***
Хиджиката ушёл, когда уже начинало темнеть. Конечно, можно было завалиться спать на диван, но Гинтоки боялся, что Сого улизнёт. Вооружившись «Джампом», он устроился на полу рядом со спящим. «Джамп» особенно не вставлял, плюс скоро стало совсем темно. Он отбросил журнал в сторону. В голове мысли скручивались жгутом. Хиджиката очень старался казаться бесстрастным. Будто надеялся, что Гинтоки сделает отличные от его собственных выводы. Но как ни посмотри, обычная драка не вырисовывалась ни под каким углом. Никто и никогда не сумел бы выбить меч из рук Сого во время поединка. И ещё сэппуку. Пацан пытался спасти честь. С чего бы? Парадокс, но беспокойные размышления усыпили Сакату. Проснулся он от вскрика рядом с собой. Сого кричал во сне. Гинтоки схватил его за плечи, легонько потряс и в следующий момент словил зубодробительный удар в челюсть. Голову чуть не оторвало. Сого стремительно выползал из комнаты. Борясь с болью, Гинтоки бросился следом, в два прыжка нагнал его и всем своим весом прижал к полу. Окита горел, его кожа жгла через одежду. - Проснись, Сого! Орал прямо в ухо. Сого ещё с минуту бился под ним, потом стих. - Слезьте с меня, данна. Гинтоки скатился на пол, настороженно наблюдал, как Сого медленно садился, восстанавливал дыхание. Потом он задрожал, часто, лихорадочно. - Мне холодно, данна. - Можно? - Саката едва сместился в сторону Сого. Парень кивнул. Гинтоки скорее почувствовал лёгкое движение головы, чем сумел разглядеть. Он осторожно приблизился, обнял Сого за плечи, помог встать и дойти до постели. Уложил, накрыл одеялом. Окита перевернулся на бок, спиной к нему. Свернулся калачиком. - Мне холодно. Сого стучал зубами. - Мне котацу притащить? Можно подумать, у него был котацу. - Просто обнимите. Неожиданно. - А ты уверен, что больше не хочешь мне врезать? - Я улыбнулся бы, но не могу, больно. Он забрался под одеяло и обнял Сого со спины. Показалось, что он обнимает ледяную глыбу, а ведь буквально только что у Сого был жар. - Вы горячий, данна. Это хорошо. Какой же он ещё ребёнок.***
Они так и проспали в обнимку до самого утра. Гинтоки проснулся от приятного прикосновения чего-то тёплого, шёлкового и ароматного к своему лицу. Он точно помнил, что засыпал не в Ёшиваре. Заныли челюсть и часть щеки, возвращая память. Открыл глаза. Светлые волосы. Он уснул, уткнувшись носом в затылок Сого. Гинтоки втянул воздух. Вот это да! От волос Сого пахло карамелью. От капитана Первого отряда Шинсенгуми садиста Сого пахло карамелью! По телу разлилось давно забытое тепло. В голове вакуум, никаких жгутов. - Скажите, что это ваш боккен упирается мне в бедро. Саката вздрогнул. Он был уверен, что Сого ещё спит. Быстро перевернулся на спину: - Скажи ещё, с тобой такого по утрам не случается. Утренний стояк. Это просто утренний стояк. Сого поднялся. Нагло стянул с него одеяло и закутался сам. Неужели до сих пор мёрзнет? - Ты куда? - В душ, данна. Хотите со мной? Гинтоки так и не понял, шутил он или выражал опасение. - Буду на кухне, приготовлю что-нибудь на завтрак. Сого кивнул, чинно удалился. Большое одеяло тянулось за ним по полу словно мантия. Он ждал Сого битый час. Или больше? Если бы с кухни не просматривалась дверь в ванную, Гинтоки решил бы, что мальчишка удрал. И всё же он показался на кухне. Уже без пластырей. На столе ждали клубничное молоко и две плитки шоколада. Сого съязвил: - Да вы прямо кулинар, данна. - Эй! Это мой НЗ, между прочим! Для особых случаев. - Я польщён, - Сого усмехнулся. Потом добавил: - Сахар с сахаром. Почему вы ещё живы? Гинтоки будто видел Сого впервые. Его наглость стала с головой выдавать ранимость. Ссадины на белом лице. Ночные кошмары. Двухчасовой душ. Он словно истончился и приобрёл хрупкость цветка. Красоту цветка. Но самым необъяснимым было то, что Саката ничего не знал о цветах и не понимал, как ему в голову пришло такое дурацкое сравнение. - Что с рукой? Правое запястье было по-прежнему старательно перевязано. Гинтоки знал, что под бинтами. Хиджиката сказал. Но ему было интересно, что ответит Сого. - Не ваше дело. Сого спрятал руку под стол. Потом долго смотрел ему в лицо, склонив голову набок. Ну и глазищи! Можно и не выбраться. Наконец, кивнув на начавшую синеть щёку Гинтоки, сказал: - Простите, данна. - Ты мне чуть шею не свернул, но забей. Чем хочешь заняться сегодня, Окита-кун? - Хочу в Ёшивару. И опять-таки неожиданно. - Палевно. - А я вас с собой и не зову. Пришлось тащиться в Ёшивару. Гинтоки пугали не столько ищейки бакуфу, сколько Цукуё. Все в Ёшиваре относились к нему, как к божеству. Кроме Цукки. Узнает, что он пришёл в Ёшивару клиентом, и опять придётся выковыривать из себя десяток другой кунаев. По-любому ревнует. Сама виновата, не за чем разыгрывать недотрогу, а он не евнух. Ему и так хватало в жизни недотрог. Цукки нравилась Гинтоки. Глядишь, и перестал бы крутить вертлявой головой по сторонам, подпусти она его к себе. Но она лицемерно его динамила. Сого потащил за собой первую попавшуюся девчонку. Хотя выбор у него был и неплохой. Гинтоки плёлся следом и чувствовал себя идиотом. Парочка скрылась за красными занавесками, а идиот плюхнулся на дзабутон снаружи. Ему не особенно хотелось думать о том, что происходит сейчас за занавесками, но воображение возобладало над рассудком. И чего это он, Гинтоки Саката, так завёлся? По-любому ревнует. Чувствовать себя нелепо Гинтоки было привычно, да вот градус нелепости зашкаливал. Он не мог похвастаться, что никогда не вёлся на мужиков, но такое в его жизни случалось скорее в качестве исключения. Лично он считал, что это было связано только с определёнными людьми и ни к кому больше он такое испытать не сможет. Но жизнь удивляла, а он пока не мог понять, приятно или нет. Память насильно тащила его во времена забытой из предосторожности юности... Шинске и Котаро. Эти двое всегда немного мутили ему разум. А потом и Тацуме, когда он присоединился к ним. Они никогда не говорили об этом, но Гинтоки по себе знал, что таили долгие взгляды Сакамото. Шинске был изящен. Обезоруживал любого своим томным взглядом из-под опущенных ресниц и просто невероятным изгибом губ, когда улыбался. А Котаро... Нежное лицо... Волосы... Сакате непозволительно часто хотелось туго намотать длинные шелковистые пряди на руку, силой запрокинуть голову Кацуры... Забыть! От одних воспоминаний в штанах Гинтоки ощущалось неуместное шевеление. В отличие от наивного Котаро, Шинске интуитивно о чём-то таком догадывался. Ему всегда было легко ненавидеть Гинтоки. Тацуме было хорошо. Прыгнул на свой кораблик и звезданул подальше от Земли и искушения. А вот Гинтоки запретное чувство к Котаро так и не сумел перерасти. Запретное, не потому что к мужчине, а потому что к другу. Мужчина, женщина - для Гинтоки не имело значения. Какая разница, на кого у тебя стоит, лишь бы стояло, и было хорошо. Он любил секс, любил, когда секса много, но везло ему не так уж и часто. Именно поэтому он использовал любую возможность по полной. Многое позволял и себе и другим. Учитывая нерегулярность половой жизни, он удивлялся достигнутой искушённости. Он мог бы сам подрабатывать в Ёшиваре при желании. Вот бы Цукки обрадовалась! Или нет? Интересно, Шинске и Котаро когда-нибудь прибегали к таким средствам ради достижения высоких целей? Ради Кихейтай и Джой соответственно? Он ухмыльнулся. Когда недавно Котаро примчался спасать его от Мимаваригуми, Гинтоки с трудом сумел перебороть в себе весьма противоречивые чувства. Он был уверен, что все его тайные страдания позади. Пока Кацура не предстал перед ним и белоформенными прекрасной незнакомкой в роскошном кимоно. Даже Саката не сразу его узнал. Страсти к переодеванию у Кацуры не отнять, и женские образы были одними из лучших. Ему это даже усилий никаких не стоило. Бабские шмотки и немного помады. Всё. Он преображался до неузнаваемости. Для Гинтоки так и осталось загадкой, откуда снисходила женственная грация на мужественного и неистового лидера Джой. Эх, Зура, идиота кусок! Кто просил тебя жертвовать собой, и как прикажешь теперь вытаскивать тебя из казематов бакуфу?! Саката знал, что никогда не простит себя, если с Котаро что-то случится. И тем не менее Сого никак не вписывался в общую картину мира Гинтоки. Он с удивлением вспомнил утренний конфуз. Похоже, из-за нечастого использования его тело стало жить отдельной жизнью. Или он нагло врёт самому себе? А вдруг причина не в том, что он давно не трахался? И не в том, что по утрам его член испытывал подростковую бодрость? Может, дело в том, кто был рядом? Сила Сого всегда его восхищала, а вот слабым видеть не доводилось. И эта слабость возбуждала. Возбуждала именно потому, что это была слабость охрененно сильного человека. То, что не дано было увидеть никому.***
Не успел он подумать о Сого, как тот опрометью выскочил из-за штор. Как-то он быстро. Или нет? От Сого разило опасностью. Прямо разъярённый бычок: голова опущена, за челкой не видно глаз. - Уходим! - рыкнул он, проносясь мимо Гинтоки. Всю обратную дорогу они молчали. Дома Окита спросил: - Выпить есть? - Майо сказал, у тебя вроде как сотрясение. Может не стоит? - Хиджиката слишком много треплется. Против Ёшивары вы, помнится, не возражали. По-вашему, трахаться с сотрясением самое то? Хрен с тобой! Гинтоки достал сакэ, разлил. Сого махнул залпом, потребовал ещё. Он накидывался так быстро, что даже Саката за ним не поспевал. Через полторы бутылки молчаливого колдыряния Гинтоки не выдержал. - Окита-кун, а что происходит? - Отмечаем моё фиаско, - Сого как-то странно заржал. Гинтоки никогда не видел его пьяным. - В смысле? - Я не смог её трахнуть. А ведь знаете, данна, она сильно напрашивалась. - Не встал что ли? - Если скажете, что со всеми такое бывает, я снова вам втащу. - Не буду. Хотя со мной бывало. - Гордитесь? Сого поднялся, нетвёрдой походкой направился вглубь дома. - Куда? - В душ. - По-моему, ты уже перевыполнил норму водных процедур на месяц вперёд. - Хиджиката чересчур треплив. Напомните мне его убить. - За тобой полотенца не успевают просыхать. - Значит принесите мне сухое. Мелкий хам! Но полотенце ему Гинтоки всё-таки понёс. Просто чтобы он снова не торчал в душе два часа. Помялся немного под дверью, предупредил: - Окита-кун, я захожу. Ответа не последовало. Он толкнул дверь. Сого стоял, уперевшись руками в стену, под мощным напором холодной воды. Что вода холодная, Гинтоки понял сразу по стуку зубов, мурашкам и посиневшей коже Сого. На поверхности тела проступили даже самые мелкие капилляры. От этого синяки и кровоподтёки, открывшиеся взору Сакаты, казались почти чёрными. Он увидел их впервые. Бинт с запястья Окита так и не снял. В глотке Гинтоки застрял ком. Кто сделал такое с Сого? На его бёдрах были отчётливо видны следы ногтей. А ещё у Сого стоял. Розовая головка определённо тянулась к животу. Чертовски неожиданно. Гинтоки кинулся перекрывать воду. Накинул полотенце на плечи Сого, сграбастал его и вытащил из ванной комнаты. Притащил в постель, засунул под одеяло. Нагрел оставшееся сакэ, влил прямо из горла бутылки в горло Сого. - Так вот как ты душ принимаешь, Окита-кун! Сого всё ещё дрожал. Гинтоки принялся растирать его под одеялом полотенцем. Потом стянул рукав своего кимоно, расстегнул рубашку, прижал Сого к груди. - В-вы г-горячий, д-данна. Эт-то х-хорошо. А то, что случилось дальше, было не просто неожиданно. Это был грёбаный, мать его, фейерверк!