Из девочки в леди Долохову

      Прошло около двух недель с тех пор, как я последний раз виделась с Малфоем. Целитель, который всё-таки был вызван Антонином, диагностировал у меня нервное расстройство. Было решено, что лучше мне будет пока что оставаться дома. И все домашние из кожи вон лезли, чтобы повеселить меня. Видимо, Антонин что-то сказал детям, потому что теперь они были словно шелковые со мной. Но я все равно почему-то постоянно вспоминала Малфоя и наш запретный поцелуй в саду… Мне хотелось верить в его искренность, но я слишком хорошо знала невозможность всяких отношений между нами. Что, впрочем, не мешало мне о них мечтать.        В августе у меня был День Рождения, и Антонин, нужно отдать ему должное, постарался на славу. Утром, едва я открыла глаза, в спальню ввалились гурьбой все наши отпрыски и, облепив со всех сторон, осыпали меня поцелуями. - С Днём Рождения, мамочка! – громче всех вопила Рогнеда. – Мы с Эваном нарисовали для тебя такие рисунки! Тебе обязательно понравится! - С Днем Рождения, Пэнси, - подмигнул мне Патрик, усевшийся на краю кровати. - А я сложил для тебя птичку, - скромно потупившись, прошептал Эндрю. - Во дворе уже все готово и скоро начнут собираться гости, парк так украшен! – тараторила Неда. - И даже воздушное мороженное будет! – вторил сестре Эван. - Тише, уймитесь, первым свой подарок показываю я, - упрямо заявил Антонин.        Я уселась на подушках удобнее, обнимая близнецов в то время, как Эндрю улегся мне на колени. Антонин хлопнул в ладони, и появилось двое домовиков, держащих в руках огромную картину.        Дети радостно и восторженно завопили, а я не удержалась от судорожного вздоха. Подарок явно был одним из продуманных ходов Антонина, так как изображал всё наше семейство – счастливое и радостное. На креслах на переднем плане сидели мы с Антонином, имеющие вид до невозможности надменный, но вместе с тем довольный. Рядом со мной стоял Эндрю в нарядном костюмчике, рядом с Антонином – Эван, на руках у моего мужа сидела Рогнеда в платьице, а за Долоховым стоял Патрик, положивший руку отцу на плечо. Все такие красивые и умиротворенные, что невозможно не восхититься. Все бы хорошо, если не тот факт, что у меня на руках явно было оставлено место для так желаемого Антонином ребёнка… - Мама, ты должна поцеловать папу! – потребовала Рогнеда.        Хихикая, дети отползли в сторону, а Антонин подошел ко мне и, положив руку мне на затылок, притянул меня к себе и коснулся губами моих губ. - Вставай Пэнси, нас всех ждёт потрясающий день, - бодро заявил он. - Тебе разве не надо в Цитадель? – с сомнением спросила я. - Зачем? Милорд и сам будет здесь сегодня. Так что самое время привести себя в порядок, сестренка, - заметил Патрик. - Идём, ты должна увидеть все свои подарки поскорее, - манил меня Антонин.        Когда все мое семейство покинуло спальню, я отправилась в ванную, где тщетно пыталась обнаружить в себе крупицы праздничного настроения, пока домовики натирали меня душистым мылом и заботливо подливали в ванную горячей воды. Я всегда любила праздники, что же со мной случилось теперь? Словно червь грыз меня изнутри, не позволяя радоваться жизни. В душе, как мерзкие опарыши, копошились сомнения и страхи, и меня точила такая смертельная тоска, что мне самой страшно сделалось. Я не понимала, что со мной происходило, и перед глазами, как наваждение, то и дело возникал Драко Малфой, а губы все ещё помнили его поцелуй…        Пребывая в меланхолии, я облачилась в летнее белое платье и шляпку с широкими полями, и вышла в гостиную, где меня ждали уже одетые (что было равносильно чуду) дети, готовые вручить мне свои поделки. - Я первая, я первая! – гарцевала Рогнеда, размахивая листком пергамента. – Смотри, мам!        На её рисунке красовалась наша семья в полном составе. По крайней мере я точно угадала Антонина в тощем высоком человечке в мантии и себя в пышном платье, четыре фигурки поменьше говорили за себя. Рисунок Эвана был примерно таким же – все мы вместе на конной прогулке, только я стою на отшибе. - А почему я не верхом, милый? – поинтересовалась я, поглаживая темные волосы мальчика, который ластился ко мне с таким видом, будто преподнес мне по меньшей мере половину мира. - Потому что отец говорит, что тебе лучше не ездить верхом, - ответил Эван.       Он перенял эту привычку у Патрика – называть Антонина «отцом». Неда с Эндрю пока что говорили «папа» или «папочка», но Эвану нравилось казаться взрослым. - С чего бы это? – я подняла глаза на Антонина. - Потому что мамочка скоро подарит нам ещё братика, - радостно промурлыкал Эндрю, обнимая мою юбки и суя мне в руки поделку из бумаги. – Это аист, смотри! Он нам братика принесет!        Подарки явно готовились в соответствии с четкими указаниями командира отряда и были политически выверены. Наверно, мне полагалось растаять от нежности и незамедлительно решить, что я хочу срочно родить Антонину ещё парочку детей. - Но, дорогие, это ещё не скоро случится, если и случится, - попыталась возразить я.        В гостиную ввалились Лестрейнджи, и Антонин не успел мне возразить. Сильвий с Энтони тут же загорланили и принялись о чем-то заговорчески шептаться с моими детьми, что не предвещало ничего хорошего. Рабастан со степенно идущей Лагертой, которая держала на руках маленького Руди, подошли к нам с Антонином. - В этот день я хочу поздравить не только тебя, Пэнси, ведь у тебя все есть! Я хочу поздравить Антонина, потому что именно в этот день родилась женщина, добровольно согласившаяся стать матерью его детей… - начал разглагольствовать Басти Лестрейндж. - Потерпи, дорогая, он уймется через пять минут, - улыбнулась Лагерта, усаживая в кресло маленького Руди. – Как ты? Надеюсь, от простуды уже ничего не осталось?       Я натянуто улыбнулась. - Да, все отлично, спасибо, - кивнула я. - Рабастан, мистер Долохов, вы не против, если мы с Пэнси взглянем на её чудесный розарий? – с улыбкой спросила Лагерта.        Возражений не последовало, и нам удалось сбежать из дома ненадолго. - А теперь рассказывай, что с тобой было на самом деле, - потребовала Лагерта, как только мы вышли в сад через заднюю дверь. - Не знаю… - замялась я. – Все так навалилось в последнее время, я смертельно устала… - Я тебя понимаю, - заверила меня Лагерта, на ясном лице которой я лично не видела ни капли печали или усталости. – Это все такой вредный возраст у детей… Сильвий такой злыдень иногда, что у меня просто руки опускаются! Учиться не хочет, не слушается, дразниться начал… А как мы можем не принимать их выкрутасы близко к сердцу?..        Видимо, Антонин уже успел выболтать Рабастану про наш недавний домашний скандал, и тот все рассказал супруге. - Только не убеждай меня, что дети – цветы жизни и много их не бывает, - поморщилась я. - Ты помнишь Уизли? Иногда мне кажется, что Антонин хочет сделать из меня такую же клушу, как их мамаша… - Скажешь тоже, - хмыкнула Лагерта, когда мы рука об руку проходили мимо клумб с цветами. – Мы никогда не будем такими, как Уизли, будь у нас хоть по десять детей. Разница уже в том, что мы банально можем себе это позволить. А новая программа Темного Лорда? Не забывай, чтобы сохранять чистую кровь, мы должны создавать большие семьи…        Я страдальчески вздохнула. Лагерта теперь была вроде как рупором нашего Повелителя и частенько вещала словами из "Пророка". То ли Рабастан заражал её фанатизмом, то ли Лагерте нравилось думать, что их семья - образец чистокровного семейста, Моргана знает. - Лагерта, я ведь тебя знаю, ты самая амбициозная и пробивная из всех моих знакомых. Скажи, неужели ты довольствуешься ролью домохозяйки и готова про себя забыть, рожая раз за разом? – напрямик спросила я. - Ну, про себя я пока что не забыла, - немного обиженно проговорила Лагерта. – Что касается амбиций – моя фамилия Лестрейндж, это ли не достижение? И зачем, скажи на милость, мне признание широких масс, если мне дана возможность создать семью с любимым мужчиной? К тому же, над Рабастаном я имею большую власть, а он сам - не последняя фигура в обществе.        Я ничего не ответила, и вскоре мы сменили тему. Вот именно, ключевым словом было «любимый». Лагерте было легче.        Постепенно Тихий замок наполнялся гостями. Из-за моей «тонкой душевной организации» было решено в этот раз ограничиться только самыми близкими знакомыми. То есть, у нас был в гостях весь Ближний Круг с семьями и Милорд. К счастью, потому что большого приема я бы не выдержала.        После Лестрейнджей прибыли Беллатрикс с Рудольфусом и детьми. Дельфини, решившая в этот день быть блондинкой, включилась в игру в прятки с моими детьми и отпрысками Мальсиберов, и даже Астерион изъявил желание участвовать в общем веселье. Пока Рудольфус присматривал за детьми, я имела возможность поздороваться со всеми прибывшими гостями.        Вдаваться в подробности не вижу смысла. Лишь один из множества приемов, на которых я бывала в качестве гостьи или хозяйки, причем не самый блистательный. Я вымучивала вежливые фразочки, следила за тем, чтобы Антонин вел себя как нужно и не перебирал с вином, не позволяла Эвану наедаться орехов, от которых у него бывала сыпь, и дергала Патрика всякий раз, как он пытался взяться за сигару. В общем, обычные рутинные обязанности замужней леди на приеме.       После второй смены блюд за обедом я вышла в сад и заняла одно из плетеных кресел у пруда. Ко мне присоединилась Лагерта, на руках которой задремал маленький Руди, и мы тихонько переговаривались, глядя на то, как у кромки воды играют наши дети и брат с сестрой Мальсиберы. - Я тебе завидую, - вздохнула Лагерта. – В такой зной в Лондонском доме очень не хватает такого парка, как у вас, и пруда, от которого идет прохлада. Приходится навязываться в Лестрейндж-холл с завидной регулярностью.        Я окинула пруд задумчивым взглядом, который остановился на старом дереве, наклонившемся над водой так низко, что его ветви опускались в неё. - Мне не нравится этот пруд, - заметила я. – Каждую весну столько мороки с гриндилоу, ужас! - Каждый год приходится вытравливать? – с сочувствием спросила Лагерта. - Да, - кивнула я. – Мы на третий год только поняли, что они приползают сюда зимовать со всей округи – пруд достаточно глубокий и им тут нравится. - Не боишься, что дети пострадают? – в голосе моей подруги послышалось опасение. - Антонин запретил им купаться без него, пока слушаются. Но ты же знаешь моих, - я закатила глаза. – Постоянно боюсь, что Неда туда полезет…        Наш разговор был прерван появлением Драко Малфоя, который буквально подкрался к креслам. Вместе с ним подошла и Милисента, которая стала прямо-таки огромной из-за своего живота.        Увидев Малфоя, я вздрогнула и вся подобралась в кресле, и сама на себя рассердилась за такую глупую реакцию. Между тем сердце ускорило свой ритм. - Добрый день, мадам Лестрейндж, леди Долохова, - почтительно поздоровался Драко. – Позвольте вручить подарок имениннице.       Мы обе выжидательно на него уставились, а Сента, с которой мы уж виделись, хихикнула. - О, он не тут, а в розарии, - улыбнулся Драко. – Это изысканный вид орхидей, очень хрупкий и нежный…        Я нехотя поднялась со своего места. - Лагерта, прогуляешься с нами? - Не хочу тревожить Руди, - с извиняющимся видом проговорила моя подруга.        Эх, Герта, если бы твоя проницательность не изменила тебе и ты увидела мольбу в моём взгляде!        Мне пришлось отправиться вслед за Малфоем, чтобы не выглядеть грубой. Это могло показаться подозрительным, и я не хотела, чтобы Лагерта уличила меня в каких-то особенных отношениях с малфоевским наследником. Слава Моргане с нами хотя бы Сента была. - Как твоё здоровье? – поинтересовался Драко. – Ты приболела, как я слышал? - Уже все хорошо, спасибо, - заверила я его и Сенту. - А меня так мучает эта жара, спасу нет! – пожаловалась подруга моей ранней юности. – Никуда не выхожу без веера… Ой, где же он!        Мы втроем замерли, и Сента ощупала складки платья в поисках своей вещицы в карманах. - Боюсь, я обронила его у пруда, - с виноватым видом призналась она. - Вернемся и поищем, - предложила я, надеясь, что в процессе поисков у меня получится отвязаться от Малфоя, один вид которого вызывал у меня волнение. - Нет, я не хочу портить сюрприз Драко, - помотала головой Сента. – Идите, я скоро догоню…        До розария оставалось дойти с десяток шагов и возвращаться и впрямь было глупо. Я понадеялась на то, что Сента быстро вернется, и понуро кивнула, позволяя Драко увлечь меня дальше.       Это было удивительно… Какая-то часть меня противилась тому, чтобы остаться с ним наедине, а какая-то желала этого более всего на свете. Меня обуяла дрожь в коленях, словно я совершаю что-то запретное, и я чувствовала себя примерно так же, как на экзамене по трансфигурации, на котором предприняла неудачную попытку списать. Я поймала себя на мысли, что последние две недели тайно хотела, чтобы мы оказались наедине, дабы… объяснится, да, пожалуй, это было самое подходящее слово. Как и о чем мы собирались объясняться, я представляла смутно.