Скрытые магией

Я не знаю, сколько уже прошло времени, с тех пор как меня вновь послали на обычные патрули. Видимо, всё-таки кое-что ушло начальству по моему поводу, ведь больше меня не привлекали к той работе, где я и встретил Игоря. Тяжело вновь оказаться одному. Хоть и было сказано сотрудником Азкабана, что существуют ещё разумные дементоры, я побоялся пытаться их найти. То что мне довелось увидеть тогда в себе, было слишком чуждо. Оно почти захватило мой разум, после чего бы я, наверное, превратился в тех, кто неприкаянно летает среди холодных и серых стен этой крепости. Не только телом, но и самой сутью. Потому и всё ещё отдаюсь инстинктам и вложенной в это тело программе поведения. Я лишь не хочу лично совершать это. А потому продолжаю выстраивать вокруг себя буфер из оправданий. Основное из которых заключается в том, что пока нет моего личного, осознанного участия, это не считается. После того, как меня назвали Деметром, моя жизнь действительно упростилась. Не понимаю как это объяснить, но до этого я ощущал себя как перевёрнутый в мясорубке обрубок, который привязали к чему-то такому же по неполноценности. Малый ритуал же разделил всё это, попутно залатав части осколками друг-друга. И дементор, что не был с самого начала своей жизни в полной мере живым, обладающим разумом или хотя бы его подобием, зашевелился. Я почувствовал тогда его древние инстинкты, его желания. И он сделал то же со мной. Я не могу ощутить страх, и мои предчувствия ведут по дорожке к дементору. Внутри скребётся отвратительное чувство того, что он взял меня в заложники, готовый в любой момент атаковать тем, что отобрал. Но почему-то до сих пор этого не совершивший. Но и я был дополнен осколками его сил, это знание пришло ко мне гораздо позже. Возможно, в качестве странной подачки, но однажды я ощутил, что могу проходить не очень толстые препятствия насквозь. Тогда, опробовав это на решётке пустой камеры, моему восторгу, что мог бы походить на детский, не было предела, хоть и не было никакого знания о детстве. Моя рука, тело, всё что угодно, проходило сквозь холодный чёрный металл без малейшего намёка на сопротивление. И, разумеется, я попробовал пройти сквозь главную несущую стену крепости. Это был бы такой подарок, удача или же улыбка судьбы, что не нужно было вообще ничего ждать, что побег вот он, лишь пролети стены, ведь ты теперь это можешь. Не вышло. Скребущееся на задворках ощущение стремительного опустошения себя нарастало с каждым пройдённым сквозь стену сантиметром. Она была просто непозволительно толстой. Тогда мне, видимо на ассоциациях, открылось ещё немного возможностей. А именно своеобразное отрешение от тела. Раньше я и так его не контролировал, но это ощущение было другим. Сейчас же это сложнее. Как будто в нужный мне момент я могу отдать тело глубинному дементору, что спасёт его, ведь я слишком неопытен. Тогда я ещё больше перестал понимать его мотивы. В тот раз он чуть не убил заключённого, чтобы оправиться от моей глупости. Несчастный, что пострадал лишь из-за сиюминутной прихоти так и продолжал лежать с дрожащими руками, бешено бегающими, готовыми вылететь глазами и со стремительно седеющими волосами. Я ещё долго был в этом секторе, в один день заключённого просто не стало. Проще сразу сказать себе, что он погиб, чем утешать и выдумывать сказки о внезапном освобождении. Уже давно я понял главное правило этой тюрьмы – если ты сюда попал, то хотя бы часть тебя здесь погибнет. Удивительно, как же здесь сидел Игорь, с его смешными только на первый взгляд пятью годами. Он многое рассказывал об этом месте, делился наблюдениями и полезными советами. Даже говорил о том, как особо прозорливый и информированный маг подбивал заключённых на побег, а Игорь не согласился, остальные же давно потеряли себя. Неизвестный попытался в одиночку и у него почти получилось. По крайней мере это то, что рассказывала злорадствующая охрана. Но самое главное он тогда выяснил. Правительственные маги в Азкабане стараются быть максимально удалены от дементоров и заключённых, настолько, что методы контроля и обнаружения у них сугубо косвенные. Поступление энергии с участка, да прослушка по ключевым словам. Строго говоря, это значит, что у меня приличное количество свободы: говорить я не умею, энергию собирает тело без моего управления. Это лишь означает, что у меня очень много времени на совершенствование чувства магии. Игорь говорил, что я лишь на первом этапе. Я ощутил эту загадочную энергию, что течёт во всём, но не умею её различать. Потому я тщательно присматривался и к заключённым, и к редким встречным дементорам, потому что зачем чрезмерно перегружать людей, чтобы они что, быстрее умерли? И вот, я стою напротив очередного узника. Внимательно изучаю его, пытаясь ухватить ту самую волну. Он нервничает, смотря прямо на меня. Уже долго мы играем в гляделки, а он всё больше напрягается. Это-то мне и нужно. Энергия покоя слишком неуловима, почти неотличима от стены. Я не знаю какой это уже заключённый, но чувствую, что мучаю их не зря. Мне всё проще и проще. Казалось бы, я должен делать упор на то, чтобы обнаруживать магию и связанных с ней существ даже в состоянии покоя, но Игорь быстро перебил это намерение. Сейчас нужна массовость и возможность хотя бы отличить человека от дементора, иначе вкладываясь в более точные дебри этой науки, я легко проведу здесь гораздо больше времени, чем нужно. Так что сейчас нужно лишь максимально быстро обнаруживать новый источник. Как же жалко, что меня перевели из крыла, где концентрация овощей вместо людей не была такой явной. Там я даже пытался наладить ещё один контакт. Памятуя о пожирателях магии, я снова обращался к бесценным знаниям Игоря, что обучил меня перестукиванию. Мне по прежнему сложно, ведь одно дело ментально подтянуть язык, а другое дело общаться по одной букве, а потом организовать их в слово. Но, мои старания прошли незамеченными, большинство либо не понимало, либо, в редких случаях, посылало меня. Однажды, уже после того как научился проходить сквозь препятствия, подметил заключённого с пустой камерой по соседству. Обмануть, к сожалению, не удалось, ведь он прекрасно понял, что стук идёт оттуда, где никого нет, и лишь полыхнул недоумением и страхом, сопровождая это всё проклятиями в сторону Азкабана. Так же, однажды была смена на одном из верхних этажей. Средоточие магии с крыши давило невероятно сильно, не сомневаюсь, что это место, где держат только самых-самых. Многие там сидели максимально сжато, как будто их тело, спасаясь от давления, которое оно не могло осознать, заставило их сгруппироваться. Лишь какая-то женщина с белыми волосами всё старалась выпрямиться, крича местным матом, но безуспешно падала, побеждаемая тем, что даже не сражалось. Тогда мне было проще всего обучаться, проводить манипуляции с проходом сквозь стены, ведь я пытался делать это экономичнее, вдруг я всё же смогу понять, как пройти сквозь внешнюю. Да и самочувствие было намного лучше. К слову, здесь как раз и довелось мне увидеть дементоров малых номеров. Но на контакт даже тогда, в самой близости, я не решился. И ведь даже не чувствовал страх, а даже скорее, некую ненужность этого. С щепоткой презрения. Да, я понимал, что на меня влияют. Однако, всё что оставалось делать, это действительно прислушиваться, анализировать. Казалось бы, что такого в понимании разумности части дементоров? А кроется здесь многое. Игорь тоже о них слышал, это, так называемая, легенда Азкабана, частью которой, если маг проболтается, стану и я. По его рассказу, после встречи с разумными тебе уже ничего не поможет. У них нет приказа тебя убивать, нет, никто здесь и никогда не вынесет такой приговор. Поэтому дементоры будут отыгрываться на том, что они могут. Это существа, что сотканы из вечного голода, и легко свирепеют, когда еды мало, а учитывая, что им не дают просто есть чужие души, у них вечный голод. Сначала они пробуют тебя поверхностно, как бы прощупывая жертву, подбирая пути, по которым она будет страдать наиболее рьяно. Это не болванки министерства, это изощрённый разум, что был когда-то порождён во времена всеобщего насилия. Нет, дементор не набросится на тебя сразу, оставляя после себя нечто, что только издали можно будет принять за человека. Он встанет напротив твоей камеры и будет выжидать. Древняя тварь сполна даст тебе время на подготовку защиты, на минимизацию последствий возможного удара, он будет ждать столько, сколько тебе потребуется чтобы быть максимально собранным. И сдует все твои старания как карточный домик, выворачивает все твои воспоминания наизнанку, изменяя всю твою жизнь в бесконечный калейдоскоп страданий унижений, отчаяния. Он блокирует всё, что у тебя было хорошего, расширяя и растягивая при этом всё плохое, составляя из этого отдельную жизнь. И лишь когда дементор уйдёт, всё вернётся. Но ты больше никогда не будешь спокоен. Ведь он специально наследил в твоей голове так, чтобы ты понял – он оставил брешь для себя и жаждет всё повторить. И именно в этот момент ты ощутишь, как твоя жизнь раздваивается на жизнь до этой встречи и жизнь после. Вот такая байка. Собственно, оттуда я и позаимствовал парение напротив камеры. Знают историю, видимо, многие, так что мало кто остаётся равнодушным. Те же, кто не реагирует, уже мало на что обратят внимание, они сломаны. Таких, к сожалению, здесь немало. Однако, время лишь продолжало свой бег в этих стенах. Достаточно натренировавшись на узниках, я было попытался ощутить этот самый Хогвартс, мой первый ориентир, но дело встало. Мне слишком мешали громаднейшие скопления магии крепости, как будто глуша запросы вовне. Но почему тогда Игорь сказал мне именно этот ориентир? Неужели нельзя было придумать ничего другого? Этого, к сожалению, узнать теперь невозможно. Так и слонялось бы тело дементора по периодически изменяемым маршрутом, если бы однажды он не уловил то, что что-то изменилось. Едва заметное отклонение от повседневной работы крепости, но для существа, что уже слоняется здесь долгие месяцы, это было очевидно: что-то происходит. Нет, он не бросился сразу же выяснять, в чём же дело, и является ли это той самой ситуацией, что обговаривалась так давно. Осторожность и терпение всегда были его сильными сторонами, хоть он мог и не помнить таких подробностей о себе. Не сходя со своего маршрута, дементор пытался анализировать происходящее, понять, в какой части Азкабана ощущается неправильность, постоянно изменяя своё положение в пространстве. Своеобразная версия игры горячо-холодно помогла ему локализовать эту вспышку, что так же, как и он сам, двигалась, из так называемого вестибюля прямо в глубины, к камерам. «Это оно!» – подумал про себя дементор. Ему осталось лишь подобраться поближе, ему нужно подтвердить догадку. Ведь, как бы это ни было прискорбно, Азкабан хоть и весьма редкое для посещений место, но всё равно, ошибка могла стоить многого. Даже сейчас, от банальной проверки, дементор рискует, ведь сегодняшняя норма не выполнена. Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Сперва нужно прикрыть свой тыл, это даже не обсуждается. Время ещё есть, отклонения замка продолжают расширяться, как будто давно не смазанная дверь, постепенно приотворяя путь. Лихорадочно работает ум. Нужна энергия для замка и энергия для себя. Дементору абсолютно не хочется принимать ответственность за то, что именно он теперь будет инициатором страшной трапезы. Ни на программу тела, ни на засевшее внутри чуждое существо, ни на что нельзя будет спихнуть это решение. Даже если сегодня я не сбегу, мне нужно обменять часть человечности на маячущую вдали иллюзию свободы. С другой стороны, люди во имя иллюзий могут делать гораздо более страшные вещи, чем пытки заключённых. Но кто я такой, чтобы их истязать по своей прихоти? Но, иногда, нужно чем-то жертвовать. Не убью же я их? Деметр подлетел к камере с очередным неизвестным и неинтересным для него узником. Почему же так плохо? Почему он просто не может пожертвовать сейчас какой-то щепоткой этого человека? Это ведь откровенный мусор, он попал сюда, значит виновен. Неужели сейчас надо беспокоиться о том, как же в глазах какого-то овоща в камере будет выглядеть его надзиратель? Ты уже заранее для него его ночной кошмар, нужно просто сделать шаг. Дементор сделал глубокий вдох, не смотря на то, что просто не мог дышать. Человеческая привычка позволила ему успокоиться. На неизвестного в камере медленно двигалась громада в чёрном балахоне. В десятилетиями работающий алгоритм вмешалось нечто чужое для него. Нечто разумное. Узник почувствовал это малоуловимое изменение в надзирателе. Несчастный уже давно приспособился ко всему, ведь это в характере человека – привыкать ко всему. И к плохой кормёжке, и к пыткам, и к постоянной ауре холода и безысходности. Но сейчас, в нём медленно нарастал страх, пока на него медленно и размеренно двигалась с неизменным автоматизмом карательная машина. Что-то было в её поведении не то. —Т-т-т-три-д-д-д-цать ч-ч-ч-четыре… – Никто точно не знал, кто же и когда запустил байку о разумных дементорах в тюрьму Азкабан. Но это было первое, чем стращали новичков. Легенду успешно поддерживало и то, что таковые дементоры действительно существовали. Все знали их главный признак. И сейчас, на глазах несчастного, была ли это извращённая игра света, иллюзия или нечто большее, цифра 1 приглушилась. Костлявые, непропорционально длинные руки дементора, что могли бы с таким же успехом принадлежать популярному в народе восприятию Смерти, пришли в движение. Нарочито медленно, будто смакуя каждое мгновение, они легли на щёки несчастного, под которым уверенно расползалась лужа. Однако, по какой-то причине главный страх любого человека здесь был недоволен. Заключённый, узнав причину, наверное породил бы новую байку о дементоре, что не умел быть дементором. Деметр не мог сделать всё сам. Он просто не знал, как. В нём была решительность, готовность жертвовать своим нежеланием, человечностью. Он даже решил, что возьмёт энергию без какой-либо помощи, ведь в противном случае он вновь скроется за оправданиями. Но по какой-то причине Деметр думал, что от простого копирования, с творческими добавлениями, ему улыбнётся удача. Этого не произошло. Ему пришлось положиться на инстинкты тела, отдав его полностью под самоуправление. Не было уже времени на самодеятельность. Тело дементора резво доделало начатое, разом выбив заключённого в спасительный сон, ведь больше сил у него ни на что теперь не было. Оставалось ещё где-то 5 жертв. С ними всё повторялось – Деметр пугал, тело доделывало. Человек в теле дементора, несмотря на неудачи, всё равно участвовал в процессе. Ведь сейчас он не машина Азкабана, что денно и нощно летает среди холодных каменных стен. Сейчас он человек, которому срочно нужно выполнить норму. Внезапно в голову врезалось воспоминание о чьём-то рассказе о том, что в одном далёком государстве ради выполнения нормы заводы забирали свою продукцию у своих же работников, чтобы записать их в список произведённых товаров. Деметр хмыкнул про себя. Одно из первых нормальных воспоминаний, что пришли к нему, и в такой момент? И стало как-то легче. Он человек не до тех пор, пока отрицает свою причастность к монстру, которым он управляет. А лишь до момента, пока он продолжает помнить. Помнить о том, что он всё ещё человек. Лихорадочная гонка закончилась как только дементор отдал энергию в накопительный кристалл. Он был рад ощущать, что осталось ещё приличное количество неиспользованной. А аномалия Азкабана всё ещё держалась. «Успел» – подумал Деметр. Теперь нужно быстро лететь в то крыло. Дементр активно использовал солидный излишек, дабы ускорять себя. Но при этом не старался слишком сильно выбиваться из нормы поведения. Ещё неизвестно, что его ждёт дальше. Но если это будет неудачный рейд, Деметр надеялся, что его не разберут на запчасти. Времени было потрачено немного, он успевал без особых проблем. А потому вышло даже как-то неожиданно, когда дементор прибыл в аномальный коридор. «Теперь понятно, в стенах просто отключили магию, похоже, прослушка и другие способы контроля шли именно по ним. Другое дело, что я не знаю как отсюда выйти. Дементоров в некоторых частях крепости просто не бывает, поэтому пытаться разведать их было бы самоубийством. Может и вышло бы найти выход. Что-то ковровой дорожки, какую обещал Игорь, не вышло – здесь не сидят настолько глупые люди, они всё отключают постепенно, видимо у двух людей, что прошли дальше, есть специальный маячок, который позволяет их отслеживать.» Ничего другого не оставалось, кроме как идти по отключенному коридору дальше. Деметр не беспокоился по поводу обнаружения – по ауре он слаб, главное не попадаться на глаза. Продвигаясь всё дальше, дементор начал слышать голоса – коридор создавал отличную акустику. Пока, наконец, он не заметил двух немолодых людей, что стояли напротив камеры. Дементор резво залетел в соседнюю камеру и начал ожидать. Благо, было не скучно, ведь люди активно переговаривались. —...Я не выпущу тебя из камеры, пока ты наконец не скажешь, что сожалеешь о том, что продал свою душу этому поганому позору всех магов – Раздался тяжёлый хриплый голос уставшего человека. —Я никому ничего не продавал, в кругу Великого Лорда я нашёл лишь почёт и уважение. Уважение, которым никогда не одаривал меня ТЫ. – Резко ответил ему, судя по ситуации, тот самый сын, о котором говорил Игорь, голосом, вероятно сорванным от криков. —И много тебе почёта и уважения добавила встреча своего двадцатилетия в Азкабане? Я был строг с тобой, потому что с детства видел, что ты вырастешь активным и не в меру любопытным. И вижу, что так и не доглядел. Признаю что твой позор частично моя вина, нужно было хлопотать об школе-интернате. Видишь, я, в отличие от тебя, умею признавать ошибки. Признай, что тебя обманули, что ты не хотел идти в пожиратели, что тебя заставили. —А то что, убьёшь меня? Если бы мой Лорд дал бы мне приказ прикончить тебя в кровати, я бы с удовольствием это сделал. В последний раз я испытывал к тебе хоть какое-то подобие привязанности перед первой поездкой в Хогвартс, когда ты был настолько занят, что не смог отправить своего собственного сына в школу, и его с позором провожала опечаленная мать и домовой эльф! – заключённый повышал голос с каждым сказанным словом, под конец как будто стараясь максимально навредить хотя бы слуху, хоть так отыграться. —Дорогой, Барти, хватит. Вы никогда не поймёте друг-друга, но прошу, остановитесь. Дорогой, это же наш сын, тот самый, которого я до сих пор люблю всем сердцем. Другого у нас может и не быть. Хватит давить на него, просто выпусти уже Барти, я же думала, что уговорила тебя! – к спору мужчин присоединилась женщина, что говорила заплаканным голосом, прорывающимся сквозь всхлипывания. —Идгит, Дорогая, я привёл тебя сюда, чтобы показать, что эта падаль уже не твой сын. Знаю как много ты плакала после суда, но он был справедлив. Барти не заслуживает ни твоего прощения, ни тем более моего. —Мне всё равно, не хочу чтобы мой сын умер в Азкабане, и я шла сюда умирать вместо него. Если ты сейчас скажешь что и порции оборотного зелья, что ты раздобыл для нас, не настоящие, что ты лишь хотел лично попытать Барти после всего, что он пережил, то я отсюда никуда с тобой не пойду, я останусь с ним и умру здесь. – В начале её угроз слышался звук удара, а женщина после этого как будто стала увереннее. —Всё настоящее, но я хочу слышать от него раскаяние. Но, похоже, просто так мне этого не добиться. Прости, дорогая, сейчас всё закончится. Империо! – Вновь усталый голос, что под конец резко вскрикнул заклинание. Игорь рассказывал, что оно позволяет подчинять своей воле. Интересно, для чего оно сейчас нужно. —А теперь, Барти, повторяй за мной. Прости меня отец. Я виноват и не оправдал твоих ожиданий. Меня затащили в пожиратели насильно. Я не мог тебе сказать из-за угроз. Мне очень стыдно за свои слова. – и вслед за грубым мужским голосом следовал сорванный юношеский, абсолютно точно повторяя за ним. —Всё Барти, не повторяй. Дорогая, я получил, то что хотел. Ты точно уверена? Вижу что да. Сейчас открою камеру. Давай Барти, пей зелье и надевай на себя этот ворох женского тряпья. Нам ещё предстоит долгий путь домой и только попробуй попытаться вырваться из заклинания, если не ради себя или меня, но ради своей матери. Вскоре, копошение закончилось и эхо их шагов начало неумолимо приближаться. Не уверен что они были бы в настроении оглядываться по камерам, но я всё равно спрятался в стене, пока не услышал, что они прошли мимо. Теперь остаётся только следовать по пятам. Постепенно наша процессия покидала коридоры с камерами. Очевидно, некоего Барти переместили как можно ближе к выходу, выселив ещё и всех обитателей камер по соседству. Наверняка существовала в том числе и заглушающая магия, но, похоже, они решили следить как можно меньше в магическом плане. Тем временем, я ощущал, что мы приближаемся к обитаемой части Азкабана. Именно здесь живёт охрана и прочий персонал. Стены были в намного лучшем состоянии, кое-где стояли богатые и не очень двери, ведущие в отдельные комнаты. Света было тоже больше, чем в остальной части крепости. Но теперь оставалось самое опасное. Найти выход. Ведь люди впереди меня идут к порталу, им незачем выходить через бесполезный, сделанный больше в насмешку, выход из крепости. Даже если бы было можно попробовать портал, эта свобода была бы крайне недолгой. Сейчас нужно пользоваться тем, что по стенам не течёт магия. Моя чувствительность сейчас намного больше, чем где бы-то ни было. Я уже могу определять пустые сторожки, на случай если надо будет в них спрятаться. И, благодаря тому что мне пришлось уже прятаться в стене, я знаю насколько же меньше сопротивление у отключённой части Азкабана. И можно даже попробовать пройти сквозь несущую. Но это крайний случай. Который, правда, рискует вскоре наступить. Как вообще найти выход? Анализировать провалы в магической сети замка, которые символизируют окна, если они малы и двери, если побольше. И вот как теперь отделить дверь, что ведёт наружу, от двери, что ведёт в сторожку? Никак, собственно. Казалось бы, я в тупике. Но ещё нет. Потому что в сторожках есть окна. Я уже пытался вылезти через одно такое в камере заключённого, но они настолько малы, а стена настолько толста, что это было бесполезно. Здесь же они явно больше, хоть вид из них и отвратителен, свет важен для человека. Сейчас главное крайне тщательно перепроверить отсутствие в сторожке человека. Чёртовы планы и их вечная хрупкость. Если там есть человек и спит, он сразу же проснётся, насколько бы я слаб в испускаемом давлении на мозги ни был. Вроде бы, никого. После ещё одной перепроверки, со всем напряжением и всей внимательностью тоже. Те двое уже далеко ушли и время, как мне кажется, уползает сквозь пальцы. Надо уже рискнуть. Медленно проникаю сквозь стену лицом вперёд, чтобы, если я ошибся, понадеяться на минимальное влияние. Я проникал дальше с огромнейшим напряжением, сковавшим меня. И дело даже не в стене. Как только я увидел внутренний интерьер, я сразу начал осматриваться, ища кровать. Пусто. С огромнейшим облегчением я ввалился внутрь. Изнутри комната была очень даже неплоха. Мощная кровать, что называется, на века, с темно-серым бельём, резной стол и стул из красивого дерева с рыжеватым оттенком. Стены в многочисленных плакатов, на которых люди летали на мётлах в отдельном углу аккуратная стопка газет. Но всё это было неважно, ведь моим размером предстало огромных, почти с человека размером, окно с тяжёлыми и яркими занавесками, сквозь которых едва пробивалась неизменно пасмурная погода. Я не собирался оставаться здесь ни единой секунды больше. Но жизнь внесла свои коррективы. Стекло оказалось по толщине не хуже межкамерной перегородки. Это не собо помешало, нет, но я, рассчитывая на быстрое преодоление с наскока, довольствовался медленным проплыванием сквозь малопластичную массу. И когда первая часть меня очутилась снаружи, ощутив капли дождя и пронизывающий холод моря, я наконец-то смог понять одну простую и важную вещь. Я на свободе!