Прелести попаданства

Яркий свет пробивается меж век. В нос ударяет резкий запах перегара, хлеба с луком, и чего то гадкого. Фу. Мерзкая вонь. Неужели я дома? Нет, дома так не пахнет. Дома пахнет освежителем «Летний бриз»… Может это был страшный сон? Может я в больнице, а воняет от соседей по палате? -Мама! Папа! Мне такое приснилось!.. – Крикнула я и попыталась встать. -ХАХАХАХХАХА!!! Мамочку она зовет! Ты еще плюшевого мишку позови! ХАХАХА!!!! – Мерзкий смех, источающий это вонище. Судя по звуку, смеялись человек двадцать и многим лет за тридцать. Что-то тут не так. Я схватила голову руками пытаясь унять боль. Я открыла глаза. Это был не сон. Я по-прежнему в Скайриме. Я была в каменной большой комнате. На стенах люстры из козьих рогов, в которых светили свечи. Оказывается, я лежала на столе, на соседнем столе были разные яства: какое то мясо, овощи, стеклянные бутылки с золотистой жидкостью, тарелки, миски с супом. Мясо… погодите ка, это же мясо хоркера! В игрушке было такое! А в бутылках похоже мед… И место какое то знакомое… Похоже на форт. А ржущие мужики подозрительно похожи на бандитов. Нахлынуло чувство безысходности. Да такое резкое и такое сильное, что в голове на миг помутилось. Стоп. Если я в Скайриме, значит я тут, зачем то! Значит я Довакин! На сердце стало полегче, но только на миг. Если я в Скайриме, если я Довакин то мне предстоит сражаться! Господи, я ведь никогда оружие в руках не держала! Даже игрушечное! И на коне я ездила всего раз! В парке, мне лет семь было, я с бабулей гуляла, и нам предложили на пони прокатиться, помню, я тогда жутко боялась! Я оглядела окружавших меня мужиков: они отвратительно ржали, изредка похрюкивая. Почти все на одно лицо: грубые черты, у некоторых щетина или борода, грязные отросшие волосы, грязь на лице. А запах! Это описать сложно, но я попытаюсь, от них воняло потом, грязью, плесенью и грязными портянками. Брр. Меня передернуло от этой палитры вони. Бандиты были одеты в доспехи: кто в кожаные, кто в меховые. А на бедрах болтались топор или меч. Я глянула на стол рядом с собой, там был меч! Ухаха! Настал час расплаты. Я аккуратно сползла со стола и потянула руку к мечу. Благо они меня не замечают. Пока не замечают. Я обхватила ладонью рукоятку меча…. УХХ!!! ОХТЫ Ж БЛЯ!!! Какого хера он такой тяжелый? По весу килограмм семь, не меньше!!! Я чуть не рухнула месте с мечом на пол. Так. Соберись. От этого зависит твоя жизнь, Лиля, соберись! Я взяла меч в обе руки и выставила перед собой: -Не подходите ко мне! – Закричала я. Голос предательски дрогнул. – Я.. я буду драться! Выпустите меня, и никто не пострадает!!!! Я - Довакин!!! Не подходите ко мне!!! -Опусти меч, девочка, а то еще порежешься или надорвешься! – Рыжеволосый небритый детина насмешливо глянул на мои дрожащие руки. Все опять заржали. Вот, черт! Я боюсь. Я, правда, боюсь! От страха неприятно засосало под ложечкой. Я открыла рот, чтобы сказать хоть что-нибудь толковое, но получилось лишь невнятный хрип. -Ты что-то хочешь нам сказать? – Сквозь смех выдавил рыжий. -Я… я… фус-ро-да! – Вот черт! Что же это такое, а? Может, чтобы крик подействовал, нужно убить дракона? Дракона… точно! Дракона! – Од-а-винг! -Ахаха! И что это было? -Стойте, вот погодите, он прилетит! – Я попыталась придать своему голосу уверенность. Чего же ты ждешь, Лиля? Беги! Беги куда глаза глядят! Только вот ноги, будто ватными стали. – Я… он… Он прилетит меня спасти… должен меня спасти…, - последние слова превратились в затихающее хныканье. -ХАХАХА!!! АХАХА!!! Кто тебя спасет?! Твой плюшевый мишка?!! – Его последние слова утонули в новом взрыве хохота. – Хох, ладно, ребята, думаю уже пора браться за дело, надоело языком трепать. Ой - ей, что то у меня внутри после этих слов внутри похолодело… Что это они хотят?! Один из громил подходит ко мне. Тянет свои мерзкие ручищи… Похоже я начинаю понимать… нет, только не это! Я не дам себя изнасиловать! Я буду драться! Я начала дергаться и извиваться едва они начали подходить. Пустила в ход ногти. Ой, я расцарапала лицо тому рыжему мужику: «Ах ты, шлюха!». Он дал мне пощечину, и похоже разбил губу. Печет. Сильно печет. Во рту металлический вкус крови. Начинает мутить. * * * Меня насиловали долго и с упоением. Грубо кинув на стол, эти грязные норды, срывали с меня одежду, как дикие звери. Грубо вошли, лишив девственности. Я орала, сорвав горло окончательно. Сначала я извивалась и кричала. Я рыдала от дикой боли. Казалось, будто меня разрывает изнутри, а между ног засунули разгоряченную кочергу. Казалось, что мое тело превратилось в пульсирующею от боли точку. Мерзко, стыдно, грязно, противно, больно, унизительно. Это даже не сотая из того, что меня переполняло в тот момент. Потом во мне, что то перегорело. Вдруг стало все равно: на раздирающую боль, на унижение, на все. Мне было безразлично. Я безучастным взглядом уставилась на стену, не чувствуя той пытки, которой меня сейчас подвергали. *** Меня бросили в камеру. Здесь холодно, сыро, пахнет плесенью. В углу, что то шевелится. Или мне кажется? Эти грязные, вонючие дикари использовали меня, и бросили в камеру до следующего раза. Они не стали кончать в меня, нет, они бы этого не допустили. Они специально все дружно кончили мне на лицо и в рот. Мерзко. Солоноватый привкус спермы до сих пор у меня на губах. Он смешан с кровью. Моей кровью. Мне настолько гадко, хочется сдернуть с себя кожу, выбраться из моего оскверненного тела. Меня тошнит. От всего: от них, от себя, от того что со мной сделали, и что будут делать. Я заползла в самый угол камеры, где темно, как ночью. В темноте, почему то легче. Глотая соленую горечь слез, я поняла, что я здесь на самом деле. Я больше не вернусь домой. Как глупо было полагать, что я смогу здесь выжить! Я раньше часто думала, о том, чтобы попасть в Скайрим. Я знала, что этого не будет, потому и думала. Я представляла как я эффектно появлюсь, мне сразу станут помогать, все будет зашибись. Как глупо. Я и дня здесь еще не пробыла, а уже изнасилована и в тюрьме у бандитов-извращенцев. Жутко тошнит, вот-вот вырвет. Между ног все нестерпимо ноет. Так больно как сейчас, мне еще никогда не было. И так страшно. Я просто не чувствую влагалище. На ногах кровь. Много крови. Ходить больно, сидеть еще терпимо. У меня не было сил рыдать в голос. Я просто плакала в темном, сыром углу, жалея себя.