Из девочки в леди Долохову

      ​Возможно, после ужина, который мне в горло не лез, у меня бы вновь возникли проблемы, если бы вдруг в Большой гостиной не поднялась настоящая кутерьма. Те, кто раньше прочих закончили с ужином и перешли в гостиную, могли быть свидетелями того, как огонь в камине вдруг стал зеленым, и из него вывалился окровавленный и теряющий сознание Рабастан Лестрейндж. ​Так как я задержалась в столовой, чтобы поблагодарить юного Вильгельма, то узнала о случившемся только, когда Рабастана уже транспортировали в спальню, ещё давно отведенную им с Лагертой на случай длительных визитов в Цитадель Змея. Конечно же, все столпились у постели раненого. Едва ли даже в лучшие времена его бурной молодости Рабастан Лестрейндж вызывал такой безумный интерес у дам всех возрастов. Но в тот вечер все обитательницы Цитадели Змея толпились рядом с ним, надеясь узнать про своих мужей, сыновей и отцов. - Отойдите, ему нужен свежий воздух! – жестко приказала Лавиния Лафингтон, самая младшая сестра покойной Лагерты. ​      ​Она взяла над зятем шефство и лично прикладывала к его голове холодный компресс, пока ждали целителя Фоули. В общей суматохе никто не заметил, как ко мне подошла Настя и поманила меня к себе. - Получилось? – прошептала я. - Эдвард в замке, - кивнула она. - Как бы это ни звучало, проводи его тайком в мою комнату, - проговорила я. – И ждите меня там.       ​​Я наконец-то смогла поручить Насте своих чад, а сама осталась ждать пробуждения Рабастана. Когда публика постепенно разошлась по своим комнатам, я наконец-то смогла хорошенько рассмотреть Лестрейнджа. На него страшно было смотреть… Обычно смуглое лицо казалось белым, как мел, а темные одежды пропитались кровью в области груди и живота. - Моргана, - пробормотала я. – Где же целитель? – я стала потерянно озираться. - За ним уже послали, - проговорила Лавиния. – Но из-за волнений на улице Фоули никак не могут найти… - Ладно, и мы на что-то сгодимся, - решительно заявила я. – Лавиния, помогите мне расстегнуть одежду…       ​​Но одежду пришлось срезать заклинаниями, так как она плотно прилипла к ранам. Лестрейндж то и дело шипел, морщился, но в себя не приходил. Когда мы с мисс Лафингтон, наконец, раздели его по пояс, мы ужаснулись. На торсе Лестрейнджа буквально живого места не было – скорее всего, он попал под Секо или какой-то жуткий аналог этого режущего заклинания. Было очевидно, что в себя Рабастан придет не скоро, да и то только с помощью опытного целителя.       ​​Все, что смогли сделать мы с Лавинией – промыть раны, кое-как остановить кровотечение и обмотать раненого бинтами с помощью нехитрых заклинаний. Мы ждали целителя час, два, наконец, четыре… Фоули все не появлялся и не появлялся, и в какой-то момент мы поняли, что скоро потребуется звать детей Рабастана, чтобы те попрощались с отцом, так как от целителя уже не будет проку. Ведь не взирая на все наши ухищрения с кровоостанавливающим и укрепляющим зельями, Рабастан продолжал истекать кровью. Видимо, против него использовали очень сильную темную магию. - Ничего, он сильный, он выкарабкается, - скорее убеждая себя, проговорила Лавиния. - Конечно, - кивнула я. – Он просто не имеет права умирать, у него четверо детей…       ​​Наши с Лавинией глаза встретились, и мы обе поняли, насколько сильно лицемерим. - Мы позаботимся о них, - прошептала Лавиния, словно услышав мои мысли. – Что за страшные дни… Неужели все мои племянники должны осиротеть?..       ​​Не смотря на то, что я уже не думала, что что-либо может меня задеть, я все же ощутила, как у меня защипало в носу. Вспомнилась Лагерта. Мерлин и Моргана, что за несправедливость! Какая же красивая и счастливая была их семья… А что же теперь? Моя дорогая подруга мертва, её муж на краю могилы, и четверо чудесных детей вот-вот останутся сиротами!       ​​Я опустила глаза на Рабастана – тот был смертельно бледен, а его губы чуть ли не синели. Если бы широкая грудь не поднималась, я бы была уверена, что мужчина уже мертв. Впрочем, дыхание Рабастана становилось все более поверхностным и редким. - Целитель не придет, да? – обреченно спросила Лавиния. - Я не знаю, - устало отозвалась я. - Нас просто бросили здесь без связи с внешним миром. Мистер Малфой даже укрепил антиаппарационным купол и заблокировал все камины. Не думаю, что это нас спасет в том случае, если замок попробуют взять приступом, но все же вселяет кое-какую надежду отсрочить самое страшное, - философствовала Лавиния.       ​​Нет, она не была похожа на свою сестру. Не в душе. Лагерта обладала стержнем, она бы не впала в уныние, а скорее бы придумала какое-нибудь чудесное решение. Иногда мне казалось, что у нее на любой случай жизни имелась тайная договоренность с Беллатрикс, или же они просто думали в одном ключе. Так или иначе, а с решительной и твердой Лагертой было бы куда спокойнее… - Пахнет розовым маслом, чувствуешь? – тихо проговорила мисс Лафингтон. – Лагерта его очень любила. - Она часто здесь оставалась, - кивнула я. – Беллатрикс любила, когда Лагерта оставалась в замке. Отсюда даже есть короткий путь в комнаты леди Лестрейндж.       ​​Я кивком указала на картину, изображающую пейзаж, который менялся в зависимости от времени года. - Мне иногда кажется, что она всё ещё с нами… - задумчиво пробормотала Лавиния. – Даже сейчас, этот запах розового масла…       ​​Внезапно и я очень отчетливо ощутила любимый аромат Лагерты. Так отчетливо, словно она стояла за моей спиной. На мгновение мне показалось, что моей щеки коснулись шелковые волосы, и тут по телу пробежала дрожь – мне на плечо положили руку.       ​​Лестрейндж приоткрыл глаза. - Герта… - выдохнул он, взглянув на Лавинию.       ​​Я резко обернулась, и наваждение пропало вместе с запахом розового масла. Конечно, Лагерта никак не могла оказаться рядом, как бы мне этого не хотелось.       ​​Лавиния тем временем покраснела, и губы её дрогнули. Хотя черты лица Лавинии были более мягкими, чем у Лагерты, она всё же напоминала старшую сестру – те же льняные волосы, светлые глаза, высокие скулы. Не удивительно, что Рабастан в горячке принял её за покойную жену. - Предатели… - выдохнул он. – Предатели…       ​​После Лестрейндж опять впал в беспамятство и уже не приходил в себя до глубокой ночи. Вскоре я ушла в свою комнату, где меня ждали дети и Гиббоны. Мы все ютились в одной комнате, но я строго настрого запретила Эдварду покидать нас с детьми. Может, у меня и развилась паранойя, но только в сложившейся ситуации я была готова окружить себя всей возможной защитой. Так что Эдвард с Настей ютились на диване, в то время, как я прилегла на кровать прямо поверх покрывал рядом со своими детьми.       ​​Заснуть не получалось. Было страшно. Сколько ещё близких людей я должна была потерять? Скольких доблестных волшебников лишилась Магическая Британия? Почему всегда уходят лучшие? Мой отец, Лагерта, Антонин… Нет, в его смерть я все ещё не верила и гнала страшные мысли прочь. Я не была готова к такому удару. И я не признаю его мертвым до тех пор, пока своими глазами не увижу его бездыханное тело!       ​​Ещё никогда ночь не казалась мне настолько длинной. И когда за окном наконец забрезжили первые лучи света, я ощутила почти что облегчение. Вот только рано… - Настя, уже утро? – сонно пробормотала я. – Расшторишь окна? - Странно, леди Ди… - услышала я в ответ голос своей помощницы. – На часах ещё и двух ночи нет… - Это не рассвет, - вдруг прозвучал резкий голос Гиббона, который метнулся к окну. – Это заклинания сжигают защитный купол… Леди Долохова, начался штурм Цитадели Змея.       ​​Дальнейшее я помню смутно. Но, так или иначе, мы одними из первых оказались в детской, в которой все негласно решили укрепиться. Мелькали чьи-то Люмосы, перепуганные лица волшебников в ночных рубашках и халатах, а за окном все громче слышались крики осаждающих.       ​Во втором часу ночи, заручившись помощью черни, повстанцы подбили на бунт всех, кто остановился в корпусах. Несогласных вырезали за какие-то несколько часов.       ​Умирающие под проклятьями волшебники, отбиваясь из последних сил, умоляли открыть вход в замок и защитить их, но комендант принял решение не рисковать и не поднимать засовы. Все, кто был в замке, могли видеть, как десятки волшебников погибают под стенами Цитадели Змея. Не было такого уголка в замке, где было бы не слышно их крики.       ​Все переместились в самый центр замка, в ту его часть, где располагалась детская детей Милорда. Теперь уж Гиббон, которого я так надеялась сохранить в качестве персонального телохранителя, не мог более оставаться при мне. Вместе с другими защитниками замка он занял позиции на подходах к сердцу Цитадели Змея. Теперь даже мои дядья вызвались встать в первые ряды защитников. В огромной детской остались лишь женщины и дети. Вильгельм Мальсибер собирался было тоже встать на нашу защиту, но бабка и мать вцепились в него с двух сторон и уговорами и слезами не пустили, уверив юношу, что защищать их он сможет и внутри.       ​События смешались в такой калейдоскоп кошмаров, что я уже не могла трястись. Я рассеяно гладила по волосам своих детей, которые жались ко мне. Дельфини, крепко держащая Астериона за руку, сочла за лучшее тоже держаться поблизости. Таким образом, мы находились в спальне Астериона, в то время как остальные располагались в общей комнате. - Дети, найдите, чем защищаться в случае чего… - обреченно проговорила я.       ​​Хотя Драко Малфой убеждал всех, что двери замка выдержат многое, я ему не доверяла. Душу терзало смутное сомнение… Было что-то странное в поведении Малфоя и его друзей. Меня не покидало ощущение, что предатель кто-то из них, если не все разом. Но больше всего я грешила на Теодора Нотта и его мамашу. - Мама, - позвала Рогнеда.       ​​Я опустила глаза – Рогнеда вытащила из кармана небольшой ножик в ножнах, подаренный ей отцом. - И это правильно, - кивнула я.       ​​Сама я не переставала то и дело нервно, почти судорожно сжимать свою волшебную палочку. - Астерион, Салазара ради, сейчас самое время применить твою связь с отцом, - не выдержала я, бросая на Темного Принца взгляд, полный надежды. ​      ​Астерион отвечать не стал. Он вообще упорно молчал уже несколько часов, прикрыв глаза и немного раскачиваясь. Я очень надеялась, что он как раз применяет один из своих талантов. Другие же решили, что мальчику стало нехорошо от нервов. - У него такой горячий лобик, - ахнула леди Нотт, приложив ладонь ко лбу Темного Принца. – У ребёнка жар! Тебе нужно принять укрепляющее зелье, милый…       ​​Волшебница достала пузырек с какой-то жидкостью, но тут вмешалась я. - Он ничего не будет пить. Тем более из ваших рук. - Это нормальная температура моего брата, - отчеканила Дельфини. – Так было всегда.       ​​Леди Нотт покачала головой. - Ты ошибаешься, дорогая. Смотри, твой братик даже глаза не открывает – у него сильный жар…       ​​Леди Нотт хотела было взять Астериона на руки, но вдруг под взглядом Дельфини ахнула и одернула руки, словно обжегшись. - Вы меня хорошо слышали, леди Нотт? – повторила Дельфини с отчетливо читающимися нотками Беллатрикс Лестрейндж в голосе.       ​​Леди Нотт не хотела проверять, что ещё умеет дочь Волдеморта, а потому ушла вместе со своим флакончиком, причитая о том, что я даже этим детям вбила в головы всякие глупости.       ​Обстановка накалилась до предела. - Не бойтесь, Дельфини, никто не прикоснется к вашему брату, пока я жив, - в лучших рыцарских традициях заявил молодой Мальсибер, становясь в дверях спальни Астериона с весьма грозным видом. – Ввиду военного времени всякому запрещается переходить этот порог, - произнес Мальсибер так, чтобы все его слышали. – До возвращения Темного Лорда Астерион Лестрейндж – наш законный Повелитель, и его безопасность превыше всего.       ​​От нечего делать я стала рассматривать Вильгельма Мальсибера. Это был стройный, высокий для своего возраста юноша с умными светлыми глазами. Хотя он ещё был по-мальчишески худощав, во всей его фигуре читалась сила, и я поняла, что слова Мальсибера подкреплены неплохими навыками в боевой магии. Стало чуточку спокойнее.       ​​Хотя могло ли мне стать спокойнее!? Все мы оказались заперты В башне Цитадели Змея, которую брали приступом повстанцы и самые мерзкие из отбросов – лишенные палочек, гоблины и прочие твари! Никто из нас не знал, где Темный Лорд и его армия, как далеко Беллатрикс и узнала ли она о штурме замке. Зато все мы отменно знали, что нас, семьи самых именитых Пожирателей Смерти, не пощадят.       ​​Мы собирались защищаться, как могли. Все-таки все женщины в детской были чистокровными волшебницами из семей Пожирателей Смерти. Мы умели держать палочки в руках, и собирались защищать своё потомство до последнего. Но мы не были профессиональными бойцами. И понимали, что сможем лишь отсрочить самое страшное. А потому в основном мы молились.       ​​В Магической Британии нет общей религии, нет бога, на которого так любят полагаться магглы. У нас был один бог, и он исчез куда-то вместе с нашими мужьями. И был его сын, которому едва исполнилось восемь. Вот кому мы мысленно молились. А так же духам великого Салазара Слизерина, Морганы и Мерлина. Это не могло наполнить силой или защитить по-настоящему, но помогало держаться. Впрочем, я в своего бога верила. Я знала, как силён Астерион, и в моей душе поселилась уверенность, что если держаться его, то мой бог даст мне ощутимую защиту. ​      ​Астерион тем временем не выходил из своего странного транса. Он всё так же едва заметно раскачивался из стороны в сторону, а его веки были плотно сжаты. Изредка он что-то говорил, но разбирала это только Дельфини – то был парселтанг, но Астерион говорил так бессвязно, что даже его сестра не могла перевести этот шепот.       ​Где-то в отдалении, на первых этажах уже был слышен шум. Мы поняли, что в замок ворвались повстанцы. Кто-то плакал от страха, кто-то безмятежно пребывал в небытие, как Рабастан Лестрейндж и перепуганная до смерти мадам Кэрроу, а я просто сидела, глядя в одну точку и обнимая своих чад.       ​Нахлынуло безразличие, отрешенность.       ​Грохот приближался. А вместе с ним и наш неминуемый конец. Оставалось надеяться, что некоторых смогут использовать в качестве заложников… Но если Антонин и впрямь был мертв, то от меня и наших детей уже не было никакого толка.       ​«Где же ты? Ты обещал быть рядом всегда, защищать нашу семью», - невольно взывала я к мужу в своих мыслях.       ​Двери заскрипели и отворились. По комнате пронесся вздох, а я с содроганием вытянула шею, чтобы увидеть, кто зашел в детскую. Благо, комната Астериона выходила дверью прямо на вход в апартаменты, так что я сразу увидела своего дядюшку Моргана. Видит Салазар, ещё секунда неизвестности убила бы меня… А Морган только кашлянул и ухмыльнулся. - Не томите, что там, снаружи? – спросила пожилая леди Лафингтон. - Как ни печально это признавать, а шансов у нас всё-таки нет, - почему-то с ухмылкой проговорил Морган. – Скоро повстанцы будут тут.       ​По комнате вновь прошла волна стонов и вздохов. Я вышла из спальни Астериона, сделав детям знак не идти за мной. - Тогда я не представляю, почему вы вернулись сюда, дядюшка. По-моему, вы сейчас должны защищать нас по ту сторону двери.       ​Морган смерил меня насмешливым взглядом. - Пэнси, детка, ты многого не понимаешь, - снисходительно проговорил он. – Послушайте, леди, и немногие джентльмены. Из всех, кто здесь находится, повстанцам нужны только дети Темного Лорда. Возможно, Долоховы и Мальсиберы заодно. Остальные ничем не отличились, и, следовательно, могут рассчитывать на помилование. А если мы выдадим сопротивленцам тех, кого они хотят…       ​Договорить он не успел, так как был вынужден судорожно отбить мой Петрификус Тоталус. Многочисленные Паркинсоны тут же заверещали. ​- По закону военного времени… - заговорила я, наступая на дядюшку, который встал в позицию. – Ступефай! - Протего! – успел Морган. ​- Как следует карать предателей, Вильгельм? – поинтересовалась я, не сводя глаз с оскалившегося Паркинсона. - Смертью, - отчеканил юный Мальсибер, так же выходя на импровизированную арену с палочкой в руках. - Вы не посмеете, - прошипел Морган. – За дверью повстанцы! Сейчас не до драк между собой!       ​​К нему тут же высыпали все Паркинсоны. Женщины причитали, дети рыдали. Я скривилась от омерзения и стыда за то, что это была моя родня. - Сдайте палочки, - велела я.       ​​Паркинсоны медлили, оценивая расстановку сил. Но тут со своих мест поднялись пожилая леди Мальсибер, её невестка и все Лафингтоны. Только леди Нотт сохраняла нейтралитет. - Живее! – потребовала я. – Аратас!       ​​Морган в последнюю секунду успел отбить легкое пыточное. - Ты пожалеешь об этом, Пэнси, - прошипел он. - Запрем их в спальне Дельфини. А если Паркинсоны не послушаются и не сдадут палочки, то мы будем вынуждены ликвидировать их до последнего на месте, - отчеканила я непривычно жестким голосом. - Тут дети! Вы не можете! – воскликнула супруга кузина Бартеломью, держащая на руках вопящего младенца. - О, вы очень сильно заблуждаетесь, моя дорогая, - проговорила я, обводя всё семейство тяжелым взглядом. – Если есть хоть малейшая угроза для моих детей, я готова на всё. А теперь последний раз говорю – бросьте палочки на пол, или вам придется на себе проверить, что умеют жены Пожирателей Смерти! - Ну! – подлил масла в огонь Мальсибер. – Пиро!       ​​Язык пламени лизнул пятки Моргана, и тот подпрыгнул. ​      ​Не сговариваясь, мы так умело взяли Паркинсонов в кольцо, что те все же не решились драться. Жена кузина Бартеломью со своими детьми первая покорно положила палочку на пол, а потом поспешила в указанную комнату. - Лавиния, обыскивайте каждого при входе. Нам не нужны сюрпризы, - спохватилась леди Мальсибер. ​      ​Мисс Лафингтон встала в дверях и с помощью Акцио тщательно обыскивала каждого входящего Паркинсона. - Очень скоро ты пожалеешь об этом, Пэнси, - проговорил Морган, глядя на меня исподлобья. - Разве что о том, что сразу не уничтожила такую подлую тварь, как ты, - отрезала я, глядя дядюшке прямо в глаза.       ​​Двери за Паркинсонами захлопнулись, Мальсибер закрыл их крепким заклинанием, и я выдохнула. - Если вы так легко расправляетесь с родней, леди Долохова, боюсь, нас вовсе ожидает смертная казнь, - фыркнула Нотт. - Дайте мне повод, - огрызнулась я. - Морганы ради! – не выдержала пожилая леди Мальсибер. – Мы сейчас не в той ситуации, чтобы ссориться! Везде предатели, повстанцы уже совсем рядом, и… Ох…       ​​Пожилая волшебница взялась за сердце и Вильгельм поспешил усадить леди Мальсибер на диван, а невестка наколдовала стакан с водой. В эту же минуту за дверью послышался особенно отчётливый шум, и я поняла, что вот-вот кто-то ворвется внутрь. Странно, что и у меня не кольнуло в сердце.