Прелести попаданства

Я здесь уже несколько недель. Каждый день все по одному сценарию: пробуждение; часы в ступоре, когда я бессмысленно смотрю вдаль; изнасилование; боль; бандиты, все по очереди; если повезет, то служанка с жалостью во взгляде, сквозь прутья решетки просунет какой то объедок; беспокойный сон. К боли я уже почти привыкла – она со мной везде. Невыносимая, жгучая. И голод. Он тоже повсюду. За эти недели, что я здесь, я сильно похудела и стала похожа на скелет – живот прилип к спине, ребра торчат, что можно пересчитать, ноги похожи на спички, про руки я молчу. А лица я не видела. Только раз в лужице на полу удалось углядеть смутную тень. Эта тень привела меня в ужас. Впалые щеки, огромные глаза, фиолетовые тени под глазами. Унижение. Еще один сопровождающий. Я уничтожена морально, я умерла. К сожалению пока только душевно. От веселой, самоуверенной девчонки не осталось и следа. Вместо нее убитый скелет. Добрая служанка – старая женщина, которую бандиты заставили вычищать форт, готовить им и стирать. Она иногда проходила мимо моей камеры. Бросала взгляды, полные боли, жалости. Иногда кидала мне объедки и давала миску воды. Я проводила все время, вспоминая все о мире Скайрима. Единственным источником света является маленькое окошко, почти под потолком. Если стать в определенном месте, можно увидеть кусочек неба. Это помогло мне считать дни своего заключения. Прошло три недели. Три недели адских мучений. Может, я заслужила все это? Ночью, когда не спалось, я вглядывалась в небеса. Это небо воистину великолепно! В моем мире, это лишь жалкое подобие этого. В моем мире всего одна луна, светящая не ярче уличного фонаря. Несколько звезд. А здесь… Две луны поочередно проплывали в окне, они сияли безупречно ярко. А звезды… их мириады. Они сверкают как алмазы на черном бархате. А сияние… Оно ярче фейерверков. Прекраснее, чем все в моем мире. Я вдыхала ночной запах в своей промерзлой камере. Он наполнял меня ароматами сена, свежего ветерка и свободы. В одну из таких ночей я заболела. Горло першило зверски, дышать я не могла из-за насморка. Но это ничего по сравнению с температурой и лихорадкой. Несмотря на жар тела, руки у меня были ледяные. Они хоть как то студили жар. Мне казалось, что я падаю в ад, плавлюсь в лавовых реках Обливиона, горю заживо. Этот жар поглощал меня, я тонула в нем. Он лишал меня рассудка и бросал во тьму. Это помогало, ведь норды не перестали меня насиловать. В приступах лихорадки мне мерещились всяческие видения. Иногда жуткие. Чаще всего – красивые, высокие люди – или эльфы? – с белой, как снег кожей. На ней проступали сиреневые вены. Эти существа были прекрасны. Они звали меня к себе, манили. Разговаривали со мной. Они показывали мне заснеженные пейзажи и пещеры с исполинскими светящимися грибами. Я бродила вместе с ними. Я видела дивных зверей. Я была в темных руинах рядом с чудовищами. Тогда я кричала не своим голосом, метаясь в беспамятстве. Меня зазывали призраки. Полупрозрачные, молочно-белые. От них исходила легкая дымка. Веяло могильным холодом и ужасом Пустоты. Но самым частым видением были те не то люди, не то эльфы. Я всего раз видела их вблизи. Утонченные, хрупкие, красивые. Их лица были великолепны: высокие скулы, узкий подбородок, чуть впалые щеки, миндалевидные глаза, благородные профили. Ах да, они были эльфами. Об этом мне поведали заостренные ушки. Но самым красивым был юноша. От него веяло силой, могуществом, и бесконечной красотой. Он как-то раз прикоснулся ко мне, его прикосновение напоминало касание к ледяной статуе. Он провел рукой по моей щеке и сказал что то. На каком то чужом языке. И исчез. Больше я их не видела. Но лихорадка продолжалась. Мое тело казалось мне горящим уголком. Я прислонялась всем телом к холодному камню, в попытках остудить свое тело. В такие моменты я думала, что это конец, что я умираю. Это было бы избавлением. Но судьба распорядилась со мной иначе, заставив выжить. Болезнь уже почти ушла, оставив напоследок редкие приступы кашля. А я вернулась в здравый рассудок, чтобы продолжить свои муки. Сегодня я бродила по камере – от долгого сидения уже сводило ноги – и прошла та самая старушка. Она покачала головой, смахнула слезу, поставила миску с водой на пол моей камеры, и засеменила прочь. Вдали мне слышались всхлипы. Я прильнула к миске – воды была ледяная, самое то для пересохшего горла. Я вернулась в полюбившийся мне угол. Скорбно подумав: «ну, что, Лиля, довольна? Ты же хотела попасть в Скайрим? Так вот, получите-распишитесь.» Опять эта совесть. Этот грозный зверь мучит меня все время, что я здесь. Может и правильно делает? Так мне и надо. Слишком много ошибок совершила, слишком была глупа. Но даже для меня это слишком. Я все чаще вспоминаю тех прекрасных эльфов. Лучше бы я умерла во время лихорадки, ушла бы с ними. Все чаще за мной приходил один из этих чудовищ, забирал наверх, чтобы там проделывать с моим несчастным телом всякие мерзкие вещи. Я только вяло сопротивлялась – от тягости плена совсем сил не было. Сил идти не было, и меня тащил на спине, какой то мужик. Опять я на столе, опять на меня льется поток матерных слов, из которых самым слабым было «грязная шлюха». Грубое проникновение, из глаз брызнули слезы боли. Толчок – и меня опять поглощает сумасшедшая боль. Еще толчок – меня разрывает изнутри. В рот мне сунули немытый, вонючий член. Он был солоноватый, я думала, что меня как минимум вырвет. До чего же мерзко было его сосать. Когда в меня проник второй член – на сей раз в анус, я заорала и нечаянно укусила за хуй того бандита, ебавшего мой рот. За что я получила звонкую пощечину. У меня пошла кровь из носа. Голова кружится. Они двигаются все быстрей, немилосердно раздирая меня. Из ануса идет кровь. Жутко печет. Боль адская. Вдруг они вытащили свои члены из меня и дружно кончили мне на лицо. Дальше унижать некуда. Сброшенная на пол я лежала, ловя ртом воздух в луже крови и спермы, моля богов о быстрой смерти.