Из девочки в леди Долохову

       Я сидела в изголовье кровати Антонина уже час. Не из-за высоких моральных устоев, хотя я и чувствовала свою вину, а потому, что у него всё ещё хватало сил мертвой хваткой держать мою руку, а у меня не хватало наглости вырваться. Мой супруг был в сознании, хотя и чувствовал себя неважно. Как только рядом появились чужие, он замолчал и наотрез отказывался говорить, что произошло, выдав туманное «я защищал честь своей жены». Я тоже молчала под предлогом того, что теперь не до этого. - Ну, что я могу сказать, - протянул целитель, Эдгар Гиббон, закончив водить палочкой над Антонином. – Ваш супруг здоров как бык, мадам. Отменное здоровье, да. И это точно не сердечное заболевание, скорее последствие старой травмы. Скажите, сэр, у вас были переломы ребёр или, возможно, другие травмы грудной клетки? - В восемьдесят первом было, - проговорил Антонин негромко. – Слева. - Пятое, шестое и седьмое ребро, если не ошибаюсь, - закивал целитель. – Всё предельно ясно. У вас хроническая форма заболевания перикарда*. Ввиду старого ранения. - Никогда меня это не беспокоило, - отмахнулся Антонин.       Целитель, мужчина лет тридцати, тяжело вздохнул и снял с носа очки. Посмотрел на Антонина. - Сколько вам лет, сэр? – прямо спросил он.        Я порадовалась, что в комнате никого нет. Антонин ненавидел поднимать тему возраста, особенно при посторонних. Даже теперь он недовольно покосился на меня, а потом неприязненно уставился на доктора. - Семьдесят пять, yagodka opyat' blyat', - выдал мой супруг.        Я покраснела и порадовалась, что врач не понимает русского языка. - Непереводимый каламбур, - добавила я от себя. - Ваш биологический возраст – пятьдесят лет. У вас отменное здоровье, сэр. И очень сильная магия, благодаря которой многие ваши ранения исчезают сами собой. Но все мы не вечны. Даже самый крепкий организм истощается с годами. Защитная магия притупляется. Пора начинать себя беречь, сэр.       Если бы Антонину было чуть лучше он бы, наверно, встал и убил бы несчастного целителя. Но он только сжал мою руку сильнее. - Со мной всё отлично. Понятно? – резко спросил он. - Не сомневаюсь, сэр, - терпеливо отозвался целитель. – Я наслышан о вашем великолепном мастерстве и потрясающей выносливости от моего брата Эдварда. Другие в вашем возрасте не обладают таким запасом энергии и силы, что есть то есть. Но я повторяю, сэр, вам нужно себя беречь, если вы хотите и дальше поражать нас своей удивительно хорошей формой.       Я с трудом удержала усмешку. Средний из трёх братьев Гиббонов явно был полной противоположностью Эдварда. Хотя он и был так же невысок, как и Эдвард, Эдгар был тонок и строен и явно никогда не заморачивался физической формой, в отличие от брата. Любил поболтать, чего нельзя было сказать о младшеньком. И умел умаслить собеседника, как тому хотелось бы, что было совершенно не дано прямолинейному Эдварду. - У вас скоро ещё один ребёнок родится, подумайте о нём, - продолжил Гиббон, и рука Антонина в моей руке опять напряглась, а я вздрогнула. – Побольше времени проводите на свежем воздухе, избегайте жирной пищи… Сон не менее восьми часов, исключите спиртные напитки… - записывал Гиббон на бумажку. – И не забывайте принимать зелье, которое я вам оставил. В течение нескольких месяцев мы решим вашу проблему, хотя в латентной форме, боюсь, заболевание всё же останется. Да, и поменьше нервничайте, сэр. Я зайду к вам на неделе.       Гиббон тонко улыбнулся, нацепил на нос очки, захлопнул саквояж и был таков. Мы с Антонином остались наедине. Повисло неловкое молчание и - о чудо! – железная хватка на моей руке разжалась. Я удивленно взглянула на Антонина. - Я подумал… Нет смысла удерживать тебя против твоей воли, - сказал он наконец уже спокойным голосом. – Я обдумал твои слова. Честно, я не знал, что тебе было так тяжело. И скажу по правде, измену тоже трудно простить, несмотря ни на что. Ещё и этот ребёнок… Черт, а я ведь уже успел его полюбить.       Я покорно слушала, опустив глаза. - Я не смогу его принять, Пэнси. Это постоянное напоминание перед глазами… Это за гранью моих возможностей, даже ради тебя.        Антонин помолчал какое-то время, тяжело вздохнул, глядя куда-то в сторону. - Даю слово, что найду выход, который устроил бы нас обоих, - сказал он наконец. – До тех пор оставайся здесь, словно ничего не было. Ради детей и репутации будем вести себя как обычно. Тем более, тебе скоро рожать. Ты должна меньше волноваться и иметь хороший аппетит. Только очень тебя прошу, не наделай глупостей, пока я здесь лежу. Не сбегай, и упаси Мерлин, не пробуй даже выкрасть моих детей.       На этих словах взгляд Антонина стал жестким. - Этого я тебе точно не прощу, и последствия будут ужасными. Дай мне время подумать и оправиться. После придём к обоюдному согласию. Ради наших детей. Только не говори никому и ничего пока что. Даже Белле. - Хорошо, я буду ждать твоего решения, - робко проговорила я. - В этот раз я не решаю за нас обоих, - подчеркнул Антонин. – Я думаю, что делать, чтобы не подорвать честь семьи. Рогнеде ещё замуж выходить, в конце концов, да и мальчики не отмоются от позора, если правда вылезет… Репутация важна. И ты тоже подумай. Я буду рад выслушать твои предложения. - Я подумаю над этим, - кивнула я. - А теперь иди. Я хочу отдохнуть.        Я наклонилась было, чтобы поцеловать его в лоб, но Антонин отвернулся. В горле встал ком. О, лучше бы он обрушил на меня гром и молнии! Ужасно тяжело чувствовать себя такой… грязной, глупой… предательницей.        Я молча вышла из главной спальни и затворила за собой двери. Тут же ко мне подбежали мои дети и подошла Беллатрикс. - Что у вас произошло? Милорд в гневе из-за Драко, - тут же проговорила она. - Мама, что с отцом? – волновался Эван. - Можно нам к нему?        У Рогнеды были глаза на мокром месте, она была очень взволнованна. - Папочка умирает как тетя Лагерта? – спросил Эндрю.       Я опустилась перед своими чадами на колени, чтобы быть с ними вровень. - Что за глупости, мои дорогие? Папа просто очень устал за сегодня и хочет немного поспать, вот и всё. - Тут был доктор, - заметил Эван. - Он приходил ко мне, - соврала я. – Чтобы удостовериться, что с вашим братиком или сестричкой всё хорошо. Ваш отец здоров, не бойтесь за него. - Тогда почему нам нельзя к нему? – не унималась Рогнеда. – Ты не врешь? - Неда! – возмутилась я. – Опять ты за своё? Сто раз тебе говорила, что нельзя мне грубить. Вот пожалуюсь сейчас отцу! - Ну и пожалуйся! – заявила моя дочь. – Тогда мы его увидим.        Я поняла, как сильно дети любят Антонина. И что если бы с ним что-то случилось сегодня, они бы мне этого не простили. - Настя! – громко позвала я.        Девушка, до этого смирно ждавшая в сторонке, подошла к нам. - Будь добра, отведи детей в столовую. Они сегодня не обедали. Если вы будете молодцами и всё скушаете, я отведу вас к отцу, - добавила я, предчувствуя новые возражения. – Задержи их подольше, умоляю тебя, - шепнула я Насте на ухо, поднявшись на ноги.        Беллатрикс, которая всё это время нетерпеливо притоптывала ногой, с трудом дождалась, пока мы остались одни. И, схватив меня за предплечье – Моргана, в который раз за день! – притянула к себе. - Что ты натворила, Пэнси? – шикнула она, отводя меня подальше от двери в кабинет Антонина. – Ты знаешь, что твой муж изуродовал моего племянника? Уму непостижимо! Двое близких мне людей сцепились из-за тебя, что я должна теперь делать? - Я не могу рассказать всего, - жалко прохныкала я.       Беллатрикс взвыла и повела меня в мой будуар, где потребовала объяснений. - Не может она! – возмутилась Беллатрикс. – Милорд в ярости! У Драко намечались важные переговоры через неделю, он незаменим в этом деле! О, да дементоры с ними с переговорами, он моя родная кровь! И из-за тебя Антонин его покалечил! - Я так жалею, так жалею! – повторяла я, уже не в силах сдержать слёзы.        Напряжение этого кошмарного дня начало наконец покидать меня бурным потоком слёз, и я уже не могла успокоиться. Беллатрикс же впала в гнев, и уже собиралась разразиться новой гневной тирадой, когда я упала на софу и зарыдала в голос. Со мной случилась истерика. И как бы неуравновешенная по своей природе леди Лестрейндж не хотела закатить скандал, ей пришлось повременить и вызвать домовика, чтобы принёс мне стакан воды. - О, да перестань ты уже, - простонала она, заставляя меня попить холодной воды. – Ведешь себя хуже Дельфини, когда той что-то не по нраву. Не девочка уже. Пора понимать, что слезами горю не поможешь. - Тут уже ничем не помочь, - икая и всхлипывая доложила я. – О, мадам, простите меня! Мне больше не у кого искать поддержки!       Видимо, я действительно пребывала в крайней степени отчаяния, так как вдруг упала лицом на колени сидящей рядом Беллатрикс и разрыдалась хуже прежнего. Моя госпожа замерла от неожиданности. Я знала, что она не любила видеть слёзы и презирала слабость, но сил держаться больше не было. Если бы была Лагерта, я могла бы излить душу ей. Миллисенте такие вещи не доверишь… Матери у меня тоже давно нет. - Ну… ладно, спокойно, - проговорила Беллатрикс немного погодя.        Она неловко похлопала меня по спине. - Нет такой проблемы, которую я не могу решить. Конечно, я уверена, что ты во всём виновата сама, но все же ты была верна мне в эти годы. Да и после смерти моей дорогой Лагерты мне не на кого положиться кроме тебя, так что… - Антонин велел вам не говорить, - призналась я, садясь рядом с Беллатрикс и утирая слёзы. - Значит, скажешь ему, что не говорила, - цокнула она языком. – Пэнси, не доводи меня. И так ужасно раздражаешь.       Делать было нечего. И я рассказала Беллатрикс всё как есть. Впервые с тех пор, как она взяла меня в свою свиту, я открыла ей душу. Вывалила всё сумбурным и диким потоком. Про то, как мне было тяжело и одиноко. И про то, как у нас не ладилось с Антонином. И как Драко красиво пел мне в уши о любви, а теперь оказался трусом. А что с ребенком делать, я вообще не знаю. И скорее всего мне придется выбирать между ним и старшими детьми.       Пока Беллатрикс слушала меня, её красивое лицо менялось. Когда я начинала жаловаться на жизнь, оно принимало откровенно скучающее выражение. Когда я, краснея, заплетающимся языком говорила, что Антонин никогда не был со мной так нежен, как Драко, и что даже в постели он бывал слишком груб, лицо Беллатрикс выражало жалость. Когда я начала говорить об одиночестве и о её племяннике, Белла была полна осуждения, но вместе с тем и нотки понимания читались в её глазах. Наконец, я закончила своё повествование. - Что я могу сказать, резюмируя, - вздохнула она. – Видимо, тебе действительно нужно было выговориться, раз мне пришлось всё это выслушать. Теперь, что касается твоей проблемы, Пэнси. Конечно, я знала, что ты вышла замуж по принуждению обстоятельств, и понимаю, каково это. Так сложилось, что женщины в этом мире имеют меньший вес, чем мужчины. И брачные партии часто составлялись не в соответствии с желаниями юных особ, а в соответствии с планами их отцов или материальным положением. Особенно в нашем кругу. Не избежала такая участь и меня в своё время. Мой любовник, правда, был влиятельнее моего мужа, да и Рудольфус никогда не имел надо мной такой безоговорочной власти, как Антонин над тобой. В этом плане мне было легче. Но что бы я ни делала, я всегда помнила о чести семьи. И ты об этом не забывай. То, что ты мне рассказала, никогда не должно выйти за пределы этой комнаты. Хотя бы ради твоих детей. - Но что мне делать? – всхлипнула я.       Беллатрикс встала и начала расхаживать по комнате взад-вперед. Она всегда так делала, когда думала. А когда леди Лестрейндж думала, она всегда находила выход даже из самой безвыходной, казалось бы, ситуации. Я немного успокоилась. - Я поговорю с Люциусом. Дело с травмой Драко замнут, - проговорила она наконец. – Милорду тоже придется рассказать. У меня нет от него тайн, чего и тебе желаю в отношениях с твоими мужчинами, - поддела Беллатрикс. – И так мы обезопасим Антонина от его гнева. Драко же будет выслан в Ирландию незамедлительно, я сделаю так, что ему запретят оттуда выезжать до тех пор, пока все не забудется. Собственно, это всё вообще не проблема. Единственная загвоздка, это ребёнок.       Беллатрикс остановилась и посмотрела на меня в упор. - Ты, конечно, можешь попросить Антонина тебя отпустить. В таком случае, полагаю, будет инсценирована твоя смерть, зато ты останешься со своей малышкой. Без гроша в кармане, скорее всего. И будешь вечно лить кровавые слезы, скучая по Рогнеде и мальчикам. Но если ты послушаешь меня и не будешь дурой, то ты откажешься от этого ребёнка ради сохранения семьи и счастья твоих законнорожденных детей.       Я поджала губы. Да, такой вариант допускала и я сама, что уж тут греха таить. - Вы знаете, что я не смогу с ними расстаться. Если эту малышку получится пристроить в хорошие руки… - Моргана, ты совсем рехнулась, как будто о котенке говоришь, - закатила глаза Беллатрикс. – Но тут есть доля истины. Мы так и поступим. Скажем, ребёнок умер в родах. Отдадим на воспитание в хорошую семью, и ты даже сможешь навещать девочку и спонсировать её. Девочка же будет, так? - Скорее всего, - кивнула я. - Это тоже нам на руку, - кивнула Беллатрикс. – Будь это мальчик, он бы претендовал на малфоевские миллионы, и было бы сложнее. Девочка же никаких прав не имеет и никому не мешает.       В горле собрался ком, и я положила руку на живот. Да, если в начале беременности я была готова отказаться от этого ребёнка, то теперь это казалось невыносимо сложным. - У тебя нет выбора, Пэнси, - отчеканила Беллатрикс жестким голосом, правильно истолковав мой жест. – И ты сама в этом виновата. Нужно было помнить, что ты не дворовая девка, а леди Долохова, и твои поступки имеют последствия.        Я тяжело вздохнула. Последствия поступков Беллатрикс сейчас играли в Цитадели Змея, и их было двое. Но леди Лестрейндж повезло больше, чем мне – её любовник был не только влиятельнее её мужа, но и был готов взять на себя ответственность за Беллатрикс и их детей. *Травматический перикардит – это воспаление перикарда, возникающее в результате повреждения грудной клетки. Чаще протекает остро, но в некоторых случаях при отсутствии лечения переходит в хронический перикардит. Чаще всего перикард бывает травмирован из-за сильного удара в область грудины, сдавливания грудной клетки и перелома пятого, шестого или седьмого ребер слева. Диагностика данного заболевания основывается на осмотре больного, при котором отмечается набухание шейных вен, возникновение одышки, чувство нехватки кислорода.