Из девочки в леди Долохову

      После того, как Антонин купил Тихий замок, расплатившись прямо на месте золотыми галлеонами, мы почти не виделись до самой свадьбы, и мне не приходилось краснеть, видя Долохова. Тёмный Лорд совершал большое путешествие по Магической Британии, решая такие насущные проблемы, как построение резерваций для магглорожденных и оптимизация производства на фабриках по выделке драконьей кожи, и мой жених (как же не вяжется это слово с мужчиной его лет!) был вынужден сопровождать его. На мне была подготовка к свадьбе. И хотя по большей частью ею занималась моя мать, знающая толк в организации праздников, я специально искала себе какие-то дела, чтобы отвлечься от болезненных воспоминаний о Драко и от горя потери отца. Вдобавок я периодически вспоминала о поцелуе Долохова, а при этом неизменно вспыхивали щеки, а я пыталась выкинуть это из головы.        В делах и заботах месяц пролетел, и я опомниться не успела, как приблизился день свадьбы. Я старалась не думать о том, как неотвратимо надвигается моё замужество, но всё-таки оно было неизбежно. И с каждым днём грядущий брак начинал всё больше меня пугать, так как апатичное состояние медленно отступало, оставляя меня наедине с реальностью. Примерно между тем, как мне в сотый раз приснился Драко Малфой, и я вспомнила, что для рождения ребёнка необходим секс, я начала особенно сильно переживать. О, лучше бы я и дальше пребывала в депрессии! Теперь паника двигалась по нарастающей, и я запросто могла проснуться часа в два ночи с самыми неожиданными мыслями в голове.        Сколько ему всё-таки лет? И сколько ему будет, когда наш будущий ребёнок пойдёт в Хогвартс? Да и вообще Долохов лет через десять станет совсем стариком, а мне не будет и тридцати! Неужели я собственными руками похороню свою молодость? А что, если он только притворяется таким добрым и щедрым? Может, при необходимости он будет затыкать мне рот Круциатусом? Или, как как-то обронила мать, я стану ему совсем не нужна после рождения ребёнка и он от скуки начнёт меня поколачивать пустыми бутылками из-под водки, как это принято у русских?..        Да, это ещё не говоря о том, что нам придётся вместе спать. Не то чтобы к восемнадцати годам я пребывала в счастливом неведении касательно таинства брака… О нет, хотя в нашем обществе до недавних пор было совсем не принято даже думать на такие темы, на деле же они были безразличны только дурочкам или фригидным дамочкам. Я лично не относила себя ни к первому, ни ко второму типу, хотя бы потому, что последние годы вожделела Драко Малфоя, но это уже совсем другая история. Так вот, в общих чертах я вполне себе представляла то, что мне придётся делать в постели с Антонином, и успокаивала себя только тем, что он мне хотя бы не противен.        А какие тут ещё варианты? Я, влюбленная в первого красавчика факультета, юная девушка должна была воспылать страстью к возрастному Долохову? О нет. И хотя Миллисента и твердила, что это даже немного пикантно, а Антонин – очень импозантный мужчина, я всё-таки не разделяла её мнения на этот счёт. И я день за днём настраивала себя на жизнь с ним, как на суровую, но не самую неприятную необходимость.        Возможно, я скажу глупость или покажусь циничной, но лучше всё-таки спать с нелюбимым мужчиной, чем нищенствовать и знать, что твой брат живет с ужасными людьми. Это моё мнение, и во многом благодаря ему я уже приняла своё решение. Что вовсе не мешало тому, что за день до свадьбы я была полна сомнений и всё-таки в тайне надеялась на появление Драко, который не даст мне совершить это безумство.        Утро началось с того, что я, проснувшись, приняла ванную и отдала себя на растерзание матери, Миллисенте и специально приглашенной специалистке по косметическим заклинаниям. В течение нескольких часов меня причесывали и красили. Причёской в виде крупных завитых локонов я осталась довольна, макияж тоже смотрелся недурно – румяна, нежная светлая помада и густо накрашенные глаза действительно несколько скрыли недостатки и подчеркнули достоинства, и даже добавили какой-то изюминки моему простому лицу.        Свадебное платье показалось мне слишком простым, и я даже пожалела, что не глядя ткнула в него пальцем в модном каталоге. В этом сезоне, вторя Беллатрикс, все начали носить очень тугие корсеты и пышные юбки, я же из-за дурацкой депрессии остановила свой выбор на прямом шелковом платье начала двадцатых. Оно и могло похвастаться разве что длинным подолом, а в остальном – никаких излишеств. Струящийся по фигуре шелк, простые толстые лямки, тонкий серебряный поясок на заниженной талии. Но, когда я надела его, оказалось, что смотрится недурно. В сочетании с незатейливым нарядом можно было надеть тяжелые массивные драгоценности, и очень длинную фату, прикрепленную к ободку, украшенному искусственными цветами. Как ни удивительно, даже броский огромный букет невесты, выбранный матерью, подошёл к образу и оживил его. - Пэнси, выглядишь восхитительно, - заметила Миллисента, облаченная в розовое платье подружки невесты. – Очень элегантно и нежно получилось! - Я бы добавила сюда алой помады или тяжелого парфюма, - критически меня оглядев, заметила мать. – Ты выглядишь слишком молодо. - Мне восемнадцать, - напомнила я. - Вот именно, - тяжело вздохнула матушка. – Разница между вами с Антонином слишком бросается в глаза. - Она бы бросалась в глаза, даже если бы была вдвое меньше, - хмыкнула я. – А пара лет меня всё равно не спасут, так что обойдёмся без помады. Вроде и так нормально, - заметила я, подходя к зеркалу.        Почему-то именно в этот день я впервые заметила, что могу выглядеть очень хорошо, если не пытаюсь задирать нос и что-то из себя изображать. Легкая грусть во взгляде добавляла таинственности, припудренная кожа была бледнее, чем обычно, что тоже было в моде в текущем сезоне, а волосы, завитые крупными локонами, неожиданно оказались мне к лицу. А может, к лицу мне были деньги Антонина, позволившие хорошо ухаживать за собой. Но это я оценю несколько позже…        Так как наш с Антонином замок был слишком мал, чтобы вместить всё чудовищное количество приглашенных гостей, в парке, уже приведенном в порядок, поставили огромные шатры, столики с закусками, и плетеные кресла. Бракосочетание должно было пройти очень пышно, и когда я в половине двенадцатого аппарировала вместе с матушкой, Патриком и Милиссентой в свою будущую комнату в замке, он уже был полон гостей.       Сам обряд должен был пройти в зале на первом этаже, расширенном заклинаниями вдвое, а то и втрое. Я ощущала всё возрастающее волнение, когда все гости стеклись в зал, а я подошла к дверям, готовясь войти. Меня бросало то в жар, то в холод. Я чувствовала, как дрожат мои коленки, и мне казалось, что я непременно упаду в обморок. - Пэнси, успокойся, ты должна выглядеть достойно, - напомнила Миллисента, которая должна была войти в зал вслед за мной вместе с ещё тремя подружками невесты, набранными чисто для помпы. - Приличия ради можно немного задержаться, - безразлично сказал Рудольфус Лестрейндж, как мне показалось, чтобы хоть что-то сказать.        Именно ему выпала честь быть посаженым отцом невесты, что он воспринял… да никак не воспринял. Пообещал Антонину, что выполнит всё с достоинством, облачился в парадный костюм-тройку и длинную мантию, демонстрируя безупречный вкус, и прибыл меня сопровождать минута в минуту к назначенному времени.        Мне бы подумать, какая честь мне выпала – сам Лестрейндж поведет меня к алтарю! Я же прохаживалась по коридору взад-вперед, тяжело дышала и чувствовала, как на лбу выступила испарина. И я всё пыталась оттянуть время, надеясь на чудо, и ощущала приступ паники. К счастью, Рудольфус быстро всё понял и заявил, что проверит, как там Дельфи, и вернется через десять минут.        Я увлекла Миллисенту в сторонку от Эйлин Нотт и двух сестёр Лафингтон, которых знала чуть меньше, чем совсем никак. - А он? Он приехал? – выпалила я. - Долохов уже битый час тебя ждет, - отозвалась Сента. -Да при чём тут он? Драко, Драко приехал? – в большом волнении спросила я. - Не знаю, но я точно видела его отца, - проговорила девушка. – Бедный мистер Малфой так прекрасен и так печален, я бы утешила его… Пару раз. - Сента! – шикнула я, и, встретившись с подругой взглядом, поняла, что она шутит, чтобы я немного расслабилась, и не смогла не улыбнуться. - Не понимаю твоего волнения, - продолжала Миллисента с видом знатока. – Мне, например, всегда импонировали мужчины постарше… - Лет так на сорок-сорок пять, - подсказала я. - Ну, может не настолько, - замялась девушка. – Но ты не можешь не признать, что властность и стать Долохова или того же старшего Малфоя вызывают трепет, и есть что-то очень привлекательное в их богатом жизненном опыте… - О, уймись, - попросила я. – Ты меня пугаешь.        На самом-то деле Миллисенте очень нравился Винсент Крэбб, и, насколько я знала, эта симпатия была взаимна. Что вовсе не мешало Сенте смотреть по сторонам и отпускать такие скабрезные комментарии. - Ладно, пора, - тяжело вздохнула я, взглянув на часики на руке и поняв, что опаздываю уже на двадцать с лишним минут. – Спасибо, что поддерживаешь меня, дорогая…        Миллисента подошла ко мне, и мы обнялись, что было совсем не лишним, учитывая моё волнение. Тут как раз вернулся Рудольфус, и я заметила, как юная и хорошенькая Эйлин Нотт специально уронила веер и ойкнула. Лестрейндж щелкнул пальцами, заставляя вещицу взлететь ему прямо в руку, и с совершенно бесстрастным выражением лица протянул его молодой волшебнице. Та тут же стала хихикать и переглядываться с сестрами Лафингтон. - Осторожнее, мисс, - бросил он равнодушно и, не глядя на неё, двинулся ко мне. – Вы готовы, мисс Паркинсон?        Я ответила кивком и приняла предложенную мне руку. Затем мы с Рудольфусом встали прямо перед дверями, я опустила на лицо фату, а Лестрейндж хлопнул в ладоши, отворяя двойные двери.        Я сделала несколько шагов в зал, и меня ослепили вспышки фотоаппаратов. Я вздрогнула, но Рудольфус не дал мне дернуться. - Спокойнее, мисс Паркинсон, - посоветовал он негромко и степенно повёл меня к алтарю.        У меня заплетались ноги, ставшие ватными, я вся трепетала, и меня прошиб холодный пот. Я не видела ни прекрасного убранства зала, ни разодетых волшебников, ни даже Милорда на скамье в первом ряду. Мне было нехорошо, и мой провожатый быстро заметил, как тяжело я опираюсь на его руку, и с каким трудом мне даётся каждый шаг. - Замужество – не самая приятная, но вполне терпимая необходимость, как мне когда-то сказала одна девушка, - прошептал Рудольфус. – Вам завидует каждая девица на выданье в зале, успокаивайте себя этим.        Хотя Лестрейндж испортил свой постной миной все фотографии, которые были сделаны, пока мы шли к алтарю, он говорил дело. Во мне на минутку ожила старая Пэнс, и я представила, что у алтаря меня ждёт Драко Малфой. И я с гордостью вскинула подбородок, выпрямила спину, и двинулась дальше, преисполненная притворной гордыни.        Но, увы, обманывать себя долго не получилось, так как когда я подошла к алтарю, прямо передо мной стоял Долохов, а не Драко. Я всмотрелась в его лицо с морщинами, пересекающими лоб, заметила седину в его бородке, и с мучительной тоской вспомнила прекрасное лицо Драко, в котором сочеталась холодная красота Малфоев и изысканные чувственные черты его матери.        Не будь я настолько зациклена на своих собственных переживаниях, я бы заметила, что и Антонин очень скован и напряжен. Но я, конечно, не замечала этого. Я так же не обратила внимания на то, как Рудольфус передал меня из рук в руки Антонину и встал рядом с ним с таким видом, будто так и надо. Это было одно из незаменимых качеств старшего Лестрейнджа, не считая его остро развитого чувства ответственности, - он умел сделать всё что угодно так, чтобы все были уверены – так и нужно, и иначе было никак невозможно. Вот и теперь, когда посаженый отец невесты вдруг встал на место свидетеля жениха, никто и не подумал, что это странно, и всё дело в том, что сильно взволнованный Антонин не мог доверить столь важной роли никому другому.        Обряд венчания проводил сухонький старичок – Лафингтон, отец Лагерты, Лавинии и Лидии Лафингтон, трёх очаровательных блондинок, младшая из которых была на два года старше меня. Это было очень почётно и символично – что столь высоко поставленный волшебник скреплял наш брак, но я не думала об этом. Я даже не слушала его слова, бубня когда нужно «да» и глядя прямо перед собой. Видимо, щадя мои нервы, мозг посчитал допустимой некоторую отстранённость. - Мисс Паркинсон? – позвал Лафингтон, и, встретив встревоженный взгляд Долохова, я запоздало поняла, что уже с минуту весь зал ждёт моего ответа.        В смятении я оглянулась на зал, ища глазами Драко, но не нашла его и была вынуждена с тяжелым вздохом повернуться обратно к Антонину. - Да, - кивнула я, выжимая улыбку. - Прошу вас обменяться кольцами, - громко изрёк почтенный старик.        На мой пальчик скользнуло кольцо, я натянула на длинный палец Долохова массивный перстень, даже не заметив, что у него от волнения такие же холодные руки, как у меня. - Объявляю вас супругами, - сакраментально заявил Лафингтон. – Можете поцеловать свою жену, сэр Долохов.        Я, не поняв, как так быстро кончился обряд, потерянно посмотрела по сторонам и вся напряглась, когда Антонин поднял мою фату и откинул её с лица. Так как моим мужем был Долохов, он не догадался клюнуть меня сухим официальным поцелуем и, припечатав меня к себе, поцеловал вполне от души, правда, не так, как в Тихом замке, а все же соблюдая хоть какие-то приличия. К слову сказать, наш поцелуй в «Пророке» назвали самым жарким свадебным поцелуем десятилетия… Ну, я уже тогда начинала понимать, что с Антонином нужно быть готовой к чему угодно.        Когда утихли щелчки камер, а дым от них рассеялся, послышался гул поздравлений, и меня как обухом по голове ударило – я стала леди Долоховой. Пэнси Долохова – это теперь про меня. Дикое и совершенно не звучащее сочетание. Что же, осталось стать леди Долоховой во всех смыслах этого слова...