***
Подъезжая к замку, зубцы и башни которого было видно издалека, Рыска с интересом его разглядывала. На самой высокой башне был длинный шпиль, на котором трепыхался какой-то флажок. На другой башне, что была ниже и служила входом в замок, под самыми верхними маленькими окошками Рыска увидела лепное изображение чего-то, что пока ещё невозможно было рассмотреть. Когда они подъехали ближе, то стало понятно, что это — искусно сделанное изображение щита, который изящно поддерживали два льва, стоящие по бокам, а внизу как будто струилась лента и на ней что-то было написано по-саврянски. Изображение было довольно крупное, наверно треть ширины башни, и при хорошем зрении, приглядевшись, можно было даже прочитать, что там написано. Рыска попыталась, но у неё ничего не получилось, наверно, она ещё недостаточно хорошо язык знала. Единственное, что ей удалось понять, что там было написано не «Добро пожаловать». Вообще, что-то подобное, но с другим рисунком она где-то уже видела, но тогда не обратила внимания. Она спросила у Алька, стараясь не тыкать пальцем (ох уж этот этикет): — Что это? Альк не сразу, но сообразив про что это она, ответил: — А, на фасаде. Это — наш родовой герб. Рыска, хоть и не сильно поняла объяснение, но впечатлилась. А Альк тем временем перевёл написанные на ленте слова. Оказалось: «Оружием, доблестью и честью врагов сокрушим, род прославим». Потомок этого самого рода сказал, что это «девиз их рода», а потом тише добавил, что может и родовое проклятье. Рыске тут же захотелось осенить рот вредного Хаскиля тройным знаком Хольги и попросить у неё за его слова прощенья, ибо на самом деле он же так не думает. Ей вообще, казалось, что его ртом иногда овладевает Саший, и он говорит слова помимо своей воли. Ну вот как можно было такое кощунство сказать? Хотя, что касается слов над въездом в замок, то на самом деле первоначально предполагаемые слова «Добро пожаловать!», ей казались более логичными. Когда они подъехали к мосту через небольшой ров, оказалось, что на одной стороне закрытых массивных ворот висел щит с изображением этого же герба, но здесь уже в красках. Пока она разглядывала ворота, старший Хаскиль крикнул наверх охранникам: — Эй, открывай ворота! Альк Хаскиль вернулся! Мост и так был опущен, он, по-видимому, вообще редко поднимался. Сидящие наверху охранники и без этого уже заметили знакомую хозяйскую карету и подсуетились. Поэтому ворота распахнулись почти сразу после крика Кшиштофа Хаскиля. И они всей процессией чинно въехали во внутренний, довольно просторный двор замка, и остановились посредине. Все забегали, поднялась суета. На крыльцо выбежали слуги. Альк с Рыской спешились, отдав коров прислуге. А Кшиштоф, Таш и нянюшка — вышли из кареты. На крыльце появились две женщины, по-видимому, мать и сестра Алька, они всплеснули руками, и та, что постарше, кинулась к Альку. Тот, с взволнованным "Матушка" устремился ей навстречу. Мать, даже не пыталась скрыть набежавшие слёзы. А они всё текли и текли — и когда она обнимала своего блудного сына, и когда всё никак не могла насмотреться. Она то и дело их промокала. Альк гладил её по голове и уговаривал, что всё будет хорошо, заглядывал в глаза, сам вытирал ей слёзы, но они никак не желали останавливаться. Потом подошла сестра, и трогательная встреча продолжилась. Когда ахи и охи поутихли, эмоции тоже, слёзы высохли, все подуспокоились, Альк повернулся к Рыске и, указывая на неё, сказал: — Мам, Миранда, знакомьтесь, это Рыска! Та девушка, которой я обязан жизнью и, собственно, тем, что я здесь, и ещё много чем. Она — мой друг. Женщины с благодарностью и симпатией посмотрели на Рыску и после положенной церемонии знакомства позвали всех в дом, в смысле в жилую башню. Массивная, на Рыскин взгляд, высоченная, резная двустворчатой дверь, необычной формы со столь же массивными металлическими ручками, сделанными в форме львиных морд с кольцами, произвела впечатление на Рыску. Заглядевшись на неё, Рыска вошла в просторную залу последняя. «По-видимому, прихожая», — подумала Рыска. Из этой залы наверх вела широкая витая лестница, пол был выложен абстрактным рисунком, более всего похожим на синюю звезду с разными по размеру лучами. Окон и здесь не было, а освещалось всё множеством свечей в подсвечниках, развешанных по стенам. Стены по обе стороны от входной двери были украшены мозаикой. Освещения было достаточно, чтобы Рыска заметила, что пол был вымыт настолько чисто, что по нему даже жалко было ходить в обуви. Рыска, слегка ошалело осматриваясь по сторонам, откинула капюшон и вздрогнула от неожиданности, когда мать и сестра дружно ахнули, увидев её чёрные как смоль волосы. Альк тут же осуждающе на них зыркнул и взял Рыску за руку. Рыска судорожно вцепилась в его руку. Потом они все поднялись на второй этаж и остановились на просторной площадке, откуда расходились несколько галерей и виднелись двери. Тут все опять засуетились, стало шумно, и время потекло быстрее. Таш подобрался, наконец, к отвлёкшейся от Алька матери (Миранде) и начал взахлёб делиться впечатлениями, хвастаясь крысом. Миранда, увидев зверушку, заверещала и отпрыгнула подальше с требованиями убрать эту гадость, налетев при этом на слугу и чуть не сбив его с ног. Реакция матери Ташу, по-видимому, понравилась, и он пошёл хвастать крысом бабушке. Бабушка не подвела и выдала похожую реакцию. Рыска, переживающая за тварюшку и не желающая, чтобы им пугали всех членов семьи, подошла и, к неудовольствию Таша, отобрала у того крыса, и к ужасу женской половины семьи, посадила это мерзкое животное к себе на плечо. Таш обиженно засопел. Альк вмешался, взял крыса себе, и объяснил, что это за крыс, и почему его не надо обижать. Женщины уже более миролюбиво, хотя и с оттенком брезгливости, посмотрели на крыса, смиряясь с его присутствием. Путешественникам надо было переодеться и прийти в себя с дороги, а для этого предстояло определиться с комнатами. Альк подошёл к матери с сестрой и попросил, чтобы их с Рыской комнаты были рядом, чтобы она не плутала по замку с непривычки. А также попросил сестру, чтобы она показала Рыске её комнату, замок, и вообще помогла девушке освоиться. А он пока пройдётся по замку. Когда Альк спросил про свою комнату, его ждал сюрприз. Выяснилось, что мать запретила ее трогать, надеясь, что он туда когда-нибудь вернётся. Альку захотелось остаться на некоторое время одному. Он неторопливо поднялся по лестнице, прошёл по галереям замка, проведал несколько любимых ранее мест, поднялся в северную башню, в которую так любил бегать в детстве, посидел там, глядя в узкое окошко на открывающийся вид. Миранда повела Рыску показывать девушке её комнату. Несмотря на бурную реакцию Миранды на чёрные Рыскины волосы, саврянка оказалась весьма доброжелательной и вменяемой молодой женщиной. Для Миранды то, что девушка брата оказалась ринтаркой, было неожиданно, но не смертельно. Миранда подумала и рассудила — что саврянка, что ринтарка, какая разница, лишь бы человек был хороший. Гораздо интересней было немного посплетничать про Алька, пока тот не слышит. Комната у Алька была на третьем этаже, рядом с ней была пустая, она в принципе изначально была гостевая, туда Миранда и отвела Рыску. Миранда показала, где можно раздеться, сказала, что если Рыске что-нибудь понадобится, то она может выглянуть в галерею, позвонить вот в этот колокольчик и кто-нибудь из слуг подойдёт и поможет. Тут же светловолосая женщина продемонстрировала, как это делается, отдав распоряжение подошедшей служанке, чтобы та принесла подходящую для Рыски домашнюю обувь, постельное бельё, банный и обычный халаты. Про домашнюю одёжку она подумала, что попозже что-нибудь подберёт из своего. Потом Миранда начала показывать разные удобные мелочи и приспособления. В комнате был и столик с зеркалом, перед которым было удобно делать причёску, там же оказалось какое-то хитрое приспособление для завивки прядей и ещё много разных женских штучек. Говорили они на саврянском, уроки Алька не прошли даром, и словарного запаса для нормального общения Рыске почти хватало. Хотя иногда Рыска мешала саврянские слова с ринтарскими. Миранда в детстве тоже учила ринтарский, но, в отличии от Алька, знала его плохо, незачем было. Но сейчас, даже это знание было кстати. Поэтому в их речи время от времени ринтарские слова появлялись. А названий всех этих штуковин для господ Рыска и по-ринтарски-то не знала. То, что она чужеземка, помогло не показать того, что она простолюдинка. Когда попадались совсем незнакомые слова, объяснялись на пальцах, с помощью пантомимы. Проблем с общением пока не возникало. Мило болтая, Миранда, как бы мимоходом, спросила, давно ли Рыска знакома с Альком, где они познакомились, и наконец, заговорщически спросила: — А что у вас с Альком?.. Серьёзно? На что черноволосая девушка смутилась и сказала: — Да мы — просто друзья. — Да ладно, не смущайся. Что, неужели он тебе совсем не нравится… как мужчина? Рыска честно ответила, что нравится, даже очень, но они не пара. И Альк никогда не согласится жениться на ней. Про то, что она весчанка и простолюдинка необразованная, Альк запретил говорить кому бы то ни было, а при вопросах дипломатично выкручиваться. Поэтому, почему они не пара, Рыска объяснять не стала, а дала додумать это своей собеседнице. — Это тебе Альк сам сказал? — Да, нет! Я ему о своих чувствах не говорила. А толку, всё равно это ничего не изменит. Мы не пара. — Да почему?! Ты красивая, — Миранда с интересом осмотрела Рыску, — и Альку нравишься. Ааа! Ты, наверное, так думаешь, потому что ты ринтарка, а он саврянин?! Да это ерунда! А может, у вас любовь с первого взгляда. Альк любит нарушать общепринятые нормы, — сказала Миранда. — Да уж, любви с первого взгляда у нас и близко не было, — засмеялась Рыска, вспомнив первую встречу с Альком, и то, что она от него наслушалась, — Миранда! А ты думаешь, я ему, правда нравлюсь? — Можно просто, Мира. На мой взгляд, это очевидно. Я, конечно, не знаю, какие у Алька на тебя планы, но ты ему нравишься, однозначно. Это ж видно, как он готов тебя защищать от всех. И кроме этого, он тебя уважает. На моей памяти он первый раз девушку другом назвал. Потом Мира вспомнила: — А, тебе же с дороги умыться надо! Она ещё раз позвонила в колокольчик и дала распоряжение служанке, чтобы та принесла всё, что нужно для умывания. Вскоре принесли умывальные принадлежности. Один слуга держал пустой тазик, пока Рыска умывалась, а служанка поливала из ковшика тёплой водой. Когда Рыска закончила, слуга поднес к ней тазик с оставшейся чистой водой, Рыска с удовольствием опустила туда руки, поплескала там и, ополоснув лицо, взяла протянутое махровое полотенце. Как только девушка вытерлась, служанка забрала полотенце, они быстро всё собрали и ушли. Во время всей процедуры Рыска чувствовала себя не в своей тарелке, как будто она занимает не своё место. Ну не привыкла она, когда за неё всё делают, и перед прислугой ей было ужасно неудобно. Хотя она и понимала, что для слуг это просто работа, и если она отвергнет их помощь, это будет для них значить, что они её плохо делают. И всё равно ей нерационально хотелось забрать у слуг тазик, ковшик и сказать «Спасибо! Я сама». После этого Мира потащила её в свою комнату выбирать подходящую одежду. Мира была рада появившейся собеседнице, воспринимая её как подружку. Жизнь в замке была скучноватой, особенно когда муж уезжал по делам. А он как раз был в отъезде. Альк, пройдясь по замку, дошёл наконец до своей комнаты. Она не была в запустении, с семилетним слоем пыли — прислуга, как и положено, регулярно там убиралась. Только вещи никуда не перекладывались, не выкидывались, не укладывались в сундуки, а так и остались на своих местах, как в тот памятный день. Поэтому комната выглядела так, будто Альк только вчера оттуда вышел, и не было этих семи лет его отсутствия. И когда Альк туда зашёл, его накрыло. Он как будто нырнул в прошлое, на некоторое время забыв о настоящем. Воспоминания роем накинулись на него. Вот они с мамой и сестрой на берегу озера кормят уток и лебедей. Вот мама оборачивается, подзывает его, что-то показывает и так ласково на него смотрит, гладит по голове. На душе становится теплее. А вот они с отцом кричат друг на друга, и потом Альк, наспех собрав вещи, уходит отсюда хлопнув дверью. Настоящее напомнило о себе Рыской, каким-то образом оказавшейся в комнате и что-то у него спрашивающей. Ему потребовалось некоторое время, чтобы вынырнуть из прошлого и оказаться в настоящем. Он даже головой помотал, как будто стряхивая невидимую воду. И только потом спросил: — Что? — Ты меня не слышал? Альк, что с тобой? Всё хорошо? — встревоженно спросила Рыска. — Да… Всё нормально. Прости, я задумался. Что ты хотела? Рыска показала на небольшой акварельный портрет, висевший у него над столом, на котором он был ещё совсем юнцом: — Это ты? — Да. — Ух ты! Похож. А тебе здесь сколько лет? — Лет четырнадцать. Это рисовал любимый мамин художник, он портреты многих членов нашей семьи писал. У него они получаются не помпезные, а непосредственные, как живые. Это я на территории замка после тренировок. Сколько воды утекло с тех пор. — Ммм, — улыбнулась девушка, разглядывая портрет. — А это ты с саблями тренировался? — спросила девушка, заметив на портрете повешенные на ограду ножны. — Да, по-моему. Я тогда уже с серьёзным оружием тренировался. Не таким, как сейчас, но всё-таки. А кстати, как ты здесь оказалась? — А я от Миранды шла к себе в комнату и решила к тебе сначала зайти. — Ладно, пошли, нас уже ждут на семейном ужине! — посмотрев на висящие на стене часы, сказал Альк. — А это что? — Альк только сейчас заметил вещи, которые Рыска держала в руках. — Так это домашние вещи, которые выбрала для меня Мира. Сказала, в том в чём я сейчас, неудобно всё время ходить. Но я ещё не мерила. — Ладно, сейчас некогда, пойдём пока оставим их в твоей комнате, потом посмотрим. А потом надо будет прикупить нам одежды разной, и бальное платье тебе в том числе, — Альк ненадолго задумался. Они зашли к Рыске, оставили вещи и стали спускаться на второй этаж, в общую комнату с камином, на семейный ужин. Рыска подумала, что это первая в её жизни настоящая семейная трапеза.***
После ужина Миранда, продолжив шефство над Рыской, распорядилась, чтобы подготовили купальню. Лучины через две ей доложили, что всё готово. Миранда зашла к Рыске, чтобы проводить её в гордость замка Хаскилей, показать ей всё, ну и помочь. — Пойдём, с дороги помоешься. Там слуги уже всё приготовили. Тёплой воды наносили, камни нагрели, свечи зажгли. У нас лучшая купальня в округе. Тебе понравится, — не без гордости сказала Миранда. — Она достаточно просторная и в то же время уютная, тёплая. Там всё есть, чтобы женщина могла себя побаловать и как следует за собой поухаживать. Можно добавить в воду разные добавки для ванн, например, отвар мяты для успокоения, череды и крапивы — для кожи хорошо, лаванды — тоже для чего-то, лепестки роз — романтично, некоторые молоко добавляют, вроде тоже для кожи хорошо, но мне не нравится. Миранда так красочно, хоть и по-саврянски, рассказывала, что Рыске стало очень любопытно посмотреть на это и захотелось попробовать все эти новомодные штучки. Не доходя до купальни, Мира вспомнила, что не взяла с собой полотенце, притирания, дорогое душистое мыло и остальные милые мелочи и, объяснив Рыске, как добраться, сама пошла за забытым, обещая скоро вернуться. Нужное помещение Рыска нашла быстро. Толкнув тяжелую дверь, девушка попала внутрь. В купальне был полумрак, поэтому юная ринтарка сначала сосредоточилась на ощущениях, а не на разглядывании. Почувствовала жар от нагретых камней и приятный запах. Наверное, некоторые из свечей были ароматические, вроде тех, что в молельне бывают, только запах другой. Освещалось помещение свечами и вроде масляными лампами, которые не чадили. Когда глаза привыкли к неяркому освещению, девушка стала разглядывать кафель на стене, за которую держалась, потом на полу. Засмотрелась на его рисунок. Рассмотрев узор на кафеле, Рыска принялась осматривать помещение. Глаза выхватили сначала то место, где разогревали камни. Под металлической решеткой светились раскаленные угли. Она сделала пару шагов в том направлении и переведя взгляд левее, увидела, наконец, и саму купальню. — Ой! — девушка подпрыгнула от неожиданности. Купальня оказалась занята вольготно расположившимся там Альком. Рыску он давно уже опознал, и дождавшись её внимания, хищно оскалившись, проговорил: — Ага! Рысочка! Ты как раз вовремя, проходи, проходи, я сейчас крикну, чтобы лепестки роз принесли, — и наглый Хаскиль сделал широкий приглашающий жест, в отличии от Рыски, нисколько не стесняясь своей наготы. Рыска вылетела из купальни как ошпаренная. Ну вот что он всегда над ней издевается? Нет, всё-таки Мира ошибается. И она понеслась к себе в комнату, по крайней мере попыталась, потому что на лестнице столкнулась с блондинкой, чуть не сбив ту с ног. Мира как раз несла ей в купальню разные притирания, благовония и что-то для волос. Поэтому здорово удивилась Рыске, несущейся в возбуждённом состоянии в обратную от купальни сторону. — О! А ты что здесь делаешь?! В купальне же всё для тебя приготовили. Забыла что-нибудь взять? Или не нашла? — Нашла… Только она уже занята, — Миранда удивлённо, совсем как брат, подняла брови. — Там Альк, — пытаясь выровнять дыхание и успокоиться, объяснила красная, как пресловутый варёный рак, девушка. — Вот же ш вредина!!! — прыснула Мира, оценив и состояние Рыски, и ту скорость, с которой та об неё притормозила, без труда догадавшись об их причине. — В его стиле. Ну, я ему сейчас задам! — со смешинкой в глазах сказала Миранда. — Не надо! — Да ладно, просто пойду потороплю. Подожди меня здесь, — с улыбкой сказала Мира, сбегая по лестнице. Подойдя к самой двери купальни, Мира громко, чтобы вредный братец её услышал, начала: — Между прочим, купальню набрали для Рыски! А ты мог бы и подождать, кавалер! — Моя го-остья, моя го-о-остья, — передразнила она Алька. — А я её и не прогонял. Она сама чего-то убежала, — с выражением оскорблённой невинности ответил наглый голос. — Альк, имей совесть, девушка бежала отсюда с такой скоростью, что чуть не сбила меня с ног. Закрываться надо! — Зачем?.. Я же не виноват, что она такая пугливая. А нам бы и двоим тут места хватило. Скажи, Мира, ну неужели я такой страшный, что, завидев меня, надо бросаться, не разбирая дороги? — обиженным тоном протянул Альк. — Ну ты и нахал!.. Рыска, юная невинная девушка, и нечего над ней издеваться! И давай не задерживайся там! Рыске тоже надо помыться. Вечно лезешь без очереди!.. И когда закончишь, зайдёшь к ней и скажешь. И Альк услышал удаляющиеся от купальни шаги. Интересно, подумал он, а невинность Рыски, она что, у неё на лбу написана? Ну ничего, уже скоро он это исправит. Главный разговор, в смысле представление своей невесты, как собственно и извещение самой невесты, что она невеста, Альк назначил на попозже. Не сразу, потому что, возможно, после разговора сразу придётся уезжать. В то, что все будут в восторге от его решения, он не верил. А ему какое-то время хотелось провести дома, надо было сделать кое-какие дела, да просто отдохнуть с дороги, окунуться в привычную жизнь замка, да просто насладится тем, что он дома, со всеми вытекающими отсюда плюсами.***
Разговор с отцом
С первым, по-серьёзному, Альку пришлось говорить с отцом. Это произошло уже на второй день приезда в замок. Пока мать с Мирандой водили Рыску по замку, показывая галерею портретов и библиотеку, отец пригласил блудного сына к себе в кабинет поговорить. Тема была та же, что и семь лет назад. — Ну что, сын, нагулялся? Может, продолжишь династию, станешь дипломатом? — Нет, отец! — Что так скоро? Ты же даже не задумался. — Я думал об этом раньше и принял решение. Я его не изменил, отец! — Ты так реагируешь на моё предложение, как будто я предлагаю тебе неприличное. Объяснил бы хоть — почему. — Потому что ты опять пытаешься продавить своё решение, не считаясь с моим мнением и со мной, и вообще вопреки всему. — Я всего лишь хочу сделать тебе выгодное предложение. А ты меня даже выслушать не хочешь. Сразу «Нет!» кричишь. Я тебе что, когда-то плохого желал? Обидно видеть такое отношение от любимого сына. Я же добра тебе желаю. И всегда давал тебе только лучшее. Чем я заслужил такое отношение? — Ты никогда не считался с моими стремлениями, предпочтениями. И с тем, что я совсем не такой, каким бы тебе хотелось. — Ты больше всех подходишь на роль тсарского посла. Если бы не эта Пристань дурацкая, давно бы уже был вторым лицом в тсарстве. Да у тебя есть всё, чтобы блистать в этой роли. Я не понимаю, почему ты упираешься?! Как ты не понимаешь, я же о тебе забочусь! — А лучше бы понять попытался! И услышать! Ты всегда видел во мне только то, что вложил, и то, что хотел видеть. И если ты не хочешь, чтобы я ушёл прямо сейчас, тебе придётся принять то, что я уже вырос и имею право на свой выбор. Ты должен просто его принять! — Ты не прав, сынок, просто я думаю, что это наилучшее для тебя решение, а ты из вредности и упрямства даже не хочешь его рассматривать. Ну хоть попытался бы, вдруг тебе понравится? — Я не буду дипломатом и даже пытаться не хочу! К тому же хорошего дипломата из меня всё равно не получится! — Ааа… А это ты с чего взял? — от удивления и возмущения старший Хаскиль аж начал слегка заикаться, чего с ним никогда раньше не случалось, глаза у него зло сощурились. — Это какой дурак тебе это сказал? Да, ты получил лучшее образование, какое положено послу, у тебя происхождение соответствующее, ты умный, умеющий добиваться своего… — А может потому, что я люблю говорить людям то, что думаю, не выбирая выражений, особенно когда мне эти люди не нравятся. И обрисовывать ситуацию жёстко, как она есть, тоже не выбирая выражений. Не люблю ходить вокруг да около, лучше сразу в лоб и всё. С некоторыми людьми я не хочу иметь дело ни при каких обстоятельствах, а уж тем более притворяться в хорошем к ним отношении. Причём мне нравится так себя вести. Ты не считаешь, что это не совсем правильно для дипломата? Я не буду вставать на эту дорожку. Мы разные, отец! Прими это! — Нет! Ты говоришь какую-то чушь. Послушай, Альк … — Всё, хватит, отец! Я не хочу больше про это слышать! — перебил его повзрослевший сын. — И вообще, что ты привязался именно ко мне, вот у сестры есть сын, внука вот воспитывай и заботься. — У Таша другая фамилия, а мне бы хотелось, чтобы именно ты продолжил нашу династию и, так сказать прославил наш род. — Да что ж это такое?! И что?! Теперь мне нужно поломать себе жизнь, растоптать свои желания и мечты, наступить на горло своей судьбе? И всё потому, что я имею несчастье носить фамилию Хаскиль?! — взвился Альк. Пожилого мужчину аж перекосило от этих слов, но он быстро взял себя в руки, недаром же дипломат. Он сглотнул обиду, глубоко вдохнул и скрипнув зубами сказал: — Ладно, давай прекратим этот разговор. Пока лишнее друг другу не наговорили, - и после небольшой паузы, - И я очень рад тебя здесь видеть. — Хорошо, отец. Но я сделал выбор, и тебе остаётся только его принять. Ты согласен? — Да, конечно, я уважаю твой выбор. К тому же ты ж у нас почти путник, — чуть заметная ухмылка уголком рта не укрылась от Алька. Отец на это и рассчитывал. — Кому ж, как не тебе, делать выбор! Да только Альк был уже не тот, что раньше, легко бравшийся на «слабо». — Ну значит, на том и порешили! — почти спокойно, в упор глядя на отца, сказал Альк. — Да. Только я ничего не знаю о твоём выборе. Неужели опять скитаться по дорогам пойдёшь, как бродяга какой? Да и опасно это, тебя же прибить могут запросто, прикопают — никто и не узнает. Ага, сдался он, как же, с досадой подумал Альк. — Пять к шести, пойду, да. А ты это решение примешь и не попытаешься переиграть меня. Да?! — Конечно, сынок. Просто удивляюсь. Можно? — Ладно, удивляйся, но не пытайся меня остановить! А по поводу опасности, так это характер у меня такой, опасный для жизни, и не важно, чем я буду заниматься. На том и порешили. Наступило хрупкое перемирие. — А по поводу дипломатии, — решил подсластить пилюлю Альк. — Иногда, тебе на радость, я могу принять участие в ваших посольских миссиях, но… — старший Хаскиль вскинулся, с надеждой смотря на сына, — только как видун, — закончил любимый, но такой трудный сыночек. Конечно, Кшиштоф Хаскиль и не думал, что всё будет просто, и сдаваться так запросто не собирался, но знал он и то, что продавливать ситуацию силой, в случае Алька, будет только хуже. Да, можно действительно воспользоваться предложением Алька, и пусть участвует в посольстве в качестве видуна. Пока. — Ах да, чуть не забыл, тебя завтра просили прибыть во дворец к Исенаре, — не без удовольствия сказал старший Хаскиль, с любопытством посмотрев на сына.***
Значит, отец не оставил своей идеи сделать из него дипломата, думал Альк. И по-прежнему пытается продавливать свои решения. Печально. Ну хотя бы не пытается делать это силой, и то хорошо. Про Рыску ничего больше не спрашивал и не говорил. Странно. Даже не фыркнул, что она ринтарка и про родословную ничего не спросил. Мать с сестрой, и те разахались из-за чёрных волос, но потом вроде примирились с этим. И он смирился? Да и с Рыской он ведёт себя вежливо, не придирается. Может, Альк зря боялся? Хотя отец же пока не знает о его решении, поэтому и молчит. Интересно, как он отнесётся к его затее? И к претендентке на роль его супруги? Даже если поспорит, но согласится, то Альк готов считать замок своим домом. Постоянно находиться здесь он не собирался, но регулярно возвращаться сюда было бы приятно. Ну, а если ответ будет категоричен, то ему не привыкать, уйдёт и во второй раз. Он и без родительской поддержки сможет прожить. Решение вопроса, считать родовой замок своим домом или нет, Альк поставил на то, как отнесутся родные, прежде всего отец, к его решению жениться на Рыске. Шарес с Исенарой позвали поговорить. Ага… Ожидаемо. И интересно. Это, наверное, и было поводом для отцовского разговора, решил Альк.***