Из девочки в леди Долохову

- Мальчики, чем вы заняты? – строгим голосом спросила я, скрестив руки на груди. - Читаем книгу, - проговорил принц негромко, глядя на меня с нотками лукавства.        У меня появилось впечатление, что Астерион меня испытывает – ждет, что я сделаю или скажу. Что я могла сказать о том, как понравилась мне представленная им картина сражения? Я была в ужасе. Я не понимала, откуда в голове мальчишки пяти с половиной лет отроду могли быть такие яркие, до ужаса правдоподобные картины войны. - Эндрю, нам пора, - проговорила я, все ещё глядя в серые, до странности светлые глаза Астериона.        Я решила, что лучше будет не лезть к нему с нравоучениями. Кто я, и кто он? И почем мне знать, чему учит сына Милорд? А Астериона учили так, словно ему уже было лет одиннадцать, не меньше. Как и мои дети, он с малолетства привык к физическим упражнениям, отменно держался в седле, и, насколько мне было известно, он занимался магией, беспалочковой магией, с самим Тёмным Лордом. Может, мальчик рос не по годам жестоким, но скорее всего так и было задумано.        Я взяла сына за руку и повела к выходу, чувствуя на себе тяжелый и пристальный взгляд Астериона. Я не стала оборачиваться, а выйдя в гостиную, сказала старшим детям строгим голосом: - Мы уходим, поторапливайтесь. - Но мама! Не прошло ещё пятнадцати минут! - Ну ещё пять минуточек, мам! - Я сказала – немедленно, - оборвала я повышенным тоном. – Патрик, тебя это тоже касается. - Пэнси, Мерлина ради, я-то уж наверно могу вернуться домой и позднее, - хмыкнул мой братец, явно пытаясь произвести впечатление на Дельфини, в этот день щеголяющую медными волосами и зелеными, как у Рудольфуса, глазами. - Пока вы находитесь под моей опекой, молодой человек, я советую вам не обсуждать мои указания, - отрезала я, послав брату многозначительный взгляд.        Детская погрузилась в тишину – я редко разговаривала со своими детьми так строго, и даже Лагерта смотрела на меня с удивлением, не говоря уже о её и моих отпрысках. - Да что с тобой? – нахмурившись, вопросила Рогнеда. - Я не собираюсь отчитываться, - процедила я.        Отпустив Эндрю, как единственного ребёнка, готового идти за мной послушно и по доброй воле, я изловила обоих двойняшек за руки и повела к камину. - Патрик, не заставляй меня ждать, - бросила я. – Лагерта, увидимся. Мисс Лестрейндж, благодарю за радужный приём, обязательно передайте благодарности Рудольфусу.        Подождав, пока все моё ворчащее семейство утрамбуется в камин, я бросила под ноги горсть летучего пороха. - Тихий замок! – велела я, надеясь, что Полли сама сообразит вернуться домой через некоторое время.        Как и ожидалось, сразу по возвращении домой Рогнеда закатила истерику, подстрекая к тому же и братьев. Вырвав у меня руку, она разразилась слезами и упреками. - Почему ты просто не можешь быть нормальной!? – вопила она, глядя на меня пылающим взглядом. – Ты все время пытаешься командовать! - Ваш отец тоже вами командует, и почему-то его вы слушаетесь, - с нажимом проговорила я.        Рогнеда рассмеялась. - Сравнила, - прошипел Эван, презрительно на меня взглянув. - Что это значит, юноша? – потребовала я. - Подумай, - зло бросил мальчик.        Я хотела напуститься на него, но моё внимание опять отвлекла Неда. - Постоянно всё по-твоему, да? Пяти минут жалко!? – несвязанно кричала она. - Хватит, Рогнеда! – прикрикнула я. – Уймись. Ты забываешься. - Это ты забываешься! – возопила моя дочь. - Неда! – ахнула я. – Патрик, может, ты вразумишь сестру?        Патрик в этот момент уже вытащил из отцовского стола сигару и даже задымил ею! - Вообще-то она права, мамочка, - с сарказмом заметил он. – Иногда можно идти на компромисс. - Да я всегда иду на уступки! – возмутилась я, удивленным и гневным взглядом обводя кабинет Антонина. – И с каких это пор тебе позволено курить? Тем более при мне и при детях! Даже отец не дымит на нас! - Он и позволил, - хмыкнул Патрик. – Пэнси, серьезно, ты иногда так раздражаешься из-за каких-то мелочей. Можно как-то спокойнее? Я уже не маленький, мне не очень приятно, когда ты помыкаешь мной при ком-то.       Я задохнулась от праведного возмущения. Мой старший поганец потягивал сигару, глядя мне прямо в глаза, дочь открыто хамила, Эван ей поддакивал, Эндрю всё ещё казался пришибленным и, как обычно, Антонина не было дома, чтобы помочь мне! Вот вечно так – он их балует, я их балую, потому что люблю, а дети отбиваются от рук и совсем наглеют, закатывая сцены мне! Я эту красоту наблюдаю, наказываю их, а потом появляется Антонин, с новыми силами щедро раздающий подарки и сладости. Конечно, мама после этого плохая! - Ладно, хорошо. Просто прекрасно, - фыркнула я, чувствуя, что не справляюсь, когда они все настроены против меня. – Пусть большой мальчик делает, что ему угодно. Это будет на ответственности Антонина. Ты обезьянничаешь за ним, и с этим ещё можно смириться – положительных качеств у вашего отца все-таки больше, чем недостатков. Но вы двое не имеете никакого права разговаривать со мной в таком тоне – я ваша мать. - А мы твои дети, - парировала Рогнеда. - Милая, всё, что я делаю, я делаю для вашего блага, - попыталась я сменить тон. - Что за вздор? – возмутилась девочка. – Ты просто делаешь, как хочешь. - С меня хватит, - процедила я. – Ты совсем не следишь за языком! Это все отец приучил вас к казарменным манерам, но с собой я такого обращения не допущу, поняла меня?        Рогнеда смотрела на меня твёрдым взглядом голубых глаз, её слёзы уже давно высохли, и теперь она была сосредоточена скорее на своей злости, чем на обиде. Даже не так. Она испытывала меня. Есть у детей такая гадкая привычка – чем больше они получают, тем больше требуют, а когда родители начинают артачиться – проверяют, как далеко могут зайти в своём бесчинстве. И уж кто-кто, а я хлебнула этого сполна со своими старшими… - Заставь меня, - прошептала Рогнеда, глядя на меня с вызовом и насмешкой.        Мы с Антонином никогда их не били, да даже и наказывали чисто символически. Очень уж поздними и желанными были дети для моего мужа, а я видела в них смысл своего существования. Но в этот раз я поняла, что придётся проявить характер. Я не хотела, чтобы мои дети росли неуправляемыми и дерзкими. Это никому на пользу не пойдёт, к тому же я хотела вырастить из них достойных людей… Ладно, можно перечислять до бесконечности причины, по которым нужно иногда наказывать детей, но материнское сердце все равно не успокоится от этого. - Хорошо, - кивнула я. – Раз ты не понимаешь по-хорошему…        Я схватила дочь за руку и потащила за собой. Хвостиком за сестрой поспешил и Эван. - Куда ты меня тащишь!? – завопила Рогнеда, начав вырываться. - В чулан под лестницей. Будешь сидеть там, как домовик, пока не научишься хорошо себя вести. - Там пауки и темно! Я не пойду! – визжала моя дочь, начиная вырываться всё активнее.        Я прокляла тот день, когда Антонин начал учить их с Эваном рукопашному бою – двойняшки наступали единым фронтом и отбивались весьма активно. Неда рвалась из моей хватки и визжала, пытаясь меня пинать, Эван тащил сестру на себя, периодически пытаясь укусить меня за запястье, чтоб я её выпустила. - Мама, не трогай её, не трогай! – кричал он. - Эван, не позволяй ей сделать это! – рыдала Рогнеда.        У меня сердце разрывалось от жалости к ним, но что я могла? Я должна была утихомирить дочь, показать ей, что я – не домовик, которым она может командовать, как ей вздумается. В коридор запоздало выбежала нянечка, старушка лет шестидесяти, и всплеснула руками. - Ох, мадам, что же вы тут это… - испугалась она. - Моргана! Хватит с меня, - воскликнула я, взмахнув палочкой.        Близнецы зависли в воздухе, брыкаясь и вопя что есть сил, как будто я их убиваю. Я же потерла расцарапанную руку, и решительно пролевитировала обоих к чулану. Визжащую диким голосом Неду я движением палочки отправила внутрь, и захлопнула за нею дверь, а Эван, который не прекращал перекликаться с сестрой, отправился под домашний арест в одну из гостевых спален. Нянька, все это время причитающая и охающая, волоклась за мной. - Как же это… Можно ли… - бормотала она. - Это мои дети, миссис Кроули, и я сама решу, как их воспитывать, - раздраженно проговорила я. – Принесите им ужин позже – только ничего сладкого. Да смотрите, чтоб не вырвались. Это послужит им уроком.        Сил на эту баталию ушло так много, что я с трудом вернулась в кабинет, взлохмаченная и ужасно уставшая, с ноющим сердцем и сомнениями в правильности своего поступка.        Патрика в кабинете уже не было, и я предпочла думать, что он просто отправился к кому-то из друзей, а не решил поискать приключения где-нибудь в Лютном. Впрочем, я знала, что он был умен, как знала и то, что в свои шестнадцать мой брат был способен положить на лопатки большую часть Ближнего круга. Зато Эндрю, обняв себя, сидел у камина и смотрел в огонь. - Пошли, милый, - вздохнула я. – Я велю сделать нам тосты с ореховым маслом, и почитаю тебе какую-нибудь книжку.        Мальчик рассеяно кивнул и поежился. - Ты замерз? – забеспокоилась я. – Полли, плед молодому хозяину!        Полли, уже вернувшаяся домой, тут же появилась с громким хлопком. - Нет, мамочка, все хорошо, я не замерз, - тихо отозвался Эндрю.        Со вздохом я подняла его на руки, хотя и чувствовала себя совсем уставшей, и понесла в детскую. Эндрю ничего не говорил и только жался ко мне, нервно покусывая губку. - Я тебя напугала? Не бойся, мама любит вас всех больше жизни. Но Неда совсем распоясалась, и мне пришлось запереть её… - Ты видела книгу? – перебил меня Эндрю.        Я помрачнела. Как я и опасалась, Астерион напугал моего мальчика. - Которую вы с Астерионом читали? - Да.        Я молчала какое-то время, подбирая слова. - Видела. И я понимаю, какое это произвело на тебя впечатление. - Неужели волшебники и гоблины одинаково жестоки? – искренне удивился Эндрю.        Я внесла его в детскую, и медленно поднялась из огромной игровой комнаты на второй этаж, где под самой крышей стояли три аккуратные маленькие кроватки. Я подошла к той, на которой было синее покрывало, и опустилась на матрац. Зажгла светильник на тумбочке, и потушила свечи, зажжённые домовиками. - Эндрю, я сожалею, что тебе пришлось узнать об этом так рано – но бывают ситуации, когда и волшебникам приходится прибегать к насилию, - проговорила я, тщательно подбирая слова. – Но я хочу, чтобы ты крепко запомнил – делать это можно только тогда, когда есть угроза для тебя и твоих близких.        Я подумала о том, что только что при нем отволокла двойняшек в заточение, и мне пришлось добавить: - Грубая сила это не самое лучшее решение проблем, но бывают ситуации, когда без нее трудно обойтись. Я не сторонница такого подхода, чего нельзя сказать о твоем отце – ведь он воин. Но иногда, когда некоторые люди не понимают по-хорошему, нужно объяснить им иначе. Для их же блага. - Я понимаю, почему ты наказала Эвана и Неду, - успокоил меня Эндрю. - Я рада это слышать, - искренне проговорила я. – Надеюсь, они тоже поймут. - Я им объясню, - заверил меня мальчик.        Мы ещё долго разговаривали, и только к одиннадцати вечера мне удалось окончательно успокоить Эндрю и отвлечь его от воспоминаний о книге, которая каким-то образом оказалась в руках у Астериона. Когда мой младший наконец-то заснул, я очень хотела остаться со своим сладким мальчиком в уютной и непривычно тихой детской, чтобы и дальше держать его в объятиях и вдыхать сладкий запах шампуня от его мягких каштановых кудрей… Но мне надо было послать домовика на поиски Патрика и освободить двойняшек. Я нехотя встала, протерла глаза, и наконец-то сняла жакет, оставаясь только в юбке и блузке.        Спускаясь по лестнице, я пыталась предугадать, как будет вести себя Рогнеда теперь, когда я отопру её, но просчиталась. Неду уже вызволили, как и Эвана. И теперь их освободитель сидел в игровой на первом этаже детской на диване, каждой рукой обнимая по ребёнку, и буравил меня тяжелым, укоризненным взглядом.