Регина отошла от нее, быстро-быстро застучала вилкой по тарелке, пока с оладьями не было покончено. И даже вытерла рот и руки салфеткой, как хорошая девочка, а не как всегда. После она подошла к Регине сзади, помогая ей вымыть посуду. — На самом деле было очень вкусно, — прошептала она, обхватывая Регину. — Я знаю, — самодовольно улыбнулась Регина, гладя и удерживая руки Эммы, позволяя им сплетаться на животе, но не разрешая двигаться никуда дальше: ни вверх, ни — особенно — вниз. Поцелуй в косточку за ухом немного ослабил ее бдительность, и уже в следующее мгновение Эмма развернула ее и прижала к разделочному столу. Регина приподнялась на носках, подсаживаясь на столешницу, и Эмма чуть подтолкнула ее дальше к окну. — Не сиди на столе, Свон, — дразнила Эмма. — Я ненавижу тебя, — прошипела Регина, надавливая на плечи Эммы. — Я тебя тоже, — Эмма поцеловала ее в губы и не слишком пристойно залезла под юбку, не имея, впрочем, никакой цели — она почти невинно, почти целомудренно гладила Регину по бедрам. Просто ей нравилось наблюдать за реакцией Регины. Неповторимая смесь раздражения и удовольствия. Злая Королева мычала ей в рот сладкие проклятья, водила рукой по спине, загребая пальцами рубашку: кастовала смертельные заклинания. И Эмма сражалась с ней, зубами, как пиками, впивалась в ее губы, и заостренным языком, как мечом, пробивалась в ее рот. — Погоди, — опомнилась Регина, накрывая ладонью рот Эммы. — Сейчас придет доктор… Я ему позвонила. Тебе нужно принять лекарства.       Она замерла. Свет из окна падал на ясное лицо Эммы, озарял его розовеющим румянцем на щеках, рассыпался почти незаметными веснушками на переносице, играл в ее золотистых волосах, непослушными колкими прядками падающих на лоб. И Регина любовалась ею. Мечтательно затаив дыхание, смотрела, как Эмма облизывала ее пальцы и совершенно точно не собиралась останавливаться. И Регина сама не хотела прерывать ее. Эмма поцеловала ее запястье, мельком взглянула на часы. — Еще пятнадцать минут, — с нетерпеливым придыханием шептала она, точно выпрашивала это время у Регины.       Приняв тихое пыхтение, полное негодования, за разрешение, Эмма притянула Регину к себе и стала целовать ее шею, ключицы, расстегивая верхние пуговицы на ее блузке. Регина закрывала глаза, вытягиваясь и запрокидывая голову, все ее существо заполняла безграничная радость этого мгновения, и ей хотелось раствориться в этой спонтанной, наивной и немного дикой нежности, когда Эмма поцелуем коснулась ее губ и сплела руки на затылке, запуская проворные пальцы в безупречно уложенную прическу, которая тут же, конечно, растеряла всю свою безупречность. Но Регине сейчас было все равно, она целовала Эмму, гладила по плечам, ощущая мягкость ее фланелевой рубашки, тепло ее кожи под воротником, гладкость ее светлых рассыпчатых волос. Она чувствовала нарастающее волнение Эммы и сама поддавалась ему, немного раздвигая колени и обхватывая ее талию, насколько позволяла строгая юбка. Их взаимное, совместное желание становилось сильнее, требовательнее, Эмма прижала ладонь к паху Регины и осторожно погладила ее сквозь белье. Регина чуть двинулась навстречу и медленно выдохнула, все-таки сдерживая себя. — Не надо, — прошептала она, предостерегая Эмму от опрометчивых, слишком резких движений, от которых так легко потерять голову, рассудок и сорваться в пропасть очередной лихорадки.       Никому из них не хотелось этого. Эмма убрала руку и подхватила Регину, обнимая ее так горячо, так сильно, что рисковала раздавить ее ребра. Они держали друг друга, не выпуская, наслаждаясь своим смешанным запахом молока, соломы и французских духов. Это было довольно странное сочетание, но оно полностью подходило им. И они бы, наверное, целый день могли так упиваться этой безмятежностью, не произнося ни слова, но раздался безжалостный звонок в дверь. Эмма вздрогнула, нехотя отрываясь от Регины.       Без пяти двенадцать. Доктор Хоппер, как всегда, приходил заранее. Регина с тоской посмотрела на часы и протерла ладонями разгоряченное лицо.        Эмма достала с полки горсть своих таблеток и резким движением забросила в рот, запивая водой из-под крана, набранной в пригорошню. — И как я с таким гнездом выйду к людям? — с недовольным ворчанием Регина ощупала голову, пытаясь поправить тот беспорядок, что устроила Эмма. — Да? — в насмешливом голосе Эммы, как обычно, не было ни капли сожаления. — А мне кажется, так даже лучше.       Намочив руку водой из крана, она пальцами пригладила разлохматившиеся волосы Регины, выдернула проклюнувшийся белый волосок и протянула его ей. — Из-за тебя я скоро вся седая буду, — тяжело вздохнула Регина. — Ты все равно красивая, — усмехнулась Эмма и стала застегивать одежду Регины, дурашливо приговаривая: — Ты на свете всех милее, всех румяней и белее…       Опустив взгляд, Регина тут же схлопотала легкий щелчок в переносицу, но не успела толком возмутиться, как Эмма поцеловала ее между нахмурившихся бровей. В дверь уже не звонили, а тревожно барабанили. — Пойдем, королева! — встряхнулась Эмма, схватила Регину за руку и потащила за собой.       Доктор Хопер навещал Эмму раз в неделю, расспрашивал о самочувствии и удостоверившись, что все в порядке, что Эмма принимает все выписанные лекарства вовремя и соблюдает режим дня. Впрочем, раз уж врачи доверили Эмму Регине, по-другому и не могло быть.